***
– Так, отмыты, одеты, выглядите по-человечески, – придирчиво осмотрел собравшихся после концерта участников группы Эмануэль и отметил что-то у себя в смартфоне. – Культурная программа на вечер выбрана. – И что же ты выдумал? – вопросительно протянул уставший Тилль. – Мы уже не в том возрасте, чтобы после концертов всю ночь кутить. – Всю ночь и не потребуется, – успокоил его менеджер и игриво подмигнул. – Но часть её обещает быть горячей. Приготовьтесь, сегодня перед вами распахнёт двери знаменитый «Мулен Руж»! – «Мулен Руж»? – встрепенулись Пауль и Шнайдер дружно. – Кабаре? – Именно, – кивнул Фиалик. – Освободился столик у самой сцены. Настоящее везение. Готовы к канкану? – Всегда готовы, – хмыкнул Тилль, разминая руки. – Мы сегодня уже поскакали, теперь пусть скачут перед нами, а мы посмотрим. – Вот и хорошо, – Эмануэль перевёл взгляд на державшуюся чуть в отдалении Эрику. – А ты пойдёшь? Места хватит. К тому же шоу славится не только красивыми леди, но и шикарными мужчинами. – Я не знаю, – нерешительно проговорила девушка, переминаясь с ноги на ногу и виновато смотря в глаза менеджеру. – Я бы хотела поехать в гостиницу. – Было бы лучше, если бы она поехала с нами, – встрял в разговор Рихард, игнорируя направленные на него удивлённые взгляды одногруппников. – Видели, как она сегодня держалась на заключительном номере? Это было ужасно. При этих словах все понимающе улыбнулись, уловив направления мыслей соло-гитариста. Педантичный Цвен не умел промолчать, если что-то выбивалось из его системы идеала. – Вполне пристойно, – сказал Флаке рассудительно. – Публика её приняла. – Этого мало. Пусть посмотрит на профессионалов. Может, научится чему, – одарив покрасневшую Эрику неодобрительным взглядом, заключил Круспе. – Не слушай его, – подбодрил девушку Пауль. – Все прошло нормально. – Представление через полчаса, надо поторопиться, – начал подгонять менеджер. – Эрика? – Поеду, – выдохнула девушка, – раз надо подучиться. И взглядом пригвоздила Рихарда к стене. Зато соло-гитаристу не надо было сильно утруждать себя, чтобы придумать повод вытащить Эрику проветриться. Следовало просто поворчать у всех на виду в правильном направлении. Комар носу не подточит. Единственным минусом идеального плана считалась уязвлённая гордость девушки, но это было поправимо.***
Здание знаменитого кабаре, которое даже днём выбивалось из общего строя серых скучных домов, увенчанное ярко-красной мельницей, ночью словно застревало в прошлом веке. Старые добрые неоновые вывески, а не цифровые табло зазывали посетителей, заливая особым уютным светом пространство. Чуть скрывшаяся в темноте мельница приветливо махала искрящимися крыльями, и лишь огромная красных тонов афиша на фасаде, словно рисованная вручную, ярко освещалась прожекторами, едва отпугивающими почти интимную атмосферу. «Мулен Руж» - заведение, где когда-то цивилизованная, стянутая правилами приличия и нормами поведения, будто тугим корсетом, Европа отступала. Заведение, где стройные ножки игривых распутниц Зидлера никогда не скрывались под пышными цветастыми юбками, выдавая сумасшедший и стремительный первый в мире канкан. Заведение, где не было разделения на выступающих и зрителей: все были участниками шоу, проходящего под высокими сводами огромной залы, и соединяли несоединимое – богатство и бедность, надежды и отчаяние, правду и ложь, смех и слёзы. В наши дни о славном и развратном прошлом кабаре напоминали только росписи на стенах, а о страстности настоящего говорили красные лампы на столах, едва-едва освещавшие огромное помещение похожее на шатёр цирка. В зрительном зале не было места свету, его вбирала в себя сцена, сверкавшая от пола до потолка. Публике отводилась роль властного и загадочного господина, следящего из темноты за умопомрачительной и блистательной феерией и пригубливающего дорогое шампанское. Столик действительно оказался у самой сцены, врывающейся в зрительный зал. При желании можно было легко дотянуться рукой до выступающих или дотронуться до глянцевой чёрной поверхности подмостков, чтобы ощутить сказку кончиками пальцев. – Итак, в программу входят четыре большие инсценировки, артисты используют около тысячи костюмов, вес которых доходит порой да десяти килограммов, – прочитал торопливо Эмануэль отрывок из буклета и перевёл взгляд сначала на Шнайдера, Тилля, Рихарда и Эрику, сидящих напротив, а потом на Пауля, Флаке и Оливера, которые устроились рядом с ним. – Странно, ведь эти костюмы ничего не скрывают! – Наверное, стоит убедиться, раз пришли, – и Пауль с преувеличенным интересом уставился на сцену. – Я готов. – Потерпи, – остудил его пыл Шнайдер. – Ещё несколько минут и проверяй, сколько душе угодно. К столу неторопливо и с достоинством приблизился официант и наполнил бокалы шампанским, которое весело выбрасывало в воздух пузырьки с газом. – Сегодня нас будут спаивать дозировано, – Флаке поднёс стакан к самому носу. – Вот вам и культурный досуг. – А почему бы и нет? – пожал плечами Тилль, подперев рукой подбородок и по-философски рассматривая игристый напиток. – Давно пора умерить страсть к безудержным шабашам по ночам. Возраст не тот. – Всё, я окончательно почувствовал себя старым, – выпалил Ландерс, оторвавшись от созерцания пустой сцены, и стрельнул глазами в сторону вокалиста, хитро улыбаясь. – Сначала вытащи штекер детства из одного места, – посоветовал Рихард как можно серьёзней, но не удержался и улыбнулся ритм-гитаристу. Представление началось стремительно, ворвавшись на подмостки с бодрой праздничной музыкой, и артисты не заставили себя долго ждать: не успели смолкнуть первые аплодисменты, как в глазах зрителей замельтешил живой рой блёсток и страз. Женщины и мужчины, стройные, молодые и красивые, двигались в унисон, вскидывая руки, поднимая ноги и изящно меняя порядок построения. Одежда искрилась в обильном свете софитов. Очень скоро «Мулен Руж» напомнил о своём ремесле. Уже к концу первого танца дамы, вышедшие в бесформенных штанах и угловатых куртках, остались в исподнем, лишь слегка прикрывавшем наготу, предоставляя людям додумывать пикантные детали самим. Воровато оглянувшись по сторонам и убедившись, что на него никто не обращает внимания, Рихард потянулся к Эрике. – Как тебе? – прошептал он в самое ухо девушке, отвлекая ту от созерцания действа. – Я учусь, – недовольно буркнула она, посмотрев вокруг и снова уставившись заворожённым взглядом на красавиц, которые исполняли танец с огромными веерами из страусиных перьев. Двигаясь плавно и легко танцовщицы сами решали, какую часть тела хотят показать и шаловливо отводили красивый белоснежный веер чуть в сторону, открывая интересные виды. – Зачем? – подозрительно сощурившись и не отводя от Эрики глаз, спросил Круспе. – Ты издеваешься? – перевела на него недобрый взгляд девушка. – Вероятнее всего, да, – довольно улыбнулся соло-гитарист и сделал большой глоток шампанского, заставив Эрику обречённо возвести глаза к потолку и громко выдохнуть. Он хотел подоставать её, вывести из себя, извращённым способом дать понять, что она не одна. Такое желание иногда посещает людей, которые не могут правильно выразить, если не любовь, то привязанность к кому бы то ни было и стараются всеми силами и крайними мерами показать истинное отношение. Между тем представление перенесло зрителей в тропические земли, где обольстительные дикарки, позвякивая разноцветными нитями бус, едва-едва прикрывавшими обнажённость, грациозно переставляли ноги и взмахивали кинжалами, чудесным образом заставляя бусы оставаться на месте. Шоу, подходившее к своей середине, заставляло некоторых представителей сильного пола нервно сглатывать и ослаблять тугие галстуки. Особенно сильно чувствовалась атмосфера влечения, если одна из танцовщиц на мгновения переводила взгляд на толпу. – Она очень красивая, – снова поддался к Эрике Рихард, показывая взглядом на одну из обольстительниц и не отказывая себе в прихоти осмотреть ту с ног до головы. – Да, красотка, – согласно кивнула девушка, – но я предпочитаю кого-нибудь мужественнее. И она похотливо стрельнула глазами на только вышедшего на сцену танцора в восточном платье, украшенном драгоценными камнями, который сверкал оголённым торсом. – В последний раз я переспала с мужчиной, который выглядел, как отбивная, – доверительно прошептала она Круспе на ухо и, чуть отстранившись, внимательно осмотрела соло-гитариста. – Кстати, ты отлично выглядишь. – Спасибо, – хмуро ответил Рихард. – Квиты. И переключился обратно на представление, стараясь не замечать, как Эрика давится мстительным смехом в руку. Наконец послышались знаменитые вступительные такты канкана и на сцену высыпали дамы в пышных сине-бело-красных юбках, тут же показав исподнее и игривые подвязки на ногах. Встав полукругом, танцовщицы гордо вскинув головы и, дружно охнув, начали высоко вскидывать ноги, с каждым выбросом чуточку поддаваясь вперёд. От стройных ног рябило в глазах, и даже видавшие многое мужчины засматривались на прелестниц и их прелести. Дойдя до края сцены, танцовщицы, опять подарив публике сладостный клич, упали на шпагат. – Горячо, – услышали все за столом восхищённый шёпот Пауля. А дамы, поднявшись на ноги, вновь отошли на исходную весьма занимательным способом – они сделали колесо. Теперь о существовании юбки можно было забыть, так как чертовки, оказавшись на месте, повалились на спину и стали дёргать ножками, словно их щекотал кто-то невидимый. После этого они поднялись и, встав цепочкой, закинули друг дружке ногу на плечо, умудряясь аппетитно повиливать задом и вложив в головы собравшихся весьма пикантные мысли. – А ты так можешь? – не отрывая хищного взгляда от танцовщиц, спросил замечтавшийся Рихард Эрику и тут же спохватился, потому что девушка сидела чуть позади него, и вопрос оказался адресован Линдеманну. – Если хорошо попросишь, – усмехнулся Тилль, удивлённо взглянув на соло-гитариста. – Но лучше не надо. – Жалко, – притворно опечалено вздохнул Круспе и вновь посмотрел на исполнительниц канкана, радуясь, что в темноте не видно было, как он покраснел. Танец, как и шоу, подходил к завершению. Вот танцовщицы, в последний раз ликующе охнув, упали на шпагат с последним тактом музыки. В зале вспыхнул свет, и сверху посыпалось блестящее конфетти. Зрители поднимались со своих мест и дарили артистам аплодисменты за восхитительное представление. Милые дамы изящно приседали в реверансе, а мужчины низко кланялись. – Это было феноменально, – выдохнул шокированный Шнайдер, который сидел ближе всех к сцене. – Да, было на что посмотреть, – согласился Тилль. – А то, дядя Эму плохого не посоветует, – высокомерно заявил Фиалик и засмеялся. – У меня появилась идея, – возбуждённо проговорила Эрика, когда вся компания пробиралась к выходу. – Посмотрите-ка, ожила, – проговорил Линдеманн и добродушно потрепал девушку по голове. К удивлению Рихарда, она не отстранилась. – Какая? – Для выступления, я всё позже расскажу, – радостно щебетала Эрика и, окинув всех робким взглядом, спросила. – Можно же? – Рассказать всегда можно, – сказал Флаке, протискиваясь между столами. – А далее по обстоятельствам. Завтра расскажешь. – Это всё благодаря Рихарду, – Эрика кинула на него колючий взгляд. – Кажется, кое-чему я научилась. – Проверим завтра, – улыбнулся Пауль, первым выходя из кабаре. – И я прослежу, – медленно проговорил Круспе, глазами пожирая девушку без соли и перца. – Конечно, куда без этого, великий наставник, – усмехнулась Эрика, однако на улице усмешка быстро исчезла, уступив место спокойствию. Перед тем, как сесть в машину, Круспе вспомнил, что один вопрос так и остался без ответа. И вопрос этот не давал соло-гитаристу спокойно уснуть. Потому что в мечтах он без зазрения совести и стеснения представлял, как Эрика легко закидывает ногу на его плечо.