За тобой через года(рабочее)

      − Лилька, что с тобой? Лиля…       На лице у девушки, примерно около левой скулы наливался синяк. Платье было порвано в нескольких местах. Не отвечая на вопрос подруги, Лиля медленно и очень отстраненно прошлась по бараку и села на чьи-то нижние нары. Ей в тот момент невыносимо хотелось разреветься и что-нибудь с собой сотворить.       − Лиля, не молчи. Что случилось?       − Всё нормально. — Ком в горле мешал говорить.       − Нет, не нормально. — Марина подошла к ней, села рядом, аккуратно обняла за плечи. — Давай я спирта где-нибудь соображу, или перекиси. Нельзя же это так оставлять.       − Мар, не надо. Не дадут тебе ничего. И не потому, что ничего у них в ревире* нет, а просто потому, что не положено такие вещи на нас разбазаривать. Марина, какая я дура… − Она уткнулась в плечо подруги и всё-таки разревелась. — Какая же я дура… Вылезла со своим немецким один раз, не подумала, что это заметят и заставят все эти распоряжения переводить на украинский и русский. Я отказалась, опять же по глупости. Вот и…       − Тише, успокойся. Впервые что ли?       − Если бы… Просто в предыдущие разы было не за что, а теперь по собственной глупости. И от этого в десять раз больнее. Знаешь, даже думать не хочется, кто стукнуть мог. Бог судья этому человеку.       − Только себяжалением не занимайся, слышишь? Начнёшь себя жалеть, ещё обиднее будет. Было и было. Прошло уже. Я всё-таки пойду, узнаю, может, есть спирт у кого, хоть самые заметные кровоподтёки обработаю тебе. Платье пока я хожу, переодень. А то тихий ужас.       Марине и правда где-то удалось раздобыть медицинского спирта, самые крупные кровоподтёки были обработаны. Но синяк на лице остался, и Лиля даже не пыталась его скрыть. И поэтому вопрос Кристины на следующее утро Лилию удивил.       − Лиля, что с вами?       − Вам не стоит беспокоиться, фрау надзирательница. — Лиля поднялась из-за стола, но глаза всё также смотрели в пол.       − А за что?       − За дело, фрау надзирательница.       − Вы хоть чем-нибудь обработали?       − Да, фрау надзирательница       − Лиля, посмотрите мне в глаза. — Кристина не повышала голос, но приказ звучал достаточно твёрдо.       Лилия подняла глаза и не осмеливалась их опускать. В этот момент в небольшой комнатке царила тишина, и Кристина в глазах Лилии смогла увидеть очень многое. Она потрясающе читала по лицам, очень быстро в лицах различала вранье. Кто про это знал, старался никогда не врать девушке, потому что — себе дороже.       − Спасибо. Можете возвращаться к работе. И не обязательно каждый раз подниматься, когда вы со мной разговариваете, если мы вдвоём.       − Хорошо, как скажете, фрау надзирательница. — Лиля опустилась на стул, от движений стало больно, она закусила губу, чтоб не охнуть. Но Кристиной это небольшое движение было замечено.       − Так, все ясно. Хотела сегодня вас на вещевой склад отправить, там помощь нужна, а здесь почти работы нет, но вы там окончательно загнётесь. Поэтому, работайте здесь… — на какое-то время Кристина замолчала, но её следующая фраза удивила Лилию до глубины души — Могу предложить вам обезболивающее из личных запасов, хотите?       − Как вам будет угодно, фрау надзирательница.       − Если надумаете, то вот таблетка пирамидона — Кристина подошла к своему столу и из одного его ящика достала упаковку таблеток, оторвала одну и положила на стол рядом с Лилей — Воду можете в этом графине взять, я разрешаю. Тогда вы сегодня здесь, постарайтесь все бумаги разобрать. Я после обеда вернусь, посмотрю, как вы справляетесь       − Was immer Sie sagen, Frau Aufseherin.**       Кристина вышла из канцелярии и направилась на вещевой склад. С одной стороны, ей очень хотелось узнать, что послужило причиной этой ситуации, а с другой девушка понимала, что и так очень часто переходит границы в общении с этой заключенной. А с границами надо быть очень аккуратной.       После обеда, по дороге в канцелярию Кристина столкнулась с братом. Вместо приветствия он очень негромко сказал:       − Я убью ту падлу, которая с ней это сделала.       − Ты опять меня искал, или искал повод её увидеть?       − Одно другому не мешает. Надо что-то делать, так ведь невозможно.       − Делай, решай. Я вмешиваться не буду. Была у меня правда одна мысль, но она и тебе должна в голову прийти. Ты пока думай, я пойду. Вечером расскажешь.       В канцелярии Кристина застала Лилю почти в таком же положении, в каком и оставляла, девушка сидела за столом, склонив голову к отпечатанным на машинке листам бумаги. На какое-то мгновение подняв голову от бумаг Лилия заметила Кристину:       − Вас искал господин гауптшарфюрер…       − Я знаю. — Кристина перебила девушку. — Как у вас дела обстоят?       − Я почти закончила, фрау надзирательница. Спасибо за обезболивающее, я не знаю даже, чем заслужила такое ваше отношение к себе.       − Помогло? Если нужно, я ещё дам.       − Помогло, спасибо, больше не нужно.       Следующие несколько часов они не разговаривали. Лиля успела закончить всю работу к вечернему аппелю***, поднялась из-за стола:       − Фрау надзирательница, разрешите вопрос?       − Да, задавайте.       − Мне завтра…       − Сюда. Если что, в процессе дня тебя перенаправлю. Сейчас иди.       Вечером дома Кристина с Генрихом совместными усилиями перебрали несколько вариантов развития событий и в итоге выбрали, как они считали, самый подходящий.       − Лиля, подождите пока, не начинайте работу. Я хочу с вами поговорить. — Кристина, что было очень непривычно, в канцелярии появилась с самого утра.       − Да, конечно, как скажете, фрау надзирательница. — От взгляда Кристины не укрылся тот факт, что Лиля нервничает. Когда Кристина вошла в комнату, девушка поднялась, отошла к подоконнику и схватилась за него руками, костяшки побелели. Это, конечно, было нарушение правил, потому что по правилам в присутствии надзирателей или кого-то из лагерного начальства, заключенные должны были стоять по стойке «смирно».       − Сейчас сложилась такая ситуация, я долго об этом думала. Мой брат в тебя влюблен, ты права, это видно невооруженным взглядом. И у тебя была абсолютно верная реакция на это, возможно очень эмоциональная, но верная. Я не собиралась в это вмешиваться, взрослые люди, сами разберётесь. Но вчерашний случай… Я не хочу узнавать, что произошло, особенно если ты сама признала, что это было «за дело». А вот Генрих из-за этого переживает. Лиля, у меня и у брата к вам есть предложение.       Лиля слушала молча, лицо её не выражало никаких эмоций.       − Наша мать живет одна, мы появляемся дома достаточно редко, ей нужна помощница по хозяйству. Хозяйство небольшое, дом и приусадебный участок, там только цветы. Лагерное начальство практикует подобные вещи, поэтому с оформлением никаких проблем возникнуть не должно. Знаю, что вы сейчас скажете — политический приговор, который был ещё до лагеря. Но и этот вопрос решаем. Сколько вы в лагере уже?       − В августе будет год, фрау надзирательница.       − За все это время за вами не было замечено никаких серьезных проступков кроме недавнего, я очень подробно изучала ваше личное дело. Приговор можно смягчить. Я готова заняться этим самолично, если вы согласны на наше предложение. Если ответом будет отказ — останетесь у меня в команде, меня устраивает ваша работа. Но в этом случае никто не знает, как сложится ваша дальнейшая жизнь и что станет причиной для следующего «за дело.       Девушка молчала, видимо что-то обду­мывая. Потом, не повышая голоса сказала:       — Я согласна, фрау надзирательница.