Твоя запретная любовь

День обещал быть жарким. Это, конечно же, хорошо, потому что тогда у небольшого заведения, которым владел Бобби Сингер, будет больше посетителей. Все люди одинаковы. Всегда одинаковы. Если их утомляет жара, они спешат укрыться вот в таких вот трактирах, где прохладно, тихо и можно расслабиться. Поэтому владелец заведения, наплевав на работу, сейчас сидел на ступеньках снаружи и молча всматривался в проходивших мимо людей. Периодически он что-то ворчал, то ли жалуясь, то ли ругая кого-то, иногда кивал приветствующим его прохожим. В этом городе все знали старика Сингера и каждый с гордостью назывался его приятелем. Вскоре из мельтешащей туда-сюда массы выделилась одна фигура и двинулась в сторону лестницы. Сначала Бобби не обратил на неё никакого внимания, справедливо полагая, что, если это посетитель, он протиснет свой зад в дверь и без помощи посторонних. Но этот кто-то, приблизившись, остановился. Раздалось вопросительное и довольно многозначительное «хм?»; Сингер усмехнулся и поднял глаза. - Чего пришли, балбесы? – по-доброму проворчал старик, разглядывая семейку Винчестеров, неловко переминавшихся у самых ступенек. Винчестеры и неловкость? Где это видано? – Случилось что? – на всякий случай уточнил мужчина, вглядываясь в растерянное, немного хмурое лицо Дина. Тот несильно подтолкнул Джо к двери и, дождавшись, когда сестра скроется в помещении, опустил взгляд на Бобби. - Можно поговорить? – уверенно, но как-то тихо поинтересовался Дин. Собеседник пожал плечами: - Почему нет? Поднявшись, он хлопнул парня по плечу и вошёл в зал, направляясь к дальней двери. Винчестер молча пошёл следом. Спустя минуту он оказался в небольшой комнатушке, гордо именуемой «Покои Роберта Сингера». Щёлкнул замок – теперь никто не сможет помешать разговору. Усевшись прямо на стол, старик снисходительно кивнул на стул у стены, но Дин отрицательно мотнул головой. Получилось как-то резко. - Хочешь стоять – стой, - разрешил Роберт и, внимательно посмотрев на дверь, выжидающе поднял брови. Парень, видимо, без его разрешения ничего говорить не собирался и упрямо молчал, ещё больше хмурясь. – Ты помолчать пришёл или как? – не выдержал старик. – Помолчать я могу и без тебя. Знаешь, там, на ступеньках, я молчал просто чудесно, пока ты меня не дёрнул. Так что хватит строить из себя чувствительную барышню и выкладывай уже, что у тебя стряслось! Дин фыркнул, явно недовольный сарказмом со стороны слушателя, но спорить не стал. В конце концов, он был прав. - Я вчера встретил парня, - осторожно произнёс Винчестер, но был тут же прерван снисходительным смешком: - Отличное начало, сынок! – заявил Бобби, кивая. – Я рад за тебя и всё такое, только, пожалуйста, не посвящай меня в подробности, а то, боюсь, моя измождённая психика этого просто не выдержит. - Во-первых, не пудри мне мозги! – в тон ему отозвался Дин. – Всё выдержит твоя психика, даже не сомневайся. А во-вторых, хватит меня перебивать! - Всё-всё, молчу. Сингер вёл себя так только потому, что находил данный метод воспитания наиболее действенным. На самом деле, он искренне волновался за этого балбеса, и, чёрт возьми, ему было очень интересно, что же всё-таки случилось. Ещё десять лет назад, когда родители Джо и Дина погибли в пожаре, Бобби взял опеку над детьми. Джон и Мэри были его старыми друзьями, даже почти родственниками, а потому мужчина, на тот момент уже немолодой, считал своим долгом позаботиться о брате с сестрой. Дети его любили. Джо гордо называла старика «дядя Бобби» и в детстве всё время норовила каким-то образом на него запрыгнуть, обхватив руками, ногами и прижавшись всем телом. Дин в этом смысле был более холоден и скован и не часто показывал свои чувства даже в детстве. Но, став старше, парень всегда с улыбкой говорил, что Бобби почти заменил ему отца. Он верил в это. И Бобби верил. И сейчас Дин стоял, сложив руки на груди и чуть опустив голову, то ли смущённый, то ли раздражённый чем-то. По его лицу то и дело мелькали какие-то эмоции. - Ладно, давай я тебе помогу! – Сингер улыбнулся. – Рассказывай, как он выглядел, что делал, что говорил, как его звали и… - Кастиэль. Бобби замолк, удивлённо и как-то неверяще воззрившись на собеседника. Помолчал немного. Нахмурился, вглядываясь в глаза напротив. В его взгляде ясно читалось: «Это шутка, да?». Но Дин молчал, видимо, вообще не настроенный шутить. Ещё секунду подумав о чём-то, мужчина наконец произнёс, осторожно и недоверчиво: - Что, прости? Я не ослышался? Дин всё так же молча помотал головой. - То есть ты хочешь сказать, что встретил Кастиэля? Всмысле… - было видно, что Сингеру очень сложно поверить в услышанное. Казалось, у него даже думать не получалось в этом направлении, не то что представить всю встречу. Или тут было что-то другое. – Кастиэля? Того самого? - Да, Бобби! Да! Того самого! – Винчестер внезапно отлепился от стены и быстро подошёл к окну, как-то нервно дёрнув плечом. Потом приблизился к стулу, словно хотел всё-таки сесть, но затем передумал и снова отошёл к стене. Казалось, он не знал, куда себя деть. Дин поднял голову, и Бобби увидел, что зелёные глаза сверкают, словно в лихорадке. То ли от волнения, то ли от восхищения. – Это был чёртов принц! – выдохнул Винчестер обречённо и, мотнув головой, всё-таки опустился на стул. Сингер молчал, ошарашено вглядываясь в искусственно бледное лицо собеседника. Дин… напуганный, растерянный, даже какой-то злой… и в то же время такой счастливый. Как бы сейчас не волновался Винчестер и не метался по комнате, словно раненый зверь, Бобби ясно видел в глубине родных глаз настоящую радость. Восхищение. Счастье сбывшейся мечты. И эта мимолётная улыбка, иногда проскальзывающая на плотно сжатых губах, была тому доказательством. Как бы Дин не укрывался за множеством других эмоций, вызванных нежданной встречей, как бы он не прятался, его радость, какая-то детская и наивная, проступала слишком ярко. Сингер улыбнулся и опустился на стул рядом с Винчестером, снисходительно заглядывая тому в глаза. Дин влюбился в молодого принца ещё полтора года назад, когда впервые его увидел. Эта первая встреча – хотя, её и встречей-то назвать нельзя – навсегда врезалась в его память, как нечто волшебное, потустороннее. В тот день было пасмурно. Тучи укрывали небо плотной тёмно-серой пеленой, погружая королевство в нескончаемую тень. Люди столпились вдоль главной улицы, ожидая назначенного часа. Всюду стояла стража. Главная площадь казалась эпицентром сгущающихся туч, центром не только города, но и всего мира. Дин стоял у ворот какого-то дома, на площади, в толпе таких же, как он, бедных, богатых и самых обычных горожан. Казалось, здесь собрались все. Рядом замерла Джо, своими большими, по-детски наивными глазами разглядывая всех и всё, открыв от удивления рот. Она крепко сжимала руку брата, словно боялась упасть, а Дин прижимал её к себе. Все ждали. Вчера король приказал всем собраться в указанном месте в указанное время, чтобы «как следует» встретить гостей. Насколько Дин знал, королевская семья, уехавшая куда-то по делам, должна была вернуться вместе с неким графом. Из-за него, собственно, и сделали всё это представление. Захария, видимо, очень уж хотел произвести хорошее впечатление. Внезапно раздался крик – «Едут! Едут!» - и все собравшиеся люди загомонили, взволновались, но тут же притихли и вытянулись под многозначительными взглядами стражи. Послышался стук деревянных колёс и конских копыт по мостовой. Приближался экипаж. Когда большая, красивая, отделанная золотом карета въехала на площадь, увлекаемая четвёркой белоснежных лошадей, Джо тихо ахнула и ещё сильнее сжала руку брата. Дин хмыкнул, увидев в глубине карих глаз неподдельное восхищение. Сам-то он не такой. Уже давно он ничем не восхищался по-настоящему, а уж тем более какой-то каретой королевской семьи, которую, честно говоря, недолюбливал. Захария его раздражал. Нет, даже бесил – своей высокомерностью, жестокостью, беспринципностью и эгоизмом. Анна, пусть и была хорошим человеком, не нравилась Винчестеру своей мягкостью и неспособностью заступиться за себя саму, за других людей и весь народ. А их сын… его Дин никогда не видел, но почему-то думал, что это избалованный и высокомерный пацан, такой же, как король. Да, пусть это был глупый стереотип, но Винчестер ничего не мог с собой сделать. Наверное, это у него в крови – постоянно делать глупости. Лакей открыл дверцу кареты и встал в сторону, почтительно склонив голову. Показался Захария. Он был одет в свою излюбленную красную мантию, словно всегда и везде хотел подчеркнуть свою значимость. Даже сидя на одном диване с графом, Захария будто говорил: «Король – я, а не ты». Потом на землю ступил другой мужчина, тоже богато одетый – тот самый гость. Захария подал руку и помог спуститься королеве – невысокой, хрупкой женщине с ярко-красными, под цвет платья, волосами. Потом была небольшая пауза. Граф вопросительно взглянул на Захарию, а тот, в свою очередь, тихо и очень недовольно что-то приказал, обращаясь к кому-то в карете. «Принц! Сейчас мы увидим принца! – Джо дёрнула брата за руку и улыбнулась. – Настоящего!» Дин не обратил внимания на слова девчонки, внимательно и в каком-то странном предвкушении наблюдая за каретой и распахнутой настежь дверцей. Прошла минута. Граф бросил вопросительный взгляд на Захарию, и тот, кивнув, наклонился к карете. Потом что-то отрывисто и недовольно приказал. Винчестер нахмурился. В следующую секунду из кареты показалась тонкая бледная рука, цепко схватившаяся за край дверцы, и на землю спрыгнул принц. Тёмные взлохмаченные волосы. Бледная кожа. Как-то совершенно обычно закатанные рукава дорогой верхней одежды тёмного, почти чёрного цвета. Захария что-то сказал ему и снова обратился к графу, указывая рукой на всех собравшихся людей. Толпа зашумела. Гость довольно, одобрительно кивнул. Потом завязался какой-то разговор, видимо, касавшийся принца, но Дин его не слышал и не слушал – он смотрел на предмет обсуждения, внимательно, неотрывно, изучающе. Словно хотел запомнить каждую черту, каждое движение, каждый взгляд. Ему было интересно. Простой человеческий интерес. Сын короля так же, как и Дин, совершенно не слушал, что говорят взрослые. Кажется, ему было абсолютно всё равно. Этот темноволосый парень, такой задумчивый, рассеянный, отстранённый, никак не вписывался в атмосферу окружавшей его семьи. Блуждающий, ясный взгляд. Странная мечтательная улыбка, иногда озаряющая бледное красивое лицо. Красивое? Наверное, в любой другой ситуации Винчестер бы не поверил, что только что об этом подумал, но сейчас… всё было по-другому. Глупо отрицать то, что видишь своими глазами. Неправильно утверждать, что это не так. Потому что молодой темноволосый принц был красив, он был чертовски красив, и ничто не могло отнять у него эту странную, словно волшебную красоту. На фоне громкого делового разговора семьи и всего этого блеска, раздражающей роскоши, молчаливый отрешённый брюнет казался не от мира сего. Словно единственный живой человек среди толпы серых призраков. Джо, которую, казалось, сейчас разорвёт от распиравшего её восторга, не удержалась и громко взвизгнула. Дин дёрнулся, резко вернувшись в реальность. Принц тоже вздрогнул и удивлённо поднял голову. Сделав сестре выговор за несдержанность, Винчестер снова обратил внимание на площадь, чтобы ещё раз посмотреть на предмет интереса. И, подняв глаза, замер, неосознанно облизав вмиг пересохшие губы. Брюнет смотрел на него, прямо и с интересом. Большие голубые глаза переливались в лучах солнца и, казалось, были словно подсвечены изнутри. Хотя нет. Не голубые. Синие. Глубокие, синие, насыщенного, яркого цвета. Как завороженный, Дин смотрел в эту волшебную синеву и чувствовал, что его затягивает, затягивает, словно в омут. Он знал, что не должен так пристально смотреть. Знал, что должен отвернуться. И не мог. Продолжал стоять, не улыбаясь и не хмурясь, не пытаясь каким-то образом поприветствовать того, чьи глаза так долго изучал. Он просто продолжал смотреть. Но вскоре (а если точно, буквально через секунду, которая показалась настоящим часом) принц перевёл взгляд на другого и продолжил скользить по радостным лицам толпы, отрешённо и задумчиво. Внезапно раздался громкий приказ Захарии: «Кастиэль! Идём», и юноша, вздрогнув, направился вслед за уходящей семьёй, глядя куда-то себе под ноги. Дин провожал его пронзительным, полным ожидания взглядом. Но принц не остановился. Больше не посмотрел на него. Через несколько минут его фигура скрылась из виду. Толпа начала расходиться. Джо потянула брата за рукав и, улыбнувшись, направилась домой, продолжая восхищённо вещать, какой Кастиэль прекрасный. Наверное, впервые за несколько недель старший Винчестер прислушался к восторженному лепету сестры. Тогда-то Дин и влюбился. И тогда же понял, что его влюблённость – нечто из раздела фантастики, причём запрещённой фантастики. Он влюбился в парня. Он влюбился в принца. Отлично, просто замечательно! Только этого не хватало для завершения образа полного невезения. Наверное, Кастиэль даже его не запомнил. Наверное, даже внимания не обратил на очередное лицо в толпе точно таких же серых обычных лиц. Шли месяцы. Странные, так внезапно возникшие чувства никуда не исчезли; они только росли, укреплялись, стали неотъемлемой частью самого Дина, словно нечто должное. И Дин, прекрасно понимая, что ни к чему эта любовь не приведёт, заталкивал все эмоции и воспоминания куда подальше. Он никому никогда о них рассказывал. Только Бобби, и больше никому. Даже Джо не знала. - Ну и что же ты сделал? – Бобби задумчиво смотрел парню в глаза, ободряюще улыбаясь. – Как ты себя повёл? Винчестер отвёл взгляд. Красивые губы скривились в презрительной усмешке. - Как идиот. Знаешь, как последняя сволочь. - Что ты сделал? – хмуро поинтересовался Сингер, начиная понимать, почему парень так расстроен и зол. Он мог сделать, что угодно. И, чёрт возьми, это «что угодно» никогда не было чем-то хорошим. - Кажется, я его напугал, - устало вздохнул Дин, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки. – Но, чёрт, я совершенно не знал, что мне делать. Представляешь, выхожу позвать Джо, а тут он! С Джо разговаривает. Какого чёрта он там забыл, а? – Винчестер зло посмотрел на Бобби, но тот молчал, видимо, не собираясь давать ему ответ. – И чего ему не сидится в своём дворце?! - Дин, - Сингер фыркнул, тем самым прервав гневную тираду собеседника. – Хватит сетовать на судьбу нелёгкую, лучше объясни наконец, что у вас там случилось. - Да ничего не случилось! – Дин устало и как-то обречённо махнул рукой. – Я просто позвал Джо домой и ушёл. А он ничего не сказал, - Винчестер, вздохнув, поднял на старика обречённо-насмешливый взгляд. – А он остался там стоять. Весь такой удивлённый, растерянный. Испуганный… почему такой идиот, а? Не знаешь? Бобби спокойно пожал плечами. - Нет, хотя я знаю другое. Понятия не имею, поздравить тебя или не стоит, но ты профукал свой единственный шанс. Так что, да, я согласен: ты полнейший идиот!