***
Людвиг так и замер на месте. Неужели он мог вот так оплошать? Уму непостижимо! Родерих Цвингли-Эдельштайн растеряно смотрел на него, все так же не понимая, в чем дело. Разумеется, он снял повязку, как только похититель вышел, сказав, что вернется через два часа. И вполне понятно, что он не ожидал его спустя меньше минуты. Но вот он здесь, и вот он смотрит на него с таким видом, словно узрел призрака. Так что же вообще пошло не так, и почему он теперь видит лицо похитителя, хотя не должен был? Байльшмидт не сразу пришел в себя. – Отвернись, живо! Операция почти провалена, если объект видел его лицо. Кто теперь поручится за то, что Родерих будет молчать об этом? Что теперь говорить Антонио? Как вообще быть? Юноша пожал плечами и отвернулся. Должно быть, он понял, что его похититель сглупил. Огромной неожиданностью для Людвига стала тихая усмешка. Подумать только – этот парень усмехается над ним. – Любопытно… Да, усмехается. Это окончательно выбесило Байльшмидта, который и без того был зол на самого себя. Что же теперь делать? Уговаривать мальчишку молчать? Надеяться на то, что его все же убьют? Вряд ли уговоры помогут делу, а смерти этого парня Людвиг совершенно не хотел. Но тогда как поступать теперь… – Что любопытно? – спросил он. Родерих как-то странно повел головой. – Я-то полагал, что меня похитил профессионал своего дела. А вы, оказывается, не всегда отягощаете себя тем, чтобы сперва думать, а потом уже действовать. Байльшмидт аж завис. Это его сейчас что, оскорбили? Этот парень совсем страх потерял? Неужели он не понимает, что это может сулить ему смерть? Ведь теперь, когда он видел своего похитителя, тому невыгодно оставлять его в живых. – Что? – Или это забывчивость? – как ни в чем не бывало поинтересовался Родерих. – Вы уже настолько старый, что забываете свои же правила поведения с похищенными людьми? Людвиг недоуменно заморгал. Что происходит? Куда делся вежливый и воспитанный юноша, который молчал и сидел тише воды? Откуда взялся этот острый на язык хам? – Не понял. Цвингли-Эдельштайн окончательно добил его, совершенно спокойно оглянувшись. Он смотрел на своего похитителя без тени страха, и это невероятно обескуражило и без того растерянного Байльшмидта. Что, черт возьми, происходит? – Что ж, дело все же в ваших умственных способностях, раз вы так слабо понимаете совершенно элементарные вещи. Теперь Людвиг понимал лишь одно – ему весьма тонко намекнули на то, что он идиот. Причем дважды. Да, намекнули по делу, но все же. Вопреки логике и здравому смыслу, в голове сам собой нарисовался вариант того, как можно спастись из данной ситуации. Невероятно бредовый, сродни самоубийству. У него был банковский счет в Швейцарии, были две неприметные квартиры, одна в Дрездене, другая в Брюсселе. В конце концов, были проверенные временем хорошие знакомые, которые точно помогут в случае чего. Так что он вполне может, грубо говоря, сделать ноги. Но не один, а с этим вот странным парнем. Он кинет Антонио, забьет на дело и смоется к чертям собачьим со своим пленником, и плевать, что об этом подумает Родерих. Ему, по всей видимости, совсем неплохо в плену. Однако следом за шальными мыслями пришел зов здравого смысла. Антонио – человек не простой, он сможет его отыскать, да и старший Цвингли не успокоится, пока не найдет своего горячо любимого сына. А Гилберт так и вовсе пропадет без его опеки. Он хоть и взрослый мужчина, но вот позаботиться о самом себе определенно не способен. Но что самое главное – он, как оказалось, совершенно не знает, что это за человек, этот Родерих Цвингли-Эдельштайн. То он сама покорность, то он откровенно хамит. И какой из этих образов является его настоящей личиной? Желание и симпатия – дело второе. Да и потом, когда вообще всегда серьезный и ответственный Байльшмидт стал подростком с играющими в крови гормонами? Хотя и стоит признать – он хотел Родериха. – Ты сейчас меня оскорбил? Цвингли-Эдельштайн не прекращал удивлять. Он расслабленно откинулся назад, а после деловито положил ногу на ногу. – Вовсе нет. Я лишь констатировал факт. – Ты не в том положении, чтобы чесать языком. Но Родерих уже не был тем тихим и послушным мальчиком, коего Байльшмидт видел пять минут назад. – А вы бы хотели, чтобы я делал языком нечто иное? Людвиг не подозревал, что его можно заставить густо покраснеть одной лишь фразой. Да что, черт возьми, происходит? Он неуверенно шагнул вперед. Либо этот парень в самом деле резко осмелел, либо просто провоцирует. Но если и провоцирует, то на что? И зачем вообще? И стоило ли искать в его словах пошлый смысл? – Нечто иное? Подойдя к парню так близко, как только можно было, Байльшмидт посмотрел ему в глазах. В самом деле, не было и намека на прежнюю покорность. – Иначе бы вы не пялились на меня так, словно у вас спермотоксикоз. В тот момент Людвиг понял, что пропал окончательно. Родерих сам виноват…Провокация
22 августа 2016 г. в 20:01
Все прошло как по нотам. Стоит признать, что Доллар и Рубль придумали свой план фактически на ходу и исполнили, не сказав друг другу и слова.
Найти Альзета Рейна было сложнее, чем выкрасть его, но в итоге они справились. Подловив удачный момент, когда этот человек остался один на улице, Иван вырубил его точным ударом, а Альфред вовремя подогнал машину.
Примчавшись к штаб-квартире, они повели связанного человека в подвал и усадили на стул.
– Ну что, запугивать будем? – поинтересовался Брагинский, ожидавший пробуждения новоявленного пленника.
Однако Доллар мотнул головой.
– Времени много потеряем. Лучше сделать укол.
– Сыворотка правды?
Конечно, подобные вещи были под строжайшим запретом при официальном допросе, но этот допрос не был официальным, так что почему бы и нет.
– Здесь где-то должны быть эти примочки, – сказал Джонс. – Я поищу. Это быстро развяжет ему язык.
Иван не мог не согласиться с ним. Они и так уже потеряли три дня, практически половину основного срока. Так что нет времени церемониться и уговаривать Рейна честно все рассказать. Это человек из мира криминала, сотрудничать он не будет.
Кивнув собственным мыслям, Рубль посмотрел на пленника. Тот еще молод, вполне хорош собой. Светлые волосы, собранные в небольшой хвост, широкие, но очень светлые брови, несколько родинок на лице. Так и не скажешь, что этот человек промышляет торговлей наркотиков. Разумеется, наркопритона он не имеет, но все же.
– Нашел! – объявил Джонс, вернувшийся с ампулой и упаковкой шприцов. – Давай, коли, пока он не очнулся.
Довольно странно, но Доллар, который отлично орудовал любым видом оружия, до дрожи боялся иголок. Именно поэтому он отворачивался, если кому-то делают укол, и устраивал невероятный скандал, если укол предназначался ему самому. О том, чтобы он сам делал укол, не могло быть и речи.
Когда Рейн очнулся, Иван уже выбросил использованный шприц. Развязывать пленника они не собирались. Прекрасно понимая, что вскоре прозвучит важная информация, Альфред настроил камеру.
– Что… – молодой мужчина растерянно заморгал. – Что происходит? Где я? Кто вы такие…
– Как вас зовут? – громким тоном поинтересовался Брагинский, прервав ненужные вопросы. – Отвечайте.
– Альзет Рейн, – выдохнул тот, явно сам немало удивившись тому, что так сразу ответил.
– Вы знакомы с человеком по имени Тим де Вард?
Глаза пленника увеличились в размере.
– Да.
– Вы помогали ему в похищении Родериха Цвингли-Эдельштайна?
Рейн замер в ужасе. Должно быть, он понял, что находится под препаратом, развязавшим ему язык. Он сперва дернулся, отчаянно пытаясь вырваться, хоть и понимая, что это уже невозможно.
– Отвечай, – нетерпеливо сказал Джонс.
Альзет в ужасе сглотнул.
– Да.
– Кого вы использовали?
Рейн снова замотал головой, но все же ответил:
– Наемников. Каких-то проверенных людей.
– Где сейчас находится Родерих?
На сей раз Рейн чуть слышно рыкнул.
– Я… не знаю. Не в городе, но я не знаю где.
– Его похитили из-за наследства?
– Да. Он же убьет меня… Черт, он убьет меня…
Надо полагать, речь шла о Тиме де Варде. Брагинский обернулся к Доллару.
– Звони нашим, живо!
Тот кивнул. Они узнали достаточно, и даже записали все на камеру. Рейна пока лучше подержать под замком, а уже потом передать в руки правосудия, сейчас самое главное – вызволение Родериха.