Созвездие Косатки

История четвертая «Звон монет» Глава 23 - О-о-о-о-о!!! У-у-у-у-у!!! - еще нетвердо стоящий на ногах чумазый малыш в одной длинной застиранной рубашке, гудя на разные лады, тарабанил грязными ладошками в дверь комнаты Шерра. Дверь несколько секунд назад закрылась, и не так давно научившийся ходить мальчишка успел приметить за ней кое-что очень интересное. - Куда пошел?! - воскликнула сердито его мать – измученная женщина, одной рукой прижимавшая к себе таз с грязным бельем. - Вернись! Вернись, кому сказала! - О-о-о-о! - продолжал гудеть ребенок, топая ножками, обутыми в тряпичные тапочки. - О-о-о-о!       Его голос на мгновенье прорезался сквозь гул других звуков и тут же утонул в них. Гремели кастрюли и тарелки в кают-компании, оттуда вместе с запахами разваренной пшеничной каши и тушеных овощей выливались громкие голоса - стряпавшие там женщины ругались из-за исчезнувшей ложки; по узкому коридору между каютами пестрыми зигзагами тянулись перегруженные сохнущим бельем веревки, между ними, путаясь и поскальзываясь на натекших лужах, с воплями носились дети разных возрастов, со свистом летал самодельный мяч, сновали туда-сюда мужчины – хмурые, рано начавшие стареть работяги с мозолистыми руками, пропахшие сладковатым дымом самокруток. Дверь в санузел от того, что ее постоянно дергали туда-сюда, уже стала распахиваться от малейшего касания. Вода там шумела почти круглосуточно – все время кто-то стирал, купался, набирал ведра и бутылки, мыл детские горшки. Выла тоскливо старая собака, приглушенно гоготали гуси, сидевшие в плетеных корзинах, квохтали недовольно куры, орала заблудившаяся среди мешков и ящиков облезлая кошка. Пахло одновременно грязной и чистой одеждой, дешевым порошком, разогретой едой, чесноком, удобрениями и десятками других не самых приятных запахов, которые так или иначе присутствуют в тех местах, где долгое время находится большое количество людей и животных…       Шел шестой день путешествия груженой под завязку «Косатки» от группы астероидов Альфа-16 до Ники-2.       Изначально ни у кого из экипажа старого корабля и в планах не было брать на борт пассажиров. Совсем. В контракте значились только запчасти для аэромобилей, которых вполне хватило бы, что забить под завязку второй уровень корабля, сумма за их перевозку полагалась приличная, и о дополнительном заработке никто не говорил.       Они приземлились в указанном месте, на окраине городка у складов, всего на несколько часов, чтоб спокойно погрузиться, совсем не подозревая, во что это выльется. И когда к трапу нерешительно приблизилась семья из пяти человек и ее глава, уставший, выжженный солнцем мужчина, отец троих детей, попросил взять их на борт за весьма скромную плату – экипаж удивился, но не отказал. Потом пришли еще одни и попросились на борт, даже не уточнив, куда последует корабль, а за ними еще одни… Когда пришло время улетать, на борту оказалось восемь больших семей, каждая из которых состояла минимум из трех поколений. Уже последние объяснили ошарашенному Радославу, что в здешних местах корабли, способные забрать людей, бывают крайне редко, а желающих бросить свой скудный кусок земли и ветхий дом и отправиться на поиски лучшей жизни уж очень много. Тогда добросердечный капитан, не способный бросить на произвол судьбы обитателей захудалой деревушки, примостившейся к заводу, еще не знал, на что подписывается.       Чтобы разместить желающих – пришлось двигаться. Свободных кают было всего пять - маловато для такого количества пассажиров, и экипаж начал уплотняться. Маркус со своим скромным багажом перебрался к Заку, Шерр, комнату которого очистить от вещей было просто невозможно, никуда двигаться не стал, но вместо этого переоборудовал для неожиданных гостей медблок. Рейнсэр, который менялся в лице и зеленел по мере заполнения его драгоценного кораблика людьми, животными и крамом, сгреб все свое скудное имущество в охапку, содрал с кровати матрас и переехал на мостик. Радослав, поколебавшись, последовал его примеру. Не без задней мысли.       Итак, шесть дней загруженная людьми и грузом «Косатка» успешно двигалась к Нике-2 без каких-либо приключений. Чиненный топливный насос не удалось заменить на Альфе-16, но было решено поискать его в магазине у их заказчика. Переживший аварию и чудесное воскрешение кораблик проявил себя с лучшей стороны. В первую очередь напомнил своим обитателям, что он хоть и старый, но изначально был создан для перевозки больше сотни людей и вполне может обеспечить каких-то шестьдесят человек водой и кислородом. Системы очистки того и другого, до этого работавшие в полсилы, теперь трудились на всю мощность, но вели себя хорошо и не сбоили. Несмотря на это, гладким и скучным этот полет не мог назвать даже сдержанный Маркус.       Шумные пассажиры, многие из которых впервые отправились в космическое путешествие, доставили неудобств всей команде.       Во-первых, постоянным шумом. На тихой «Косатке» практически круглосуточно кричали, ругались, плакали, двигали вещи, шваркали дверями, выли, мяукали, топали, кашляли, сморкались, причитали, пели, гоготали… Маркус терял слова молитвы, не в силах сосредоточиться, и забивался как можно дальше, почти к рокочущему сердцу «Косатки», чтоб там обратиться к своим богам. Непривычное к такому балагану Злато, временно переехавшее в каюту Шерра, медик два часа выманивал из-под шкафа, усиленно отпаивал сомнительной настойкой, а после еще два часа пытался угомонить окосевшее от пойла создание. У Рейнсэра, прошедшего войну и побывавшего не в одной переделке, на третий день этого сумасшедшего дома начал дергаться левый глаз и уголок рта.       Во-вторых, кают-компания, душ и туалет были заняты практически постоянно. Попытки Рейнсэра, а позже и Радослава, составить график посещения этих необходимых мест успехом не увенчались. Экипаж с треском учился тратить на посещение санузла максимум пятнадцать минут каждый и то в ночное время. Длинноволосые, а их было трое из пяти, скрипели зубами. Им приходилось сложнее всех. Синяя краска частично вымылась с волос Зака и он ходил, потрясая бирюзовой пятнистой гривой, недовольный и хмурый. Рейнсэр сыпал страшными проклятьями и грозил подстричься, чего не делал с тех пор, как ушел с военной службы. Маркус смиренно терпел все неудобства молча. Ели там, где спали, грели еду все вместе, после чего расходились по комнатам. Радослав виртуозно научился сервировать пол на мостике так, чтобы не уронить ни капли, ни крошки.       В-третьих, аккуратностью люди не отличались. А может, их было просто слишком много, плюс слишком много детей, которые очень редко бывают аккуратными. Видя остатки пищи, жирные и не очень пятна всех форм и цветов, грязь неизвестного происхождения на полу, стенах, мебели, лестницах, Зак впадал в уныние. Ему предстояло все это отмывать. Остальные злились по этому же поводу просто потому, что им жалко было корабль. Не заморачивался только Шерр.       На пятый день дружелюбный медик угостил чем-то крепким собственного производства парочку пассажиров, после чего был едва не растерзан их женами. Теми самыми женами, которые в первые дни попытались пойти к нему со своими болячками, но желаемого не добились. Скандал пришлось разруливать Радославу, как автору всей эпопеи со спасением переселенцев. Маркус и Зак успокаивали нервы, рубясь в приставку, Рейнсэр заперся на мостике, впуская только капитана, и сам выходил только по острой нужде. После извинений капитана и обещаний, что такое больше не повториться, «пострадавшие» пассажиры прониклись к Шерру уважением и бегали к нему пропустить рюмку втихаря от жен. Хитрый врач ловко научился прятать Злато от посторонних глаз, хотя вездесущие дети все же смогли мельком ее увидеть, от чего часто крутились у его дверей, гудя и требуя «кисю». Любопытную «кисю», готовую сунуться к «поклонникам», в таких случаях отвлекали ленточкой, красивым флакончиком, яркой бумажкой или чем-то вроде этого.       До желанного приземления оставалось еще два дня.       Радослав, вытирая на ходу лицо полотенцем, поднялся по ступенькам на мостик и толкнул дверь. Раньше по «Косатке» можно было бегать босиком, а выходить из душа в одном полотенце. Теперь пол был слишком грязным, а по коридорам ходили юные девушки, отцы которых очень ревностно оберегали их от потенциальных соблазнителей, которыми считали всех членов экипажа. Зака едва не прибили за одну только улыбку. Не стоило никого провоцировать.       На мостике свет не горел, зато приборная панель сияла экранами и кнопками. Раньше Радославу не хватало такого скудного освещения, чтобы ориентироваться здесь, но за почти полную неделю он отлично освоился. Рейнсэр – сам в одном кресле, а ноги на другом – не обернулся к нему, и так отлично зная, кто вошел. Окликать его капитан не стал. Пилот в последние дни был сильно не в духе, и лишний раз его дергать означало сделать только хуже. Капитан добрался до сдвинутых вместе матрасов, аккуратно застеленных и прикрытых одеялами, которые они расположили слева от входа, и завозился с ремнем джинсов. Пилот неохотно обернулся на звук. - Ты уже спать? - поинтересовался он совершенно нейтральным тоном, в котором не было ничего, что дало бы Радославу понять, какой ответ он ждет. Рейнсэр мог как просто спрашивать, так и пытаться выяснить, рассчитывает ли он на близость.       Он ответил ему честно: - Как получится. Просто хочу лечь, чтобы быстрее настал новый день. Пусть и корабельный, - это прозвучало как-то по-детски, и Радослав неуверенно улыбнулся. - Тогда Ника-2 станет еще ближе. - О, да, - пилот мрачно оглядел их «стоянку» в его святая святых. То, что все вещи были сложены аккуратно, никак не уменьшало его желания поскорее утащить их прочь. – Испытываю огромное желание высадить их на ближайшей планете и поскорее заняться уборкой корабля. Дезинфекций, точнее.       Радослав сложил джинсы и опустил сверху на кучку своих вещей. Потом скользнул под одеяло и устроился на животе, опустив подбородок на сложенные руки. Мокрые волосы на затылке холодили шею, сочась прохладными каплями. - Да, Зак один не справится, - согласился он. - Зак два года это все будет отмывать, - фыркнул Рейнсэр. - Надеюсь, когда весь этот табор выгрузится, мы не обнаружим неприятных пропаж. - Ты к ним несправедлив, - попытался укорить его Радослав, глядя на пилота снизу. - Ничего подобного. Просто везде есть разные люди, - пилот провел пальцами по панели, вытирая пыль, которой там не могло быть. - Я сам примерно из такой же дыры, как они. - Правда? – уроженец крупного мегаполиса, Радослав с большим трудом осознавал, что до сих пор есть планеты, где люди топят печи дровами и углем, держат скот и птицу и гнут спины на огородах. Поэтому быт пассажиров в первый раз вызвал у него шок и сочувствие. Последнее сыграло переселенцам на руку. - Именно, - пилот коротко рассмеялся. - Замени машиностроительный завод на шахты - и получишь мой родной поселок. Я до сих пор помню, чем кормить гусей и как запрягать лошадь. - Лошадь? – Радослав даже сел, пытаясь это представить себе. Живую лошадь он, конечно, видел, но очень смутно представлял, для чего их можно использовать в современном мире. Разве что… - А лошадь вам была зачем? Доить? Рейнсэр фыркнул, в этот раз уже насмешливо. - Можно конечно и доить, но чаще всего на них просто ездили верхом. - У вас не было флаеров? – удивился капитан и тут же исправился. - И гравимобилей? Последние же везде есть. - Гравимобили у некоторых были, - спокойно отозвался Рейнсэр. - Только топливо на них было слишком дорогое. Лошадь дешевле прокормить.       Пилот поднялся с кресла и прошлепал босыми ногами к двери, чтоб ее запереть. Радослав снова вытянулся на животе, переваривая полученную информацию. За дни, проведенные с ним на мостике, капитан узнал о Рейнсэре больше, чем за все время знакомства. Теперь он знал, что пилот имеет привычку тихо здороваться с кораблем каждое утро и желать ему доброй ночи, прежде чем уйти спать, знал, что он терпеть не может, когда его слишком часто касаются, даже если эти касания - осторожные ласки, что он может всю ночь проспать, не меняя позы и едва заметно дыша, а теперь еще и это.       Радослав попытался представить Рейнсэра, скачущего верхом по зеленой лужайке на гнедом жеребце, и ему это легко удалось. Прямо картинка из фильма получалась. Потом он попытался сообразить, как при помощи конструкции из кожаных полосок и металлических деталей можно управлять животным, имеющим свой характер, свою волю и ни одной встроенной кнопки. Эта задача оказалось намного сложнее первой.       Совсем рядом зашелестела одежда. Радослав отогнал мысли о лошадях и повернулся на звук. Уже стянувший с себя все ненужное Рейнсэр, опустившись на одно колено, складывал свои темные штаны. Он ходил купаться первым из них двоих, но бледная кожа все еще пахла так, словно только что вернулся из душа. - У тебя такое озадаченное выражение лица, что я боюсь спрашивать, о чем ты думаешь, - Рейнсэр лег на свой матрас и укрылся одеялом, натянув его до середины груди.       Взгляд у него был озабоченный, и Радослав тихо прыснул и отмахнулся. Незаметно придвинувшись чуть ближе. - О верховой езде, - сознался он со смехом, и Рейнсэр коротко рассмеялся следом за ним. - Зацепила тебя эта тема? – пилот пихнул под голову согнутую руку и повернулся к Радославу, чтобы лучше его видеть. - Хотел бы пообещать, что научу кататься верхом при первой же возможности, но боюсь, что сам уже много забыл. - Не отказался бы, - они лежали очень близко, как всегда нравилось Радославу. Он думал протянуть руку, чтобы его коснуться, но не стал нарушать весьма скромную дистанцию. - Заметано. Как только выпадет случай, - спокойно отозвался Рейнсэр, и к огромному разочарованию капитана, сладко зевнул.       Если уже пилот хотел спать, то ни о какой близости не могло быть и речи. Настаивать Радослав не хотел.       Словно прочитав его мысли, Рейнсэр, извиняясь, коснулся его подбородка. - Давай спать, хорошо? Завтра наверстаем. А лучше – уже на Нике-2,- и добавил ворчливо. - В чистоте и тишине.       На мостике царила все такая же идеальная чистота, как и обычно, но Радослав понимал, о чем он говорит, и не сдержал тихий смешок. - Доброй ночи, - шепнул он, отсмеявшись. - Доброй, - ресницы Рейнсэра опустились и дыхание почти сразу выровнялось.       Радослав думал, что пролежит так еще долго, размышляя над своей жизнью, как часто делают люди, когда не выходит заснуть, но сон сморил его, стоило поменять позу. «Косатка» плыла дальше.