Никто не должен узнать

Время без жалости забирало дни. Казалось, еще вчера была теплая и торжественная осень, мы только-только заключили узы брака. Однако на дворе уже стоял холодный и непослушный июль 2011 года. Ветер совсем не жалел горожан и поднимался, когда ему было угодно. Люди заболевали посреди лета, в свои отпуска, и лечились дома малиновым вареньем да грелками вместо долгожданных поездок на море. В этот список попал и мой дорогой Флоран, но мы всеми силами боролись за сохранение голоса певца. Его кашель беспокоил не только нас двоих, но и продюсеров, которые посоветовали ему на два дня забыть о песнях и желательно не разговаривать совсем. За эти два спокойных и, как сказал Фло, ужасных для него дня француз поправился и был готов к очередным съемкам и интервью и к самому последнему, заключительному концерту... Труппа "Моцарт. Рок-опера" ходила на множество телевизионных передач, нас приглашали на радиоэфиры, мы становились знаменитыми не только во Франции. Критики отзывались о нашем проекте и положительно, и грозили провалом, но публика полюбила нас всем сердцем и на улицах подходила да брала автографы и фотографировалась. Каждый день мне приходили письма разного содержания. Начиная с благодарностей и заканчивая признаниями в любви. Однако Флоран не отставал от меня, и у него стопочка любовных писем была гораздо больше моей. Мы каждому пытались ответить, но часто не получалось из-за постоянных съемок, передач, радиоэфиров, на которые нас охотно звали. Наша тайна с Фло не была раскрыта, никто даже не догадывался о нашей связи, а те, кто знал, бережно хранили секрет. Лишь иногда происходили неловкие ситуации, когда Флоран по дружбе подвозил ребят. Тогда я не ехала с ним, а имела возможность прогуляться или же вспомнить про общественный транспорт, где я оставалась одна со своими мыслями. Наша любовь росла с годами. Играть друзей на публику и быть тайно супругами было своеобразной игрой, в течение которой мы часто поглядывали друг на друга, но не нарушали границы дозволенного. - Мы же не скажем ребятам даже после окончания? - спросил меня уже переодетый в Сальери Фло в какой-то одной из многочисленных гримерных комнат. Как я любила этого персонажа в его исполнении. На сцене им правил именно завистливый композитор. Я не узнавала того Флорана, что так нежно целовал меня по утрам и ласково гладил по волосам перед сном, а видела высокомерного и совсем холодного человека. А как мне нравились песни в его исполнении. Казалось, я могла часами сидеть в зрительном зале и просить петь снова и снова. - Я не знаю, Фло. Мне кажется, что начнется большой скандал, если скажем. Может, как-нибудь потом? - Давай потом, - он нежно поцеловал меня в губы, а затем продолжил. - Я наверняка заплачу от сегодняшнего спектакля. - Не ты один. Вспомни, сколько было всего за эти годы с Моцартами. -Так, ну ладно, я не хочу плакать раньше времени, - сказал с улыбкой на лице Фло. Сегодня на всех лицах красовались прекрасные застывшие улыбки, но если снять эти маски, то можно было увидеть слезы и горечь. - Нам пора. - Пора, - как-то тяжело произнесла я, и с этими словами мы отправились к сцене, где уже стояла вся труппа. Все эти девушки, парни готовились к своему заключительному выходу, как физически, так и морально, а я готова была расплакаться уже сейчас. Продюсеры что-то пытались сказать ободрительное, но они сами понимали, что их слова мало согреют наши расклеивающиеся сердца. Какие визги доносились из зала! За всю историю мюзикла я не слышала столь громких слов. И с этой замечательной и добродушной публикой мы должны расстаться? Длительные речи и благодарности звучали со сцены, когда все песни были спеты, а розы вручены. Я поймала на себе взгляд Мелиссы, и мы сдержано прошептали губами: - Вот и все, - лишь слезы поверх улыбки выдавали нас. Розы были без шипов. Эти нежные создания не могли причинить боль, однако, взглянув на них, я почувствовала невыносимую грусть. Мы дали триста сорок шесть шоу, но, конечно, всем запомнится именно это. Концерт в Берси, что состоялся десятого июля, не оставил равнодушным никого из присутствующих. Как только занавес опустился, я не выдержала и зарыдала, как не рыдала никогда. Казалось, вроде ничего плохого не случилось. Все были живы и в здравии, но жить бок о бок, а затем расстаться с этими людьми было наказанием. Я думала, что все обойдется без слез, наивная... Флоран уже с кем-то обнимался, но на его лице слезы застыли. - Маэва, - позвал меня Микеле и тут же обнял, а я плакала ему в плечо. - Сегодня плакать можно всем. - Спасибо тебе за все эти годы. - Тебе спасибо. Дальше мы не говорили ничего. Слов было недостаточно, чтобы описать мое состояние. - Как будто родной человек уходит, - шептала я, на что получила тихий ответ: - Ты кое-что забыла, сестренка. С тобой всегда будет наш драгоценный Сальери. Я огляделась. Все крепко обнимались да целовались, а кто-то просто вытирал слезы в сторонке. А как все начиналось... Все впопыхах бегали по коридорам перед самым первым и ответственным концертом. Творилась невозмутимая суматоха! Танцоры растягивались, певцы распевались. Казалось, что все еще впереди, что время будет идти долго и мучительно. Я волновалась и искала поддержку в любимых объятиях Флорана, который волновался не меньше. Я помню тот трепет и те волнительные ожидания своего выхода... Теперь же все это кончилось, однако воспоминания навсегда остались в памяти. На самом первом концерте присутствовали родители многих артистов, мои в том числе. Но мама готовилась к премьере гораздо трепетней остальных. Ее кумир молодости играл в нашем мюзикле моего отца, это был Солаль. Еще полгода назад она просила меня провести ее за кулисы да познакомить после спектакля. И вот, когда занавес закрылся и все кинулись поздравлять друг друга с грандиозным началом, мама пробралась к нам, когда я стояла с Флораном, Солалем и Клэр. - О, мама! - Я пришла тебя поздравить с таким успехом, - ее движения были плавными и изящными. - Вас всех тоже! Может, познакомишь меня? - Конечно, это Клер, - девушка улыбнулась свое неподражаемой широкой улыбкой, от чего сразу появляется хорошее отношение к ней. - Это Флоран, - оба лишь подали друг другу руки. - И Солаль. - Здравствуйте, - вежливо сказал он. - Мне кажется, я вас уже где-то видела! - возможно, актерское мастерство у меня от мамы. - Вы бы не могли мне оставиь автограф? Или можно сфотографироваться с вами? - Конечно, можно и то, и то. Простите, я не знаю вашего имени. - Мари, - та протянула листок с ручкой и выглядела такой невозмутимой и гордой. - Конечно, Мари. И получив, листок с автографом и фотографию, попросила меня проводить ее до выхода. Ребята остались далеко позади, как тут она чуть ли не завизжала - Маэва! Ты представляешь, у меня теперь есть фотография с ним! Знаешь, как мы с подругами любили его? - и теперь казалось, что мы поменялись местами. Она стала ребенком, которому для счастья только и надо, что обычная карточка с подписью. - Как я рада, как я рада! - Вы выступили замечательно, дорогая, - вмешался только что подошедший папа. - Мы гордимся тобой. - Знаешь, что у меня теперь есть, Стефан? -Неужели ты все-таки достала бедных артистов? Ладно, Маэва, мы поедем домой. Передай и Фло мои поздравления - напоследок он поцеловал меня в макушку и вместе с моей восторженной мамой отправился домой. Я заглянула за плечо Мика и увидела что все так и плакали, только декорации немного сменились. Мелисса, которая обнималась с Тамарой, теперь прижимала к себе свою сестру по спектаклю и подругу в жизни. Хоть Клэр была для нас душой компании и неотъемлемой частью семьи, Диан все сразу приняли радушно и по-доброму после ухода нашей затейницы. Диан была белокурым ангелочком, который сначала стеснялся ходить с труппой, но потом и она влилась в нашу теплую компанию. Перед, а может, после очередного выступления она сказала мне, что самым чувственным моментом для нее навсегда останется съемка клипа "C’est bientôt la fin". Да, этот клип был для нас с Флораном подарком, можно сказать пополнением домашнего архива. Эта светлая песня всегда радовала меня и заставляла наслаждаться ее исполнением, а клип - еще больше. Казалось, в каждом взгляде солистов можно было прочесть радость и свет, исходивший изнутри. Однако эти чувства остались только на пленке... К нам подошли сестры Вебер, игравшие значительную роль в жизни Вольфганга Моцарта, а затем и весь главный состав сбежался на групповые объятия. - Вы только не пропадайте никуда, - говорила красавица Мелисса, которая раньше никогда не плакала и сдерживала чистые кристальные слезы. Теперь же она не жалела их, и они яро текли по ее щекам. - Я так не хочу вас терять. Не я одна боялась распаспада. - Мы не должны расставаться надолго. - Я всех вас очень люблю, мои дорогие. Сколько фраз было сказано в этом дружеском объятии. Никто не остался без внимания. Все высказали свою привязанность к трупе и любовь. Этот вечер был полностью посвящен фанатам, которые ждали нас у выхода. Мне хотелось верить, что и они не забудут о нас, о нашем мюзикле, о всей проделанной работе. В эту же ночь мы на нашем автобусе возвращались домой, только заснуть не смог ни один певец. Кто-то с грустной улыбкой глядел в окно, не говоря ни слова, кто-то активно составлял диалог с соседом, а я сидела в объятиях Флорана и никто подозрительно не смотрел, а наоборот, все понимали ситуацию. - Как ты думаешь, мы утратим нашу семью Моцартов? - говорила шепотом я, но нас и без этого не слушали. - Мы точно не утратим нашу семью, - выделив первое слово и поглаживая мое обручальное кольцо, сказал Флоран. -Теперь настала самостоятельная жизнь без спектаклей. - Эх! - взвизгнул Мерван, поднимая бутылку шампанского вверх. - Мы так и не отметили наш последний выход. И все оживились, хоть и с теми же грустными улыбками на усталых лицах.