Как я мола не выложить хоть что-то в день рождения анчови? Расти большим и сильным, Хёкки, и радуй своих драгоценностей! А Вам приятного чтения!
***
- ЫнХэ-сонбэнимы! Гэгэ, ты в порядке? – Ынхёк вышел из ступора, только когда этот рыжий бес положил руку ему на плечо. Блондин глупо посмотрел на него и часто заморгал. - Ох, простите меня, - затем недолгий поклон и протянутая рука, которую тут же с готовностью перехватили и крепко пожали, невзначай проводя большим пальцем по белесому шраму на тыльной стороне ладони Ынхёка. От такого ненавязчивого и с первого взгляда обычного движения он нервно дернулся и слишком поспешно высвободил из цепких пальцев руку. – Смена часовых поясов убила меня. Недоумение тут же сменилось улыбкой, и модель затараторила что-то на родном языке, начала порхать вокруг фотографа и Шивона. Хёк впервые за свою карьеру фотохудожника видел такую шикарную улыбку, которой могут позавидовать голливудские звезды, и глаза, полные необъяснимой печали. А уж неуёмной энергии оставалось только завидовать и неосознанно поддаваться природному обаянию китайца. - Мими, притормози, мы ни слова не понимаем из твоей тирады, - Шивон уже громко смеялся, наблюдая, как Ынхёк проходит по меблированной студии, похожей больше на обжитую квартиру, чем на место работы. - Да разве важно, что я говорю, Шиюань? Главное, как я это делаю! - рыжий щелкнул затвором зажигалки и снова заулыбался, а Ынхёк залюбовался. - Хён, ты останешься сегодня здесь? – добродушно посмеиваясь, Шивон проследил, как блондин, помешкав немного, медленно кивнул в знак согласия. – Если что, вон там есть небольшая кухонька, где можно перекусить… Чоми, прекрати тут курить! И вообще, пошли, оставим Ынхёка одного. Не слушая возмущенного вопля китайца, Шивон отбуксировал его к выходу и помахал ХёкДже рукой, запирая дверь с другой стороны. Он надеялся провести здесь ночь, чтобы настроиться на работу, которую ему предстояло выполнять завтра. Но, как назло, ему не сиделось на месте, хотелось постоянно ходить, вертеть безделушки, расставленные по столикам и тумбочкам, хоть чем-то занять себя. В конце концов, больная нога напомнила о себе, и Хёк плюхнулся на большую двуспальную кровать в позе морской звезды, и уставился в потолок глубоко дыша. Наверное, он задремал, потому что совершенно не заметил, как скрипнула входная дверь, а позже по полу покатился подсвечник. А возможно и крепко уснул, иначе как объяснить то, что он не почувствовал скрип пружин и прогибающийся под чьим-то весом матрац? И только когда прохладные пальцы коснулись его лба, убирая челку, закрывающую изуродованную часть лица, глаза блондина моментально распахнулись. Единственное, что нарушало тишину в комнате - это звуки дороги, доносящиеся из приоткрытого окна. А парни будто превратились в статуи и застыли, смотря друг на друга. Ынхёк, все ещё раскинувший руки и ноги на кровати, и Чжоу Ми, одна рука которого опиралась на голову, а другая касалась мягкой высветленной челки. Глаза китайца расширились, и он начал заразительно смеяться, откидываясь на кровать рядом с фотографом. Блондин вообще мало что понимал сейчас, но просто не мог сопротивляться этому заразительному и звонкому смеху; и вскоре присоединился к рыжему, задорно смеясь. - А мне говорили, что ты никогда не смеешься, - минут через десять он успокоился и теперь сидел на кровати, поджав свои длинные ноги под себя. – Но оказывается, у Ынхёка красивая улыбка. Блондин тут же нахмурился, провел ладонью по части лица, скрытой под челкой. Он вспомнил, почему никогда не соглашался снимать профессиональных моделей. Он чувствовал себя рядом с ними слишком ущербным. - Зачем ты вернулся, Чжоу Ми-ши? Я думал, вы уехали с Шивоном домой, - ХёкДже аккуратно поднялся с кровати, держась за больную ногу, и похромал к окну. Он и не заметил, как сделал много резких движений, поддавшись этому всепоглощающему веселью, зато теперь расплачивался ноющей болью в ноге. Руки подрагивали, но так, чтобы этого не заметил парень за его спиной. Хёк вцепился пальцами в подоконник, делая вид, будто что-то внимательно рассматривает. Хотя куда там, на улице ведь была глубокая ночь. - Ох, понимаешь. Как неудобно, Боже. Прошу меня простить… я такой рассеянный, - тысяча слов в минуту, не меньше, и ни одного по существу. Причем примерно половина была на китайском языке, и Ынхёк просто-напросто не понимал их. Словесная лавина резко прекратилась, и от этого стало как-то не по себе, ему стоило огромных усилий сдержать себя от того, чтобы развернуться и проверить, не ушел ли ночной гость. Ощущение чужого дыхание на своем затылке расшевелило табун мурашек, которые радостной толпой промчались по спине, заставляя Хёка передернуть худыми плечами. А уж рука, скользнувшая между рукой и бедром, совсем вывела его из равновесия. Слишком близко… Нарушение личных границ заставляло мужчину дрожать. - Да что ты себе… - ХёкДже резко повернулся, задирая голову вверх, чтобы посмотреть в лицо китайца. И тут же проглотил свои слова, так как увидел в руке мобильный телефон. -Прости, что вторгся в твое личное пространство, я забыл мобильник, боялся, что постоянные звонки могут тебя отвлечь, Гэгэ, - модель отстранился и, отойдя на пару шагов, поклонился на 90 градусов. – Не перетрудитесь, сонбэним, вы мне нужны в добром здравии. Помахав рукой, Чжоу Ми еще раз поклонился и вышел за дверь, оставив Ынхёка в недоумении. Он снова увидел грусть в глазах этого красивого мужчины, вот только причину он понять не мог.