Шанс на Альбион

Моргана все еще была в взволнованном, упоенном экстазе и была этим хороша, она видела в завороженных глазах Мерлина, кто следовал по пятам и улыбался на все ее улыбки. Она была хороша, как женщина, которую только что мог иметь другой. — Ты дрожишь, — сказал Мерлин, приобнимая ее за плечи. — Ветер, — прохрипела Моргана едва слышно и взмахом ладони захлопнула окно. — Зачем, — он не нашел слов, а потом безнадежно: — зачем ты сделала это, Моргана? — Он нужен мне. — Правда? — иным голосом. — Завидуешь? — Она улыбнулась и обвила руки вокруг его шеи, поцеловала, медленно и основательно. Он не противоречил, любил это также сильно, как и она. — Прекратим о глупостях. — Я рад, что ты улыбаешься, — серьезно сказал Мерлин, когда отодвинул ее, ища чего-то. — М, чувствуешь себя ответственным? — заговорщицким тоном пробормотала, но он не шутил. — Я всегда отвечаю за тебя, — сказал Мерлин. Теплыми руками он убрал ей волосы за уши, посмотрел холодными глазами и поцеловал. Не отодвинулся, чтобы сказать: — Мой главный враг, мой некогда друг. «Единственная ровня», — пропела ее душа в унисон, всегда готовая на бой, всегда с ним. Мечом и магией. Да хоть целыми армиями! И не уступать ни пяди… Ее рот уже был открыт для него, когда он поцеловал ее второй, третий раз. Медленен и красив, как никогда раньше, и она вдыхала его и выцеловывала длинную бьющеюся шею, пока он вел ее к кровати почти вслепую, куда они опустились, едва отрываясь от кожи, тел друг друга. Она первой залезла на середину и натащила его, высокого, длинноногого, на себя, приложилась к его губам, царапая спину, и он ответил сразу же. Они никогда не отставали друг от друга. — Да, да! — дышала она так тяжко, а он уж израсходовал весь воздух, и хорошо, хорошо! Одежда прочь, в клочья. Все мусор, все мусор, кроме этого. — Не тяни, — приказала, вся изгибаясь, охая до времени. Он замер, дыша ей в ухо, его рука сливалась с ее выше, пальцы сквозь пальцы, а потом, подготавливая легким щипком, он вошел в нее, соединяясь с ней в одно, и она за улыбкой скрыла восторг, обвила его ногами, прижала к себе за спину горячей рукой, чуя его напряжение, чуя его в себе, ликуя, крича. Он целовал ее висок, сжимал ее пальцы между своих, а сам двигался, двигался как медленно, хорошо, полно, что глаза закатывались, и так нежен, и да, да, да, Да, да, да, ДА, так, ТАК, ТАК! Его голова пала ей на шею, обессиленная, и она вдохнула запах черных мокрых волос. Он скатился с нее на спину, заставляя кровать скрипнуть. Моргана подложила под голову локоть и посмотрела на него, облизнула голодные губы. — Ты ничем не похожа на Утера, — уверенно произнес Мерлин, разрушая магию, как только он умел. — Господи, Мерлин, это подождет, — закатила глаза Моргана. Ее грудь все еще вздымалась высоко и довольно. — Я правду говорю. Никогда не походи на него. Она содрогнулась. Он продолжал смотреть, серьезнее и мудрее, чем в другие разы. На Утера? На отца, отца похожа? — Никогда, — пообещала Моргана жестко, и что-то жуткое прозвенело между ними. Чтобы скрепить клятву, Мерлин нагнулся и мимолетно поцеловал ее. Потом собирался было вставать, но увидел что-то в ее лице и остался, мягко улыбаясь. — Знаешь, я всегда был немного влюблен в тебя, — признался он по-мальчишески, будто для нее это какой-то сюрприз. — Да? Даже когда травил? Его глаза потемнели и задумчивыми пальцами он провел по ее голому животу вверх до груди, положил пальцы на шею, чуть обхватив, поглаживая большим пальцем. Моргана лежала, не двигаясь, чувствуя мазохистское удовольствие внизу живота, чувствуя, как в уголках глаз скапливались слезы, а дышать действительно становилось трудней. — Прости меня, — поспешно сказал он и убрал было руку, но она не дала, огнем посмотрела на него, заставила сжать, так что от ее боли даже зазвенела люстра. — Моргана, — болезненно сказал. — Уж закончи то, что начал. Я здесь пред тобой. — Она вызывающе раздвинула ноги, но Мерлин не отвел серьезных глаз от ее лица. — Прости меня, — повторил. Она взяла его руку, сняла с шеи и провела по своим взбухшим грудям, по дрожащему животу, ниже, ниже. Там он понял, что делать. Его длинные пальцы ласкали ее и без того разгоряченную, а она жмурилась, охала, ноги ее сгибались, поддаваясь ему. Она откинула руки, беззвучно или почти беззвучно открывала рот в такт ему, скользящему в ее влаги. Наконец, она отняла его, и он немедленно подчинился. Свободной рукой она обхватила его чернявую голову, такую же, как у нее, и подвела к своим губам, чмокнула. — Прошу, Моргана, прости меня, — в третий раз обратился он, не поднимая головы, не противореча ей ни в чем. Она улыбнулась, но сказала не так нагло, как думала: — Нет. Тебя нет… — И окончательное: — Нет. Она не смотрела, как он уходил. Она, впрочем, поняла, что хотела его назад, почти сразу. Это было невыносимо, и Моргана провела последующие полчаса до прихода Моргаузы убеждая себя, что все чушь. Он был… кем он был? Никто, ничто. Свет для ее тьмы, вечно любящий, вечно не принимающий, а она, глупая, летела на его огонь, как на погибель. Но что она могла поделать, не ответить на зов его магии было равно самоотречению. Его чистота на ее-то грязь. Моргауза нашла ее в задумчивом настроении и все еще в постели. — Моргана, вставай, день на дворе! — пожурила сестра, но потом разглядела укутанную в одеяла сестру, прищурилась на ее ауру. — Кто-то был с тобой. Алвар? — Он тоже, — признала Моргана. Моргауза немедленно присела на край кровати, попыталась взять за руку, но Моргана грубо отняла. — И что же? — Я прогнала его. И стала ждать крику, непонимания. — Я знаю, — ледяным тоном прокомментировала сестра. — Что?.. — Но Моргауза уже грубо развернула ее и заставила подняться, так что обе они стояли на коленях на кровати друг против друга. Легким заклятьем Моргана одела себя. Моргауза не изменилась в лице. — Как, откуда ты знаешь? — Он ушел. Моргана не сразу поняла, а когда поняла, то презрительно усмехнулась. — Ушел? Алвар? Пускай. Все его люди ушли? Я думаю нет. Она сделала движение, чтобы уйти, но Моргауза только приблизилась, почти стукаясь носами. — Но многие! Моргана… почему он ушел? — Я последовала твоему совету. — И? — Это был не лучший из советов, сестра. — Моргауза рассмеялась, хрипло и ненавистно, слишком похоже на саму Моргану. Неприятно похоже. — Он мне не нужен! — ощетинилась Моргана. — А он нужен? Мерлин нужен? Слуга? — Он величайший волшебник, который когда-либо жил, — парировала Моргана, вырываясь из сестриных рук. — И он верен? Спрашиваю тебя, он верен? Моргана открыла рот, чтобы ответить, но не смогла. — Только Артуру, — прохрипела ей на ухо Моргауза, обнимая сбоку, прижимаясь щекой к ее плечу. — Так убей его. — Что ты мне все это говоришь?! — возмутилась Моргана, отталкивая сестру, все равно, насколько неприлично. — Сама и… делай что хочешь, а меня оставь в покое, слышишь? — Грубить мне вздумала? Я всегда для тебя отдала, все! — А я просила?! — завизжала в ответ Моргана. Она теперь стояла ближе к выходу, куда стремилась, как к спасению. — Я никогда не хотела возвращаться! К Утеру, в Камелот? Никогда. Ты заставила меня! — Эгоистичная… тварь! — рявкнула Моргауза. Она осталась бушевать на кровати, взлохмаченная, бешеная. — Ты бы так и позволила магам гибнуть от рук своего дрянного отца?! Когда могла положить этому конец в любой миг! Это уже была несправедливость. — Да как ты смеешь?! — сказала Моргана. — Ты знаешь лучше всех, как я страдала. Как я спать, есть не могла от страха, что Утер узнает, что Гвен донесет, что Артур меня… — Она захлебнулась в лживых видениях, предложенных ее паранойей и константным ужасом. — Я считала магию злом и знаком порочности, вот как низко я пала. Моргауза распрямилась от ее слов, нашла в них доказательство своим взглядам, и тут же вся успокоилась, стоило раз выпустить пар. — И не я ли дала тебе цель, опору? Вернуть магии былое величие, побороть тиранию Утера и ему подобных. И этим ты закончила? — Моргауза с открытым презрением махнула на Моргану, а потом красноречиво указала на комнату, на замок, казалось, на всю ее загубленную жизнь. — Я ждала большего, Моргана. Как получив перчаткой по лицу, Моргана отчаянно заморгала и рыкнула: — Ты мне не мать, — прежде, чем сбежать от разговора, от оскорбления. — Иди, иди! — крикнула Моргауза. — Проветрись, может, поймешь, что тебе лучше! А я пока займусь твоим, сестра. Королевством, она думала твоим королевством, поэтому и ушла, не заботясь. *** Осень в Камелоте проходила легко, но не в этот раз. Деревья оседали под гнетом листьев, небо не проходило от туч, а земля была мокрой и легко протаптываемой. Мерлин присел на одно колено и сорвал пару-тройку скукоженных ромашек, не преминув при этом сверкнуть золотом в глазах. Цветы немедленно раскрылись в его руках. Они бродили по скромному лугу позади южных ворот Камелота, он и колдун Гилли, который, впрочем, более стоял и слушал и готовился бежать в любую сторону в случае чего. Умен. Если бы еще не вытаптывал ценнейшие экспонаты лекарственных трав. «Я превращаюсь в Гаюса», — весело отметил Мерлин про себя. — Скажи Митиан, что перевозка назначена на 11 день, — проговорил он вслух. — Они не должны медлить. Гилли кивнул, но что-то еще тревожило его. — А королева Аннис? Мерлин не мог не рассмеяться. — О, я уверен, она моих советов не послушает да и сама знает, что делать. — Тебя что-то беспокоит, Мерлин? — набрался храбрости спросить Гилли прежде, чем уходить. — Не больше не меньше, чем все, — улыбнулся Мерлин и пожал ему руку по-военному, как научили его Артур и рыцари. Гилли покачал головой на свое агрессивное прошлое, но рукопожатие вернул с лихвой. Сминая в руке букет для Морганы, Мерлин направился обратно в замок. Люди на улице избегали его и были правы: он теперь монстр, ничего не попишешь. Может, поэтому его так и тянуло к Моргане. Она знала его боль убийцы в той степени, в какой никто более не мог понять. Не просто пал, как человек, но доказал склонность, доступность колдовского рода злу. Показал, что Утер в чем-то да прав. Их черные-черные души были схожи в каком-то смысле. Та часть его, что пошла бы на немыслимые грехи ради Артура, что извратила бы святость магии ради своего короля… она понимала Моргану. Не говоря уже о том, что оба они были из поколения магов, выросших при Утере и ничего ему не сделавших. А скоро он должен был решить, кто из них достойнее смерти. Но дело даже не в этом. Он нужен Артуру. В то время, как Мордред и Моргана лишь будут представлять вечную угрозу. И Артуру, и Камелоту, и объединенным королевствам, и всем. И пусть Мордред сейчас был бог знает где и желательно никогда не найдет дороги назад, Моргана, которая находилась прямо здесь, уже убила немыслимое количество людей, и было бы только справедливо… Мерлин опустил глаза на букет полевых цветов. Улыбнулся, уткнулся в них лицом. Он всегда был так плох в этом, решать, кому жить, а кому умирать. У Артура был его долг перед людьми Камелота, по которому он отмерял, что должно делать, неизменно верно, у Гвен — принципы, она никогда не опустилась бы до уровня Утера, а у Мерлина единственным принципом было «ради его блага». Может, у Морганы уже был план, как отдать его на закланье и ему не стоило беспокоиться. Это было бы кстати. — Мерлин, мальчик! — гаркнула Моргауза, едва он только вступил на первую ступеньку, ведущую к покоям Морганы. Мерлин не остановился и продолжил подниматься, будто она пустое место. — Где же ты был? — Не твое дело. Ты должна быть мертва, — отрезал он и подтвердил свои слова этим несомненным доказательством. Моргауза накуксилась, совсем как Моргана, но пропустила его с гордой возвышенной улыбкой. Он не прошел и шага, разумеется. — Думаешь, мои заклятья тебе не страшны? — пропел хриплый голос Моргаузы над его поваленным полусознательном телом. — Я дитя Старой религии. Тебе не дано с ней сладить. — И плюнула: — Эмрис. *** Он очухался, когда Моргауза закончила приковывать его к стене. Цепи держали его за руки и ноги. Пыточная Утера, который преуспел в своих злодеяниях настолько, что теперь ведьма здесь терзала колдуна. — Что смешного? — спросила Моргауза любезно, заметив его улыбку. — Ты, — прошипел Мерлин, чтобы разозлить ее. — Моя магия вернется в любую секунду. И тогда у нас будет честная схватка. — Относительно скоро, — Моргауза распорола его рубашку охотничьим ножом, обнажая бледную грудь. Факелы на стене затрепыхали нервным рыжеватым пламенем, — я бы уточнила, Мерлин. Не раньше, чем я выпущу из тебя всю эту предательскую кровь. Капля за каплей. Он равнодушно вздернул подбородок. — А потом? — поинтересовался. — Ты умрешь. — Она улыбнулась. — Осмелюсь предположить, что все пройдет иначе, — сказал Мерлин с кривой усмешкой. Тогда она начала резать его. *** Это была та боль, о котором потом не помнят, иначе все сходили бы с ума. Моргауза, должно быть, использовала какую-то старую магию, какой-то особый нож… Влажный камень вгрызался в кости, в спину, в кожу, холодил его, содрагал, чего он не мог, не должен был показать. Голова странно кружилась, и ее не обо что было опереть, чтобы успокоить. Глаза щипали, хрустели, ведь он так долго не отрывал от ее подбородка своих голодных глаз. «Пожалуйста, вернись», — молил он свою магию, но она не пес, чтобы призывать по первой прихоти. Ее кресты, кровавые линии, что она рисовала по его груди, резались, боль от них острее и острее, чем сильнее она надавливала, а иногда и без видимой причины становилось так мучительно, что тянуло выть, и он скрипел зубами, и она щекотала его шею острием. — Смотри. Смотри, почему ты не смотришь? Она говорила об его ранах. Он был не так глуп. — Будь проклята, — прохрипел он сквозь сухие губы, и она смеялась, смеялась, смеялась. *** Моргана металась по комнате, сама себя не помня, проклиная сестру, Мерлина каждым словом, а когда понимала, что делает, так немедленно прекращала, садилась, скребла себе руки, думать начинала, вспыхивала праведной злостью, и вот она уже снова ходила туда-сюда, туда-сюда. — Что?! — рявкнула она на служанку, посмевшую войти, застать в таком виде. Сразу замерла посреди комнаты, уставилась зло. — М-миледи, — пролепетала Сифа. Ха, алварская, а осталась! — Там леди… Эйра или госпожа, я не знаю… она в подземельях. С Мерлином. Ледяной ужас пронзил ее так сильно, что в пору упасть, надвое разрезанной двуручным мечом. — Пожалуйста, она была, была как не в себе, и… — Не смей так говорить о моей сестре! — заорала Моргана и дала ей по лицу. Девушка упала, отползла в сторону, а Моргана ринулась мимо нее, вниз по бесконечным коридорам и лестницам, пытаясь не видеть пред собой лицо девки, полное ужаса. А в голове отдавались недодуманные мысли: «Что они знают?! Я все делала ради магов! Ради их свободы!» Они не уважали Моргаузу. Эта девка говорила об ней, как о больной, страшной, ненормальной. И все так к ней относились, Моргана видела, что на сестру смотрели с опаской, со скорбными серьезными выражениями, как на нее поджимали губы даже самые безнадежные. Они и Моргану не уважали, получается, ведь она все то же самое. Пугало. Сумасшедшая лесная ведьма, от которой прячутся, сама Моргауза обвиняет, Мерлин одолжение делает, не сравнивая с Утером! — Никогда не буду, как она. Никогда не буду, как она. Никогда не буду, как она. Вызовом она повторяла и повторяла, а голос набирал силу, что слышали и саксы, и слуги. Все равно. Первая клятва за многие годы, первая из тех, что не требовали насилия, и она окрыляла. Моргана залетела в пыточную, будто знала, куда идти, и с криком остановилась на пороге, прижав руку к губам. Тело висело, прикованное цепями к стене, вся грудь, живот были изуродованы бесчисленными кровавыми ранами, которые перечеркивали друг друга снова и снова. Моргауза стояла перед ним, руки по локоть в крови, а глаза горели таким счастьем, когда она обратила взор на Моргану. — Что ты делаешь?! — воскликнула Моргана, так и не сделав шага. Тело зашевелилось, Эмрис, Мерлин зашевелился. Она отвела глаза. — Я преподаю ему урок, — объяснила Моргауза так очевидно правильно. — Знаешь ли ты, что за твоей спиной он продавал государственные тайны твоим врагам? Что он не только освободил служанку-королеву, но и продолжает свои предательства. С ухмылкой, пылающей в свете факелов, Моргауза приложила свою ладонь к пересечению порезов на животе Мерлина да так сильно, что прибила его спиной к стене, и он весь взвился, укусил свои губы. Все его тело тряслось в неведомом напряжении, а когда Моргауза отпустила, Мерлин обвис в цепях, тяжело дыша. И он поднял на нее свои голубые усталые глаза. — Но не волнуйся, — проговорила Моргауза, — отравитель больше не доставит столько хлопот. — Моргана, — сказал Мерлин тихо. — Пожалуйста. Никто не молил ее больше. Не о помощи, а все только об освобождении от страданий, но ведь не этого он от нее хотел. — Просто… сделай это быстро, хорошо? — сказала Моргана своей сестре и, не дожидаясь подтверждения, не успев выдохнуть, она быстрым шагом ушла из темницы. Как во сне, в одном из кошмаров, она вернулась в свои покои, закрыла дверь. Она никогда так не боялась с тех пор, как Утер умер. Тогда ей приходилось стыдиться своей натуры, а она ведь не стыдилась ничего. И не хотела гореть. Она мечтала о свободе и чтобы Утера не было, чтобы он прекратил терроризировать ей подобных, хотела ему смерти, смерти! Ты заставил меня так бояться! Она забилась в угол кровати и схватилась за волосы. Она ни секунду не сомневалась, что за всех безвинно убитых Утер заслуживал гибель от ее рук. Моргана и сегодня не отступалась от этих дум, но Утер мертв и давно. А она не его создание. В первую ночь, когда они взяли Камелот, она сказала Мерлину, что не он сделал ее такой. Что эту власть она забрала давным-давно и что она сама, сама!.. Теперь эта мысль вызывала приступы колотого ужаса. Не Мерлин. Не Утер. И даже не Моргауза. «Я сделала это с собой. Я выбрала это. Я не послушала никого, заистерила, насовершала ошибок и боялась признать и закапывала себя все глубже». К горлу подступали рыдания, рот не открывался в мольбах, только сердце билось так сильно, так тяжело, что ей стало страшно. Ощущение, что кто-то должен бы прижать ее к крепкому теплому телу, которое она окропила бы слезами и сама бы уткнулась в мокрое, а он бы жал крепче, крепче и, сам в страхе, шептал «Все хорошо. Хорошо, поняла?», это ощущение прошло, и она поняла, что не в своих покоях сидела, но в покоях брата Артура. Она уже была здесь. Леди Моргана. Защитница магов. Куда это все ушло? Она даже не королева. Хотя с другой стороны… Корона ей никогда не требовалась, чтобы делать то, что считала правильным. Моргана вытерла лицо ладонями. Было очень тихо. Встала с кровати со спокойствием, открыла прикроватный шкафчик, достала оттуда, что хотела, и покинула комнату. Ее путь лежал обратно. Самый долгий в ее жизни. Спускаться вниз было непереносимо, казалось, лестницы никогда не кончались, а всегда новый и новый пролет. Она думала побежать назад. Она думала переждать в одном из углов. Моргана не позволяла себе остановиться, пока не дошла до тех же треклятых клеток и толкнула одну из них без сожалений. В ту же секунду заклятье, сорвавшееся с ее губ, остановило удар ножа, который Моргауза почти нанесла по Мерлину. — Сестра, — сказала Моргана Пендрагон. — Сестра, — откликнулась жрица Моргауза, когда нож звякнул о пол. Моргана зашла внутрь, сложив руки за спиной, и холодно напомнила: — Ты же не думала убивать его. Моргауза лишь фыркнула, ища глазами оружие. Она была так потеряна теперь. — Он предал всех нас, Моргана. Тебя больше многих. — Так давно это было, что я едва помню, — ответила Моргана, не делая ни шага вперед. — Я любила и я уважала тебя, сестра. Ты мне доверяешь? — Конечно, — сказала Моргауза и доказала это тем, что, отвернувшись, подняла нож для нового удара. — Я пригляжу за магами, обещаю, — сказала Моргана и была правдива. — Лучше, чем сейчас. — Я ни секунды не сомневаюсь, — протянула Моргауза, занятая мыслями о другом, о кровожадном, чуть не лобызаясь с лезвием. Моргана достала из-за спины рог Кадбада, ключ в Долину мертвых, и поднесла к губам. — Но твое время прошло, Моргауза, — сказала леди Моргана. — Теперь мой черед. — Нет! — завопила Моргауза, понимая на миг слишком поздно, и под вой рога исчезла, лопнула в воздухе. Моргана утробно вздохнула, будто ее ударило. Ноги закачались под ней, она уронила рог. Моргаузы не было, и всей жестокости, всей первородной мощи, что укутывала ее, не было. Опять. Осталась одна странная пустота на месте, где должен был стоять человек. Тоненькое пустое тело Эйры взмахнуло рукой и стопкой книг пало вниз. Убила… убила ее снова. Моргана в поисках чего-то посмотрела на Мерлина, кто уже глядел на нее, понимая все и каждое, переживая ее боль вместе с ней. — Мертва? — прохрипел он, и более не медля Моргана взмахнула сжатым кулаком, зашипела древнее слово, открывая разом все его цепи. Он повалился на колени, и она поймала его, уложила на пол. Девушка была мертва с той секунды, как Моргана недели назад вспорола ей живот, и он знал. И все же Мерлин поднял мутный взор, никогда не лишенный надежды, и Моргана сказала, странно хрипло: — Да. Его голова будто потяжелела на ее коленях, он расслабился, дыхание замедлилось. — Я плоха в целительстве, — поспешила сказать Моргана. Он усмехнулся на это. — Ты справишься. Твой прогресс всегда… ужасал. — А потом, говоря сломанным голосом ни о чем конкретном, но обо всем, погружаясь в полудрему, говоря мысль, развороченную в его мозгу сотни раз: — Артур никогда не простит меня. Моргана пригладила его волосы сильным уверенным жестом. — Я прощу, — шепнула Моргана Пендрагон. Мерлин улыбнулся так чисто, что у нее засквозило в глазах, а после он затих в ее руках.