***
Оправившись от первого испуга и выпив огромное количество воды, Пфафф решила, что одной ей не только там не разобраться, но и даже не зайти, поэтому, подумав, девушка нашла единственный выход. Узнав по телефону голос Кристен, Курт, которому она и позвонила, немало удивился, но появившаяся инициатива со стороны девушки все же не могла не обрадовать. Пфафф ненавязчиво обрисовала ситуацию, сказав, что над домом огромный чердак, в котором хренова туча всякого старого и интересного хлама. Музыкант сначала сомневался, думая: следует ли лишать себя дневного сна ради какого-то чердака, но, услышав, что "там творится какая-то чертовщина", тут же согласился. Теперь Крис сидела за пианино, пытаясь успокоить себя игрой, но какую бы мелодию она не воспроизводила, все это казалось очень мрачным и зловещим, поэтому вскоре девушка забросила это занятие. Наконец, раздался стук в дверь. - Корпорации "Тайна"* прибыла, мэм! - отрапортовал с приложенной к виску ладонью Курт, когда Пфафф открыла дверь. - Что это с тобой случилось? - удивилась Кристен, оглядывая вошедшего музыканта, который промок с ног до головы, хотя никакого дождя не было. - Автолюбители Сиэтла очень талантливые люди, - отряхивая промокшие джинсы, заметил Кобейн, - они могут окатить водой, словно из душа, проезжая даже в трех метрах от тебя. - О, Господи, - Кристен засмеялась, но этот смех был тут же встречен незамедлительной реакцией со стороны Кобейна, который тут же затряс мокрыми волосами, как собака, и большинство брызг полетело на смеющуюся девушку. Подождав, пока Курт смоет пыль попавшую на одежду и волосы вместе с водой, Крис препроводила музыканта в "сектантскую комнатку", как она ее окрестила. Кобейн замер еще на пороге, с сомнением оглядывая помещение и не спеша входить внутрь, пока Пфафф, не церемонясь, втолкнула его туда. - Ого, это, что за фигня? - внимание музыканта тут же привлекла маленькая дверь в стене, - и что за ней? - проведя указательным пальцем по деревянной поверхности, спросил он. - Не знаю, она заперта, а ключа нет, - пожала печами девушка, глядя на темный силуэт, засевший на корточках у стены, - но у меня сейчас другая проблема, - с этими словами, Крис потянула Курта за руку, подводя к стремянке, - вон там. - Ох, ты Боже мой, - посюсюкал Кобейн, переведя глаза с люка чердака на девушку рядом, - может, ты еще веришь в монстров под кроватью? - Пфафф отпихнула парня и первой полезла наверх. Чуть приподняв люк вверх, она снова замерла, прислушиваясь, но, кроме несильных толчков в ноги от Курта внизу, ничего не происходило. - Чего ты там застряла? - снизу снова донесся голос Курта. Плюнув на свои опасения, Крис откинула люк и влезла на чердак, тут же прижимаясь спиной к стене. - Ох, черт подери! Да тут пыли больше, чем в моем бывшем доме в Такоме, - присвистнул музыкант, забираясь на чердак следом за басисткой. - Боюсь, тут не только пыль, - прошептала Крис, с ужасом глядя на ту самую шкатулку, выпавшую из кучи хлама у окна. - Да-а, работы предстоит много, - протянул Курт, оглядывая чердак. Сперва Кобейн пытался найти хоть какую-нибудь лампочку, чтобы осветить помещение, но таковой не оказалось, как, в прочем, и выключателя, поэтому Кристен пришлось притащить свечки из кухни. Расставив зажженные свечи по полу (прим. авт. сектанты гребанные), чтобы осветить как можно больше места, музыканты разбрелись по чердаку, оглядывая каждый свой угол. Крис попыталась отойти на максимально большое расстояние от того места, где все еще лежала выпавшая шкатулка, а Курт на против пристроился именно там, закапываясь в этой куче чуть ли не с головой. Зная, что рядом присутствует еще один человек, Кристен почувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее. - Я, на самом деле, немного удивился, когда ты позвонила, - подал голос Курт, - что-то изменилось? - Пожалуй, - подумав, ответила Пфафф и улыбнулась. За спиной послышалась усмешка. Какой странный дом... Эта мысль пронеслась в голове девушки, когда она осторожно открыла, как ни странно, незапертый сундук, скинув с его крышки всякий мусор типа рекламок каких-то пьес и исписанных пожелтевших страниц. В сундуке под толстым слоем пыли и паутины находились аккуратно сложенные книги. Девушка и озадачено приподняла брови и выудила одну книгу из общей стопки. На обложке не оказалось никакого названия либо других надписей, рассказывающих хоть что-то об данной вещице. Недолго думая, Крис открыла книгу на первой странице, которая оказалась пустой, если не считать надписи вверху. "Убьет грешника зло, и ненавидящие праведного погибнут," - прочитала Кристен с ужасом. В этот момент за ее спиной что-то скрипнуло, и потянулась медленная скрипучая и жутковатая мелодия. Девушка медленно повернулась назад и едва сдержалась, чтобы не стукнуть Кобейна, который вздумал завести шкатулку, оказавшуюся музыкальной. Вернувшись к книге, Крис перевернула еще пару страниц, пытаясь разобрать косой почерк, которым были исписаны пожелтевшие от времени страницы. - Эй, Крис, - девушка обернулась и тут же чуть не свалилась на спину от смеха. Опершись рукой об одно бедро, Курт, напяливший на себя одно из старых платьев, которые нашел в хламе под окном, заигрывая, двигал бровями. Платье на нем выглядело очень странно, ибо совершенно не соответствовало нынешнему времени или хотя бы моде недавних лет. Темно-коричневого цвета, с белым воротничком и круглой зеленой брошкой на шее, оно доходило Кобейну немного ниже колен, хотя наверняка казалось очень длинным на своей хозяйке - женщине. - Зачем ты его напялил? - Чтобы проникнуться духом времени, дом-то очень старый, судя по всему, - с этими словами, музыкант нахлобучил на голову Пфафф широкополую женскую шляпу черного цвета. - Смотри, - Пфафф указала на книгу в сундуке, на которой было выведено "Библия". - Религиозный бред? - поинтересовался музыкант, после чего чихнул, из-за количества пыли в старом платье. - Да? А что ты скажешь про это? - Кристен подтолкнула к нему толстую тетрадку в кожаном переплете. Музыкант повертел предмет в руках, после чего открыл на первой странице. - Не говорить без разрешения, быть послушным, соблюдать все правила, наказывать себя за проступки, не ждать поощрения, - забормотал Курт, бегая глазами по строчкам в тетради, - это что за бред? - Без понятия, но это очень странно, - заявила Пфафф, поднимаясь с колен, - ты нашел что-нибудь? - Ага, - не отрываясь от тетради, ответил Кобейн, - там целая куча старых фотографий и каких-то рукописей. Пфафф осторожно прошла к тому месту, где молодой человек капался некоторое время назад. Присев на корточки, девушка начала перебирать черно-белые фотографии. На первой была изображена уже знакомая ей по предыдущему снимку в гостиной женщина с ледяными глазами, на втором трое детей, на третьем мужчина в темной сутане. Последний человек также показался Кристен знакомым. Курт снова чихнул. - Да, ну и домик выбрали, - заметил он, вставая и отряхиваясь, - мне кажется, мы должны попробовать открыть ту дверь. - Но как? - музыкант отвел глаза, пытаясь придумать что-нибудь. Спустя пару минут он спросил: - Тут где-нибудь лом есть?***
Следующие двадцать минут, сняв с себя уже две кофты и оставшись в одной футболке и платье поверх нее, музыкант безрезультатно пытался отжать дверь ломом, принесенным из того же шкафа в кухне. Кристен же, сидя на столе в этой же комнате, беспечно болтала ногами, не достающими в таком положении до пола, и вслух размышляла о той семье на фото. Она предполагала, что это была какая-нибудь религиозная и не шибко богатая семья конца девятнадцатого века. Того мужчину в сутане она позже узнала. Это был тот же человек, что и на фотографии в гостиной, он стоял рядом с женщиной. На мысли о религиозности семьи навевало большое количество предметов, относящихся к церкви, в частности кресты, книги, иконы и прочие странности. Но роль этой странной комнатки с дверью до сих пор была непонятна. - Ох, черт! - Курт запрокинул голову, выпуская лом из уставших рук, - кто бы мог подумать... - Скажи честно, кто у вас в доме занимается починкой мебели и прочих предметов? - спросила Крис, стараясь скрыть насмешку в голосе. Музыкант покосился на нее сужеными голубыми глазами. - Дай-ка я попробую, - Пфафф спрыгнула со стола и направилась к двери. - О, давай-давай, - пропустив девушку к двери, Кобейн растянулся на полу рядом, подложив руки под голову, - муж на час, - в ответ на эту реплику Пфафф только язык показала и отвернулась. Перехватив инструмент покрепче в том месте, где железо было немного нагрето руками предыдущего человека, девушка просунула его конец в щель между дверью и стеной. Раздался звук осыпающейся штукатурки, и Крис вынула лом из проема, боясь откусить им кусок стены. - У-у, молодец, - одобрительно промычал Курт, поглядывая на девушку. Пфафф сощурила глаза и приблизила лицо к щели между дверью и стеной. Сквозь проем виднелась очень узенькая почти незаметная полоска очень тусклого света. - Эй, ты ее уже почти отжал (прим. авт. гопники, успокоились!), только подцепить (прим. авт. и пикап мастера тоже) и все, - оглянувшись, произнесла девушка. Курт перевел на нее глаза, которые в темноте как-то странно горели, будто два фонаря. Встав из своего положения лежа, парень подполз к басистке и, взяв у нее лом, со всей дури загнал его в дверной проем. Послышался треск. Музыкант резко выпрямил руки, до этого согнутые в локтях, и с громким скрипом и треском, а также последующими летящими в разные стороны щепками, дверь поддалась и, открывшись со скрипом на несколько сантиметров, замерла, будто впуская в комнатку все то, что сидело за ней. Кобейн повернулся к замершей Пфафф, что сверлила дверь настороженным взглядом, сидя неподалеку. Вот она - тайна, которая будоражила воображение, но сейчас ее открывать совсем не хотелось... Закатив глаза, Курт сам открыл дверь, которая отчаянно заскрипела от этих действий, и, присев на колени, потихоньку начал наклонять корпус внутрь пространства, которое находилось за дверью. - Бу! - музыкант резко подскочил от неожиданности и ударился затылком об дверной косяк, после чего гневным взором посмотрел на улыбающуюся девушку за собой. - Что там? - Пока не пойму, - бросил Кобейн, затем достал из кармана джинсов зажигалку и, щелкнув ею, согнувшись и ощупывая пространство впереди рукой, медленно прополз внутрь, скрываясь за дверью. Глубоко вдохнув, Пфафф пролезла за ним. Внутри помещения было холодно и очень тихо, буквально настолько, что можно было четко слышать свое собственное дыхание. В кромешной тьме, что разбавлялась лишь посредством зажигалки, которую держал Курт, Пфафф чувствовала, как сердце начинает биться чаще по мере прохождения вглубь комнаты. Девушка повернула голову влево и тут же зажмурилась от резанувшего глаза луча света. Удивившись, Крис открыла глаза, фокусируясь на источнике этого света. Им оказалось маленькое окошко размером с небольшую ладонь. Пфафф повернулась, чтобы пойти туда, но тут же врезалась плечом в чей-то прикрытый темной тканью платья зад. - Тут свечки есть, - почему-то прошептал его обладатель. Скудный свет от зажигалки стал сильнее и ярче при соприкосновении с фитилем свечки, и вскоре пространство чуть осветил мягкий рыжеватый свет, не спасая все же от полутьмы. Оказалось, что потолок находится очень высоко и нет никакой нужды ползти на коленях. Кристен с приоткрытым ртом запрокинула голову, оглядывая пыльный высокий потолок. Комнатка за дверью в действительности оказалась не такая уж и маленькая. Она была полна разнообразных деревянных перекладин, как под потолком, так и около пола. Последние, вероятно, исполняли роль полок. На них стояли покрытые, как и все вокруг, слоем пыли и паутины игрушки, лежали книги, тетради и засушенные цветы. Пфафф медленно обернулась, глядя по сторонам, даже не зная, как определить свое состояние. Девушка попятилась назад, чтобы больше разглядеть, но тут же споткнулась обо что-то и, чуть не вскрикнув, отскочила. Этим предметом, ее встретившим, была деревянная лошадь, что начала медленно покачиваться вперед-назад, вселяя какой-то ужас этими движениями. Курт, тем временем, был занят разглядыванием кукол с закатившимися глазами и спутанными волосами, а также множеством других игрушек, которые вряд ли могли бы подарить радость хоть одному ребенку, потому что выглядели уж очень жутко со своими грязными стеклянными глазами и полусгнившими телами и лицами. - О, Боже, - у Кристен вырвался испуганный шепот, когда ее взгляд упал на нарисованную мелом картинку на стене - изображение креста и человека на нем. Положив руку на шею, девушка попыталась успокоить дыхание, после чего присела рядом с музыкантом, устроившимся на одной из пыльных перекладин. В руках у парня была толстая тетрадь, из которой он читал записи вслух, а образы тех моментов, будто сами вставали перед глазами. 5 ноября. Томас. Сегодня за обедом я напутал слова молитвы, и папа высек меня. Мне было очень больно, но про себя я повторял, что папа делает так только потому, что любит меня и желает мне добра. Я не плакал. Мама говорит, что такую оплошность позволяют себе только маленькие негодяи и слабые люди. Мама говорит, что надо держать свои эмоции при себе, иначе можно прослыть слабаком или негодяем. Я не хочу таким быть... 15 ноября. Симон. Эйприл сказала сегодня свое первое слово. Она сказала "Мама", но родители отнеслись к этому холодно. Мама сказала, что это неправильно, и каждому бы следовало произносить лишь имя Бога. Я считаю, что Эйприл не виновата в том, что именно такое слово было ее первым. Томас получил плохие оценки в школе, поэтому папа отправил его в ту странную комнату, куда он никого не пускает. Я там никогда не был, но папа сказал, что если я буду себя плохо вести, то отправлюсь туда же. В последнее время, папа очень часто злиться на нас за каждую оплошность, даже если кто-нибудь из нас что-нибудь случайно уронит, он может влепить провинившемуся затрещину. Мне больше обидно, когда он называет нас "неблагодарными выродками", тем, "кто не уважает Отца", но я не понимаю этого. Неужели Господь прогневается, если я случайно уроню книгу? Мама говорит, что мы должны уважать своего отца всегда и при любых обстоятельствах... 26 декабря. Симон. Рождество прошло, как всегда. Папа снова злиться. Я спросил: почему мы, как остальные дети, не получаем подарков на Рождество? Он очень разозлился и заставил меня читать наизусть Отче Наш, за каждую ошибку наказывая. Мама сказала, что я неблагодарный щенок, потому что вместо каких-то замечаний должен говорить им каждый день "спасибо" за то, что меня кормят и одевают. Мне кажется, я грешник, потому что я больше не люблю своих родителей. 10 февраля. Томас. Уже месяц мы живем в новой комнате. Она маленькая и находится рядом с кухней. Тут нет ничего, кроме икон и кровати. Мы каждый день молимся. Мама говорит: это для очищения души. Теперь мы все должны преобразиться, ведь папа стал Святым Отцом. Мне не нравится новая комната, потому что здесь очень темно и страшно. Мы только спим и молимся. Эйприл часто плачет... 1 марта. Симон. Я думаю, что некоторых людей можно понять, когда они совершают что-то плохое. Я думаю об очень плохих вещах, которые могут случиться с родителями, я боюсь этого, но и хочу одновременно. Мне кажется, я плохой, будто дьявол поставил свое клеймо на мне. Но стоит мне взглянуть раз на Эйприл, и сразу становится лучше и светлее. Она еще такая маленькая. Нельзя. чтобы весь этот бред засел и в ее голове. 23 марта. Томас. Даже в самой темной ситуации нужно искать свои плюсы. Я верил в это и, знаешь, так и случилось. В той страшной комнате оказался ход в подвал, правда, его давно заделали, но мы постарались и смогли найти ход туда. Проем маленький, поэтому в него могут пройти только дети. Когда мы выходим оттуда, то занавешиваем проем, чтобы его не увидели родители. 6 апреля. Симон. Пусть я буду самым ужасным человеком, но каждый человек, когда-либо издевавшийся над другим, заслуживает самых ужасных мучений. Будьте вы прокляты! Вы сделали из меня монстра!.. Прямо на этих словах записи оборвались. Ниже были еще некоторые строки, но они были настолько сильно перечеркнуты, что разобрать написанное не представлялось возможным. Курт медленно поднял глаза от тетради, встречаясь взглядом с двумя ставшими просто громадными зелеными глаза Пфафф. Вдруг свет, распространяющийся по комнате от пары свечек, странно мигнул, а затем погас. - Какого хрена? - сиплым голосом прошептал Кобейн, мигом сжав руку Кристен. Девушка прибывала в похожем состоянии, поэтому ответа не последовало. В следующую секунду, молодые люди с криками помчались вон из жуткого места...***
Солнце очень медленно ползло к линии горизонта, по мере приближения к нему окрашивая ближнее пространство вокруг себя в мягкие персиковые и золотистые тона. Все облака мигом куда-то исчезли, оставив после себя чистое небо совершенно синее на востоке, где уже собиралась восходить первая звезда, и розовеющее на востоке. Кристен, глядя то на кукурузное поле, на которое открывался вид с крыши, где она и сидела с Кобейном, то на свои пальцы, перебирающие снятый с шеи кулон с деревянными бусинами разных размеров. Ощущая легкие дуновения весеннего ветра, Пфафф пыталась достаточно четко осознать открывшуюся недавно информацию о доме. Все эти данные не хотели складываться вместе, упрямо разлетаясь, будто убеждая в своей невозможности. Реально ли это, что в конце прошлого века, почти сто лет назад, именно в этом доме жила, пила, ела, спала и делала все, что делают люди, семья, в которой, казалось, царили дьявольские законы? Реально ли то, что трое детей, мучавшихся из-за фанатичности своих родителей, спасались в той комнате с маленькой дверью без скважины? И, если все это правда, то куда же они делись потом? Чем кончилась эта история? - Значит, - слегка хрипловатым голосом начинает Крис, переводя взгляд обратно на поле, - они были религиозными фанатиками и заставляли детей стать такими же, а когда те оказывали сопротивление, они решили просто запереть их, - закончив свою речь, девушка обернулась на сидящего рядом музыканта. Все в том же платье, которое он, по-видимому, прикарманил, Курт сидел, подставив лицо с закрытыми глазами уходящему солнцу. Из-за света, который распространяет закатывающееся светило, спутанные, взлохмаченные волосы кажутся ярко-рыжими. - Была одна история в Абердине, - не спеша, заговорил Курт, не открывая глаз, - какие-то женатые придурки заперли своих детей на несколько недель в комнате. Закрасили все окна черной краской, свет не включали, а дверь открывали только, чтобы покормить... Хотя тут другое, - прибавил он позже. Пфафф снова опустила глаза на руку и покачала головой. - Нас всегда учили, что человек - венец всего живущего. Дитя Творца, а на деле получается... - девушка крепко сжала руку, вспоминая слова учительницы о великой значимости человека в мире. Получается, почти в половину это было ложью. - Значит, тогда на крыше ты был прав... - Эй, - музыкант слегка пихнул Пфафф плечом в плечо, даже открыв ярко-голубые глаза, - не забивай себе голову этой дрянью. Кристен усмехнулась и снова перевела взгляд на сухое кукурузное поле. * Корпорация Тайна - контрашкина шантора, где состоят Вельма, Дафна, Фред и Шегги. Все еще не понятно? А так: Скуби Дуби-Ду!!!