***
- Внимание! Я выхожу, - многообещающим голосом предупредила Кортни, высовывая оголенную ногу в черной туфле из-за зеленой занавески примерочной. - Давай! - нетерпеливо подбадриваю я, чуть подпрыгнув на своем месте, из-за чего ворох сваленных на моих коленях тряпок и вешалок распадается в стороны. Зажав зубами нижнюю губу в ожидании еще одного выхода Лав, продолжаю смотреть на занавеску примерочной. Чуть помедлив, женщина отдергивает ее в сторону и, замерев на пару секунд в позе, громко цокая каблуками и глядя прямо в глаза, выходит из примерочной, покачивая бедрами. Чуть не перекатившись на спину в бесформенном мешке, заменяющем стул, я смеюсь и одариваю модель аплодисментами. Женщина же, пройдя чуть дальше за мою спину, на секунду снова замерла в позе, привлекая к себе внимание некоторых покупателей, после чего той же игривой походкой направилась обратно к примерочной. Продемонстрировав выбранный комплект черного белья с белым кружевом по краям и послав на прощание воздушный поцелуй, который я тут же «словила», Кортни скрывается за зеленой занавеской. Когда женщина в который раз исчезает, в магазине снова возобновляются все звуки, а покупатели перестают бешеным взглядом таращиться на дефилирующую Лав, как на восьмое чудо света. Обернувшись назад, замечаю, что еще не отошедшие от шока покупатели переглядываются друг с другом и неодобрительно качают головами, снова возвращаясь к разглядыванию вещей на вешалках. Слезаю с бесформенного мешка и проскальзываю к примерочной. - Тук-тук? - Открыто, - доносится из-за занавески веселый голос Лав. Шмыгнув за занавеску, замечаю в углу Кортни, натягивающую на себя схваченную некоторое время назад юбку с вешалки. Прислонившись спиной к стене, наблюдаю за ней, скользя взглядом по ее рукам, оголенному сейчас животу, находя для себя приятным цвет ее кожи - цвет слоновой кости. - Наверное, Курту должно понравиться, как думаешь? - прыгая на одной ноге в попытках натянуть юбку, произносит Лав. Незаметно для нее закатив глаза, я подхожу к женщине и поддерживаю ее за локоть, чтоб она не навернулась. - Может быть... - уклончиво отвечаю я, пока Лав, уже натянув предмет одежды, наклонив голову вниз, поправляет юбку, - но Курта здесь нет, верно? - с хитринкой в голосе отвечаю я, за ней пытаясь отогнать всякие глупые мысли относительно музыканта и нашего довольно-таки скоро возвращения в Сиэтл. Обратно я не хочу... Лав удивленно поднимает на меня взгляд, выгибая бровь, хотя, наверняка, догадывается, почему я так сказала. - Здесь и сейчас только ты и я, - заключаю я, серьезно глядя ей прямо в глаза. Женщина закусывает губу и, сдерживая смех, перекладывает свои руки на мою шею, проходя ладонями по вороту белой рубашки на мне и что-то нечленораздельно протягивая про себя. Я и сама из последних сил сжимаю губы, чтобы те не расползлись в улыбке. Почему-то сейчас, когда я нахожусь так близко к этой женщине, мне кажется, будто раньше я еще никогда не чувствовала себя настолько счастливой и полной внутри. Настолько живой. В груди что-то вдруг несильно, но ощутимо колет, когда я понимаю, что существует возможность прекращения этой сказки наяву с приездом в Сиэтл. - Ох, Кристи-и, - с улыбкой на губах протягивает Лав, чуть ближе придвинувшись к моему лицу и едва заметно покачав головой, как если бы терлась своим носом о мой только на расстоянии сантиметров двадцати, - только не говори, что ты в меня влюбилась. - А даже если и да? Это что-то меняет? - как ни странно, без тени смущения этой темой, хотя внутри все резко крутануло от такого неожиданного вопроса, спрашиваю я. Женщина на пару минут зависает и поднимает брови все с той же улыбкой, будто проверяя: серьезно ли я это. Мое лицо никакая усмешка не трогает, поэтому Лав на пару секунд задумывается, а затем рассмеивается, чуть запрокидывая голову, на что я лишь сухо приподнимаю бровь. - Ну ты придумаешь, мышка, - со смехом Кортни отходит от меня, на последок проведя по щеке. Через некоторое время новых выходов Кортни, ей надоедает это, и мы, похватав вещи, не утруждаясь их складыванием, резво подбегаем к стойке кассира. Девушка за ней удивленно осматривает Лав, находящуюся в купленной юбке и новом лифчике с постоянно сваливающейся бретелькой, которую мне снова и снова приходится поправлять. Стараясь не смотреть на полуголую женщину рядом со мной, кассирша в форменной блузке с эмблемой магазина на нагрудном кармане пробивает купленные нами вещи, точнее купленные Кортни вещи. Выйдя из магазина, мы направляемся к припаркованной рядом с его зданием машиной. Пока Кортни о чем-то щебечет, я, не сумев заставить себя остудить голову и успокоиться, просто беру ее за руку, припоминая, что это, наверное, первый раз, когда между нами проскальзывает этот жест.***
Неудержимые порывы ветра, встречающиеся с лобовым стеклом несущегося вперед кабриолета, все равно проникают в открытый салон автомобиля, подхватывая волосы его пассажиров и трепля одежду. Глядя на приближающийся предельно медленно горизонт, выделяющийся впереди огромным рыжим солнцем, уже на меньшую свою половину скрывшимся за темнеющей полоской, разделяющей небо и землю. Огромный, будто раскаленный до красна и расплавленный, не очень четкий диск солнца заставляет думать, что мы вообще не движемся с места, хотя рев двигателя и приятно хлещущие по коже порывы прохладного ветра говорят об обратном. Располагающаяся по двум сторонам от широкой гладкой дороги местность стремительно проносится мимо, превращаясь в смазанный протяжный след, наполненный зелеными, грязно-желтыми и коричневыми красками. Дорога проходит меж двух кукурузных полей, во многих местах которых осталась только потрескавшаяся от постоянных солнечных лучей светло-бурая земля, чуть прикрытая зеленью от всходов. И без того громкой музыки не слышно достаточно хорошо из-за рычания двигателя и свиста ветра, одолевающего с двух сторон. Я могу лишь расслышать задаваемый барабанами громкий ритм и тугие рифы гитар. Чуть покачиваю головой, смотря через темные стекла очков на огненный закат, который, кажется, занимает все пространство вокруг, и иногда косясь на Кортни, что с прикрытыми глазами и положив локоть на бок машины, подставляет лицо ударяющим в него порывам ветра, который подхватывает ее волосы, унося их за ее плечи и открывая на обозрение шею. Я и сама без сомнения могу почувствовать эти приятные дуновения на своей коже, где она не скрыта под джинсами и рубашкой, рукава которой сейчас закатаны до локтей. Таким образом и хочется ехать бесконечно долго, не останавливаясь и ни о чем не думая, просто нестись вперед во весь опор, слыша приглушенные звуки музыки, смешанные с рычанием двигателя и свистящим по бокам воздухом. Чувствовать эту свободу от мыслей и предрассудков. Чувствовать свободу... - Я таких ярких закатов еще не видела, - произносит голос рядом со мной, заставляющий обернуться на находящуюся рядом его обладательницу, что, сидя в аналогичной мне позе, глядит на уже скрывшееся наполовину за горизонтом, но не потерявшее своих огромных размеров солнце. Пару минут посмотрев на ее профиль, смотрящийся немножко непривычно в такой ситуации, так как таких прогулок между нами еще не происходило, я тихо выдыхаю через нос, снова обращая взгляд на горизонт. - Да... - на выдохе, очень тихо отвечаю я. Чуть поворочавшись, снова замираю все так же сидя на сухой земле на краю кукурузного поля, что оканчивается возвышением и последующим за ним уходящим глубоко вниз оврагом. Таким образом, мои вытянутые вперед ноги свисают с этой мини-пропасти, а мне самой кажется, если закрыть глаза, будто бы я нахожусь в какой-то невесомости. Сухие комки земли, подняв за собой небольшой дымок в воздух, неторопливо скатываются вниз по склону, подпрыгивая на неровностях и выступах. Провожаемый моим взглядом, он скрывается где-то внизу, улетая в высокую траву, которой покрыто дно оврага. Сидящая рядом Лав, выправляет одну ногу прямо, из-за чего из-под расстеленного платка, на котором она сидит, чтобы не запачкаться, тоже вырываются маленькие комочки земли. Эта мелкая деталь в виде платка на некоторое время привлекает мое внимание, хотя я и так прекрасно понимаю, почему она имеет место быть. За прошедшие дни и все время, проведенное с Лав, мне начинает казаться, что я уже знаю довольно многое о ней, много того, что скрыто от глаз, многое о ее внутренних мыслях и стремлениях. На публике Кортни бы ни за что не расстелила платок, прежде чем сесть за землю, она бы присела так, да еще бы извозила в ней платье и себя саму, чего не делает сейчас. Здесь не перед кем вести свою эпатажную роль, здесь только я и она. Кажется, она действительно намеренно играет в важную эпатажную девицу на публике, чтобы привлечь к себе внимание - все, что ей требуется. Слова Курта во время этих размышлений обретали довольно-таки ясный смысл. Таким образом, мне кажется, что я достаточно хорошо знаю ее и при этом остаюсь верна ей, все равно люблю, хотя это и должно отталкивать. Наверное, это что-то значит... Сняв с себя солнечные очки, поворачиваю голову к Лав. - Нам обязательно возвращаться в Сиэтл? - спрашиваю я, зная, что вопрос звучит довольно глупо. Лав, покосившись на меня, усмехается. - А разве нет? Я молча опускаю голову. Конечно, обязательно. Конечно, это не может продолжаться вечно, не может долгое время доставлять счастье и радость, не нарушаемое ни чем. Но там, в Сиэтле, все снова вернется на круги своя: Кортни будет больше времени проводить с семьей, мы будем видеться лишь на репетициях и редких пьянках, у нее снова появится источник энергии, любимый мужчина, а я снова окажусь той забитой и тихой девчонкой, которой бы вряд ли хватило ума заниматься всем этим, чем я занималась последнюю неделю. Возможно, эти безумства таились внутри меня, не имея выхода, но, если даже и так, то куда мне будет применять их потом? Наверное, это действительно правда: когда слишком сильно подлетаешь к солнцу, Земля кажется просто унылым куском почвы. Я уже поняла, ощутила, каково это - быть так близко к солнцу, а теперь, вернувшись на Землю, мне будет все казаться унылым и простым. Столько противоречивых чувств и мыслей за последние дни: еще вчера я поняла, как сильно скучаю по Кобейну, а уже сегодня чуть ли не начала ревновать Кортни к ее же мужу. Сейчас я, можно сказать, подразумеваю под Лав свое солнце, которое выжгло все прочие привязанности, заняв все место только собой, хотя раньше я и думала о таком развитии событий. Кажется, я схожу с ума... - Давай убежим, - тихо предлагаю я, хотя на положительный ответ даже не надеюсь. Зачем ей сбегать, тем более, со мной? Ее наверняка устраивает эта жизнь, ее жизнь. У меня же достаточно часто возникает желание сбежать куда-нибудь далеко, навстречу горизонту и закату, навстречу свободе. Только вот попутчик никак не находится. - Куда? - с усмешкой интересуется Кортни. Ее снисходительный взгляд заставляет меня чувствовать себя каким-то несмышленым ребенком по сравнению с этой взрослой мудрой женщиной, хотя, по сути, наверное, так оно и есть. - Не знаю.. Куда ветер позовет, туда и уйдем. Подняв голову от сухой земли, на которой я вырисовывала какие-то узоры, замечаю, что Кортни снова с легким смехом оглядывает меня, чуть задерживая взгляд на некоторых чертах моего лица. - Это же глупо, - Лав кивает сама себе головой, - хм, - чуть склонив голову набок, она прищуривается и продолжает, - иногда ты мне его напоминаешь, те же бредовые идеи, от которых... - Послушай, - не имея желания слушать то, что она сейчас скажет, я быстро приседаю на колени лицом к ней и беру за руку своими, вынуждая внимательно меня слушать, - знаю, да, это звучит, как бред, но... Неужели ты не видишь, что между нами что-то произошло за эту неделю? - я с надеждой на понимание вглядываюсь в ее кажущиеся сейчас действительно теплыми глаза, - я не знаю, что, но... Черт, я просто чувствую это, понимаешь? В ответ Кортни прикрывает глаза и, качая головой, выдыхает, отворачиваясь от меня и вынимая свою руку из моих. Не успеваю я начать свои убеждения заново, как женщина заговаривает сама: - Ты просто запуталась, очень сильно запуталась, - убежденно, но тихо произносит она. Спорить с ней бесполезно, так как я и сама до конца не уверена, кто тут прав, а кто просто придумывает какие-то несуществующие вещи. Женщина, видя мою задумчивость, отводит от себя левую руку в приглашающем жесте. Без раздумий я придвигаюсь ближе к ней и, прижавшись щекой к ее грудной клетке, вдыхаю сладкий запах духов и обвиваю руками ее талию, почти что ложась боком на сухую землю оврага. - Тогда просто пообещай мне, что после возвращения в Сиэтл ты меня не забудешь, - я снова чуть поднимаю голову, но не отстраняюсь от Кортни, чувствуя кожей рук тепло от кожи ее живота. - Вряд ли такое можно забыть, - кажется, это произнесено с усмешкой, хотя явного смеха я в ее голосе не слышу, - отдыхай... Последовав ее совету, я просто закрываю глаза, расслабляясь в объятьях Кортни и чувствуя, как лучи заходящего огромного солнца ложатся на кожу и пытаются пробиться сквозь сомкнутые веки своим мягким рыжим, как лисий мех, свечением. Обратно в город мы возвращаемся уже молча, думая каждая о своем и, хотя я не могу читать мысли, но, кажется, Кортни думала о моих словах, по крайней мере, так можно было судить по бросаемых ею взглядам. Прежде чем вернуться в гостиницу, когда на город уже начали опускаться пока еще мягкие синие сумерки, Кортни решила заехать в магазин, чтобы закупить пару бутылок вина, так как в мини-барах алкоголь был буквально мозговыносящий. Оставшись дожидаться Кортни в машине, опускаю голову на руль и в бессилии закрываю глаза из-за разрывавших меня все последние дни совершенно отличных друг от друга эмоций и чувств. Кажется, еще чуть-чуть и я провалюсь в сон, от которого больше не проснусь...***
- И.. извините! - видя, что проходящий мимо усатый мужчина в черной форме патрульного полицейского даже не обращает внимания на мой зов, повторяю еще раз уже громче и при этом следую за ним, цепляясь руками за железные прутья, - сэр! О, дьявол... Мужчина проходит мимо и скрывается за какой-то дверью, бросив на меня лишь косой взгляд. Шумно выдохнув, провожу рукой по взлохматившимся волосам и, еще несколько мгновений походив из стороны в сторону по небольшому квадрату, отделенному от остальной части полицейского управления железными прутьями, как и у соседних камер, отхожу в угол, где пристраиваюсь на обшарпанную деревянную лавку у стены. Провожу пальцем по облупившейся зеленой краске, от которой слетают стружки из-за моих действий. Из соседней камеры, к которой я сижу спиной, продолжают доноситься пошлые посвистывания от сидящих там троих изрядно помятых в какой-то драке бугаев. Когда этот звук доносится в очередной раз, у меня заканчивается терпение, и, повернувшись к их приблизившимся к прутьям решетки красным лицам, вместо ответа на их "брачные зовы" я молча показываю конфигурацию из среднего пальца. В спину мне доносится только одновременный смех, похожий на ржание коней. Сидеть на одном месте и ловить подозрительные взгляды, которые бросает сидящий за какой-то стойкой с пластиковым окном дежурный в форме и фуражке, просто невыносимо, поэтому, снова выдохнув вверх, я поднимаюсь на ноги и, сунув руки в карманы, пытаясь игнорировать кличи из соседней камеры, в который раз обхаживаю место своего заточения вдоль и поперек. Нахожусь я здесь уже около двух часов с того самого момента, как опустила голову на руль и, подумав, что засыпаю, проснулась от стука в окно. Там стоял мужчина в форме патрульного полицейского. Проверка прав на машину показала, что у меня их не только не было, так и то, что машина вообще не моя, а некоего Томаса Андерсона. У патрульного не осталось сомнений, что этот автомобиль я угнала. Таким образом, на глазах у шокированной Лав, выходившей из магазина, люди в штатском далеко не в вежливой форме попросили меня встать лицом к машине и убрать руки за голову, после чего препроводили в свою машину для дальнейшего следования в участок. Проведя руками по волосам и убрав их с лица, хотя они, топорщась еще больше, снова легли обратно, останавливаюсь у решетки камеры, хватаясь за ее прутья ладонями, и устремляю взгляд на патрульного, который меня сюда и привез. Средних лет мужчина с рыжеватыми волосами и усами (кажется, что здесь у всех усы) о чем-то болтает с секретаршей, явно заигрывая. - Эй, как вас там.. - не придумав ничего лучше, я просто выдаю первое, что приходит в голову, - офицер! Когда меня выпустят отсюда? - надежда в мом голосе никак на ситуацию не влияет, и патрульный, на пару мгновений повернув голову, глянул на меня, правда, за темными стеклами его очков этого взгляда не видно, после чего снова вернулся к своей подружке. - Эй! Я спрашиваю, когда меня... - не договорив, отпрыгиваю вглубь камеры, когда подошедший полицейский с громким стуком приземляет свою дубинку о задрожавшие прутья решетки, где секунду назад были мои руки. - Рот закрой, - басовитым голосом с явной угрозой проговаривает мужчина и, не отходя, поворачивается к глупо захихикавшей девушке, с которой флиртовал, - иначе, - снова обернувшись на меня, продолжает он, - отправлю к этим ущербным, а там сладко не придется, если ты не любительница садомазо. Вы у меня, собаки, все под линеечку ходить начнете, - показательно проходя мимо камер, более громким голосом продолжил мужчина, - больно расслабились, но я вас научу, как уважать закон, инвалиды! Тебе что-то не нравится, киса? - достав фонарик со своего пояса, полицейский направляет его свет на мое лицо, из-за чего я неконтролируемо дергаюсь, избегая яркого света. Удовлетворенно хмыкнув, полицейский разворачивается и расхлябанной походкой продвигается к все так же хихикающей девушке. - Тупой гринго**, - сквозь зубы прошипела я, прожигая взглядом спину этого самодовольного болвана. Прислонившись к прохладной стене с обшарпанной краской на ней, закрываю глаза, думая, что, наверное, этот мерзкий какой-то непонятно зеленый цвет я буду видеть весь остаток этого дня. Вдруг дверь камеры открывает подошедший молодой парень в такой же, как и того патрульного, форме. Не успеваю я обрадоваться, как, впустив внутрь трясущуюся, словно от озноба девушку, он уходит, снова захлопывая дверцу. Раздраженно выдохнув в сторону, отхожу в угол и сажусь на пол, прижав к себе колени. Все, чем я могу сейчас себя отвлечь, это сонно летающая под грязновато-белым потолком, с которого небольшими пластами осыпается краска, засоряя и без того грязный пол. Насекомое затихает, когда садится на мигающую время от времени лампочку, висящую на длинном шнуре. Привлеченная посторонним шумом и какими-то всхлипами с противоположного угла камеры, опускаю голову, переводя взгляд с потолка на сидящую на краю лавки только пришедшую девушку. Она, подтянув к себе колени и уткнувшись в них лбом, мерно раскачивается из стороны в сторону, что-то бормоча себе и поминутно сдавленно рыча и всхлипывая. Ее одежда вся покрыта пылью, а на руках заметны какие-то язвы и нарывы. Как-то неконтролируемо подскочив, но все равно оставшись сидеть на месте, девушка поднимает красные от слез глаза, обегая бешеным взглядом помещение, в котором находится. Кажется, она мало понимает, что происходит, но готова в любую секунду начать бросаться на стены. Про себя отмечаю, что ее зрачки невероятно сильно расширены и занимают чуть ли не все поверхность глаз, делая их почти что черными. Судя по всему, у нее ломка. В голову тут же приходит мысль относительно того, как это выглядит у других, знакомых мне людей, которые принимают. Думать об этом не хочется совсем, поэтому, мотнув головой, перевожу взгляд на говорящего с кем-то по телефону дежурного. - Да.. Да, тут она, - доносятся до меня обрывки слов дежурного, когда тот переводит свой взгляд на меня, - сказала, что взяла его в аренду у гостиницы. Так она его угнала или нет? - необходимость судить о происходящем только по не всегда ясным обрывкам фраз дежурного выводит из себя, но я все же стараюсь расслышать, как можно больше, - ах, ошиблись. Ясно, значит, владелец занял место для прокаточных автомобилей и сдал ключи на ресепшен? - я приникаю чуть ближе к решетке, пытаясь разобраться для самой себя в происходящем, - хорошо, это я понял, но что делать с травкой, которую у нее нашли? Слова дежурного больше не слышны так отчетливо, поэтому, уяснив последнюю причину, из-за которой меня здесь держат, я снова облокачиваюсь о стену, закатывая глаза. Эта «травка» присутствовала в числе одного несчастного уже почти выкуренного косяка в кармане моей рубашки. Теперь из-за этой мелочи мне черт знает сколько придется сидеть без дела и пялиться в обшарпанный потолок. От яркого и неприятного света грязной лампы на шнуре глаза закрываются сами собой, погружая меня в мнимую темноту. Так расслабиться гораздо проще, и я уже не чувствую того напряжения от мигающей лампочки и трясущейся в ломке девушки. Я не могу понять, что чувствую из-за этого инцидента с якобы "угоном" вовсе не прокаточного автомобиля, который по ошибке им оказался. С одной стороны, я должна была прислушаться к словам Рики и еще раз взвесить все, так как он сам был не уверен относительно назначения машины. С другой, я почему-то не чувствую себя ни виноватой, ни расстроенной фактом своего заточения. Поразительно, что по-настоящему жить я начала только с девяносто третьего года, когда все это случилось, хотя не факт, что оставшись дома, я бы вела ту же скучную жизнь, как и многие соседи. Я впервые попала во временный изолятор, пусть даже за вещь, которой не совершала. Если бы не присутствие в этом же городе мамы и брата (и вряд ли первая порадуется случившемуся сегодня), то можно было бы полностью расслабиться. Совсем рядом раздается звук открывающейся двери, что, лязгнув и заставив решетку дрожать, ударилась обо что-то. Глаза я все еще не открываю, так как думаю, что просто привели нового "заключенного". Если поднапрячь фантазию, то можно представить себя в Алькатрасе***, посаженной за какое-нибудь чудовищное ограбление. - Пфафф! - приказной голос, раздавшийся рядом, заставляет меня открыть глаза, с трудом фокусируя взгляд на стоящем перед открытой дверью камеры высоком полицейском, которого я еще не видела. Как ни странно, усов у него нет, а из-под фуражки выглядывают зализанные назад светлые волосы. - А?.. - На выход, - твердым и уверенным голосом продолжает он, - залог за тебя внесли. - Кто? - с удивлением переспрашиваю я, поднимаясь с пола камеры. Бросив последний взгляд на качающуюся девушку на краю лавки, чуть затормаживаю перед открытой дверью, глядя на стоящего перед ней полицейского с каменным лицом и острым носом. - У жениха своего спросишь, - отвечает он, закрывая за мной дверь камеры. - У кого?! - на это он не отвечает ничего, а просто разворачивается кругом и, гулко стуча каблуками на своих сапогах, уходит куда-то вперед в противоположную мне сторону. Проводив его взглядом, разворачиваюсь по направлению к коридору, ведущему к входной двери, но, пройдя по темному холодной пространству, останавливаюсь, с вновь появившимся удивлением глядя на сидящего на одной из лавок Эрика. - Эрик? - услышав мой голос, мужчина поднимает голову, оборачиваясь, после этого тут же вскакивает и, подлетев ко мне, неожиданно заключает в объятья, крепко сжимая руки. - Ну слава Богу! С тобой все в порядке? - нехотя отдаляясь, уточняет Эрик, пока я все еще нахожусь в некотором шоке от столь неожиданного посетителя. - Ам..да, в смысле, - я замолкаю, с немного нервной улыбкой взлохмачивая себе волосы сбоку, - что ты-то здесь делаешь? - Я принес залог, - глядя на меня, как на сумасшедшую произносит Эрик, после чего добавляет, - это деньги Кортни...***
За пару секунд преодолев расстояние от двери такси до дверей в гостиницу, не сбавляя скорость, запрыгиваю на ступеньку, предшествующую входу, и толкаю обеими руками дверь вперед. Где-то сзади слышатся торопливые шаги Эрландсона, за мной не поспевающего. Как ни странно, даже не споткнувшись на входе, попадаю в помещение первого этажа, где расположен ресепшен. Замираю на пару секунд, заметив сидящих здесь людей. Не успеваю я ничего сообразить, как с лавки, где все они сидят, поднимается моя мама и, кажется, направляется ко мне, хотя все мое внимание сосредоточенно только на Кортни, стоявшей у стены рядом с каким-то полным мужчиной в шортах до колен. Закатив глаза на мое появление и затянувшись длинной тонкой сигаретой, женщина резко разворачивается и, не оглядываясь, со стуком каблуков о пол быстро направляется к лестнице на второй этаж. - Кортни! - видя, что она уходит, я тут же подрываюсь с места, пытаясь ее догнать, хотя Лав уже почти на втором этаже. - Девушка, я, конечно, все понимаю, но... Девушка! - в спину доносится недовольный голос того мужчины в шортах, который видимо, является хозяином автомобиля. - Заткнись! - резко обрываю его я, вырывая схваченную его толстыми пальцами руку, и, уже перейдя на бег, всхожу по ступенькам за ушедшей наверх Лав. Я не успела посмотреть время, но, кажется, сейчас уже ночь, так как свет в коридоре второго этажа сильно приглушен. Взойдя на второй этаж, я слегка замедляю ход, пока вовсе не останавливаюсь на пару секунд, пытаясь привыкнуть к такому освещению. Где-то впереди с треском хлопает дверь, и я, поняв направление, тут же ускоряю шаг, надеясь поговорить с Кортни, но моим планам опять не суждено сбыться так просто. - Кристен, стой! - чуть не скалясь от раздражения, оборачиваюсь назад, услышав шаги и голос мамы. Полутемный силуэт женщины с волнистой копной волос, постепенно приближается, пока я, нервно теребя пальцами край выбившейся из джинсов рубашки, не могу в точности разглядеть лицо подошедшего. - Что? - Это она тебя подбила так сделать? - от слов матери я едва сдерживаюсь, чтобы не зарычать, хотя какой-то звук, похожий на это, все же выходит. Вырвав руку, которую она держала в своих ладонях, быстрым шагом, одновременно считая пройденные двери и пытаясь не сбиться, иду вперед. - Кристен, прекрати немедленно! Что ты делаешь? Неужели не видишь, как она с тобой обращается? - голос матери за спиной заставляет раздраженно тряхнуть головой, чтобы абстрагироваться и не сбиться со счета. - Она же тебя использует! Зачем ты бегаешь за ней?! Остановись сейчас же, и мы... - я снова чувствую, как женские руки хватают меня за запястье, намереваясь остановить, но, резко развернувшись назад и встретившись бешеными глазами с взглядом матери, которая удивленно приподнимает брови, я вырываю руку снова. - Я сделала это сама! - кажется, ответ выходит слишком озлобленным вкупе с моим диким видом. - Но зачем? - непонимающе переспрашивает мать, когда я уже снова разворачиваюсь. - Да потому что люблю ее! - на пару секунд обернувшись на шокированную женщину, прижавшую к груди руку, снова срываюсь с места. - Ты решила стать лесбиянкой?! - доносится в спину ошарашенный вопрос от мамы, но я никак не реагирую на эти глупости и, остановившись у нужной двери, пару раз вдыхаю, чтобы успокоить и себя и нервы, после чего медленно нажимаю на дверную ручку, но дверь оказывается закрытой. Дернувшись еще раз, понимаю, что открывать мне никто не желает. - Кортни? - тихонько постучав два раза, с надеждой произношу я, прижимаясь к двери. В ответ мне не доносится ровным счетом ничего. Зову снова уже с просьбой открыть дверь и опять стучусь. В ответ мне снова раздается звенящая тишина. Прижавшись к деревянной двери боком и щекой, левой рукой продолжаю часто настукивать на разные лады, меняя иногда частоту и громкость ударов. Вспомнив какую-то мелодию в своей голове, начинаю отстукивать ее ритм сжатой в кулак левой рукой, после чего снова меняю манеру своего стука на более частый. По ту сторону не происходит, кажется, никаких звуков. Устав сбивать себе кулак, ударяю раскрытой ладонью по деревянной поверхности. Это снова не дает ничего кроме звенящей тишины. Запрокинув голову, выдыхаю и, развернувшись, отхожу на шаг назад, но, резко развернувшись обратно, со всей силы ударяю коленом в дверь, из-за чего доносится громкий стук и треск, огласивший коридор. - Бл**ь, ты чокнулась?! - дверь резко открывается, и в проеме появляется растрепанная и метающая глазами молнии Лав, одетая в какой-то шелковый халат кремового цвета. Пару секунд я просто молча стою, глядя на ее лицо и про себя ликуя, что она все же открыла. - Я просто хотела поговорить... - полушепотом убито отвечаю я. Женщина закатывает глаза, что-то беззвучно пробормотав губами с чуть смазанной ярко-красной помадой. Тем не менее, не высказав возражений, она просто уходит вглубь темной комнаты и становится у окна - единственного более или менее светлого квадрата в темноте. Я тихо прошмыгиваю за ней в оставшуюся открытой дверь и, прикрыв ее, останавливаюсь недалеко от входа. Неловко сунув руки в карманы джинсов, кусая губы, оглядываю исподлобья помещение номера Лав и Эрика. На расправленные кровати из окна падает тусклый свет, освещающий бугры одеял и подушек, перемешанных в каком-то беспорядке. Рядом со шкафом, стоящим у окна, замечаю детскую коляску. С этого предмета перевожу взгляд на замершую полубоком у окна женщину. - Прости, - не зная, что еще сказать, тихо произношу я, пожав плечами. Со стороны Кортни доносится смешок, хотя веселого в нем мало. - Прости? - ядовито переспрашивает она, медленно поворачиваясь со сложенными на груди руками, - могла бы просто возвратить мне то бабло, которое я отдала этим уродам в качестве залога! Я не опускаю глаза, просто продолжая смотреть на ее гневное лицо, освещаемое только едва видимым ночным светом. - Какого черта ты вообще это сделала?! Уточнить было так трудно? - Да я это для тебя делала! - подойдя на пару шагов вперед в каком-то порыве, тоже повышая голос, отвечаю я. Женщина громко и с издевкой смеется над моими словами. - Для меня?! Да на черта мне это нужно?! - Потому что иначе ты меня снова не замечаешь, я снова становлюсь для тебя пустым местом! Мне нравится проводить время с тобой, я еще никогда такого не чувствовала, но ты ведь отворачиваешь от меня, как только тебе становится неинтересно! - я тяжело выдыхаю после этой тирады и гляжу на замолчавшую Лав, гнев на лице которой сменяется каким-то раздражением, смешанным с некоторым замешательством. В наступившей звенящей тишине комнаты слышится только начавшийся и еще тихий детский плач со стороны коляски у шкафа. - И ты мне предлагала сбежать куда-то?! Какой же ты еще ребенок, Ку.. Кристен! Глупый и безответственный ребенок! Тебе кажется, что все так легко? Ни хрена это не так! - по мере слов Кортни ребенок в коляске начинает буянить и рыдать еще громче. - Почему ты на меня-то злишься?! - Почему?! Теперь все в этой гребаной гостинице, включая твою долбанную мамашу и брата, думают, что ты именно угнала эту машину! А подбила тебя на это, заставила это сделать именно я! - под конец этих слов, женщина тыкает пальцем себе в грудь и, послав раздраженный взгляд на рыдающего ребенка в коляске, одной рукой слегка потрясла ее. - Ты же всегда говорила, что тебе плевать на мнения других! Или это только на публике?! - под моим диким взглядом Лав достает из коляски рыдающую девочку и кладет на постель, после чего закрывает окно шторой. - Все, мне плевать. Делай, что хочешь, иди, куда хочешь, выбирайся из своего дерьма сама, - уже более спокойным, но все еще раздраженным голосом произносит Лав, укладываясь рядом с рыдающей Фрэнсис и накрываясь одеялом. Я тяжело дышу, постепенно успокаиваясь, и, прислонившись к стене спиной, запрокидываю голову, чувствуя какую-то невероятную усталость за сегодняшний день. Эмоциональную усталость и пустоту. Будто бы мой лимит сил на сегодня незаметно высосали, не спросив разрешения. Шумно вдохнув носом воздух, я съезжаю по стене вниз и сажусь на пол. Внутри поселяется какая-то обида и приглушенное отчаяние из-за слов Кортни и своего собственного бессилия. Неловко встав с пола и чуть не повалившись в бок, подхожу к одной стороне кровати Лав. Детский плач же почти полностью успокоился. Еле передвигая ноги, обхожу постель, оглядывая при этом очертания лежащей под одеялом, достающим до середины талии, Кортни. Остановившись в шаге от кровати, наблюдаю за лицом Лав. Ее глаза закрыты, а брови еще слегка сведены вместе, что указывает на то, что женщина не спит. Тихо выдохнув, опускаюсь на колени на пол и, пройдя пару шагов таким образом, останавливаюсь у кровати и, положив на нее руки, опускаю голову на них. Пару секунд я просто молча разглядываю черты лица Кортни, сейчас почти что лишенные косметики. - Прости... Сама не понимаю: сказала ли я это вслух или просто подумала, так тихо это прозвучало, если прозвучало вообще. Лав вдруг начинает немного ворочаться, отодвигаясь назад и приближая к себе ребенка, но глаз не открывая. - Иди сюда, - тихо произносит женщина, и я, пару раз прокрутив этот момент про себя, чтобы убедиться, что мне это не послышалось, нерешительно закидываю одну ногу на кровать, а за ней и другую и мягко, стараясь не разбудить Бин, ложусь рядом лицом к Кортни. Прижав ноги к своему животу, закрываю глаза, чувствуя, что Лав придвигается ближе, приобнимая меня свободной рукой. - Я люблю тебя, - тихо произношу я, после чего комната снова погружается в тишину, а я сама проваливаюсь в сон, едва коснувшись поверхности подушки головой. Уже на краю реальности и сна слышу тихие слова рядом с собой: "Я знаю..." Она смотрит на меня холодным взглядом, когда я ослаблена. Я была заперта в твоей коробочке в форме сердца целую неделю. Угодила в твою смоляную ловушку, как на магнит. Я бы хотела выгрызть твою опухоль, когда ты вся почернеешь… - «Heart-Shaped Box» – Nirvana. *Игра звуков, скажем так, - Kris ten. **В некоторых, особенно латиноамериканских, странах своего рода оскорбление для белых американцев.