И пусть их прославят уста

Он очнулся от того, что кто-то настойчиво теребил его за плечо. Еле продрав слипшиеся от сна глаза и зажмурившись от яркого света, он попытался подняться и тут же застонал — голова гудела и нещадно раскалывалась. «Боги, что вчера было?» Постепенно, немного обрывочно и хаотично, всплывали воспоминания. В голову набатом ударила мысль: «Посох». Превозмогая бессилие и боль в мышцах, он попытался нащупать его возле себя. «Твою ж за ногу, где он?!» Садистской яркостью всплыла картинка допивающего кружку эля Сэма. «Вот засранец». К телу возвращалась чувствительность. Болезненно зажмурившись, он прошипел что-то крайне нецензурное. Щурясь и постанывая от завывающих затекших мышц, он оттолкнулся от своей успевшей нагреться горизонтальной поверхности и сел. В голове противно зазвенело. Он потер глаза и попытался осмотреть себя. Одежда немного испачкана. Посоха нет, собутыльника тоже. Он глубоко вздохнул и сморщился от неприятных ощущений во всем теле после резкого движения. Чей-то женский голос пронзительно ударил по ушам: — Вставай, пьяное богохульное чудовище! Сфокусировав взгляд, он различил перед собой женщину в песочной мантии. Она сверлила его грозным взором, уперев руки в бока. Постепенно вокруг начали вырисовываться очертания свеч и алтаря, и юноша внезапно осознал, что находится в храме. — Дибелла учит нас любви и всепрощению, — тем временем продолжала сокрушаться женщина, — но даже то, что устроили тут вы со своим дружком, переходит всякие границы! — Ч-чего? — тупо переспросил Уриэль охрипшим голосом. — Я нихрена не помню. Женщина ахнула. — Не сметь сквернословить в храме! И еще б ты что-то помнил — так напиться, это ж надо! — Что я тут делаю? — держась за голову и превозмогая боль, спросил он скорее самого себя. — Где Сэм? Где мой посох? — Дружок твой дальше гулять пошел. Было заметно, что этот факт вызвал у нее огромное облегчение. — Давай, выметайся, — она потянула его за руку, заставляя подняться на ноги. Буквально выпихнув его на улицу, жрица, будто боясь, что он попросится назад, тут же захлопнула за собой двери храма. На улице в чистой голубизне небе весьма кстати пригревало осеннее солнце, трещали стрекозы, и приятно пахло свежей выпечкой. На внезапно потяжелевших ногах он отправился в ближайшую таверну. Храм Дибеллы, единственный известный во всей провинции, находился в Маркарте — древнем городе, построенном на развалинах двемерской столицы. Красивый и навсегда остающийся в памяти Маркарт изобиловал зеленью и водопадами, а все его строения были выдолблены прямо в скалах. Город, величие которого невозможно было передать словами, прекрасный и завораживающий, но только не для настоящего норда: им подавай стужу и заснеженные улицы. Уже в таверне, выпив за раз несколько кружек воды и ощущая, как постепенно освежается голова, Уриэль попытался припомнить тот вечер. Не надеясь, что удастся воспроизвести в памяти абсолютно все, он все-таки смог воссоздать то, что происходило после третьей выпитой кружки эля. У их стола показалась Аналейн. — Уриэль, мне нужно… Эй, что-то ты неважно выглядишь, — она с беспокойством поглядела на его лицо. — Все нар-рмальна, — махнул он рукой. — Знакомься, мой приятель… Он вдруг замер, уставившись в пустоту. — Сэм Гевен, — пьяно хихикнув, подсказал тот. — Сэм Гевен, — заключил Уриэль, расплывшись в улыбке. — С твоей стороны было очень мило надраться, — фыркнула девушка, смерив его насмешливым взглядом. Она еще никогда не видела его в таком состоянии. Даже перед их отъездом в Вайтране наутро он встретил ее совершенно трезвым. — Ну и зануда же ты, Ан! — Зануда? — она придвинула стул и села напротив них. — Наливай давай. — О-о-о, — тут же воодушевились парни. Кто-то уже с любопытством поглядывал в их сторону, когда Уриэль, наконец, с сомнением заговорил: — Может, тебе хватит уже? — с пьяной усмешкой спросил ее он после второй принятой кружки. — Сколько ты выпил? — уже не совсем разборчиво проговорила девушка. — Я это… — Сколько? — Тр… Три — он сжал кулак и отогнул три пальца. — Еще одну. И после этого — провал, пустота. Пугало то, что он не имел ни малейшего представления о том, что они втроем могли вытворить, будучи, мягко говоря, под хмельком. Если когда-то он еще хоть как-то мог за себя поручиться, то сейчас, полностью утратив воспоминания о той ночке, он ждал чего угодно. Поразмышляв над тем, куда ему двинуться дальше, он поднялся из-за стола и едва не врезался в подошедшего парня. — О, тебя-то я и ищу, — ухмыльнулся тот. — Просили передать. Лично в руки. Он всучил Уриэлю письмо и выжидающе посмотрел на него. Юноша, приподняв одну бровь, смерил его вопросительным взглядом, и парень, тяжко вздохнув, вышел из таверны. Изумленно поморгав, он развернул записку. «Салют, выпивоха! Уже и не ждала, что несчастный гонец доставит тебе мое письмо. Надеюсь, ты хорошенько заплатил ему за труды? Жду тебя в Рифтене к концу недели. Приятного похмелья! Ан». Читая последнюю строчку, он прямо-таки представил ее ехидную улыбку. Ну ничего, при встрече он с радостью припомнит ей то, что она вытворяла в трактире. Но для начала неплохо бы все вспомнить самому… И каким ветром его занесло в Маркарт? Что ж, по крайней мере, он теперь знает, куда топать. К счастью, все его деньги остались при нем. До назначенного срока оставалось всего четыре дня, так что он решил сегодня же выдвигаться. И только в пути он понял, что так просто от последствий той попойки не избавиться. Предпочтя нанять повозку, он отправился на восток, попутно решив заглянуть в Рорикстед — небольшую деревушку на границе Предела, чтобы отдохнуть с дороги и просто хорошенько проспаться. Уже к вечеру перед ним возникли очертания города. Едва он был доставлен к конюшне, с огорода соседней фермы к нему тотчас подлетел совершенно незнакомый мужчина. — Ага, вот и ты, — как-то недобро начал он. — Что, стыдно стало? — Стыдно? — не понял юноша. — За что? — За что?! — наливаясь краской, возмутился фермер. — Пришел, схватил мою Гледочку и давай улепетывать. Орал что-то про долг, обещал все вернуть, а сам продал ее великану! — Вашу дочь?! — выпучив глаза, совершенно ошалело спросил он. Почему-то это было первым, что пришло ему в голову. — Да какую дочь, дурень? Козу мою! — Козу, — тупо повторил он. — Вернуть обещал, говоришь? Ну, значит, верну. Фермер показал ему дорогу, по которой он пьяный в хлам увел его козу. Сказал, что великан обыкновенно пасет скотину в поле. И зачем ему понадобилось толкать козу великану? В деньгах он недостатка не ощущал, торговле обычно предпочитал… брать вещи взаймы, если, конечно, эту деятельность можно так назвать. И самое главное: каким образом он, пьяный в хлам, сумел договориться с великаном? Найти его не составило никакого труда. Впрочем, как и козу — она была единственной животиной, которую пас гигант. Огромные человекоподобные существа — они всегда были миролюбивы и никогда не нападали первыми. Конечно, если по отношению к ним никто открыто не проявлял свою агрессию. Лелея эту мысль, Уриэль, на всякий случай держа руку у ножен, легкой поступью подошел к полуразумному существу. — Эй, приятель! — задрав голову, крикнул он. Великан тотчас посмотрел себе под ноги. Животинка приветливо бякнула. — Я тут тебе вчера козу подогнал… Понимаешь, — он сделал паузу, стараясь как можно более доходчиво разъяснить ситуацию, — это ж не моя коза была! Не мог бы ты вернуть мне ее обратно? Великан красноречиво перекинул дубинку на другое плечо, продолжая буравить юношу тяжелым взглядом. — Ладно, давай так, — он достал припрятанный у бедра кинжал и натянул узелок, держась за который, гигант выгуливал козу, — я сейчас просто разрежу эту веревку и… Но едва лезвие кинжала коснулось бечевки, великан, взревев и затопав ногами, занес дубинку над головой. По-видимому, уж очень он к козе привязался. «Да уж, пожалуй, в трезвом виде мое умение вести переговоры падает ниже некуда», — думал юноша, унося оттуда ноги с козой на руках. Холм шел под уклон, и добежать до дороги не составило труда. У подножия великан уже почти нагнал его, и Уриэль, прокричав заклинание, тут же исчез. На мгновение гигант опешил, но, увидев, что его коза продолжает самостоятельно уплывать по воздуху, вновь бросился за ней, сотрясая землю. Уриэлю было даже несколько жаль его, когда, достигнув фермы, великан замертво свалился посреди дороги, напичканный стрелами стражников. Казалось, фермер был готов вот-вот завизжать от страха, но в последний момент Уриэль очень удачно появился чуть поодаль от него. — Вот ваша коза, — он прямо-таки впихнул ее в руки хозяина. — Гледа! — едва ли не расцеловывая скотину, запричитал фермер. Было бы очень мило, будь на месте его козы жена или, может быть, возлюбленная. Юноша желал как можно скорее убраться с этой фермы, однако его остановило одно незаконченное и очень важное дело. — А теперь скажите, — продолжил Уриэль, пока не улетучилось хорошее настроение мужчины, — не упоминал ли я человека по имени Сэм? — О-о-о, как же, упоминал, — довольно протянул фермер, поглаживая козу. — И что-то про крепость, как бишь ее? Зуб Фалдара. Не знаю, это все, что я разобрал из твоих бредней. — Спасибо огромное, — совершено искренне поблагодарил его Уриэль. Этого было более чем достаточно. Потрепав козу по голове, он направился в деревню. Итак, значит, Сэма нужно искать в той крепости. Оно и к лучшему — оттуда до Рифтена рукой подать. Зуб Фалдара был известен кучкой азартных игроков-бандитов, устраивающих в крепости волчьи бои. Вот уж где вино лилось рекой. Сразу понятно, почему Сэм направился туда. Уриэль прибыл в нужное место чуть меньше, чем за три дня. Земли Рифта всегда были живописны: осенний лес, деревья, покрытые золотой листвой, и уютная, казалось бы, всегда идеальная погода с легким солнцем и чуть прохладным ветром. Было полезно иногда уйти от вечного холода в места вроде этого. К его удивлению, полуразвалившаяся и поросшая мхом крепость никем не охранялась. Зато из-за двери явственно доносились громкие нетрезвые голоса и веселая музыка. Забыв об осторожности и смело войдя внутрь, первым, что он увидел, был длинный стол, накрытый множествами яств, за которым сидели бандиты, фальшиво и пьяно распевая песни и попивая мед и вино. А во главе сего пиршества стоял Сэм. — Эй, — Уриэль спустился к столу, — как насчет того, чтобы вернуть мне мой посох? Он не ожидал, что бандиты попросту оставят его без внимания, как ни в чем не бывало продолжив трапезу. Сэм, повернувшись к нему лицом, раскинул руки в приветственном жесте и, подойдя, положил ладонь на его плечо. С того вечера будто ничего и не изменилось — все та же полупьяная хитрющая улыбка на совершенно обыкновенном слегка широком лице и серая мантия, доходившая до пола. — А вот и ты! — он расплылся в радушной улыбке. — Все ждал, когда же ты, наконец, доберешься сюда. Было ясно, что парень рад его видеть. Еще бы, после такой-то пьянки грех забыть своего собутыльника. — Может, выпьешь? — Нет уж, спасибо, — поморщился Уриэль, припоминая свое утреннее состояние. — Не хочу опять оказаться в стельку пьяным посреди храма. Мне и одного раза хватило. — Ой-ёй, — спохватившись, ахнул Сэм, слегка отстраняясь, — ты прости, совсем тогда про тебя забыл, — он вдруг лукаво подмигнул ему. — Зато, признаюсь, денечки выдались те еще. Сотни лет так не веселился. — Денечки? Погоди… — до него медленно доходил смысл сказанных Сэмом слов. Недолго думая, Уриэль четко и с расстановкой проговорил: — Сколько, говоришь, мы пили? — Как сколько? — совершенно искренне удивился Сэм. — Три дня ровно. Он резко замолчал и с уже совершенно другой интонацией в голосе спросил: — Ты что, вообще ничего не помнишь? — Абсолютно. Уриэль вдруг осознал, что одной козой дело не ограничилось. Три дня! Да это самая долгая попойка на его памяти. Вопрос в том, что он за это время успел натворить. — О, а подружка-то твоя где? — неожиданно вспомнил Сэм. — Подружка? — не сразу понял его Уриэль. — Ты об Аналейн? Нда, нехорошо получилось. Выходит, он просто взял и оставил ее в компании с этой… Как там ее? Дельфиной. Он уже ясно представил, каково ей оказаться практически совершенно одной, в особенности после первого настоящего боя. А ведь они условились встретиться в Рифтене. Будет весьма досадно, если по пути ее убьют или сожрет дракон. — О ней самой, — как-то совсем недобро ухмыльнулся Сэм. — Не хочешь хоть немного вспомнить наш вечер? Не дожидаясь ответа, парень отвернулся и сделал несколько плавных пассов. Вначале ничего не происходило, но затем перед ними в воздухе возникла полупрозрачная сфера. Уриэль подошел ближе и первое, что он увидел — трактир, в котором они пировали в ту самую ночь. Откуда-то слева доносилось пение. Тихо бренчала лютня, однако ее звуки едва можно было различить на фоне громких басовитых и уже поддатых голосов. Все трое сидели за одним столом, весело подпевая и вновь и вновь осушая кружки с элем и медом. — Слушайте, — вдруг сбивчиво и оживленно заговорил Сэм, стараясь перекричать гомон вокруг, — я знаю одно местечко — вино там льется рекой. Идем туда. Оба дали молчаливое согласие и все, пошатываясь, поднялись из-за стола. Аналейн даже пришлось ухватиться за плечо Уриэля, чтобы не грохнуться на пол. Они вышли на плохо освещенную улицу. От их дыхания появлялся белый парок, ветер легко трепал ели, с ночного неба тихо падал и тут же таял снег. Горланя песни и то и дело спотыкаясь, все трое повернули на запад. Минуя стражников, которые, хоть и не остановили их, зная о пирушке, но все-таки проводили троицу пристальными взглядами, они вышли из деревни. Уриэль попутно захватил с собой бутылку медовухи на случай, если кто-нибудь из них протрезвеет от свежего морозного воздуха. Когда с песнями было покончено, Уриэль вдруг резко остановился. — Слушай, Ан, — совершенно серьезным голосом обратился он к девушке, — мне вот всегда было интересно: а что будет, если мы… Выслушав его бредовую затею до конца, Аналейн наверняка бы долго и упорно отказывалась проверить его замысел на деле, однако сейчас она, глупо хихикая, с удовольствием поддержала его идею. Всучив Сэму бутылку, они разошлись друг напротив друга на добрые десять метров и, когда их приятель махнул рукой, в один голос Крикнули: — Fus! Рассекая воздух, две встречные силы столкнулись. Послышался оглушительный бум, и обоих экспериментаторов отбросило на несколько метров. Уриэль неудачно перекувыркнулся, а Аналейн проехалась по земле. Сэм ахнул, однако, когда с обеих сторон послышался громкий поддатый смех, спокойно вздохнул. — Вот это было нехило! — хохотал Уриэль, распластавшись на холодной траве. Сэм помог приятелю подняться и оба, поставив Аналейн на ноги, вместе двинулись дальше. Они громко обсуждали самые различные и совершенно не связанные друг с другом темы, начиная от гражданской войны и заканчивая слишком зеленой, по мнению Уриэля, травой. Вскоре на холме перед ними замаячили развалины старого форта. Через остатки проломленной крепостной стены они выбрались во двор. Внутри крепости обнаружилось, что ее обитатели вели, по-видимому, весьма разгульный образ жизни. Об этом свидетельствовали и оставленные на столах кружки, и полупустые бутылки, и недоеденные припасы, и общий разгром на фоне всего прочего. Они следовали за Сэмом, который целенаправленно спускался по лестнице, пытаясь удержать шаткое равновесие и не расквасить нос о каменные ступеньки. По дороге Уриэль успел прихватить со стола выпивку. Две кружки он осушил самолично, а одну предложил не сумевшей отказаться Аналейн. Сэм вывел их в зал, в конце которого развернулась, то темнея, то становясь чуточку светлее, магическая сфера. Все трое, как будто имевшие дело с подобными вещами ежедневно, смело вошли в портал, который тотчас перенес их в полностью отличное от Скайрима место. Здесь царили сумерки, под ногами, пересекаемая несколькими мостиками, шумела узкая речушка, мощеная дорожка освещалась маленькими фонариками, в небе висела полная луна, а поблизости доносилась приятная музыка и около дюжины голосов. — Я вижу землю! — неожиданно испортив царившую повсюду идиллию, заорал Уриэль. — Мы и так на земле, придурок! — с каплей раздраженности, но в то же время со смехом проорала в ответ Аналейн. — А, да? — пьяно поднял бровь Уриэль и, пошатываясь, откупорил прихваченную с собой бутылку. — Ну, тогда твое здворовье. Вслед за Сэмом они вышли к поляне, посреди которой за накрытым столом пировали, по-видимому, обитатели форта. Бард что-то тихо напевал в такт лютне, а собравшиеся произносили яркие тосты, предаваясь разгулу и веселью. Разбрызгивая мед и вино, они пили и не сразу заметили новоприбывших. Словно сотню лет знакомы, они приняли всю троицу за стол, точно старых закадычных друзей. Пирушка продолжалась, как ни в чем не бывало: все больше пьянея, однако не чувствуя и капли дурноты, Уриэль осушал кружку за кружкой на пару с Сэмом, а Аналейн, прихватив с собой бутылку вина, внимала песням барда, подперев лицо свободной рукой, а в другой держа откупоренную бутыль. Уриэль то и дело с недовольством хмуро поглядывал в сторону барда. Обычно он платил им за молчание и сладкие минуты тишины, но сейчас, сохраняя остатки самообладания, продолжал сидеть за столом. — Друзья! — Уриэль резко поднял голову на прозвучавший голос. Бард, подав руку Аналейн, поднялся вместе с ней на стол и, едва удерживая равновесие, заговорил: — Разве вы знали, что среди нас, ик, сам Довакин? — Аналейн присела в кривом реверансе и, усмехаясь, отхлебнула вина. Было забавно наблюдать, как пьяный в хлам бард в залитой вином рубахе называет не менее пьяную девушку «леди» и обещает сочинить балладу о ее подвигах. Под общие приветствия и громкие тосты оба хмельными голосами начали известную каждому норду песню: — Лишь кинешь ты клич, и придет Довакин… Исполнив нечто, в трезвом состоянии никогда бы не расцененное как танец, двое, с ног до головы забрызганные вином и элем, под общие нестройные аплодисменты спустились вниз и вновь уселись за стол. Все это время Уриэль не сводил с барда раздраженного взгляда. Конечно, только потому, что на дух не переносил дрянных поэтов. Когда его взгляд в очередной раз переместился в сторону барда, Аналейн уже клевала носом. Бутылка в ее свисающей со стола руке опустела, а сама девушка то и дело вздрагивала, пытаясь не заснуть. Бард что-то мелодично поигрывал, когда бутыль выскользнула на мягкий травяной ковер, и девушка хлопнулась лбом о стол. — Ну, наконец-то, — тяжело поднимаясь со стула, пробурчал Уриэль. — Прошу прощения, — произнес он и, с легкостью закинув девушку на плечо и смерив полупьяного барда ироничным взглядом, подозвал Сэма. После трехминутных уговоров остаться, двое все-таки выбрались обратно в Истмарк и направились в сторону деревушки. Стоял утренний час, однако до восхода солнца еще оставалась куча времени, когда они вошли в пустой трактир. Вернее сказать, пустым он казался им только вначале, но затем в полной тишине они различили спящих в полумраке пьяных гуляк. Кто-то явно отправился домой, потому как оставшегося народа было куда меньше, чем собралось вечером. Уриэль почувствовал, как на его плече зашевелилась Аналейн. Как только она оказалась на ногах, ее тут же опасно покачнуло и слегка замутило. — А чеита мы здесь? — икнула девушка, расфокусированным взглядом осматривая трактир. — Мы уже закончили? Забавно-о-о, — протянула она и, остановив глаза на новом приятеле, криво улыбнулась. — Отличный ты все-таки парень, Сэм. Аналейн сделала неровный шаг, и едва парень ее поймал, как она тут же чмокнула его в губы, до неприличия раскрасневшись. — Ну, все, пошли, — ухватив за руку, Уриэль затащил ее в комнату и поставил рядом с постелью. — Довакинам пора спать. — Но я не хочу спать! — возмутилась девушка и, оступившись, вцепилась в его рубашку, и оба рухнули на кровать. Выбравшись из-под уже засопевшей Аналейн, Уриэль вернулся к довольно ухмылявшемуся Сэму, и оба вышли на улицу. На этом сфера пропала, и юноша вдруг осознал, что находится в совершенно другом месте — в крепости, неподалеку от Рифтена, на юго-востоке провинции. — И это только начало! — торжественно объявил Сэм, хватаясь за его плечо и заливаясь смехом. К своему облегчению Уриэль понял, что его ожидания были рассчитаны на нечто худшее. На его счастье все оказалось вполне идиллично. Осталось выяснить, что происходило остальные два дня, и можно считать, что ночка удалась. — Знаешь, пожалуй, об остальном лучше поведаешь мне как-нибудь в другой раз, — с сомнением произнес он и уже собирался напомнить приятелю о посохе, как тот вдруг тихо заговорил: — Понимаешь… Тут, в общем, такое дело… Уриэль не успел ничего понять, как парня охватили языки магического пламени, и на его месте появился дремора. Высокого роста, в черно-алых доспехах и четырьмя рогами на голове. Приятный молодой голос сменился басом с искрой высокомерия, когда дремора заговорил: — Если тебе от этого полегчает, то я уже давно так не развлекался, — он засмеялся, наблюдая за тем, как вытягивается лицо Уриэля. — По-моему, посох по праву твой. В его руках появился жезл: изящная трость, усеянная шипами и с набалдашником в виде едва распустившейся красной розы. Однако Уриэль не спешил принимать презент. — Как же я сразу не догадался, — он стукнул себя по лбу. Иногда совершенно очевидные вещи проходили как-то совсем уж мимо него. — Сэм Гевен. Что ж, умно и весьма оригинально, Сангвин. Принц пьянства и разврата, — он ухмыльнулся в ответ на довольную усмешку даэдра, — кто же еще кроме тебя мог закатить попойку в подобных масштабах? — Ты заглядывай, если что, — сказал Сангвин, протягивая посох. — С тобой мы неплохо повеселимся. С радостью бы повторил. Он лукаво подмигнул и вдруг совершенно серьезно спросил: — Слушай, пока мы были в Ривервуде, ты забрался на крышу и орал что-то вроде «па ну хева», — он виновато развел руками. — Прошу меня извинить, в драконьем я не силен, не потрудишься ли перевести? Юноша захохотал, чувствуя, что в городе его запомнили надолго. — Pah um hefhahhe. «Все вокруг идиоты», если дословно. Он принял посох и направился к лестнице, когда позади донесся ехидный голос даэдра: — Передавай своей подружке привет от дядюшки Сангвина! Уриэль усмехнулся. О да, с превеликим удовольствием передаст.