Безнадежный бой

- Герцог Колиньяр, надеюсь, вы уже в курсе, что творится в южной Эпинэ? - Да, весь военный совет был посвящен этому. Возвращение Робера Эпинэ послужило толчком к бунту. Южане подняли восстание. - Пожалуй, ваш брат добился для себя слишком широких полномочий. - Наша семья уже достаточно наказана. Погибла семья моей сестры. Но почему-то я уверен, что это дело рук не герцога Эпинэ. Точнее, его люди действовали без его указания. - Откуда такая уверенность, господин обер-прокурор? - Я просто достаточно хорошо знаю южан. И, к сожалению, слишком хорошо – своего родича. Тессорий посмотрел на свет сквозь бокал. Еда или питье – отличное средство обдумать следующую фразу. - Что вы думаете о будущем вашего сына? Колиньяр удивленно воззрился на собеседника. - Почему вас волнует будущее маркиза? - Только потому, что он – лучший друг моего внука. А виконт пока что еще оруженосец. И намеревается выступить под знамена моего сына Леонарда, который назначен Его Величеством командовать подавлением мятежа. - А полковник Лефорж, полагаю, будет там же? - Как обычно – в арьергарде. И Леонард предложил… впрочем, пусть он об этом скажет сам. Генерал Манрик сказал, что толковый порученец придется весьма кстати. И что во время расследования обер –прокурором мятежа в Эпинэ, будет лучше, если его сын будет вне столицы. - Вы полагаете, что в столице будет опаснее, чем на поле боя? - Разумеется, да - в некотором смысле, - улыбнулся рыжий генерал. Итак, карьера военная была предрешена для обоих друзей. Коим в ближайшее время предстояло узнать, что такое служба Королю и Талигу не на словах, а на деле. На следующий день в особняке Манриков собрались многочисленной компанией. Полковник Джулиан Лефорж был великолепен в своем лазурном с золотым шитьем колете. Такой же был и у его оруженосца. Когда еще в Фабианов день юный виконт появился дома в таком наряде, ахали не только матушка с Лионеллой, но и сдержанная Иоланта. Сейчас он тоже был в цветах своего сеньора, хотя тот убеждал оруженосца, что семейные посиделки – не бал во дворце, и можно одеваться как угодно. - Эр Джулиан, мне угодно так, - ответил Константин. Эстебан теперь был волен наряжаться как его душе угодно. И теперь носил черное – в знак траура по эру Людвигу, как думали. - Скоро вам предстоит носить мундиры черно-белые, как полагается, - сказал генерал. - И будем мы снова в унарской форме, - ответил племянник. - Про унаров можете забыть. Теперь каждый из вас – солдат Его Величества. И мой подчиненный, поскольку полковник Лефорж подчиняется мне. И вот позади сборы, прощальный поход с приятелями по тавернам, и в путь. Первые же неприятности подстерегали юных воинов, едва те покинули столицу. То Константин во время учебной тревоги, которую его дядя затеял строго в два часа ночи, выскочил из палатки босиком и наколол ногу. Два дня стойко хромал – потом прошло. То Эстебан Сабве напился в жаркий день воды из реки. Что плавало в реке, осталось загадкой, но три дня бедняга мучился животом. Лекарь только качал головой и размышлял, что же будет, когда начнутся военные действия. Но в общем, войско продвигалось на юг, по направлению к Ор-Гаролис. Пожилой капитан Гастон Дувье, поглаживая седые усы, лишь посмеивался над неудачами юнцов, но без язвительности, по-доброму. И помогал мальчишкам чистить оружие, рассказывал на привалах о битвах, в которых участвовал сам. И повторял: "Всему можно научиться, ежели желание есть". Желание было скорее подурачиться, показать перед всеми удаль. То один, то другой отрывались от основного отряда и исчезали куда-то. Возвращались, правда, быстро. Чтобы эр Джулиан и генерал Леонард не обыскались своих оруженосца и порученца. Но они все-таки рявкали, когда те исчезали. А когда лагерь прибыл в Эпинэ, и располагались лагерем, оба умудрились простудиться, пока помогали ставить палатки. Всю ночь под проливным дождем, потом сушились касерой и естественным путем. И встретили новый день в лихорадке. Но вся хворь прошла за пару дней. И оба нашли новое развлечение – делать вылазки в сторону вражеского лагеря. Они, улучив момент, пробирались тайком и разглядывали южан, лошадей, слышали чужую речь. Впрочем, почти все участники говорили на талиг. И предвкушали свою победу. - Люди Чести умирают, но не сдаются. - Победа или смерть. - Мы не отдадим Эпинэ. Эстебан и его приятель переглянулись и, быстро отступив на несколько шагов, помчались прочь. Если их тут поймают – у помощников Робера Эпинэ прибавится пленных, а у Леонарда Манрика – хлопот, как вызволить племянника с приятелем. К счастью, их бегство осталось не замеченным. И только полковник Лефорж раздраженно бросил своему оруженосцу. - Констанс, где вас носит? Пришлось признаваться, где. Не хвастовства ради, а лишь для того, чтобы эр Джулиан не сердился. Но тот, напротив, нахмурил брови. И, поставив перед собой обоих, под страхом трибунала запретил отлучаться из лагеря. Двое друзей сидели под навесом, смотрели, как по небу плывут тяжелые тучи и бросали друг на друга косые взгляды. Оба были не в настроении. Мало того, что дождь – так еще и запрет покидать лагерь. Хотя… по мокрой земле ползать – удовольствие сомнительное. - Осенью дождь – дело обычное, – вскользь заметил генерал Манрик, - а вы, господа, вместо того, чтобы бездельничать, шли бы читать Пфейхтайера.