Билет на Ноев ковчег

      Игла проигрывателя царапала винил, песня прерывалась и начинала играть совершенно с другого места, но никто этого не замечал: музыка была лишь фоном для бесконечной болтовни. Казалось, что все говорили одновременно, то и дело по комнате разлетался чей-то смех, от него начинало щипать в носу, будто от шипучки Уизли. На лице непроизвольно появлялась улыбка.       Под потолком парили свечи, все, которые смогли найти в доме; их теплый свет разглаживал лица, стирал тени потерь и шрамы. Мы казались себе моложе и чище, будто вернувшиеся в Хогвартс или обретшие дом.       Все были счастливы узнать, что Эридан в порядке: каждый лично поздравил меня, хотя это не было моей заслугой. Кроме Кормака, который очередной раз пошутил о моём положении. Цепной Пожиратель - назвал меня он при том, что Крам для них чист, будто только что выпавший, сука, снег. Я ухмылялся и рычал сквозь клыки, представляя, как его тупая рожа сгорает в Адском пламени. Про Поттера хотела знать только Джинни, я старательно заливал кровью рубашку, пока она шептала мне на ухо, что не сомневалась в том, что он свихнулся и что бы она сделала, попадись он ей под руку.       Я тоже думал, что сделал бы с ним.       Лёжа на её коленях, думал о его руках на груди. Уизлетта вытаскивала из лица осколки, а я мучительно краснел и ёрзал, и сил моих больше не было. Я пытался не делать этого: не думать о его губах и языке на своей коже, не думать о его члене, а думать о Грейнджер, болтающей с Вудом и без тени смущения сжимающей его колено. Её щеки раскраснелись, волосы разметались по плечам. На ней глухо застегнутая белая рубашка (моя) и откровенно короткая юбка (Джинни), и выглядит она в этом так же, как выглядела в школе. Мне кажется, всем неловко от её вида, потому что он совершенно не связан с тем, что все успели напридумывать.       Только Джордж смотрел на неё нечитаемым взглядом.       Уизлетта положила мне на грудь зеркало, спихивая голову с колен и поднимаясь. Я остался лежать на кушетке, криво ухмыляясь.       — Спасибо, — прохрипел я. — Я снова прекрасен?       Она поджала губы, встряхивая в руке флакон и вытаскивая пробку зубами – Снейп, наверное, в гробу перевернулся.       — Ты всегда прекрасен, — обронила Джин, протирая мне лицо настойкой бадьяна.       Я улыбался ей, ведь сейчас я не был ДаймономБлэком и у всех в этой комнате были свои причины меня ненавидеть. Но делали это не все.       — Спасибо, — повторил я. Она открыла было рот, но Джордж, шатаясь, отодвинул её в сторону, падая на кушетку рядом.       Отодвинув голову, потому что он умудрился сесть мне на волосы, я поднялся и сел, разглядывая Уизли, который в свою очередь занимался тем же самым, что и прежде: смотрел на Грейнджер.       Пожав плечами, я бросил взгляд на Джинни, но она уже отвлеклась на Кормака, увлеченно с ним споря. Я допил свой коньяк, закурил сигарету и откинулся на спинку кушетки. Шею приятно холодил ветер, врывающийся в приоткрытое окно вместе с запахом дождя и земли. Я запрокинул голову назад, полуприкрыв глаза, почти не слыша ни разговоров, ни музыки, думая о том, как скоро окажусь в своей квартире не один.       — Нет, ну какого хера? Её парень недавно погиб, — вдруг возмущенно прошипел Джордж. Я непонимающе скривился, вскинув бровь и бросая взгляд в сторону Грейнджер. Та, улыбаясь, с приоткрытым влажным ртом слушала, как Вуд что-то шептал ей на ухо, водя тыльной стороной пальцев по её бедру.       Признаться, я больше смотрел на его пальцы, чем на её бедра. Я глубоко сглотнул, картинки в моей голове, эти чертовы бурные фантазии, от которых я задыхался…       — Нет, ну конечно, это же красавчик Оливер, — продолжил Уизли, заставив распахнуть глаза. — Его все любят. Да что там, тебя любят, а ты желтоглазый и Пожиратель, но Гарри Поттер с ума сходит по твоей заднице. Какого черта? — спрашивал он со всей серьёзностью во взгляде.       Я дернул плечом, ухмыляясь.       — Не знаю. У меня отличная задница.       Джордж цокнул, откидываясь назад и скрещивая на груди руки. Я отвернулся, округляя глаза и приманивая бутылку коньяка.       — Я урод? — вдруг спросил он.       Бросив на него быстрый взгляд, я мотнул головой, всучивая ему свой же наполненный стакан и тут же левитируя себе другой. Мне явно необходимо было добраться до его кондиции.       — Я серьёзно, Малфой. Тебе ведь нравятся парни, ты можешь судить об этом.       — О твоей привлекательности?       — Да, — на выдохе.       Он, рыжий, долговязый, с кучей веснушек, и раньше- то не был особо привлекателен, теперь его лицо изуродовали шрамы, и отчасти это моя вина. Будто он не понимал. Конечно, понимал, просто был пьян и обделен вниманием и, скорее всего, приревновал Грейнджер.       — Неважно, как ты выглядишь, Уизли, — бросил я. — Всем плевать.       — А если я хочу, чтобы на меня не было плевать?       — Я ведь не это имел ввиду, — я скривился. — Это всего лишь шрамы. Может, когда это всё закончится, мы сможем их убрать. А еще ты всегда можешь взять у брата волосы и всю жизнь пить Оборотное, — я широко ухмылялся, толкая Уизли плечом. — Да ладно тебе, не говори, что не смешно.       Джордж закатил глаза, улыбаясь. Я, подстёгнутый верностью выбранного курса, решил его подбодрить:       — И мне кажется, что если ты поговоришь с ней, то это решит все проблемы.       — И как это поможет?       — Не знаю, но лучше сказать ей, что она тебе нравится, чем молчать и злиться.       Он передернул плечом, осушая наконец стакан и протягивая руку за бутылкой, стоящей у моих ног.       — А мне и не Гермиона нравится.       Я хмурился, пока он лил в мой бокал коньяк, хмурился, смотря на милующихся Вуда и Грейнджер, хмурился, переводя взгляд на серьёзного Уизли, наблюдающего за громкой перепалкой Кормака и Лонгботтома возле камина.       — Оу, — до меня наконец дошло. — Оливер, — пораженно выдохнул я.       Джордж двинул нижней челюстью из стороны в сторону, роняя негромко:       — Оливер.       Игла проигрывателя царапала винил.              ***       — Малфой!       Грейнджер яростно ломилась в запертую дверь.       Со скрипом подняв веки, я махнул рукой, отпирая дверь и переворачиваясь на другой бок. Грейнджер вырвала подушку, под которой я пытался скрыться от головной боли, рыча:       — Это всё ты!       Я морщился, пытаясь натянуть на лицо одеяло – сумасшедшая распахнула шторы и комнату залил солнечный свет.       — Вставай! — приказала она. — Поднимайся, Малфой, — швыряя на кровать мои шмотки.       — Мерлина ради, Грейнджер, — ворчал я, вынуждая себя сесть. — Что случилось?       Я только заметил, что она замотана в одеяло и выглядела так, будто только что выбралась из постели. Сбежала, точнее говоря. Я склонил голову набок, а после разочарованно застонал.       Даже Грейнджер трахается, а я нет!       — Это всё – из-за тебя, — она захлебывалась словами, тыча в меня пальцем.       — Что из-за меня? — переспросил я, натягивая джинсы. Они заляпаны кровью. Я грязно выругался.       Грейнджер зашептала:       — Я переспала с Оливером.       — Поздравляю, — бросил я, направляясь в ванную. Она следовала за мной по пятам.       — Я не хотела этого.       — Он принудил тебя? — включая кран холодной и горячей воды, чтобы наполнить ванну.       — Что? Нет. Я не об этом.       — Тогда не понимаю, — я скрестил руки на груди, склонив голову набок. Вода с шумом била о дно, Грейнджер шипела:       — Я не хотела этого, это ты хотел! Я как чертов радиоприёмник, неужели не понятно?       — Нет, — признался я, — не понятно.       Она закатила глаза, а мне захотелось её ударить.       — Всё время в том доме я чувствовала твою грусть. Я чувствовала не просто вместе с тобой, но вместо тебя.       — О, не приплетай меня, — отпирался я. — Твой парень погиб, ты переживала.       — Я могу отличить свои чувства от чужих, Малфой.       — И это всё звучит абсолютно нормально, — заключил я, — если вспомнить, кем ты была до того, как я тебя вытащил.       Грейнджер захлопнула рот, не вывалив припасённой аргументации.       — Ладно, — сказала еле слышно. — Ты прав.       — Не слышу, что? — с усмешкой.       — Я сказала, что ты прав, — она сверлила меня взглядом. — А теперь позволь мне помыться.       Я осмотрелся.       — Это моя ванная.       Она вскинула брови, поясняя:       — Это я заметила, но, видишь ли, вчера мы с Джинни так и не выбрали комнату, так что…       — А Вуд бы тебе даже спинку потёр, — я округлил глаза, ретируясь под злое сопение Гермионы.       Она жаловалась на то, что отлично провела время. Жаловалась, что могла наслаждаться полной жизнью. Всё по моей вине.       Я ухмылялся, поднимая с пола свою безнадежно испачканную рубашку и тут же испепеляя. Обыскивая карманы рваной, вымазанной засохшей кровью мантии, я наткнулся на что-то и в горле пересохло.       Проснувшись с жутким похмельем от окрика занудной гриффиндорки, я просто не успел вспомнить о том, что произошло вчера. Я сжимал и разжимал кулак,неверяще оглядывая Маскировочное кольцо, потому что не совсем понимал, что произошло на самом деле, а что- лишь плод моей фантазии.       Он обещал меня найти.       А я… Я должен был найтись и не дать никому узнать об этом.       ***       Из огромных коридорных окон лился яркий утренний свет. Стреляло в виске, если не щурить глаза и не смотреть в устеленный ковром пол. Я шёл так быстро, что края мантии разметались за спиной, хотя всему виной мог быть сквозняк – кто-то раскрыл окна в своей спальне.       Я вовсе не убегал, не стремился уйти незамеченным, просто спешил. Повезло, что здесь еще оставалась некоторая моя одежда, и так сложилось, что Грейнджер всё еще принимала ванну. Мне не хотелось ни с кем прощаться, ведь тогда придется всё объяснять, или лгать, или еще хуже – сказать правду.       Причиной сквозняка оказалась входная дверь, распахнутая настежь. За ней ослепительный талый снег и отраженное в лужах небо. Я уже вдыхал полной грудью свежий воздух, представляя, как скоро вновь увижу его.       Едва не расшибив лоб о внезапно захлопнувшуюся дверь, я повернул ручку, толкая её, но она оказалась заперта.       — Джордж голосовал за камин, — проговорила Уизлетта, сидя на пуфе у стены, замотанная в мантию. — Не думаю, что он был точно уверен, но ему определенно было теплей, чем мне.       — Джинни, — поприветствовал я кивком.       Она протянула мне бутылку, и я взял её на автомате, но не сделал глоток, приваливаясь к стене и вздыхая.       Через минуту Джин так и не решилась заговорить, и я достал сигарету, подкуривая. Цепкие пальцы тут же оказались у моего лица, но я успел перехватить её запястье, склоняя голову набок.       — Тебе пора избавляться от этой привычки, — проговорил я, вставляя зажжённую сигарету ей в зубы и выпуская запястье.       — Зачем? Она мне нравится, — хитро улыбалась Уизли, наблюдая, как я достаю сигарету уже для себя.       — Я про курение.       — А, — удивилась она, сбивая пепел на пол. — Не думаю, что это важно.       — Курение или твои легкие? — уточнил я.       — Жизнь.       Я вскинул бровь, протягивая ей бутылку, но она мотнула головой.       — Завтра нас могут найти и пустить отравляющий газ. Мы умрём в мучениях, не способные сопротивляться. Или перебьют по одному, когда мы решим навестить своих близких…       — Эта мысль имеет какое-то завершение, или это просто поток сознания?       — Он может погубить тебя. Он может погубить нас всех.       Хотел бы я притвориться, что не знаю, о чем речь, только бы не продолжать этот бессмысленный диалог.       — Но вы отошли от дел. Смените защиту и будете в порядке.       — Это не поможет, если ты окажешься на его стороне.       Я рассмеялся в голос.       — Спасибо, Уизли, что-то Лорду не особо помогло моё присутствие.       Она резко поднялась, оказываясь напротив меня: всё такая же мелкая, но чудовищно злая.       — Потому что враги Лорда не имели перед тобой долгов.       Нахмурившись, я отлип от стены, выпрямляясь и становясь еще выше: Уизли приходилось запрокидывать голову, чтобы смотреть мне в лицо.       — Вы ничего мне не должны. Никакого долга Жизни, никаких Непреложных обещаний.       — Ты иногда такой тупой, Малфой, — заметила она. — Дело не в магии, а в том, что ты спас жизни многим из нас и можешь попросить, используя свою собственную магию.       — Ты о чем вообще?       — О твоём обаянии, — улыбнулась Джинни. — Если ты захочешь, то найдешь подход. Гарри потерял доверие, но ты нет.       — Я не буду пользоваться этим, — пообещал я.       — Но он будет.       Ухмылка вышла кривой и дёрганной, пришлось отпить из бутылки, чтобы отвести взгляд.       — Ты любила его, — полувопрос, полу-утверждение, кривясь от теплого виски, скользнувшего по горлу. Меня мутило.       Она вскинула взгляд, кивая и роняя хрипло:       — Да, я любила его.       Мне отчего-то страшно смотреть ей в глаза.       — И я понимаю, куда ты так бежишь, — проговорила Джинни. — Раньше, если бы он позвал меня, то я сбежала бы тоже.       Смешно.       — Ты полюбила Золотого мальчика. А Поттер сделан из дерьма.       — И это не мешает тебе любить его, — она говорила об этом так спокойно, так просто, будто это являлось самой обыденной вещью в мире.       Но ничего не было просто. Поттер выстрелил в лицо моему другу и был на моих похоронах. Я знал, что должен к нему чувствовать.       — Всё будет отлично, — её плечи такие хрупкие. — Я смогу с ним справиться. Все будут в порядке.       Уизли мотнула головой, подтягивая спадающую мантию на плечо.       — Упрямый осёл, — поднимаясь на носки и быстро обнимая меня за шею. Я опешил. — Позаботься о себе, — приказала Джин, отпрянув. — И, если тебе потребуется помощь… не приходи.       Она чеканила шаг, не оборачиваясь. Я хмурился, снимая Запирающее с двери и выходя на свет. Воткнув бутылку в сугроб около ворот, я обернулся, окидывая поместье быстрым взглядом.       Кажется, я лишился всех друзей ради тебя, Поттер.       ***       На сборы мне потребовался час, может, даже меньше. Я дольше провозился с наличностью, собранной по карманам – создавать дубликаты не так быстро, как хотелось бы. Собрав вещи, забрав кольца из тайника, я остановился в гостиной, оглядываясь.       Наверное, в судьбе Найтов я был тем же, чем стал Лорд для нашей семьи. Меня удручала эта мысль.       Стиснув в пальцах брелок на ключах, я позволил порталу выдернуть себя из проклятого дома.       Меня швырнуло прямо в дверь, я едва не разбил нос, но только расшиб подбородок. Выматерившись, я поднялся на ноги, осматривая лестничную площадку с единственной дверью. Вниз и вверх вели узкие лестничные марши, на нижней и верхней площадке, кроме небольших окон, ничего не было. Я не рискнул подниматься или спускаться, отпирая замок и потирая ушибленную челюсть.       Внутри было светло благодаря высоким окнам, пыльно и пусто. Половицы скрипели под ботинками, как и дверь, которую я запер. Оказавшись в вытянутой в стороны гостиной, я прошелся по ней, находя стеклянную композицию из окон и дверей во всю стену, ведущие на кухню. Всё выглядело довольно старым- толстые цветные стёкла в деревянной раме, сами двери. Кухня казалась новой, но только на первый взгляд – благодаря свежей мебели и технике, стены же были выкрашены краской в несколько слоёв, - кое-где белая краска облупилась, оголяя предшествующий, зеленый слой. Посреди кухни расположился вытянутый деревянный стол. Судя по всему, предыдущие владельцы использовали кухню и как столовую тоже.       Миновав кухню, я нашел ванную комнату,а пройдя мимо, спальню. Открыв дверь, я ахнул: после увиденного я не ожидал найти здесь нечто настолько красивое.       В центре стены спальни располагалось витражное окно от пола до потолка, сквозь цветное стекло проникали лучи солнца, раскрашивая пыльный пол. Сердце забилось настолько быстро, что я испугался. Я неверяще коснулся прохладного стекла пальцами. Вдруг нещадно закололо в виске, так сильно, что я зажмурился.       Это окно было копией того, что находилось в моей спальне в мэноре.       Я даже оглянулся, вопрошая:       — Поттер?       Потому что кому, в самом деле, могла взбрести в голову такая блажь?       Улыбаясь, я убрал руку от окна, осматривая спальню. Мысль, что Поттер знал, где меня искать, прибавила сил.       Меня ждало много работы.       ***        Я считал, что домашние заботы скрасят ожидание, но это не сработало. Испытывая чудовищный дискомфорт, я прошел весь мебельный магазин, не подобрав для себя ничего путного. Плюнув, я купил необходимые предметы, а после трансфигурировал их в течение двух, а может, трех недель. Я бы знал точно, если бы не начал крепко пить в начале второй недели.       Нет, я честно ждал Поттера – замирал от каждого шороха, задыхался, когда на лестнице раздавались шаги. Но каждый прожитый день не приносил ничего, никакого успокоения, никакой награды. Я заставлял себя выходить на улицу – там становилось теплей с каждым днем, и мне то требовалась новая одежда, шторы от яркого солнца, зонт, то я выходил за виски и бродил так долго, что возвращался с проигрывателем, книгами и новой занавеской для ванной. Мне казалось, что я сходил с ума.       У меня было всё и словно ничего и не было. Я чувствовал, что могу выйти и никогда не вернуться. Ничто не держало меня здесь. Ничего, кроме окна с витражами.       Когда он узнал? Я задавался этим вопросом, представляя его в своей комнате, фантазируя, как он валялся в моей постели, вдыхая запах, оставшийся на подушках. Слёзы душили, и я снова начинал пить, пока не пропадал в беспамятстве.       Одним утром, для меня начавшимся в полдень, я не обнаружил в доме ни кофе, ни выпивки, а когда вернулся с ними из магазина, бросил пакет и аппарировал в Эдинбург.       Отражение в витринах магазинов, мимо которых я проходил и в которые заскакивал, являло собой грустную картину, поэтому я нашел пустынный переулок за ремонтируемым торговым центром, трансфигурируя свой наряд. Я рассмеялся, когда мои джинсы превратились в брюки с обивкой ровно такого же рисунка, как мой диван. Исправив это, я долго умывался холодным Агуаменти, а после зачесал волосы назад, стоя перед наколдованным зеркалом.       Маскировочное кольцо, которое теперь меняло только цвет моих глаз, работало как надо, что крайне удивительно: заклинание я накладывал по пьяни, поскольку использовать каждый раз Маскирующее было выше моих сил, а без него маглы меня пугались. Я не признавался себе в этом даже мысленно, но понимал, что мне это нравилось. Желтые глаза мне нравились. А может, я просто устал себя ненавидеть.       Мне пришлось проторчать на улице почти четыре часа, ожидая, когда его жена уйдет. После двух часов ожидания я отправился в кафе, заколдовав какого-то старика из дома напротив, что вечно пялился на меня в своё окно, чтобы он предупредил, как только из дома выйдет описанная женщина. Совесть угодливо молчала, я только переживал, что Министерство отслеживало Непростительные.       Через пару часов пришлось выскочить на улицу, потому как старик, следуя моему приказу, направлялся к кафе, не смотря на дорогу вовсе. Вовсю сигналили клаксоны, пока я оттаскивал старика с проезжей части, пока он причитал не переставая:       — Миссис ушла! Миссис и мистер Арнольд покинули дом.       — Как покинули? Куда пошли? — незаметно вынимая волшебную палочку.       Старик молча махнул рукой в сторону парка, от которого я сам пришёл сюда. Расколдовав его и наложив Обливиейт, я отскочил в сторону, быстрым шагом пытаясь догнать мистера Арнольда.       Удивительно, но вначале я увидел его супругу, а не его самого. Она улыбалась счастливой улыбкой, а я замер за кустом, словно невоспитанное животное. Впервые за всё время после перемещения в Шотландию мне пришло в голову, что никто здесь не хотел меня видеть.       Я молча вернулся к его дому и нервно курил под окнами старика, пока Аарон не вернулся. Он вышагивал по тротуару, спрятав руки в карманах легкого плаща. Его волосы стали заметно короче, но всё равно вились даже под неизменным гелем для волос.       Я уже вышвыривал себя на проезжую часть, ему под ноги, когда услышал:       — Все твои мужчины на одно лицо.       Сердце забилось в глотке, я резко развернулся, пытаясь понять, откуда этот голос взялся. Чья-то рука обхватила мою талию, оттягивая от дороги, а я испуганно шарил глазами вокруг, потому что некому было сказать это и этот голос я знал.       — Эффектное появление, Драко.       Он такой красивый, что у меня перехватило дыхание. Я выдавил:       — Здравствуй.       Аарон продолжал обнимать меня за талию, хотя вокруг было полно машин и людей.        — Потрясающе выглядишь, — шептал мне он.       — Лжец, — протянул, ухмыляясь довольно.       — Что же мы стоим? Проходи в дом.       — Н-нет, — запинаясь, я тяну его прочь. — Лучше прогуляемся. Я знаю одно место.       Аарон улыбался, позволяя его увести и держать его пальцы. При всех. Через пятнадцать секунд я сдался, отпуская его руку и убираю свои в карман.       — Надеюсь, твои вкусы не изменились, — обронил я, протягивая ему пакет и заворачивая за одно из зданий, чтобы пойти через переулок на другую улицу.       Аарон забрал пакет, заглядывая внутрь и расплываясь в улыбке:       — Спасибо, — сжал моё плечо, развернув слегка и мягко целуя в губы, проделав всё на ходу. — Ты надолго в городе?       Я улыбался ему.       — Если ты захочешь, я никогда не уеду.       — Я хочу, — не раздумывая и секунды, откупоривая принесенную мной бутылку ликёра и делая крупный глоток, протягивая затем мне.       Я улыбался, отпивая ликёр.       Рядом с ним спокойно, будто вышел на берег, пережив чудовищный шторм. Он сжимал мое плечо, а я не понимал, зачем ушел тогда, вечность назад.       Потому что Поттер пришел за мной? Ну что же, не в этот раз.       Аарон вдруг поцеловал меня, осторожно и мягко, сжимая подбородок пальцами.       — За что? — спросил я, улыбаясь.       — Ты выглядел таким грустным.       Я казался ему грустным, хотя не мог перестать улыбаться.       Аарон в самом деле рад меня видеть, улыбка не сходила с его лица, он всё говорил и говорил, будто стоит ему замолчать- и я исчезну: из той же предосторожности он не отпускал моёплечо. Внутри разливалось тепло, когда я смотрел на него: я бы влюбился в него, как бы я хотел влюбиться в него. Насколько проще оказалась бы жизнь.       — Драко, — вырвал из размышлений его голос.       Он же полная копия Нотта, неужели ты не видишь?       — Что? — мотнув головой и выпустив его ладонь.       Этот голос в голове мне не принадлежал. Кажется, сейчас я бы мог перекусить целую гриффиндорку пополам, и мне не нужна для этого полная транформация в оборотня.       — Ты совсем не слушаешь.       — Я задумался, — отрезал я, оглядываясь. — Давай зайдём сюда.       Аарон последовал за мной в арку, где оказался закрытый колодцем домов старый сад.       — Ты весь на взводе, — заметил Аарон, сжав мою ладонь, не позволив достать волшебную палочку.       — Знаю, — улыбаясь горько и на миг прикрывая глаза. — Ничего не могу с этим поделать.       — А в чём проблема? — спросил Аарон, бредя сквозь сад к покосившейся скамье.       — В моём бывшем, — следуя за ним.       — И что он сделал?       — Солгал мне.       — Все лгут. Джек лгал мне, я лгал своей жене, ты лгал, что ненавидишь его.       Моя ненависть к Поттеру не имела никаких границ.       — Ты думаешь, что стоит забыть о нём?       — Тебе стоит подумать о себе.       Мы надолго замолчали, каждый думая о своём, передавая друг другу бутылку. Я курил, Аарон кашлял от дыма, но стоически молчал. Стремительно темнело. Я отказался от этой любви, похоронил её, а теперь я тот, о ком забыли.       — Но если… — вдруг начал я, — что, если это мой единственный шанс полюбить?       В моих глазах стояли слёзы, я ничего не мог поделать с этим. Аарон сжал мою руку, смотря вперёд и вверх, туда, где над домами растеклись лиловые сумерки.       — Однажды каждому повстречается тот, кто зажжет внутри огонь, который не погаснет, — он улыбался, я слышал это в его голосе. — Но самое горькое и жестокое заключается в том, что чаще всего это не те, с кем проведёшь жизнь.       Сердце рухнуло в желудок. Аарон вскрикнул – я выпустил его ладонь, сжимая голову. Внутри всё дрожало и билось, клыки оцарапали язык.       — Ты поранил меня, — шипел от боли Аарон, выходя в пятно света. Его ладонь кровоточила. — У тебя нож?       Я подскочил, вынимая волшебную палочку и направляя в ему в лицо.       — Ты порезался, открывая бутылку, — я почти рыдал.       — Нет, Драко.       — Обливиейт.       Напряжение и ужас отхлынули от его лица, будто смыло волной. Он непонимающе уставился на свои руки. Я спешно покинул сад.       ***       Не помню, как аппарировал сюда. Я стоял на крыше дома, в котором располагалась моя квартира, смотря вокруг глазами, полными слёз. Правда, которую я не хотел признавать, билась в голове, словно хищная птица.       Я должен забыть о нём. Не так романтично, как представлял себе Аарон: не «перетерпеть боль», не «дать времени залечить раны», а забыть, окончательно, бесповоротно, полностью и в этот раз навсегда.       Спустившись по пожарной лестнице, я ошарашенно замер у распахнутого окна, стоя в пятне льющегося из него света, который я выключал, когда уходил. Сердце забилось в самом горле.       — Поттер, — сорвалось с губ, едва я успел подумать, как следует.       Квартира казалось пустой, Защитные на двери не тронуты. Я успел испытать разочарование прежде, чем услышал негромкий всплеск воды. Я напрягся, подходя к ванной с вытянутой волшебной палочкой в руке и распахивая дверь.       Грейнджер, полностью одетая, в ботинках и мантии, лежала в моей ванне, полной воды. Всё внутри сжалось в тугой комок. Её бледное лицо, выглядывающее над водой, окружено волосами, будто черными водорослями. Пустыми глазами она смотрела в потолок и выглядела мёртвой.       Стоило коснуться её плеча, как она заморгала.       — Привет, — тихо и надломлено.       — Вода просто кипяток.       — Я сильно мёрзну, — зашептала она.       Убедившись, что она жива, я сжал её горло - она вцепилась в руки пальцами, испуганно глядя на меня.       — Чем бы ты ни была, как бы это ни работало, не смей больше залезать в мою голову, Грейнджер.       Я разжал пальцы, и она с всплеском погрузилась в воду, кашляя. Я сел на пол, не желая выяснять, как она нашла меня или зачем пришла. Всё, что я хотел, - это вновь остаться одному. Нет, не хотел, но так мне было намного лучше.       — Ты не меня ожидал увидеть.       Кивнув, я опустил голову, сутуля плечи.       — Он ждет за дверью, — призналась Грейнджер. Я резко обернулся, смотря на неё непонимающе. — Гарри.       Пальцы дрожали, я схватился за край ванны, пытаясь унять тремор.       — Почему он ждет за дверью?       — Не смог пройти.       — Окно открыто.       — У меня получилось. У него нет, — она вновь опустила голову в воду, оставив фарфоровое лицо маской на поверхности. — Я просто побуду здесь. Можешь наложить Заглушающее.       Но я уже не слушал её, бросившись к выходу.       Поттер сидел под моей дверью. Подскочив, он замялся, отступая обратно, хоть и намеривался шагнуть в мою сторону.       Я бы осмотрел себя, потому что не понимал, что заставило Поттера так ошалело меня разглядывать, но боялся, что если отведу взгляд – он исчезнет.       — Ты такой красивый, — выдохнул он, улыбаясь.       Моё сердце грохотало в груди, пытаясь вырваться из клетки рёбер. Я выдохнул:       — Припёрся наконец, — занервничав, я потерял голос.       Мы смотрели друг на друга и это было настоящим безумием. Между нами будто произошел взрыв.       Его губы на вкус как море. Нестерпимо горькие. А я таял, будто горячий воск.       Я оттолкнул его, резко, поражаясь тому, с какой силой, – Поттер едва не упал, сделав несколько шагов назад.       Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю тебя.       Мне хотелось кричать, но я только прошипел:       — Ублюдок, — и прошел внутрь, снимая защиту взмахом палочки.