Morgenstern

– Ответь только на один вопрос: чем ты думала, когда подписывала контракт? – Я не думала. Мне нужны были деньги. – Зачем? – Я жадная. – Не дерзи. Воздух в номере нью-йоркского отеля «Пенинсула» потрескивал от напряжения. От Эрики, сидевшей в центре гостиной, все старались держаться подальше, словно она была прокажённой. Между брошенными фразами проходила вечность, потому что ситуация была настолько неординарной, что приличные слова подбирались с трудом. Сложно оказалось верить, что тощая, тихая, малодушная да и просто почти уже своя Эрика готовила подлость достойную второсортных мелодрам. «Первым» об угрозе узнал Линдеманн. Во время перелёта через Атлантический океан девушка кинула ему пару слов, от которых Тиллю, видимо, стало не по себе. Круспе оставалось лишь лицезреть, как меняется в лице вокалист, и ждать разборок. Его задача заключалась в том, чтобы с минимальными потерями разборки закончились. Откладывать разговор «по душам» Линдеманн не стал, тут же согнав всех участников возможного скандала вместе и предупредив Якоба, чтобы тот держал ухо востро и ненавязчиво следил за продукцией СМИ. Первые полчаса вокалист честно потратил на суровую воспитательную беседу, и никто его останавливать не торопился, постольку недовольство и возмущение Тилля почувствовать можно было физически, и даже тихий вкрадчивый голос, иногда срывающийся в глубокий баритон, не мог обмануть присутствующих. К тому же тяжёлый, припечатывающий к полу взгляд ничего хорошего не сулил. Остальные участники группы и Фиалик держались отстранённо и немного растерянно. На их лицах легко читалась досада и удивление. – Я старалась сделать так, чтобы она передумала. Держаться как можно дальше, чтобы нигде не могли сказать, что мне уделяют чересчур много внимания в нерабочее время, – спокойно ответила Эрика. – Я думала, что фрау Зоран, увидев в газетах или ещё где-нибудь, что мы не общаемся вообще, отступит. Я ошиблась. – Почему ты не уйдёшь от неё? – спросил Шнайдер. – Я не могу! – обречённо всплеснула руками девушка. – Почему? – строго поинтересовался Пауль. – Потому что уйти от неё непросто, – устало пояснила Эрика. – Оставим на минуту стенания Эрики и перейдём к главному вопросу. Нам нужно в срочном порядке отвадить Зоран, – проворчал Тилль, расхаживая взад-вперёд по номеру. – Идеи есть? – Отправляем нашу звезду обратно к её начальнице и живём дальше! – выпалил Шнайдер. – Гениально, Дум, – ухмыльнулся Рихард, который всё время молча наблюдал за выяснением отношений, облокотившись на винтажный столик и сложив руки на груди. – Спецдоставка для мегеры. Поняв, что мы всё знаем, она возьмёт Эрику за шкирку и направится прямиком в полицию, чтобы перейти к той части плана, где мы маньяки. – Но не можем же мы делать вид, что всё в порядке, и ждать, пока она сама не появится! – воскликнул Шнайдер возмущённо. – Эрика, что ты имела в виду, когда говорила, что от Зоран тяжело уйти? – спросил вдруг Оливер спокойно. – Огромнейшая неустойка, – пояснила девушка, – Я полтора года являюсь их моделью, так сказано в контракте. Если вздумаю уйти раньше, должна выплатить кругленькую сумму. – Возьми кредит и иди. – Шнайдер! – Неустойка, вероятнее всего, меньше, чем все возможные расходы, которые повлечёт судебная тяжба? – уточнил Ридель. – Разумеется, – согласилась Эрика. Все вдруг начали понимать, куда клонит бас-гитарист. Из всех муторных вариантов стал вырисовываться наименее сложный. – Ларс прав, – подхватил Рихард. – Эрика в данной ситуации – штифт, слабое звено. Пока она привязана к Зоран, опасность грозит всем. Но стоит её вырвать из лап старухи, и уже нет жертвы, нет подписей в документах. Зоран нечем нас попрекать. План сыпется, как карточный домик. – Вы действительно пойдёте на это? – спросила Эрика с надеждой, оглядывая грозных мужчин. – У нас нет другого выхода, – вздохнул Эмануэль. – Шоу должно продолжаться. – Тебе придётся отрабатывать долг, – гадко ухмыльнулся Пауль и добавил: – Будешь с утроенной силой скакать по сцене. – Потому что мы не маньяки, – твёрдо сказал Тилль и обиженно покачал головой. – Я согласна скакать по сцене до потери пульса! – воскликнула радостно Эрика. Она, наконец, почувствовала дуновение опьяняющей свободы и не могла сдержаться. Возможно, сейчас для неё заканчивалась непроглядно чёрная полоса и начиналась белая, где не было грязи, подлости, коварства. Эрика впервые за долгое время выглядела живой и не пыталась этого скрыть, несмотря на то, что остальные смотрели на неё, как на сумасшедшую. Рихард прекрасно знал: согруппники не понимают, от какого груза они её освобождают. Никто из них так и не узнал, по какой причине Эрика подписала себе приговор. Девушка упрямо отказывалась говорить согруппникам об истинных мотивах своих поступков, выставляя себя жадиной и ещё более наивной дурочкой, чем была на самом деле. Может быть, это Бихач и имел в виду, когда говорил, что она выбрана под стать им. Не боится выставить себя в худшем свете, чем есть. В любом случае, все неприятности стали меркнуть. Можно было дышать чуточку спокойней. – Мы должны знать что-нибудь об этой особе, прежде чем щёлкнуть её по носу? – спросил Флаке осмотрительно. – Зоран довольно педантична. Сложно застать её врасплох, – ответила девушка. – Она будет играть до конца. Следовательно, нужно поставить её перед фактом. Сказать, что вы всё знаете, и разорвать сотрудничество. – А если пригрозить ей судом? – уточнил Пауль. – Она лучезарно улыбнётся вам в лицо, – усмехнулась Эрика. – Ей многие угрожали, но предъявить ничего не сумели. – Короче говоря, она из тех людей, которых лучше обходить стороной, – заключил недовольно Кристоф. – Именно.

***

Как заставить хищника покинуть убежище и показать зубы? Внушить ему, что жертва близко, что она беспомощна и глупа; пробудить низменные инстинкты лёгкой наживы. Тогда самонадеянный зверь кинется на приманку и сам станет жертвой. Пока Якоб, качая многострадальной головой, в спешном порядке оформлял нужные документы с толпой юристов, на другой стороне земного шара, в Нью-Йорке, взбудораженные участники немецкой группы расставляли силки. – Почему бы нам просто не позвонить ей и сказать, что всё кончено? – проворчал Пауль, оставивший весь свой энтузиазм и дружелюбие на репетиции. – А разве ты не хочешь посмотреть на лицемерие в действии? – улыбнулся криво Тилль, развалившийся на софе благородного рубинового цвета. – Если вы сделаете звонок с предупреждением, она будет здесь через несколько часов. Хотите вы этого или нет, – сказала Эрика, сосредоточенно глядя на экран телефона. Через несколько секунд она обвела всех собравшихся внимательным взглядом. – Пора? Дождавшись утвердительных кивков от Линдеманна, Круспе и Риделя, она нажала на кнопку вызова. То, что они делали, было абсурдом от начала и до конца, но чего-то иного и логичного придумывать не хотелось. Увидев спасительный путь, человек способен преодолеть его с максимальным количеством глупостей просто потому, что ему важен конечный результат, а не способ, которым к нему приходят. Поэтому Круспе с коллегами, с подачи Якоба и знающей Зоран Эрики, начали своё шоу, конечным результатом которого было подкошенное чувство превосходства мегеры. В них говорила скорее злость, порождённая бессилием, нежели здравый смысл. – Слушаю, – послышался в динамике знакомый елейный голос. – Фрау Зоран, – всхлипнула театрально Эрика, вызвав на лицах присутствующих ехидные улыбки. – Эрика, милая, в чём дело? – жалостливо спросила Зоран. Рихард в красках представил, как чуть погасла любезная улыбка на лице фрау и сошлись озабоченно брови на переносице. – Он сделал это… Он поступил ужасно… – запинаясь, проговорила девушка, кинув весёлый взгляд на Круспе. Тот жестом дал ей команду держать себя в руках. Эрика послушно кивнула и продолжила: – Это было страшно! И унизительно! – Эрика, тебя домогались? На этих словах все, кто присутствовал при разговоре немыми тенями, удивлённо переглянулись. В голосе фрау звучало не сочувствие, не злость и гнев – он звенел от торжествующих нот. – Хуже, – плаксиво ответила девушка. – Хуже?! Кто это сделал? Назови мне имя, родная! Когда всё произошло? – затараторила Зоран воодушевлённо, уже не пытаясь скрыть эйфории и вызывая у всех слышавших её людей искреннее презрение. – Рихард Круспе. Сегодня. Соло-гитарист обречённо закатил глаза. Конечно, кому ещё изображать маньяка-насильника невинных дев? Только ему. Побочный эффект его любвеобильности, из которого выросли и ореол просто бабника, и ореол бабника, который кидается на всё, что шевелится. Второе немного уязвляло Рихарда, потому что он считал себя человеком избирательным. – Милая, я знала, что так будет! Он совершенно не умеет себя контролировать, чёртов извращенец! – причитала Зоран на другом конце провода, заставляя слушающих затыкать себе рты, чтобы не рассмеяться в голос. Круспе отвечал им испепеляющим взглядом. – Он не в силах держать член в штанах! Родная, я еду! Жди меня утром! Я так этого не оставлю! В трубке послышались короткие гудки. Зоран получила приманку. Вся компания разродилась истеричным смехом. – А на банкете только к лику святых меня не причислила, – буркнул злобно Круспе, прикуривая сигарету. – Я говорила: она считает вас психами, – сочувственно посмотрела на него Эрика и ободряюще улыбнулась. – Наша любимая Зоран будет здесь примерно через десять часов, – отрапортовал Фиалик, поглядывая на часы. – Нужные документы окажутся у меня на руках уже через пару. Фрау будет не в духе из-за смены часовых поясов, поэтому готовьтесь к худшему. Сейчас все дружно идём баиньки. Завтра будет слишком много концертов. Вам нужны силы. – Почему мы не могли просто позвонить и сказать, что нужно кое-что обговорить? – недоумевал Шнайдер, потягиваясь. – Она прилетит сюда уверенная в своей победе, – ответил убеждённо Кристиан. – Мы получили доказательства её двуличности. К тому же немного поубавить её жажду наживы – это единственное, что мы сейчас можем, – продолжил уверенно Тилль. – Поэтому и средства зверские. – Мне до фонаря ваши высокие цели, выметайтесь из номера, – уставший Ландерс перешёл в наступление. – По-моему, у нас всех просто заиграла молодость в одном месте. – Не без этого, – сознался Линдеманн смущённо, торопливо покидая пенаты ритм-гитариста. – Спокойных снов. Расставание оставляло после себя некоторую долю неуверенности, замешательства и неопределённости. Вся ситуация словно зависла в воздухе на несколько томительных часов. Человеку, сумевшему сомкнуть глаза в такую ночь, можно было только завидовать. – Ты сердишься? – послышался позади голос Эрики, когда Рихард хотел с силой и от всей души хлопнуть дверью номера, чтобы зловредно перебудить народ в гостинице. – Да, – честно ответил Круспе, привалившись к косяку. – И остальные тоже. Ты поставила под угрозу наше любимое детище. Он не стал добавлять, что происходящее напоминало валяние в грязи. Ощущение противной несмываемой скверны не на теле, а в голове не отпускало ни на секунду. Все мысли казались неправильными, каждый поступок выглядел порочным, всякий жест отдавал вульгарностью. Это Круспе сейчас видел и в себе, и в других. Смотреть по сторонам было тошно. Хотелось забыться. – Что же мне сделать, чтобы вы простили меня? – огорчённо спросила девушка. – Работай. – Спасибо, – произнесла вдруг Эрика. – Вы ведь освободили меня. Я перед вами в долгу. – Тебе предстоит его вернуть. По сути, ты будешь выступать за еду какое-то время, – Рихард всеми силами хотел опустить её с небес на землю. – Это не проблема, – отмахнулась девушка беспечно. – И тебе спасибо. Когда все начали причитать, ты один сохранял спокойствие. – Для меня происходящее уже не было сюрпризом, – пояснил Круспе, понимая, что нужно было пару раз упрекнуть её для острастки. – Всё равно спасибо. Не дожидаясь приглашения, Эрика со смаком обняла Рихарда, уютно положив голову ему на плечо и повергнув музыканта в шок. От неожиданности он поднял руки и застыл на несколько мгновений в таком положений, не зная, что делать. С одной стороны, он всё ещё сердился на неё, но с другой – не мог не замечать, что ему до чёртиков приятна её близость. До полного помутнения рассудка, стирающего все правила приличия, оставались считанные секунды. – Иди спать, – чуть хриплым голосом сказал он, отстраняясь от девушки. – Завтра большой день. Тебе нужны силы. – Я не хочу спать, – потерянно сказала Эрика. В её глазах плескалась непонятная смесь из растерянности и страха. – А я хочу, – соврал Рихард. – До завтра. Стараясь не смотреть девушке в глаза, он аккуратно закрыл дверь. «С каких пор герр Круспе заделался рыцарем в сверкающих доспехах?» – саркастично поинтересовался внутренний голос. Мужчина и сам не знал. Напряжённо массируя виски, он пытался понять, что сподвигло его на почти джентельменский поступок. Какая сила вдруг одёрнула его. Почему отстранился? Догадка быстро сверкнула в сознании, расставив всё по полкам. Завтра. Всё завтра. Завтра она станет свободной, независимой. Завтра Рихард отвоюет её у врага, которого недолюбливает всей душой. У девушки появится выбор, и если она выберет его, то он своего не упустит.