Шанс на Альбион

Очнулся Мерлин резко. Будто от удара, хотя он был уверен, что его никто и мизинцем не тронул. Маг огляделся осоловелыми глазами и хмыкнул. Пока. Пока не тронул. Учитывая, г д е он находился, продлится это недолго. Камера пыток. Мерлин тряхнул прикованными к стене руками и чуть не рассмеялся от досады. Конечно же. Заколдованные кандалы, прекрасно. Чертова Моргана, он должен был помнить о ее клятве. Как там она говорила: отомстить, сделать из него раба, ее «игрушку»? И в том же духе. Где были его мозги, когда он позволил ей опоить себя? Идиот. Ладно, уже не имеет значения. Ни это, ни что бы то еще. Просто наплевать и забыться. Все. В камере было холодно. Гадко. Кирпичные стены, облезшие и колкие, стол со всякими приборами (Мерлин предпочел не задерживать на них взгляд), воздух, которым нельзя дышать. Ужасное место. Он уже был здесь однажды. По приказу Эридиана, Охотника на Ведьм. Тот подозревал его, Гаюса и Моргану в колдовстве. Неплохо для самозванца, которым он впоследствии оказался. Мерлин вдруг вспомнил, как отчаявшийся Эридиан, чья тайна была раскрыта, а жизнь кончена, угрожал Моргане кинжалом и, как он — ненавидимый ею Эмрис, — спас ее тогда. Сейчас странно было думать об этом. Очень. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату зашла она. Миледи Моргана. Королева-ведьма. Лгунья-отравительница. Да уж они и правда в чем-то схожи. Килгарра был прав. При воспоминании о друге в горле засоднило, но Мерлин не подал виду и осведомился у вошедшей, представив на миг, что он — это Гвейн: — Совещалась о том, какая пытка больше подойдет для волшебника? Ну же, Моргана. Удиви меня. Ведьма усмехнулась, закрывая за собой тяжелую дубовую дверь. Мерлин сглотнул. Все это ему совсем не нравилось. Особенно то, как он себя чувствовал. Странно-невозмутимым, будто все идет по намеченному сценарию. Она точно вколола ему что-то, пока он был без сознания. — О, Эмрис, не сомневайся, так я и сделаю. — Она приблизилась, черное платье шелестело по полу, как кромка льда по весне. — Я думала, ты еще спишь. Хотела понаблюдать за тобой. Во сне ты такой милый и невинный, что иногда я просто поражаюсь. Столько фальши скрыто за этими глазками. — Аналогично, Моргана. Но я польщен. — Не стоит. — Моргана села на край стола, небрежно отодвигая то ли скальпель, то ли еще что, и уставилась на него. — Я могла бы превратить твое существование в ад. Слишком поздно, Моргана. Ты уже это сделала. Серьезный взгляд ведьмы шарил по нему, будто пытаясь найти что-то необычное, и, будь Мерлин в нормальном своем состоянии, он бы напрягся, но не сейчас. В данный момент ему просто наплевать. На все. Кажется, это называется апатией. Или так он хотел убедить сам себя. — Я могла бы подчинить твою волю магией, но мы это уже проходили, — вновь заговорила Моргана. - Нет, мне больше нравится, когда ты сопротивляешься, зная, насколько это бесполезно. Это так… жалко и героически. Отрицать свою сущность ради человека, который никогда не поймет тебя и не примет. — Так ты будешь пытать меня или нет? Это самое глупое, что он мог сказать в данной ситуации, однако заткнуть ее было надо. Мерлин не хотел слушать. Не хотел вспоминать. — Я думала об этом, долго и настойчиво, — сказала Моргана, приблизившись на расстояние вытянутой руки. — Но нет. Расслабься. — Нет? — Нет. — Каким-то образом она оказалась совсем близко. Ее лицо было в миллиметре от его, белое, пустое от всяких чувств и эмоций и прекрасное, как у феи. Или у мертвеца. Единственное, что казалось важным во всем ее облике, — это глаза, яркие, черные, пронизывающие. Ведьмины. — Подчинять разум можно разными способами. Я выбрала тот, что веселее. И затем… она поцеловала его. Мерлин так обомлел, что даже не сопротивлялся, замерев и боясь пошевелиться, будто губы и язык и вся Моргана были ядовитыми. Может, это правда. Да, точно. Она сама являлась отравой. Губительной смесью всех самых худших качеств человека и если кто-нибудь приблизится к ней, то и его она обратит в подобного себе. В монстра. Слишком… чересчур близко. Как он сейчас. Воздуха не хватало. Ее тонкими костлявые пальцы царапали его скованные руки, а язык — небо, и все это казалось безумием, самым ужасным безумием мира. И самым манящим, черт возьми. Магия всколыхнулась в нем в ответ на… что бы это ни было, и Моргана, почувствовав реакцию, отступила. В глазах ее свели гнездо бесы. — Ты пьяна? — выдавил Мерлин, чувствуя, что совсем ничего не понимает. Моргана, фыркнув, закатила глаза. — Если только от ненависти. К тебе. — Тогда… — Ты не слушаешь меня, Эмрис! Мне не нужны пытки, чтобы заставить тебя валяться в моих ногах. Она вновь набросилась на него, так будто хотела высосать из него весь воздух, и против воли Мерлин начал отвечать. Моргана отшагнула и усмехнулась в его губы. — Ты вколола мне что-то, — озвучил он свои мысли. — Может быть. — Тогда заколдовала. — И это возможно, — ответила жрица игриво. Она больше не казалась холодной, ее кожа уж точно такой не была, скорее наоборот. А сам-то он ощущал, будто заживо горел в аду. Из-за нее. Все из-за нее. Черт, черт, черт. — Да что с тобой не так? — скривился Мерлин, не уверенный в том, кому из них двоих он задавал этот вопрос. Моргана вдруг опустила взгляд на свою ладонь, которая все лежала на его груди, и встала на цыпочки. Он сглотнул, когда ее губы оказались рядом с его ухом. От ее дыхания тело покрывалось мурашками. Она шепнула хриплым волнующим голосом: — Все. — Она специально задела языком его скулу, он знал, что специально. — Прямо как с тобой. Дьявол, это же Моргана! Его враг. Она ненавидела его больше всех на свете, он знал ее лучше, чем кто-либо. Он фактически создал ее, а теперь… С запоздалым удивлением Мерлин понял, что оковы его больше не удерживали. Она освободила его. Зачем? Зачем она вообще все это делает? В голове что-то щелкнуло, и он обнаружил себя, вжимающим тело Морганы в стол, нависающим над ней. Капля пота скатилась по лбу. Сердце готово было прорвать грудную клетку. Наплевать. Наплевать. Наплевать! — Почему? — шепнул он. — Я провела годы во тьме, Мерлин. — Она смотрела на него спокойными, серьезными глазами. — Мне нужно немного света. Не в силах смотреть на нее, он отвернулся. Это все ложь, обман. Конечно же, она использовала его страх и отчаяние… Но почему это должно останавливать? — Что мешает мне убить тебя прямо сейчас? — спросил он спокойно. Ее рука упала на его плечо, острые ногти впились в кожу, раздирая рубашку. Она заставила его взглянуть ей в глаза. — А что мешало тебе раньше? Ее дыхание жгло до костей, несмотря на холод подземелий. — Резонно, — выдохнул Мерлин, прощаясь со всем, что еще стоило того. Фрейя сказала двигаться дальше? Хорошо. Так он и сделает. Прямиком… …в бездну На этот раз инициатором был он, позволив ей ненадолго свести его с ума. *** Она не лгала — во сне он действительно выглядел невинным, как новорожденный щенок. Так и хотелось сломать ему чертову шею и выбросить в пруд безвольное тельце. Моргана прикрыла глаза, успокаиваясь. Она теперь королева, а королевам такие мысли не полагаются. Она улыбнулась. Ну разве что в меру. Моргана могла бы ускорить момент его пробуждения, но почему-то не делала этого и ждала, рассматривая Эмриса и свою опустошенную спальню. Сколько лет прошло, а она ничуть не изменилась, лишь пыли да чувства забвенья прибавилось. Моргане доложили, что Артур ничего не трогал здесь в «память», изредко позволяя слугам убираться. И иногда приходил сам. Как мило. Она сейчас расплачется. Моргана бросила взгляд на окно. Скоро рассвет. Даже не верилось. Это была очень, очень долгая ночь. Очень. Но в каком-то смысле заканчивалась она тоже слишком рано. Великая Богиня, это безумие. Полнейшее. Невообразимое. Приятное. Но, в конце концов, кто они, если не парочка чокнутых? Мерлин пошевелился на ее кровати, забавно сложив руку. Как он мог бы таким…? Таким? Просто в голове не укладывалось. Моргана подошла к кровати, готовая к внезапной атаке или чему-то подобному. Им надо поговорить. И они поговорят. Сейчас, пока Эмрис еще не совсем здраво мыслил. Алвар и Мордред позаботятся обо всем, пока она не закончит. На самом деле все, чем занималась новоявленная королева в первые часы своего правления — это Эмрис. Довольно угнетающе. Но определенно стоило того. — Уже проснулся? — спросила Моргана, зная наверняка. — Твоими молитвами, — бросил уязвленный Эмрис, как всегда, будто ничего такого не случилось, попробовал встать и снова сел. Вспомнил, значит. Его лицо надо было видеть. - О. Я… ммм… то есть… О. Моргана закатила глаза. Мерлин продолжал в своей излюбленной манере играть в дурачка. Как это типично для него. — Ладно, хорошо. — Эмрис огляделся, его глаза сощурились. — Почему я здесь? — О чем ты? — Почему я в твоей старой спальне… с тобой? — Кажется мы что-то не прояснили в наш прошлый разговор. Я хотела убедиться, что до тебя дошло. — Моргана нагнулась к нему еще ближе, почти касаясь. — Если ты уйдешь, я убью Гвен. И того рыцаря. И всех остальных. Если ты попробуешь забрать их с собой и преуспеешь, я начну казнить горожан. Без разбору. Если ты попробуешь убить меня… — Ее рука, гладящая волосы Мерлина, остановилась, и Моргана повернула его голову к себе. — Ты не попробуешь. Верно? Ты не сможешь. — Не недооценивай меня, Моргана. — Увидим, кто кого недооценивает. — Она развернулась и статным шагом вышла из комнаты, чувствуя на себе его тяжелый взгляд. Она почти видела, как он со всей силы саданул кулаком по стене, как содрогнулся от резкой боли в руке, и улыбнулась. Веселье началось. *** — Он остается, — бросила на ходу Моргана. Друид, до этого беседовавший с людьми Алвара, знаком руки отослал их и последовал за Пендрагон по коридорам захваченного Камелота. Перед ними кланялись, но это их вряд ли заботило. — Ты уверена? — Конечно. — Моргана удостоила его взглядом, полным самомнения и гордыни. — Можешь сам убедиться. Мордред фыркнул. — Поверь мне, Моргана. Ваши сложные отношения… Это то, в чем я не планирую принимать участия. — Куда ты? — Разберусь с пленными. А тебе удачи в укрощении Эмриса. Только убедись, что он не приручит тебя. — Этого не будет. Никогда. — Я надеюсь. *** — Я хочу, чтобы ты следила за ними, девочка. Выбейся в служанке к новой королеве — в этом я помогу, — и не спускай глаз с сира Мордреда и Мерлина. Раньше оба были верными сторонниками Артура Пендрагона, я не могу допустить, чтобы они все испортили, даже если королева и доверяет им. Ты все поняла? — Да, милорд. Я все сделаю.