Слаще, чем Рай

Ярик, не имевший никакого желания быть застигнутым Жданом, бесшумно задал стрекача в свою комнатушку и сразу набрал номер Макса. Однако телефон, пожертвованный ему Литвиновым, тихо пискнул и умер. Ярик злобно плюнул. Похоже, трубку давно не подзаряжали, и сейчас, в самый нужный момент, она просто вырубилась. Мысленно выругавшись, парень достал зарядное устройство и включил его в сеть. Однако трубка, хоть и ожила, соединять Ярика с кем-либо напрочь отказывалась. Засланный казачок оказался перед трагическим выбором – либо позвонить Максу со своего мобильного, хитровымудренного Жданом, либо подождать, пока отданная Литвиновым трубка придёт в рабочее состояние. В первом случае легче было просто сразу выйти из комнаты и постучать в рельсу с криком: «Я тут за вами малость пошпионить решил, ребята!», поэтому Ярик склонился ко второму варианту. Но, ожидая капризное устройство связи, Ярик сам не заметил, как задремал. Разбудили его лучи утреннего солнца и хором исполняемый за стеной гимн: Выше вей, Перуна стяг! Каждый должен сделать шаг! Чистоту славянской веры Сохранить от всех атак! И вновь продолжается бой! И сердцу тревожно в груди! Дажьбог дарит свет золотой, Сварог, как огонь впереди!* Ярик мелодию узнал. Не понял. Прислушался. Разобрал слова и тихо рухнул в подушку, подвывая от смеха. Однако, смех смехом, а вставать было нужно. И желательно с просветлённым видом, как и подобает истинно верующему. Ярик торопливо поднялся, проскользнул в места общего пользования и привёл себя в порядок, натянул рубашку и только потом понял, что ему положили другую – тоже с вышивкой и узорчатым пояском, но чистую и выглаженную, мысленно поблагодарил добрых сестёр и пошёл на звук. Песня к тому времени уже успела смениться, и Ярику стоило больших трудов удержать лицо: От Дажьбога станет всем светлей, От Перуна в небе радуга проснётся, Дарит Макошь милостью своей, Берегиня радостью вернётся… И тогда-то, наконец Мир наступит для сердец, И из душ исчезнут ненависть и горе… Наша вера, как река, Пусть начнётся с ручейка, А ручьи и реки созидают море…** Про оставленный в спальне на зарядке мобильник Ярик благополучно забыл. Все братья и сёстры обнаружились в комнате, заменявшей в доме что-то вроде гостиной. Сам же Вилен-Иринарх, заметив гостя, попенял ему: - Долго спишь, брат Ярослав! Мы уже к трудам дневным готовимся, а ты ещё и не завтракал. Ярик опустил голову, признавая справедливость упрёка, но лучезарный глава неоязычников тут же сменил гнев на милость: - Ладно, ступай на кухню, там тебе поесть оставлено. А когда поешь, с сестрой Желаной пойдёшь. - Куда? – удивился Ярик. - К храму ложного Бога, - невозмутимо прогудел Ждан. - Проповедовать? – наивно хлопнул ресницами Ярик. Ждан аж растерялся, а на лице Иринарха на миг появилось выражение, которое можно было приблизительно облечь в фразу: «Вот же олух царя небесного!», но ушлый Виля быстро справился с эмоциями и отеческим тоном произнёс: - Рано тебе ещё проповедовать, брат Ярослав! Молод ты ещё! А вот на хлеб насущный зарабатывать пора. Ярик слегка сбледнул с лица, но Ждан его быстро успокоил, заявив, что им с сестрой Желаной предстоит собрать всю сделанную в мастерской продукцию – глиняные фигурки, резные обереги, точёные подсвечники, тканые узорчатые пояски и прочую сувенирную ерунду и отправиться продавать всё это. - Храм ложного Бога многие посетить приезжают, покупают там всё охотно. Вот и поторгуйте. Ярик с ходу просёк, что его сплавляют из общины, а значит, братья и сёстры решили готовиться к чему-то важному без посторонних глаз, и попытался было откосить, пожаловавшись на тяжесть в голове и резь в глазах. Однако несчастный взгляд и хлопанье ресницами не прокатили, хотя женская часть общины явно готова была его пожалеть, но один суровый взгляд Иринарха заставил особо милосердных воздержаться от комментариев. Один кивок сестре Желане, и та профессионально измерила Ярику пульс, зачем-то потрогала прохладными пальцами виски, дала выпить какой-то травяной настойки и сказала, что он вчера переволновался и надо побыть при деле и на свежем воздухе, дабы прийти в норму. Изображать дальше гимназистку в обмороке не было никакой возможности, и Ярик заявил, что он готов служить делу Перуна. После чего его милостиво отправили на кухню, завтракать. Завтрак был плотный, после него Ярик почувствовал себя, как сытый удав, но долго рефлексировать ему не дали. Сестра Желана быстренько извлекла страдальца из тёплого и вкусно пахнущего кухонного рая и заставила перетащить в микроавтобус несколько плетёных берестяных коробов – нетяжёлых, но громоздких. После того, как всё было погружено, Ярику было велено грузиться самому, за ним устроилась сестра Желана, за руль сел брат Доброгнев – ещё один крепкий парень с волосами до плеч, заплетёнными в две косы, и цепким внимательным взглядом. Добрая сестра Желана велела Ярику не переживать, мол, не в первый раз они ездят торговать сувенирами, и всегда паломники охотно всё раскупали. Ярик кивнул и вздохнул. Он был расстроен не по этой причине, а потому, что неоязычники готовили что-то крайне интересное, а остаться и узнать, что же именно, у засланного казачка не было никакой возможности. Хорошо, хоть заряженный мобильник он успел из своей каморочки прихватить. Только вот удастся ли ему незаметно позвонить Максу и рассказать всё? Судя по всему, неоязычники после вчерашнего будут плотно его опекать, боясь повторения инцидента. Спасибо им, конечно, огромное за заботу, но как-то нужно же с Максом поговорить! Братья славяне такое готовят, а он и не в курсе! Так что, пока доехали, Ярик успел весь извертеться, делая вид, что особо интересуется видами Городка. Хотя ехали они на диво быстро. Храм, в котором находилась Чудотворная икона Божьей Матери, был выстроен в очень удачном месте. На невысоком холме, у излучины Кандеевки, белоснежный храм с золотым куполами, казалось, парил над окружающей местностью и мирской суетой. К нему вела широкая аллея, с одной стороны которую составляли старые липы, а с другой, со стороны реки, не менее старые дуплистые ивы. Параллельно храму проходила широкая, прекрасно заасфальтированная улица Демулена (явно наследие первых годов революции 1917 года, улице этой местные патриоты который год порывались вернуть историческое название Богородицкая, но всё как-то в местном бюджете не находилось средств на переименование, а народ уже привык, именуя её в просторечии Дёмкиной улицей. О печальной судьбе французского революционера Камилла Демулена*** в Городке мало кто помнил). На противоположной стороне улицы была оборудована стоянка для экскурсионных автобусов и иных транспортных средств, на которых в Городок прибывали паломники, если они, конечно, не приходили на своих двоих. Рядом со стоянкой располагались парочка кафе, несколько киосков, торгующих всякими мелочами, необходимыми в дорогу, лоток «Роспечати» и витрина со сладкой продукцией фабрики «Шарман», рядом с которой маячила милая девушка в кокошнике с косой такого интенсивно пшеничного цвета, что ни у кого и мысли не могло возникнуть об её натуральности. Завидев витрину, Ярик скривился, как от кислого, а добрая сестра Желана погладила его по руке и утешающе сказала: - Не расстраивайся, брат Ярослав. Каждый получает по делам его… Брат же Доброгнев продемонстрировал полное своё согласие со словами сестры по вере, показав Ярику бейсбольную биту, до поры до времени притулившуюся рядом с ним на сиденье. Ярик тихо хихикнул, настроение его стало повышаться. Микроавтобус припарковался на краю стоянки, брат Доброгнев помог Ярику перетащить короба через дорогу, в тот конец аллеи, где уже расположилось что-то вроде мини-рынка. В палатке торговали платками на все вкусы и кошельки, на соседнем столе были разложены маленькие иконки, крестильные ложечки, магнитики с видами монастыря, цепочки, кружки и прочая сувенирная дребедень. Чуть поодаль серьёзного вида дама в очках продавала календари с изображениями разнообразных святых и, конечно же, Чудотворной Иконы. Пара мужичков самого задумчиво-похмельного вида расставила перед собой пластиковые майонезные ведёрки с черникой и малиной, а ещё один страдалец торговал морошкой – крупной, янтарно-прозрачной и перезрелой. На Ярика и Желану все покосились без особой радости, но и без агрессии, так что оба разложили свою продукцию на одном из коробов, удачно устроившись в тени старой липы. Паломников и вправду было много – они постоянно останавливались, приценивались и даже кое-что покупали. Ярику, по живости характера, очень быстро надоело быть на подхвате у Желаны, и его понесло. Страстный монолог о потрясающих свойствах оберегов, положительных эманациях, исходящих от глиняных фигурок и возвращающих мужскую силу, а так же помогающих похудеть тканых поясках, перемежаемый потрясающими подробностями из жизни славянских богов, о которых не имел ни малейшего понятия ни один учёный-этнограф, собрал у их скромных товаров целую толпу. Народ раскупал сувениры, как горячие пирожки, раскрасневшаяся Желана только и успевала подавать покупки, отсчитывать деньги и набирать сдачу, конкуренты мысленно желали удавиться чересчур говорливому язычнику, Ярик продолжал петь соловьём не хуже, чем во времена своего недолгого фюрерства, Доброгнев еле успевал извлекать на свет Божий из коробов всё новые и новые товары, и никто из них не заметил, как по Дёмкиной улице медленно проехал туда и обратно чёрный блестящий гелендваген. *** Шаманка сразу же задала вопрос: - Скажи-ка, Макс… Выходит, что Атеист – это АнгЕл? Макс задумался, но всё же ответил: - Не думаю. Хотя, конечно, по многим параметрам он весьма подозрителен. И то, что даже Литвинов мало что при экспертизе обнаружил, и неуловимость Атеиста, и скрытность самого АнгЕла… Всё это вызывает подозрения. Но как-то это всё… - В профиль не укладывается? – поинтересовалась Шаманка. - Именно так, - отозвался Макс, - нет в Гарине никакой извращённости. И нет никаких доказательств тому, что он знал об истории в Лукашах раньше, чем мы начали её раскапывать. - Слабоватые аргументы, - протянула Шаманка. - Сам знаю, - отозвался Макс, - однако что-то во мне упорно противится пойти по пути наименьшего сопротивления. А своей интуиции я привык доверять, уж извини. - Ну уж нет, - мрачно ответила Шаманка, - интуиция интуицией, а я теперь с АнгЕла глаз не спущу. - Ладно, наблюдай, - кивнул Макс, - возможно, ты так скорее убедишься, что он не убийца. А сейчас давай спать. Поздно уже. А завтра, я чувствую, денёк будет ещё тот. К сожалению… или к счастью… Макс не ошибся. *Опять иринарховцы поиздевались над торжественной советской песней. Неба утреннего стяг, В жизни важен первый шаг! Слышишь, реют над страною Ветры яростных атак! И вновь продолжается бой, И сердцу тревожно в груди, И Ленин такой молодой, И юный Октябрь впереди! ** Ну, а это песенка про улыбку. Думаю, её все узнали. *** Камилл Демулен – французский революционер, журналист и публицист XVIII века. Один из вождей якобинцев. Был гильотинирован во время Великой Французской буржуазной революции.