Не вижу тебя

Если бы мне сказали, что нужно для того, чтобы снова стать собой… Нет, я вру. Собой я бы не стал. Невозможно стать тем, кем ты не был. Я говорю «не был», потому что Гарри, маленького мальчика по имени Гарри не существовало никогда. Был Урод, Ненормальный, Псих. А потом они в один момент сдохли, не умерли даже, и появился… ну, я. Полумертвый... нет, не так. Немертвый, ужасный, безумный и совершенно несчастный из-за своего остановившегося сердца и полной бессмысленности. Так вот, если бы мне сказали, что нужно для того, чтобы наконец-то стать тем, кем я должен был быть всегда… Нет, я снова обманываю. Пора признать, что я никогда не стану тем, кем стал бы в другом случае. Но я не жалею об этом. Ни капли ни о чем не жалею. Я лжец, вы знали? Тетя Петуния не соврала, когда говорила об этом соседям. Какая ирония. Мне хочется видеть солнце. Я хочу смотреть на него до черных дымных пятен перед глазами. Но я лежу в мягкой, как желток в яичнице дяди Вернона, постели, пью какой-то бульон, жирный, и по вкусу, как дерево, я люблю его больше, чем лимонный лед даже. И глаз у меня нет. Тьма… Северус смеется легко и совсем не обидно. Кажется, я снова говорю вслух. На самом деле, я никогда ни о чем больше не жалел. Ни о голубом парике, ни о «прогулке» по крыше, ни об отросших волосах. Я почти вижу, как странно блестят его черные глаза, как белеет и без того бледная кожа. Теплая, теперь теплая, худая ладонь гладит меня по волосам. — Хочешь еще супа? — мягко интересуется Северус, поправляя повязку на моих глазах. — Д-да… — голос почему-то не слушается, но я подожду. Я тот, кто я есть. Никем новым я не стал и не стану. Я просто снова умер, только на этот раз воскрес. И я точно увижу солнце. Ждать я умею.