И пусть их прославят уста

Утром девушка проснулась на удивление отдохнувшей. Их разговор с Уриэлем продолжался ровно до того момента, как юноша понял, что Аналейн замерзает. Не без усилий ему удалось отправить девушку спать, предварительно взяв с нее обещание звать его в мир живых как можно чаще. Как бы то ни было, тревожные чувства, оставившие девушку во время сна, быстро вернулись после ее пробуждения. Предстоявшее дело волновало ее настолько, что все мрачные мысли о готовящейся битве с драконами отошли на второй план. Хорошо, что вчерашний разговор с Уриэлем прошел настолько удачно. Хоть что-то приятное в дни холодной тревоги. Долгое время с утра Аналейн не могла понять, отчего ее так волнует исполнение контракта. Она ведь сама на это подписалась, пути назад нет и не будет до самого конца. На мгновение девушка ужаснулась самой себе: она нисколько не переживала насчет того, что ей придется убить. Нет, ей было не по себе при мысли, что задание можно провалить. И что тогда? Дадут ли ей второй шанс или же отправят восвояси? Глубоко задумавшись, Аналейн надела выданный ей комплект одежды, оказавшийся на удивление удобным, перекинула через плечо колчан и вышла в главный зал. Гроб Матери Ночи был поставлен на возвышение вверх по ступеням и окружен зажженными свечами. И, конечно же, рядом с ним, тихонько напевая под нос веселенькую песенку и вытирая с резной крышки грязь, отплясывал Цицерон. Он был также переодет – сменил свой яркий шутовской наряд на темную одежду Братства. За дверью, ведущей в столовую, слышались оживленные голоса. Аналейн было собиралась окликнуть Цицерона, как вдруг, внезапно почувствовав холод, ощутила легкое робкое прикосновение. Чтобы увидеть подошедшего, ей пришлось наклонить голову и опустить взгляд. Перед собой Аналейн увидела бледноватую на вид девчушку лет десяти, с кроткими темные глазами и невинной застенчивой улыбкой на детских пухлых губах. Девушка не сразу поняла, что именно так сильно впечатлило и даже напугало ее в этом милом создании. — Привет, ты новенькая? — обнажив белоснежные зубки, проворковало дитя. — Меня зовут Бабетта. Девушка вздрогнула, но виду не подала. Детей она любила, даже очень, но этот ребенок внушал ей какую-то необъяснимую тревогу и трепет. На секунду ей показалось, будто бы глаза малышки сверкнули ярким плотоядным блеском. — Аналейн, — как можно спокойнее и мягче отозвалась она. Тут маленькая холодная ручка девчушки неожиданно оказалась в ее ладони. — Хочешь, я скажу тебе кое-что по секрету? — захлопав глазами, спросила Бабетта, потянув ее на себя. Аналейн не сразу решилась податься к малышке, но отчего-то сделала это, очнувшись лишь когда губы девочки оказались напротив ее уха. — Ты очень красивая, — бархатный детский голос убаюкивал, однако на мгновение показался отключающемуся сознанию не звонкой восторженной мелодией, а тихим угрожающим шипением. Девушка сморгнула, ее почему-то начинало клонить в сон. — Цыц! — громкий оклик Цицерона заставил Аналейн выйти из оцепенения и резко выпрямиться, слегка задев обнаженной шеей аккуратный кончик детского носа. — Бабетта не должна трогать братьев, нет! — возмущенно сказал шут, поставив руки на пояс. — Бабетта знает, — беззлобно передразнила Хранителя девочка и весело рассмеялась. — Знает и уже идет завтракать. С этими словами она в последний раз взглянула на Аналейн, нехорошо улыбнулась и скрылась за витражной дверью, ведущей к потайному входу в убежище. Все это время девушка никак не могла как следует прийти в себя. — Сестра уже готова? — в нетерпении подал голос шут, однако по его интонации девушка так и не смогла понять, радует ли Цицерона перспектива наставлять новичка. — Да, — коротко вздохнув, произнесла Аналейн, — готова. Выбравшись из убежища, они направились в город. Ее первая жертва жила здесь, в Данстаре, так что от долгой дороги девушка была избавлена. Их путь лежал к берегу моря, что неподалеку от доков, там местные жители часто ловили рыбу как для себя и своей семьи, так и для шахтеров, работавших дни напролет во благо города. Цицерон вывел их в густо поросший высокими кустами участок подальше от города и велел затаиться. Казалось преступлением в столь дивное безоблачное зимнее утро проливать чью-то кровь, однако Темное Братство никогда ни перед чем не уступало. Они сидели в полном молчании, сосредоточившись на обдуваемом морскими ветрами участке суши. — Не будь такой напряженной, — вдруг визгливо воскликнул шут, посмотрев на нее с удивлением, — с этим заданием справится даже безрукий лучник! Аналейн кое-как улыбнулась, остро ощутив нехватку воздуха и стараясь восстановить спокойствие. — Как вы узнаете, что контракт был исполнен? — она попыталась отвлечься. — О-о-о, Ситис все знает, — энергично закивал Цицерон. — И Матушка все знает. Его слова были весьма исчерпывающими, ибо добиться от братьев ответа более полного было попросту невозможно. Даже Слышащему ведомо не больше остальных членов Братства. Ждать жертву долго не пришлось. Уже скоро к берегу выбежали пятеро ребятишек с закинутыми на плечи удочками и парой ведерочек в руках. Аналейн выпрямилась, высматривая сопровождающего их взрослого, однако тот так и не появился. — А вот и Тира, — вмиг оживился Цицерон, указывая на смуглую девчушку на вид не старше Бабетты, — выстрелишь в нее отсюда, пока дети рыбачат, и первый контракт можешь считать успешно исполненным. Девушка беспомощно в потрясении открыла и закрыла рот. — Ребенок? — она широко распахнула глаза, не сразу найдя, что сказать, и тупо уставившись на Цицерона. — Она же ребенок! — Тише, не кричи ты так! — шикнул на нее шут, однако никто из детей даже ухом не повел. — Эта девочка также мала, как и ваша Бабетта! — понизив голос, горячо зашептала Аналейн, надеясь, что знакомое имя вразумит его. Внутри девушки на какое-то мгновение все взбунтовалось. Да, ей уже приходилось лишать жизни взрослых, но дитя… Все ее нутро отчаянно боролось и протестовало, однако рука сама собой потянулась к висевшему на плече колчану. — Ох уж эта Бабетта, — тихонько хихикнул Цицерон, потешаясь то ли над наивностью своей ученицы, то ли над ее протестом. — Бабетта уже не одну сотню лет детишек убивает. Так вот оно что… Происходящее развеселило Цицерона настолько, что он чуть было не повалился от беззвучных смешков на землю. Аналейн в очередной раз бросила тяжелый взгляд в сторону девочки. — Можно узнать, почему именно она? — хрипло спросила девушка, накладывая стрелу. — О, это всегда остается для нас тайной, дорогая, — простодушно заявил Цицерон, не без интереса наблюдая за ее реакцией. — Такие подробности Темному Братству чаще всего не сообщаются, да-да, — шут кивнул в сторону опустивших в воду удочки детей. — В следующий раз тебе придется самостоятельно выяснять, где лучше всего настигнуть жертву. А пока – стреляй. Аналейн не сомневалась, что хладнокровность, с которой он отдавал приказы и выполнял контракты – это по большей части плоды его многолетнего служения Отцу Ужаса, однако то, с какой легкостью она сейчас отпустила тетиву, поразило и напугало ее не меньше. Свист сорвавшейся стрелы и отчаянный крик вскочивших на ноги детей слились в единую мелодию, так приятно ласкавшую слух каждому ассасину Темного Братства. Но для Аналейн эти звуки значили лишь то, что мгновение назад убила человека. Безмолвно, безукоризненно, профессионально. — Идем, — шут быстро поднялся и зашагал по направлению к убежищу, в котором их с порога встретил Слышащий. Аналейн все никак не могла уместить в себе произошедшее. С каких пор она стала такой жестокой? Когда успела зайти настолько далеко?.. — Ну, что ж, поздравляю, — Адриан выглядел несколько удивленным, но быстро совладал с собой. — Не каждый новый член Братства может похвастаться своим первым контрактом. Он мгновение помедлил. — Добро пожаловать в Семью, сестра. Теплота, сменившая настороженность и недоверие со стороны других членов Братства, нисколько не ободрила ее. Нет, Аналейн вовсе не мучилась угрызениями совести, ее не трясло от осознания того, что она совершила еще только сегодняшним утром. Наоборот, девушка испытывала что-то вроде облегчения, а размышления о произошедшем если и приходили в голову, то не были чем-то искренним, не были сожалением или глубоким переживанием. Пустота. Благословляет ли Ситис каждого своего последователя даром ничего не чувствовать до и после исполнения его воли? Следующий контракт был обещан через пару дней. Цицерону и Назиру показалось, будто бы ей нужен отдых, и за это она была им искренне благодарна. Свои первые триста золотых она уже получила, осталось не дрогнуть перед еще более трудными испытаниями. Начинало смеркаться, когда девушка вышла из убежища и направилась к юго-западу от города. Туда, где она в последний раз увидела улыбку Уриэля перед тем, как его пронзила стрела. Рассказывать о первом контракте Аналейн не хотелось, да и желания делиться с юношей своими… успехами у нее не было. Посему она решила до самого конца не говорить ему, как проходит ее служба у Отца Ужаса. — Мы идем к святилищу, верно? — мгновенно отозвался Уриэль, когда девушка доложила ему о своем намерении достать для ритуала сердца даэдра. — Именно так, — кивнув, подтвердила она, шагая по заснеженной тропе прочь от Данстара. — Заглянем к дракону в гости? — воодушевленно спросил ее юноша. Казалось, его нисколько не заботилло то, что они направляются в место, где он оставил ее совершенно одну… — Здесь есть Стена с Морозным Криком. Ты ведь до сих пор не выучила его? — Не выучила, — угрюмо отозвалась Аналейн, мгновенно помрачнев, — не до того было. Уриэль в ответ на это заявление лишь хмыкнул. Дальнейший путь они преодолевали в полнейшей тишине, а девушка пресекала любые попытки Уриэля добиться от нее хоть крохотного намека на то, как проходит ее жизнь в Темном Братстве. Наконец они добрались до места назначения. Снежные бури давно припорошили поле боя приличным слоем снега, скрыв под ним оставшееся здесь тела. Оба даэдра так и лежали здесь, накрытые белоснежным покрывалом, выделяясь среди других сугробов. Благодаря стуже тела остались целы, как и все внутри них. Забрать сердца оказалось проще, чем разобрать и снять с даэдра заледеневшие доспехи. Однако в скором времени все недостающие ингредиенты лежали у Аналейн в сумке, предстояло лишь отдать их некроманту. Тело Уриэля, хранившееся в Храме под воздействием магии, девушка надеялась доставить Августу наряду с нужной суммой. Хорошо, что Седобородые предпочитали не вмешиваться в дела внешнего мира, иначе с телом пришлось бы повозиться. Она споткнулась и едва не грохнулась лицом прямо в снежный сугроб. Приняв преграду сначала за корень, девушка быстро осознала, что здесь нет ни единого деревца. Уриэль с любопытством склонился над Аналейн, когда она достала из-под снега заледенелый посох Сангвина, который юноша потерял здесь перед смертью. Хмыкнув, девушка заткнула жезл за пояс. Странно, что Сангвин не появился перед новым хозяином с фанфарами. Многовековые нордские ступени вились вверх прямо к драконьему логову. Снежноягодник, густо росший по дороге к Стене Слов, цеплял одежду, то и дело хрустя сломанными веточками. Уриэль, к счастью, нашел неплохую тему для разговора. Уж о чем Аналейн сейчас беспокоилась меньше всего, так это о гражданской войне. Пусть себе воюют, вскоре грядет нечто пострашнее людской брани. Они поднялись, и девушка насторожилась – Стену никто не охранял. Ни души, и только ветер грозно завывал над их головами, нарушая бесконечную тишину, царившую в логове дракона. — Ну, — пожал плечами Уриэль, заметно приуныв, — считай, нам повезло. Аналейн было не по себе, даже когда она вдохнула в себя второе Слово Морозного Крика. Ей казалось, что дракона нет на месте не просто так. Наверняка Алдуин не дремлет, в то время как она сама… Спустившись к дороге, они неспешно зашагали в поисках какой-нибудь деревушки для ночлега. Уже завтра Аналейн предстояло вновь навестить Августа в его тайном убежище на востоке.