Morgenstern

      Утро ворвалось в сознание Рихарда ярким солнечным светом и давящим на мозги рокотом сотового телефона, которые в подлом союзе заставляли голову трещать по швам и зажмурить глаза. Возраст брал своё, и музыкант чаще стал ловить себя на мысли, что отвязные попойки обходились ему всё дороже. «А ещё через пару лет ты будешь использовать алкоголь, чтобы полоскать в нём свою вставную челюсть», — невесело откликнулся внутренний голос, пока Круспе пытался на ощупь отыскать орущее электронное исчадие ада. К счастью, оно нашлось на прикроватной тумбочке.       — У аппарата, — прохрипел лидер-гитарист, мечтая о глотке холодной воды и облизывая пересохшие губы.       — Ты дома? — донёсся до него голос Пауля. Кажется, Ландерс волновался.       — Да, — скривился Рихард и убрал трубку подальше от уха. — Где мне ещё быть в восемь утра?       — Бегать.       — Я не бегаю по утрам.       — И искать человека, — сказал Пауль серьёзно. — Эрика не выходит на связь.       — Ты не хочешь спросить, как я себя чувствую? — недовольно засопел лид-гитарист.       — Ты же помнишь, мы за неё головой отвечаем, — в трубке что-то забулькало. У Ландерса тоже было похмелье.       — Она спит. Сейчас утро. Я тоже хочу спать, — начал жаловаться Рихард, открыв наконец глаза и откинув одеяло. Далее предстояло собрать силы для броска за живительной влагой.       Кинув взгляд в сторону, Круспе почувствовал, что у него внутри что-то взорвалось. Захотелось выпить целый чайник кипятка и сделать кругов сто вокруг дома, как следует покричав матом в небо.       — Она дома, клянусь. Позже мы ей дозвонимся или навестим, если хочешь, и убедимся, что я прав, — выдавил он и прервал звонок, не дожидаясь ответа.       Рядом, уткнувшись носом в плечо Рихарда и свернувшись калачиком, спала Эрика.

***

      Всю дорогу до бара никто не проронил ни слова. Все старательно смотрели в окна микроавтобуса, словно за ними происходило что-то сверхзахватывающее. Как и в любой ссоре и виновные, и правые предпочитали хранить суверенное молчания, ожидая первого шага от кого-то другого, но не от себя.       Завалившись всей оравой в уютный бар, отделанный деревом от пола до потолка, компания засела в самый угол заведения, чтобы лишний раз не попадаться на глаза посетителям, которых, несмотря на поздний час, было в избытке. Как только все уселись, появилась услужливая миловидная официантка.       Пауль, взяв на себя роль парламентёра и лидера пьянки во главе стола, обвёл взглядом друзей и, оценив степень угрюмости лиц, отдал короткий, но ёмкий приказ:       — Ящик водки и как можно больше еды.       Когда на столе выросла гора провизий, а стаканы наполнены, переговоры были официально объявлены.       — За дружбу! — проголосил Ландерс.       — За дружбу, — буркнули остальные и опрокинули первый стопарь.       — Это ужасно, — скривилась Эрика. — Я больше не буду.       — Будешь, будешь, — пропел злорадно Рихард, который сидел напротив неё. — Хотела светской жизни — приучайся смолоду.       — Захлопнулись и по следующей, — скомандовал Пауль, пресекая перепалку. Остальные послушно повиновались.       Уже через пару минут завязался первый разговор. Прервали молчание тихушники — Кристиан и Оливер, про которых с полной уверенностью можно было сказать «в тихом омуте…»       — Итак, господа, — нарочито строго начал ритм-гитарист, обводя компанию ещё пока внимательным взглядом. — У нас острая конфликтная ситуация. Мы должны разрешить её в кратчайшие сроки. Согласны?       Все, кроме Круспе, кивнули. Ему начинал досаждать этот театр абсурда.       — Рихард?       — Валяйте, — повёл он плечами, стараясь не рассмеяться.       — За разрешение конфликта! — провозгласил очередной тост Пауль.       — Мы не доживём до конца переговоров, — сказал Шнайдер, закидывая в рот шмат тушёного мяса.       — Мы обязаны, — пафосно крикнул Ландерс. Водка действовала. — Тилль, ты хочешь что-нибудь сказать?       Вокалист, который до этого тихо сидел в самом углу и лениво пережёвывал листья салата с перерывом на тосты, выпрямился.       — Я прощу прощения, что не поставил вас в известность, — твёрдо сказал он. — Но больше мне извиняться не за что, потому что игра стоила свеч.       — За прощение! — прогремел ритм-гитарист. Все закричали вместе с ним и уже веселее отправили внутрь очередную порцию алкоголя.       «Клоуны, — ехидно прошептал внутренний голос. Рихард кивнул, затянувшись сигаретой и разглядывая друзей сквозь сизый дым. — Чему радуются? Их вокруг пальца обвели, а они довольны».       — Эрика? — обратился к девушке пьянеющей Ландерс.       — Я? — она испуганно вскочила, округлив глаза, но её тут же усадили сидящие рядом Оливер и Лоренц. Неопытная в делах выпивки девушка уже была пьяна. Видимо, она была из той категории людей, которые становились излишне эмоциональными, когда бывали подшофе. — Рада знакомству. Простите, что так вышло, я случайно. За случайно!       И Эрика излишне радостно первая осушила рюмку под удивлённые взгляды участников группы.       — За случайно!       — Эй, а ведь ты у нас новенькая! — вдруг встрепенулся Кристиан. — Добро пожаловать!       — Добро пожаловать! — поддержали остальные бодро, порядочно захмелев.       Рихард послушно глушил стопку за стопкой, готовясь держать слово. Наконец про него вспомнили.       — Цвен, тебе есть что сказать? — чисто для формальности спросил ритм-гитарист, полагая, что общая попойка всех сплотит.       — Да, пожалуй, — встал он, потушив сигарету и обведя всех насмешливым взглядом. — С новыми временами вас, друзья. С временами, когда решения принимаются не вместе, а за спиной. С временами, когда с мнением других у нас в группе не считаются. С временами, когда любая девка может играть нами, как пожелает. От Софии до Эрики, да, Тилль? И всегда под каблуком. Выпейте со мной на брудершафт, друзья, потому что я устал и иду домой. Удачных посиделок.       Не смотря на лица одногруппников, он выпил положенную рюмку и, прихватив куртку, пошёл к выходу.       Алкоголь обнажил и усилил все эмоции. Победили, к сожалению, негативные. Рихард знал, что его слова уколют того, кого надо. И это было лучшим лекарством от хандры — сделать другому больно. Возможно, завтра он пожалеет, что решил подкосить Тилля, но сегодня он хотел, чтобы вокалист страдал, как страдает он.       Неприятности в работе, в отношениях с людьми, усталость. Все недосказанности, злоба, обиды теперь будут не только его спутниками. Вот чего он добивался, как бы подло это не было, однако сейчас это доставляло сладостное удовольствие.       — Королева драмы, — донеслись до него язвительные слова Пауля.       Оказавшись на улице, Круспе потянулся за сигаретой.       — Придурок! — вдруг крикнул кто-то за спиной. Конечно, это была Эрика. Опять злая. И пьяная. Забывшая о существовании пальто и мороза.       — Иди обратно, — сказал Рихард спокойно, повернувшись к ней. — Ты замёрзнешь.       — Ты можешь обзывать меня последними словами, оскорблять всеми силами и средствами, потому что я знаю, что ты подонок! — надрывалась гневно девушка, не обращая внимания на холод. — Но не смей издеваться над Тиллем! Он этого не заслужил! Он не может вечно расплачиваться за свою ошибку!       — Я понял, — кивнул он равнодушно и пошёл по направлению к главной дороге, чтобы поймать такси. Ему было наплевать, что о нём думают. Сигареты есть, и ладно.       Внезапно сзади послышался испуганный писк Эрики. Оглянувшись, лидер-гитарист увидел до омерзения банальную картину: трое парней окружили нетрезвую, но явно не обрадованную их вниманием девушку. Один из них уже по-хозяйски положил свою лапу на её талию и что-то развязно тараторил почти вплотную приблизив морду к её лицу. Остальные согласно кивали ему с видом голодных гиен. Вот Эрика раздражённо скинула ладонь парня и выругалась, намереваясь уйти, но попытка не увенчалась успехом, потому что парочка «гиен» схватили её за руки.       — Эй, — крикнул Рихард раньше, чем понял, что ввязался в заварушку.       — Что такое, папаша? — вопросительно повернул голову предводитель, длинный и бледный брюнет.       — Это моя стерва. Обижать её имею право только я, — холодно отрезал Круспе, подходя ближе, — я и ещё пять мужиков.       — Спасибо, заботливый подонок, — напряжённо выдохнула Эрика, пытаясь избавиться от захватов. — Это так мило с твоей стороны.       — Не за что, милая.       — Пятеро? — ошарашенно протянул один из «гиен», белобрысый крепыш с красными глазами.       — А с тремя застремалась, шалава, — обиженно сплюнул второй, коренастый рыжик.       Девушка обречённо взвыла, выпустив в морозный воздух облако пара. Для Рихарда это стало сигналом. Без тени сомнения Круспе со всей силы вмазал предводителю прямо по шнобелю, заставив того упасть на колени и схватиться за разбитый нос.       «Гиены» оказались сообразительными и полезли вдвоём, отстав от своей жертвы. Освободившаяся Эрика кинулась в бар за подмогой, но драка уже кипела. Не помня себя от злобы, соло-гитарист бил всё, что попадалось ему под руку.       Народная мудрость редко ошибается. И если лучшим средством от депрессии люди называют драку, значит, так оно и есть. Катарсис, волнующий и расслабляющий, опьяняющий и приносящий блаженное облегчение, с каждым ударом ощущался всё больше и сильнее. Рихард кайфовал, начищая морды «гиенам», вкладывая в тычки все навыки и обиды, которые он когда-то получил.       — Остынь! — чьи-то сильные руки подняли его и оторвали от обидчиков.       — О Господи, ты весь в крови! — ахнула Эрика.       — Это не моя, — прохрипел запыхавшийся Круспе, начиная снова чувствовать землю под ногами.       — Отчасти, да, — сказал Кристиан, в меру своего состояния внимательно осмотревший соло-гитариста.       Крепыши выглядели хуже. Сплёвывая кровь и утирая кровоточащие носы, они соскребали своего вожака с асфальта, даже не пытаясь что-нибудь ответить. Силы были не равны, и все это понимали.       — На мороженое и пиво, — ласково сказал Пауль и сунул в руку рыжику сто евро, — а теперь проваливайте.       Троица исчезла в переулке.       Круспе боялся представить свой внешний вид, поэтому просто отбросил данную проблему, осматривая сбитые костяшки пальцев. Он начинал чувствовать, что победа была весьма туманной. Начинало саднить разбитую скулу, правый глаз медленно, но верно заплывал, всё тело ныло от ударов и усталости.       — Тебе в больницу надо, — заботливо проговорил Тилль, подставляя плечо.       — Всё цело, просто отвезите домой, — привалился к нему соло-гитарист.       — Прямо как во времена бурной молодости, — хихикнул Пауль. — А ну-ка, Рокки, открой рот.       Рихард повиновался, и Ландерс влил в него полбутылки водки, которая приятно согрела нутро и моментально дала в голову, заставив мир перед глазами мглисто расплыться.       — Мне срочно нужно домой, — вдруг встрепенулась Эрика, и её глаза почти безумно заблестели.       — Подожди минуту, мы отправим нашего Цвена, а потом разберёмся и с тобой, — попросил Флаке, но девушка уже прихватила в баре пальто и нетвёрдо, но уверенно направилась к дороге.       — Подожди, я провожу, — кинулся за ней Шнайдер.       — Не надо, мамочка, — донеслось из-за поворота.       — Мамочка? — возмущённо хрюкнул Кристоф. — Женщины. Тогда хотя бы позвони и предупреди, что добралась.       — Ладно-ладно.       — Нам надо убираться отсюда, — сказал Тилль. — Покутили, и хватит. Я отвезу Рихарда домой.       — И это всё? — грустно протянул Пауль. — У нас ещё пол-ящика есть.       — Пошли ко мне, — предложил Кристоф. — У меня тихо, мирно, спокойно. Ульрике уехала по делам в Мюнхен.       — Вот и порешили, — подвёл итог Линдеманн, уводя лид-гитариста.