Созвездие Косатки

Глава 21       Очередная душная ночь на планете, которая звалась то ли Кирк, то ли Кирт, накрыла раскаленный за непривычно долгий световой день корабль душным ватным одеялом. Если бы не нужно было беречь энергию, Рейнсэр бы обязательно уточнил и название планеты, и поискал бы в бортовом компьютере информацию о ней, но пока приходилось отказывать себе в этом удовольствии.       Он сидел в своем пилотском кресле, утопая в жаркой давящей темноте, заполнившей корабль, и не отрываясь смотрел на две оранжевые лампочки, светящиеся на неразличимой сейчас панели. Система кондиционирования на полную мощность включалась, только когда все ложились спать, и поднимали трап. Пока же Рейнсэр не спал, тот был опущен, и пахнущий застоявшейся водой, гнильем и еще непонятно чем воздух просачивался в тело «Косатки». Проветриваньем это назвать было очень сложно.       От душного вязкого воздуха волосы липли к шее, футболка - к спине. Рейнсэр давно разулся, закатал штанины, и почти как Зак забрался в кресло с ногами. К чувству вины и мукам совести прибавились еще и личные страдания.       Только здесь, сидя в кресле, он понял, что ужасно устал физически. После экстремальной посадки до сих пор ныли спина и руки, и безжалостные нагрузки, которыми он себя наказывал последние дни, только добавили проблем. Он не ходил на озеро даже вместе с Маркусом и лишал себя другого отдыха, кроме сна. Теперь все казалось бессмысленным. Рейнсэр откинулся на спинку кресла, размышляя о том, что не отказался бы сейчас хорошенько надраться. Это бы хоть на время отвлекло его от проблем. Или их усугубило. Алкоголь на пилота действовал по-разному.       Тихие шелестящие шаги за спиной он услышал запоздало, но сразу узнал. Радослав, который постоянно пускал осторожные недвусмысленные намеки в его адрес, который очень многое ему позволял и все прощал, видимо, еще и умел чувствовать его состояние. Или просто так совпало. - Я не рискнул тебе кофе нести, - негромко обратился к нему капитан, опускаясь в свое кресло. - Могу предложить холодную воду…       Пилот отрицательно покачал головой. Ему не хотелось сейчас разговаривать с кем-либо, но он все же повернулся в его сторону. Игнорировать Радослава было бы откровенным свинством. Будь это Шерр или Зак – Рейнсэр бы сидел, как сидел.       Командир, не похожий ни капли ни на одного из тех, что были у Рейнсэра прежде, сидел рядом в расстёгнутой любимой рубашке и укороченных до колена старых-старых, вытертых до белизны джинсах, и смотрел выжидающе и ободряюще. Простой до невозможного, в чем-то нерешительный, в чем-то наивный, понимающий и добросердечный капитан, который сам того не замечая, завоевал уважение у всего экипажа.       «Если б ты только не влюбился…», - мрачно подумал Рейнсэр, отлично зная, что прочтет на дне этих светло-карих глаз. «Если бы я не влюбился в другого…»       Он тихо ненавидел свою внешность. У нее было отвратительное свойство привлекать чужое нежелательное внимание. Отдельные представители человеческого вида, с которыми его сводила жизнь, считали, что Рейнсэр умрет от счастья за предложение согреть их постель. Он развеивал их заблуждения парой точных ударов. С Радославом все сложилось еще хуже. И снова он винил свою внешность. - Спасибо. Ничего не надо, - Рейнсэр нарушил затянувшиеся молчание, не в силах мучить капитана ожиданием. Попытался улыбнуться. Лучше бы не пытался.       Радослав, с мелькнувшим на лице облегчением, похлопал его по плечу. - Все наладится,- сказал он, и пилот понял – его нынешнее состояние тот связывает исключительно с отравлением «Косатки». Ну хоть придумывать ничего не пришлось… - Я уверен. Мы и не из такого выпутывались, - Радослав говорил с завидной уверенностью, и его словам хотелось верить. Даже если знаешь, что эта уверенность всего лишь следствие абсолютной веры в таланты Маркуса, который тоже не всесилен. - Рейнс… - пилот молчал, и капитан продолжил убеждать его дальше. Рука, все так же лежащая на ткани футболки, теперь не похлопала – погладила ее. Жест, который можно было воспринять как дружеский, а можно было и иначе… - Рейнс, все ошибаются. У всех случаются проколы. И ошибаться – это нормально. Мы же люди, а не Боги. Ты мастер своего дела, и ты столько раз спасал нас благодаря своему умению, что и не сосчитать. Думай об этом, - Радослав поймал его взгляд и ободряюще улыбнулся. - А ошибки… Мне до сих пор стыдно за химер, так что я понимаю тебя. Просто не зацикливайся на этом. Не в первый раз «Косатка» ломается и не в последний.       На последней фразе голос его дрогнул, и пилот едва сдержал мрачную усмешку. Да, они все давно пришли к одному выводу – даже если Маркус починит корабль – без нормального топлива они никуда не улетят. А пока их найдут… Кто знает, сколько пройдет.       А еще пилот неожиданно очень хорошо понял механика, и последний осадок растворился, оставив лишь горчащий привкус. Понял, каково это – смотреть в глаза друга, которого ты ценишь и которым ты дорожишь, которому ты не хочешь причинять боль, и понимать, что не способен дать ему то, что он хочет.       Пилот прикрыл глаза, отгораживаясь от согревающего взгляда и от речи капитана.       «На этом корабле слишком много безответных чувств. Хорошо хоть Зак угомонился… И что я могу сделать? Я могу сделать одного человека счастливым».       Такое решение никто бы не назвал разумным, но Рейнсэру было как раз не до разумных решений. Он определился, что будет делать дальше. - Рейнс, слышишь меня? - Слышу-слышу…       Он открыл глаза. Теперь во взгляде Радослава появилась неуверенность. Руки лежали на подлокотниках так, словно он вот-вот встанет. - Мне уйти может? - Нет! - Рейнсэр резко выпрямился, но тут же расслабился и откинулся на спинку кресла. - Не надо… Спасибо за поддержку. Бывают моменты, когда что-то подобное необходимо услышать. Сейчас именно такой.       Он говорил правду. Радослав улыбнулся и руки его, теперь уже две, опустились на плечи пилота. И смущенно пропали, как будто капитан заметил, что перешел какую-то черту. Рейнсэр никак не проявил недовольства, усмехнулся и склонил голову набок, разглядывая его с непривычной для себя стороны. Как партнера. Они сидели достаточно близко, чтобы он мог, несмотря на темноту, пересчитать деревянные бусинки его ожерелья-талисмана. Больше было не разглядеть, но Рейнсэр помнил, что щедрое солнце этой планеты позолотило кожу Радослава быстрым загаром и веснушки выступили ярче. - Мне твоя компания всегда приятна, - он почти вернул капитану его же слова, и… да, это несомненно стоило сказать.       Лицо того словно осветили изнутри. Он замер на вдохе, глядя на него взглядом человека, которому подарили надежду после того, как он перестал чего-то ждать. Потом выдохнул и совершенно по-мальчишески пригладил волосы. - Рейнсэр, я давно тебе сказать хочу… Только не сердись на меня сразу, дай договорить, хорошо?       Второе признание за сутки, звучащее на «Косатке» - перебор. Пилот остановил его жестом, почти как Маркус сегодня, но сказал другое: - Я понял. Можно ничего не говорить.       Больше всего он боялся, что Радослав сейчас потребует ответного признания. Врать ему было бы последним делом, объяснять – слишком сложно. Значит – маневрировать.       Капитан нервно потер лицо руками, посмотрел на пилота между пальцев и выдохнул: - И ты не против? - Не против, - так мягко, как мог, улыбнулся ему Рейнсэр, чувствуя как по спине течет пот. Врать не пришлось. Впервые за несколько дней ему наконец-то повезло.       Они некоторое время просто сидели в тишине, глядя друг на друга, мокрые от никак не желающей спадать жары, вдыхали пропахший застоявшейся водой воздух, и улыбались. Рейнсэр совершенно не знал, что еще ему сказать, но это молчание не раздражало, разве что немного надоедало. Радославу же, видимо, этого хватало, и он не хотел ему мешать.       Они поднялись одновременно, одновременно выпрямились, от чего Радослав едва не расквасил лбом нос пилоту. Капитан был ниже его больше чем на полголовы и чтобы смотреть в глаза, вынужден был поднять подбородок.       Дальше Рейнсэр уже не контролировал ситуацию. Поцелуй Радослава, неожиданно настойчивый, атаковал его губы, пригвоздив к месту. Бережно хранимая дистанция была нарушена, но пилот не чувствовал никакого отторжения. Жар чужих губ был волнующим, дыхание приятным, и несколько долгих секунд спустя Рейнсэр сам ответил ему. Они целовались, стоя в скрывающей их темноте, как какие-то перебравшие подростки на бурной пьяной вечеринке. Радослав ласкал его губы с трепетом и нежностью, руки его удерживали плечи пилота, но не крепко, ни к чему не принуждая. И это тоже нравилось Рейнсэру.       Поцелуй стал жарче градусов на десять. Рейнсэр закрыл глаза, концентрируясь на своих ощущениях, и скользнул ладонями по горячей коже на ребрах. Его руки нырнули под полы клетчатой рубашки и заскользили вверх-вниз по сильной спине. У него под пальцами дрожало от возбуждения и накатывающего удовольствия развитое крепкое тело человека, с ранних лет привычного к физическому труду. Сжимая и массируя тугие ленты мышц, пилот думал о том, что принял правильное решение. Симпатии вполне хватало, чтобы отвечать на порывы Радослава, а возможная близость была желанна и заманчива. Он мог сто раз быть одиночкой. Двести раз не любить чужие касания. Но при этом он был живым человеком, с самыми простыми человеческими желаниями, и ладное, сильное тело капитана вполне подходило для их исполнения.       Через неясное количество минут он осознал себя покрывающим укусами-поцелуями шею и грудь Радослава, едва не опрокинув его на свою драгоценную приборную панель. Бедра вплавились в бедра, колено капитана скользило между его колен, поднимаясь до промежности, а руки его обнимали голову Рейнсэра, прижимая ее к себе. Ему было хорошо, Радославу было хорошо, а все остальное сейчас не имело значения. Жара никуда не делась, теперь пот лил с разгоряченных тел ручьями, и одежда вымокла так, словно они нырнули в одно из озер-луж, которых тут было в достатке. Рейнсэр прервал череду поцелуев, и облизывая соленые от чужого пота губы, заглянул в лицо капитана, все так же прижимая его к панели. Глаза Радослава горели не виденным раньше огнем. - Как насчет душа? – шепнул пилот, чувствуя как пропитанные влагой тела волосы липнут к рукам Радослава. - Поддерживаю… - вдохнул тот хрипло. - Вместе?       Рейнсэр бы не согласился в любой другой день. Потому как был из тех зануд, которые считают, что в душе надо мыться и только. И желательно – одному в кабинке. Теперь же он не мог отказать этому голосу. Не хотелось даже думать о том, чтобы отрываться от Радослава. - Вместе.       На третьем уровне было два санузла, но работал всего один. Второй дожил до нового хозяина в виде помещения с торчащими из стен сухими трубами. Душевая кабина – стандартная одноместная капсула. Как в такую Маркус помещается – загадка. Идея совместного купания умерла в конвульсиях, когда на второй секунде с тех пор, как они втиснулись в нее, Рейнсэр оцарапал спину о кран, а Радослав ушиб затылок о дверцу. Капитан «Косатки» и его зам, пару дней назад взглянувшие в лицо смерти, а сейчас застрявшие на неизвестной планете, вывалились из кабинки, давясь смехом и шепотом друг другу ее уступая. Первым Радослав таки затолкал Рейнсэра.       Уже вымывшись как можно тщательней, промокая полотенцем пахнущие дешевым хвойным шампунем волосы, Рейнсэр со вторым полотенцем на бедрах сидел в капитанской каюте, и гадал, чем закончится эта ночь. Воспаленные от поцелуев губы казались чем-то инородным, чужим. Пилот трогал их языком и кончиками пальцев, заворожено смотрел, как медленно сменяются цифры на светящемся табло часов. Время на них было корабельное. Согласно им, уже должно было наступить утро, но на этой планете ночь была в разгаре.       Капельки сочились с влажных волос, скатывались по обнаженной спине и терялись под вторым полотенцем. Рейнсэр ловил их руками, боясь замочить постель капитана, на которой, быть может, им предстояло провести остаток этой ночи.       Когда Радослав, взъерошенный пуще прежнего, в одних трусах и с ракушками на шее пришел к нему, пилот сидел в той же позе – одна нога подогнута, вторая свободно вытянута. Его запах обогнал его и окутал Рейнсэра, от чего тот заворожено принюхался. Аромат влажного чистого тела, которое он не так давно целовал, оказался для него одним из самых приятных запахов из тех, что ему доводилось ощущать. Пилот перехватил руку счастливо улыбающегося Радослава и потянул к себе. Одно неспешное движение и капитан уже рядом с ним на кровати, упирается коленями в сбившееся покрывало, и они снова целуются, теперь уже размеренно, не спеша, растягивая удовольствие.       Кончиками пальцев пилот коснулся потемневших от воды деревянных бусинок, и дразня, оттянул ожерелье и отпустил, чтобы то с шелестом шлепнуло Радослава по шее. Касание к талисману было ответом на касание Радослава к его волосам – жест доверия, откровенно интимный.       Капитан фыркнул и потер шею. Потом рассмеялся тихим и счастливым смехом от этой мелкой шалости. Этот смех был заразительным, чистым и Рейнсэр не сдержал ответной улыбки. Правда, через мгновение он неодобрительно нахмурился. - Наверное, это все неправильно. Мы тут застряли неведомо где, непонятно чем все это кончится, а мы тут… развлекаемся… - Все правильно, - возразил Радослав, ставший неожиданно серьезным. Голос обрел неожиданную твердость. - Расслабляться тоже необходимо. Особенно когда такая ситуация. Завтра будем искать решения проблемам, - ладонь его погладила по щеке Рейнсэра. - Но только завтра. - Это капитанский приказ? - насмешливо спросил Рейнсэр. - Да, если тебе так легче.       Командирского духа хватило не только на один приказ. Настойчивость Радослава, с которой он взялся за него вновь, была неожиданной и приятной. Лаская его и зацеловывая белую кожу, он стянул с Ренйнсэра полотенце и отстранился, разглядывая его с жадностью. - Давно хотел увидеть тебя обнаженным…       Жадность в его глазах была не откровенной похотью, которая действовала на Рейнсэра как красная тряпка на быка. Это было восхищение, от которого ему даже стало неловко. «Мне нравится все» - говорили глаза Радослава. Взгляд его скользил по мокрым волосам, по лицу, где у уголков губ и между бровей наметились морщины, по бледной груди с почти бесцветными сосками, по жестким волоскам на ногах. Глаза цвета некрепкого чая снова скользнули вверх и остановились на полувозбужденном члене, окруженном черными волосами. - Увидел? – Рейнсэр, ощущающий себя скульптурой в музее, в порыве неожиданного стеснения даже колени свел. Встряхнулся, зацепил Радослава ногой и почти боевым приемом швырнул ахнувшего капитана на себя.- Хватит таращиться.       Его взгляд был более сдержан, да и пилота просто нельзя было так легко читать, как Радослава, но увиденное нравилось ему не меньше. Он почти уложил Радослава на себя, кое-как разместившись с ним на узкой неудобной койке, совершенно не пригодной для такого использования, ощущая его жар и его тяжесть. Перехватил инициативу в ласках, изучая незнакомое тело, заставляя чужое дыхание сбиваться до стона. Рейнсэр не был большим мастером в ласках. Он просто не заморачивался теорией, справедливо считая, что любой умный человек, умеющий когда надо включать и выключать голову, сможет сориентироваться на месте. Процесс увлекал. Желание получать удовольствие срослось с желанием его дарить. Бледные пальцы на золотистой от загара коже Радослава казались призрачными, но сминали и ласкали с силой, разрушающей эту иллюзию. Потемневшие от здешнего солнца кругляши сосков капитана Рейнсэр украсил алыми кольцами укусов, а когда тот выгнулся навстречу, атаковал руками спину, с нажимом ведя по позвоночнику вниз. - Готов? – все еще прохладные пальцы Рейнсэра внезапно возникли на его бедре, нырнули под ткань уже тесного белья, обжигая холодом мигом напрягшуюся ягодицу.       Пусть с мужчиной он был впервые, но знание анатомии, да и просто жизненный опыт позволяли ориентироваться на ходу. Теперь можно было не откладывать, чтобы сменить дислокацию. Член капитана снова жег ему чувствительную кожу бедра, угрожая прорвать тонкую преграду ткани. - Я хотел… Я думал… - Радослав выдохнул, вернул себе способность говорить связно и продолжил, глядя почти виновато. – Прости. В нашем душе без... инвентаря это нереально сделать. Ну… себя… подготовить… - он неожиданно оживился и приподнялся на локте. - Я могу к Шерру сгонять и попросить… - Отставить Шерра! – возразил Рейнсэр, как только понял, что тот говорит серьезно. - Так обойдемся.       Последнюю преграду между их телами он ликвидировал сам, отстранив руки Радослава. Стащил с него белье, удержав порыв аккуратно его сложить, отбросил в сторону и следующим движением плотно переплел их ноги. Их члены, ноющие, твердеющие с каждой секундой, встретились, и от ощущений у Рейнсэра перехватило дыхание. Радослав простонал ему на ухо, обхватил за шею двумя руками и рывком прижался сильнее, больно стукнувшись ребрами о ребра. Теперь влажная от смазки головка его члена таранила бледный живот Рейнсэра, и он кусал губы, сдерживая ответные стоны. Уже не прохладная – теплая ладонь сжала твердые ягодицы Радослава, помедлила, и скользнула между них, с нажимом массируя. Пальцы, которые ловко переключали рычаги и кнопки приборной панели, за которыми Радослав наблюдал бесконечное число вечеров, нашли девственное кольцо ануса и заскользили вокруг него.       Рейнсэр чувствовал его в эти минуты так же хорошо, как чувствовал «Косатку». Но если корабль он водил уже около года, то такая близость с Радославом была чем-то новым. И тем не менее… Он понимал язык этих всхлипов и стонов, знал, что произойдет через секунду, когда он прижмется к нему сильнее, отчаянно ерзая, когда приникнет губами к коже. И, кажется, мог даже им управлять. Рейнсэр не пробовал, слишком он плохо соображал, чтобы обдумывать свои действия прямо сейчас. Мир вокруг них плавился, температура воздуха в каюте достигла критической отметки, койка протестующе скрипела, а они все прижимались друг другу плотнее и плотнее, так что суставы хрустели, ударялись локтями и ногами о стену, дарили стоны и сумасшедшие взгляды. Это нельзя было назвать полным слиянием, но ощущения были именно такие. Не помогая себе руками, они терлись друг о друга, уже забыв о конспирации и не заботясь, что их услышат. Когда все мышцы тела вот-вот должен был сковать оргазм, Рейнсэр опрокинул Радослава на спину и стиснул оба их члена. Горячей спермы, которая залила его руки, казалось невозможно много, словно вместе с ней вышли все нерастраченные желания. Конечно, это всего лишь разыгралось воображение, но Ренйсэру казалось именно так.       Грудная клетка лежащего под ним Радослава вздымалась, толкаясь в пилота на каждом вдохе. Капитан выглядел непривычно беззащитным и расслабленным, секунда – растечется по койке лужицей с ракушечным ожерельем в центре. Под ресницами плескалось концентрированное счастье. - Кровать уцелела… - выдохнул он и рассмеялся. - А я боялся…       Рейнсэр ответил коротким смешком ему в шею. Он был невероятно благодарен ему за все это. За то, что помог расслабиться, за то, что помог забыть о своей ошибке и о Маркусе. Что плохого в том, чтобы делать кого-то счастливым, не раскрывая карт? И плевать на то, что после всего этого им снова надо тащиться в душ поодиночке…