И пусть их прославят уста

Она просила его не заезжать сюда. Все эти сожженные дотла дома, полуразрушенные сторожевые башни и мрачное дождливое небо над головой сковывали ее сердце ледяным ужасом. Стоило лишь упомянуть при ней о мертвом городе, как в голове тут же возникали картины того рокового дня: истошные крики спаленных заживо людей, испуганный плач и голоса детей. И запах. Резкий тяжелый запах горелого человеческого мяса. На развалинах улиц ей виделись обугленные трупы, окровавленные тела еще живой стражи и брошенные всеми дети. А затем в ее кошмарах всегда наставала тишина. Мертвая липкая, заставляющая сердце болезненно сжиматься. Именно этим безмолвием их встретил Хелген. Холодный ветер рвал плащи, словно окутывая само естество, отчего все тело била крупная дрожь. Девушка застыла у проломленной ограды. Ей не хотелось идти туда, пусть даже Уриэль еще сотни раз заверит ее, что воспоминания следует оставлять в прошлом. Аналейн сглотнула и позволила лошади сделать шаг. Нет, сама она ни за что не спустится — уже сейчас она знала наверняка, что донельзя ватные ноги ее попросту не выдержат. Юноша бросил в ее сторону полный жалости и какой-то детской беспомощности взгляд. — Не трусь, Ан. Она даже не сумела возразить, когда он в одно мгновение легко снял ее с лошади и поставил на сырую землю. Аналейн замутило. — Что-то ты бледная, — беспокойным голосом заметил он и, оглядевшись, взял ее за руку. Его ладонь оказалась теплой и на удивление мягкой. По телу пробежали мурашки. — Давай, идем, — доверительно улыбнулся он и, взяв лошадь под уздцы, повел девушку к воротам. Аналейн сжала руку, чуть ли не повиснув у него на плече, однако юноша и глазом не повел. Будь ее воля, она бы до конца дней своих обходила Хелген за милю. Вон у того дома, от которого сейчас остались разве что щепки, она впервые встретилась с Пожирателем Мира. А вон там дракон перекусил пополам Имперца. — Ты вся дрожишь, — вдруг совершенно растерянно заметил Уриэль, чуть сильнее прижимая ее к себе. — Не волнуйся ты так. Вон, Алдуин вообще в каком-то смысле спас единственного человека, способного его убить и ничего, не переживает, радуется жизни, деревеньки сжигает. Он ободряюще улыбнулся, и Аналейн в ответ слабо приподняла дрогнувшие уголки губ. От его тела приятно пахло костром и зеленью, живое тепло успокаивало и отгоняло неприятные мысли. Аналейн неожиданно поймала себя на том, что они уже давно идут вдоль тропинки, ведущей от города, а она все также самозабвенно всем телом прижимается к нему. Они встретились с Дельфиной и Эсберном в ривервудской таверне, как и было оговорено. На чердаке, где Дельфина хранила все свои книги и свитки, Эсберн поведал обоим героям о некоем храме, таящим в своих недрах подсказку о том, как навсегда покончить с Алдуином. Именно туда они и направились следующим же утром. Аналейн нашла Предел вполне уютным и приятным местом. Ей нравилось, что их неотъемлемыми спутниками были теплое солнце и зеленые холмы. Уриэль, предложив Дельфине и Эсберну встретиться в Картвастене, отправился с Аналейн в некое «занятное местечко». Кто же знал, «местечком» окажется Стена Слов с первой частью морозного Крика. В теории, Стену должен был охранять дракон, но, к огромному облегчению Аналейн, они покинули это место без малейшей царапины. Храм Небесной Гавани, построенный Драконьей Стражей тысячелетия назад, располагался на излучине реки, прямо внутри горы. Однако теперь, чтобы попасть внутрь, нужно было пробраться — с боем или без — мимо лагеря Изгоев. Но вряд ли столь агрессивное племя позволит им даже приблизиться к Храму. Двое часовых были выставлены на холме неподалеку от лагеря. Весьма опрометчиво, как заметила Дельфина — вокруг еще с десяток точно таких же возвышений, откуда можно было напасть, до этого оставаясь незамеченным. Сбить часовых поручили Аналейн. Что-что, а стрелять у нее получалось лучше, чем биться в ближнем бою. Первый Изгой рухнул в воду, когда другой уже натягивал тетиву, беспомощно озираясь по сторонам в поисках противника. Когда и с ним было покончено, все четверо без лишнего шума добрались до небольшой ложбины между холмами. Впереди на сваях маячил лагерь. Аналейн еще ни разу не видела, насколько легко и искусно, будучи облаченной в тяжелую броню, Дельфина управляется с мечом. Девушка не успела опомниться, когда от ее клинка уже полегло два Изгоя. Сама она старалась держаться рядом с Эсберном, прикрывая его спину. Уриэля нигде не было видно. Над лагерем, вверх по каменным глыбам, сложенным в виде ступеней, было обустроено небольшое жилище: облезлый спальный мешок, рядом — ритуальный стол, усеянный какими-то травами и свежими сердцами. Уриэль не стал даже гадать, кому они могли принадлежать. Сюда он пришел только за одним. Ведьма или ворожея, как называли их в народе, встретила юношу шипением и нечеловеческим оскалом. Опаснее всего были ее когти — того и гляди какую заразу подхватишь. Выжидая момент для выпада и каких-либо действий со стороны ворожеи, Уриэль настороженно обходил ее по кругу, держа меч наготове. Ведьма атаковала первой. Едва успев увернуться от острых, как бритва, когтей, он размахнулся и нанес удар пустоте. Когти сзади скрежетнули о его доспех, и щит попал точно в цель. Покончив с ведьмой, юноша услышал, как бой внизу постепенно утихает. Сморщив нос, он распахнул ее лохмотья. На внутренней стороне одежды висела короткая рукоять кинжала, усеянная красными, словно кровь, камнями. Тяжелая каменная дверь с гулом закрылась. Узкий проход освещали факелы. Причудливо плясали блики на стенах пещеры, а легкий ветерок, доносившийся откуда-то спереди, колыхал желтое пламя. Вслед за Эсберном они выбрались во двор. Высокий свод пещеры пропал, и вместо него над головой раскинулось голубое небо. Привыкнув к дневному свету, они смогли как следует рассмотреть место. Где-то среди кустарников и сорняков чирикали птицы, а древние руины являли собой великолепное зрелище: пусть и разрушены были все эти колонны и стены, пусть их остатки покрывал зеленый пушистый мох — все это только придавало бывшему двору Храма какое-то очарование. Вверх по ступеням они поднялись к мосту, кое-где уже порядком изъеденному временем, с отсутствующими досками и подозрительно скрипучему. На другой стороне их уже ждал каменный коридор. Эсберн на мгновение замер в неподдельном восхищении — стены здесь являли собой прекрасно сохранившиеся элементы акавирской культуры. Аналейн с жадностью ловила каждое его слово. Жаль, что никто из них, за исключением самого Эсберна, не понимал всех этих древних символов и барельефов. Дельфина поднесла факел к стене. — Ты что-нибудь можешь прочесть, Эсберн? — Вот здесь, — он указал на некий символ, — стрелочка, указывающая вниз. Это значит «Довакин». Идем, она укажет нам путь. Они углублялись все дальше в недра Храма, покорно следуя за Эсберном и Дельфиной, освещающей им путь. Старик то и дело останавливался, дивясь древними настенными изображениями и проверяя, в нужную ли сторону они движутся. К глубокому удивлению Аналейн, Уриэль вел себя подозрительно и непривычно тихо, кажется, витая в своих мыслях. Он смотрел себе под ноги с напряженным и задумчивым выражением лица, в отличие от пораженной Храмом Аналейн. Вскоре коридор вывел их в зал. Свод пещеры вновь сменился открытым небом, в конце помещения виднелись ворота. Вырезанная из камня голова дракона изрыгала пламя, длинный хвост свернулся клубком вдоль дверей. Посередине зала, выделяясь среди травяного ковра, слегка выступала круглая каменная платформа, испещренная причудливыми узорами и незнакомыми символами. — А вот и вход. Посмотрим, — улыбнулся Эсберн, обходя платформу по кругу. — Что ж, по-видимому, мы имеем дело с древним видом акавирской печати. Он на миг задумался, пока остальные трое с интересом разглядывали письмена на платформе. — Да, пожалуй, мы можем открыть ее кровью, — тут он внезапно перевел свой взгляд на Аналейн. — Твоей кровью, Довакин. Щеки девушки запылали румянцем, когда общие взгляды упали на нее. Она вынула из-за пояса короткий кинжал. Порез на ее руке уже начал затягиваться и покрываться корочкой, а парные клинки требовали, чтобы обе ладони были целы, и ей ничего не оставалось, кроме как сделать неглубокий надрез на правом предплечье. Несколько алых капель упали в небольшое углубление. Вспыхнули золотистым светом узоры на платформе, и, осыпаясь, ворота с грохотом исчезли внутри стен. — Ты имеешь право войти первой, Довакин. Аналейн забрала у Эсберна факел и, вздохнув, вошла в темный коридор. Свет выхватывал отдельные участки плит под ногами, едва освещая то, что было чуть дальше впереди. Наконец, кромешная темнота отступила, и они вышли в просторный зал. Сквозь сводчатый и кое-где проломленный потолок пробивался солнечный свет, на стенах полыхали факелы. В центре зала, усеянный щебнем и вековым слоем пыли, стоял длинный стол, с правого края украшенный каменной змеиной головой, к которому вели истертые ступени. А справа от него находилось то, ради чего сегодня пролилась кровь Драконорожденного. Огромный барельеф, занимавший всю стену, заставил Аналейн раскрыть рот от восхищения. Дыхание перехватило, сердце заколотилось в бешеном ритме, и она, не чувствуя собственных ног, взошла к Стене Алдуина. Они встретили рассвет на дороге к Айварстеду. По пути к ним присоединилась троица охотников. Один из них говорил только о том, что Довакина якобы видели рядом с Солитьюдом, сражающегося сразу с двумя драконами, а уже через день герой очищал старые шахты от нечисти и дебоширил в таверне. Два его приятеля начинали оспаривать эти слухи и доказывать, что именно он неделю назад лично охотился с Драконорожденным в лесах Фолкрита. Под общие, звучащие наперебой голоса, Уриэль и его спутница лишь слегка улыбались друг другу, иногда тихонько посмеиваясь над очередной нелепой историей. Небо прояснилось, когда все пятеро въехали в деревню. Уриэль помог Аналейн привязать лошадь у стойла, и оба вошли в трактир, чтобы снять пару комнат и отдохнуть хотя бы несколько дней перед долгой дорогой. Их путь лежал далеко на север, в Винтерхолд, в Коллегию Магов. Тогда, в Храме Небесной Гавани, Эсберн помог им расшифровать изображенные на Стене события: от первого появления драконов и до смертельной схватки последнего Драконорожденного и Пожирателя Мира. На барельефе они рассмотрели трех нордов — героев древности, когда-то сумевших одолеть Алдуина. Используя Голос, Довакин с их помощью сразил первенца Акатоша. Эсберн предположил, что все дело в Крике, который использовали изображенные на стене герои. Он раздумывал около часа, прежде чем решил, что поиски стоит начать с Коллегии, где хранился один из Древних Свитков — тот самый, который содержал в себе пророчество о последнем Драконорожденном. Все знали, что он уже несколько лет хранится в Винтерхолде, куда и отправились двое. Клинки предпочли остаться в Храме, планируя обосноваться здесь, возродить орден и начать набирать рекрутов. Храм — единственное надежное место во всей провинции, куда никогда не попадет непосвященный и где не станет искать Талмор. К удивлению Уриэля, у которого с самого начала не задалось с Дельфиной, она предложила ему присоединиться к ордену и вместе с ними вести охоту на драконов. Он пообещал, что даст ответ после того, как поможет Аналейн покончить с Алдуином. Да, Седобородые когда-то рассказывали ему, что с самого начала Клинков вело не желание помочь Драконорожденным, а их ненависть к драконам и всему, что с ними связано. Однако он уже слишком давно тешил себя мыслью, что ему предстоит уничтожать легендарных существ во исполнение своего предназначения, и теперь ему не хотелось упускать единственную оставшуюся возможность. В конце концов, Седобородые теперь ему не указ, а сам он полностью свободен в своих действиях. На улице Айварстеда уже начинали появляться деревенские. Кто-то разжигал в кузнице огонь, кто-то затачивал топор, готовясь к вечеру набрать как можно больше дров, кто-то шел к реке за водой. Внутри трактира завтракали постояльцы и те, кто предпочитал проводить здесь большую часть своего времени. Среди них Уриэль слишком поздно узнал Нику. Она буквально повисла на нем, покрывая его озадаченное лицо поцелуями. Челюсть Аналейн отвисла. — Где же ты пропадал, любимый? — со счастливой улыбкой она припала к его губам. Где-то захихикали. Уриэль нахмурился и едва отцепил от своей шеи ее руки. — Да вот, э, путешествовал, — обескуражено проговорил он, беспомощно покосившись на ничего не понимающую Аналейн. — Моему отцу понравилось твое кольцо, — прямо-таки сияя, сказала Ника. — Какое еще кольцо? — он начинал осознавать, что ничем хорошим это не кончится. Аналейн уселась за стол, с интересом наблюдая за развитием событий и лениво потягивая мед. — То, которое ты мне подарил, конечно! Она подняла руку и пошевелила пальцами, демонстрируя золотое колечко с изумрудным камнем. Уриэль припомнил, что взял его в Устенгреве. Вот только каким образом оно оказалось у Ники? — Ты уже придумал, кого позовешь на нашу свадьбу? Аналейн поперхнулась, а Уриэль надолго затормозил. Кажется, он начинал понимать. Теперь ясно, с чего так ухахатывался Сангвин. Аналейн зажала ладонью рот, стараясь не засмеяться в голос. — Свадьбу? — нервно улыбнувшись, переспросил он. — Ну да, — радость на ее хорошеньком личике постепенно сменилась смятением и тенью сомнения. — Не хочешь ли ты сказать, что уже успел передумать? Лучше бы сообщила, когда он успел надумать. Аналейн глотнула меда, также как и остальная половина трактира продолжая следить за кульминацией сего действа. Уриэль открыл и закрыл рот. — Видимо, да, — немного погодя, осторожно сказал он, и его губы нервно дернулись, когда он попытался изобразить на лице одну из своих самых обворожительных улыбок. — Я так и знала, — глаза Ники наполнились слезами. — Еще когда ты назвал ту рыжую шлюху самой лучшей женщиной в мире. — Самой красивой, — бессознательно и непроизвольно поправил он и прикусил язык, когда ее теперь уже яростный взгляд упал на Аналейн. — Это из-за нее, да? — Не-не, я его впервые вижу, — девушка беззвучно захохотала, все еще держа ладонь у лица. — Вы продолжайте. — Какой же ты все-таки козел, Уриэль. Она демонстративно сняла с пальца кольцо и бросила ему. Не успел юноша опомниться, как Ника от души наградила его смачной оплеухой. Он видел, как Аналейн хлопнулась лбом о поверхность стола и ее плечи затряслись от приглушенного хохота, а Ника уже гордо удалялась из трактира. Кто-то смотрел на него с укоризной, а кто-то, как ни странно, с пониманием. Что ж, зато она сама все решила — ему даже не пришлось ничего объяснять. — Прости меня, солнышко! — крикнул он ей, и ответом послужил лишь грохот захлопнувшейся массивной двери трактира. Юноша без сил упал на стул рядом с плохо скрывающей ехидную улыбочку Аналейн, подперев лицо руками. — Вот скажи мне, — он тяжело вздохнул, — ты бы тоже поверила парню, который спит со шлюхами и пьяный в стельку предлагает тебе выйти замуж? Аналейн прыснула. — Выпить хочешь? Он посмотрел на нее полным усталости взглядом и утвердительно кивнул.