Не вижу тебя

Неделя — огромный срок. Я держусь за ручку, безучастно лежащую тухлой рыбой на двери. А может, и просто рыбьим скелетом, костей много, то есть ребер, конечно. Моя тьма дымными спиралями беспокойно висит за спиной. Северус ровно и совсем без сбоев дышит, его сердце бьется спокойно, но я как-то знаю, что это просто естественно для него. Тьма не может показать что-нибудь, она поглощает все. Даже меня. Но я не против. Внутри есть звезды, невесомо-перистый свет которых я чувствую кожей. Они не смогут вырваться, но это не волнует их тоже. Мы вместе приветствуем свою судьбу горестными воплями, отчего-то похожими на крики радости. Рука Северуса, настолько теплая, что я чувствую это через ткань, ложится мне на плечо и мягко сжимает его. — Ты можешь остаться, Гарри, — легко и правдиво обещает тьма, и на мгновение я забываю о том, что он мой. На секунду я снова вижу пустоту под капюшоном и свинцовое ядовитое море. — Не заставляй себя, — дрожь дымных клубов усиливается в волнении. — У тебя есть время. И тут я внезапно осознаю, что из моей встревоженной заботливой тьмы можно вырваться. Нет, не так, отсюда можно уйти. Дверь открывается, она никогда не была закрыта. — Даже если так, — огонь рвется с моих губ, — если так, я не хочу его. Смерть внутри радостно лает и становится будто больше от чего-то теплого, он говорит, что это гордость, мягко смотря на меня из глубины синих колодцев. — Я хочу выйти, — густо капает пламя с языка. Тьма то ли кивает, то ли мотает головой, разрезая воздух плетьми волос, и убирает свою кошачью лапу, тихо выдыхая облачко пара. — Всё, что захочешь, — повторяет Северус вслух. Звезды смеются счастливо и горько, обещая ослепить меня, если я покину его. Я смеюсь вместе с ними. Дверь открывается.