Шанс на Альбион

Когда Артур и Гвен воссоединились, черт побери, их стоило видеть. Грешно было бы соврать, что все и не смотрели какой-то миг. Победу над саксами пировали второй день, но Артур, умница, проявил с самого начала бдительность и расставил часовых по периметру их разросшегося лагеря. Сегодня они прискакали с горящими глазами, а потом уж Гвейну было только поспевать. Лагерь был разбит на возвышении, лишенном всякой растительности: на мили одна только жухлая желтая трава да пара осинок, зато никто не застанет врасплох. (Было бы кому). Артур вылетел из шатра, сделал несколько шагов в направлении, где указал часовой, увидел первее их всех и без слов, без команды кому-либо из них рванул туда, где потом и Гвейн увидел женскую фигуру, пришпорившую белого коня, услышал ее «Артур! АРТУР!», которое заглушили десятки сидевших между ними рыцарей, пьющих и жрущих и поглядывающих боком. Радостно утерев нос, Гвейн и сам рысцой побежал за голубками. И подоспел как раз вовремя, чтобы перенять Персиваля у горячо поблагодарившего его Артура. — А не спешил ты, здоровяк! — И весь дух и смех вон: Персиваль обнимал так, что мял кости, это, слава Богу, не изменилось. — Слушай, прости, что тогда… «Ранил тебя на турнире и оставил с Морганой». — Забудь, — басом отверг все Персиваль и посмотрел на Артура и Гвен. Те уже наобнимались вдоволь и теперь целовали друг друга в ладони и головы и, поймав друг друга за локти, так никуда и не пускали. — Кто нас вытащил — знаешь? — Мерлин? — сморщил брови Гвейн. А были варианты? Персиваль моргнул. — Ну… да, но не один. — И выделил голосом: — Мордред. Они мрачно, некомфортно переглянулись. — Хах, — только и крякнул Гвейн. К парню прикипели они все, чего уж тут разводить. Он и сейчас помнил его страшные умоляющие глаза, когда мальчик вышел один с мечом наперевес против десятка лучших рыцарей и звал каждого из них по имени с такой дрожащей надеждой. В ту ночь никто не ликовал, когда они вернулись домой, а то Гвейн опасался, что ударил бы смельчака. — А что Мерлин? — хрипло спросил Гвейн. — Не знаю, он особо не навещал, — отозвался Персиваль с нескрываемой горечью. — Но Моргана зверствовала не так, как обычно. — Она королеве что-то сделала? — потребовал Гвейн, темнее глазами. — Нет. Она нам подарочек преподнесла. Точнее, Мерлин. — Еще подарок? — удивился Гвейн. *** — Мы должны выступать немедля. Они набили королевский шатер под завязку. Артур занял место во главе стола, на коем была разложена расписная карта Альбиона, Гвиневра стояла рядом, а Гвейн и Персиваль прикрывали их по бокам. Ухоженные и аристократичные представители королевства Немет закончили передавать сообщение Митиан, и теперь, не принявшие участие в великих победах и жаждущие показать себя, они призывали к бою. — Он прав, — звонко подтвердила королева Елена. Она присоединилась к войскам после того, как это стало безопасно. Все саксы или разбиты, или захвачены и томятся в ее подпольях. Гавант был свободен, и она пришла лично оказать свою признательность. И заодно навестить главнокомандующего, который и здесь охранял место подле нее, как волк. — Если мы освободим рыцарей Камелота, люди поднимутся. Везде. Более того, Моргане нечем будет вам угрожать. — Мы всем обязаны тебе, Артур, — поддержал ее Парсий. — Командуй и мы последуем за тобой. Елена, которая по законам их отцов должна была бы говорить эти слова, кивнула и сжала руку Парсия в своей, чтобы все видели. Артур, не ожидая, что хоть кто-либо в этом шатре будет оскорблен нарушением традиций, поблагодарил королевство Гавант и перешел к новой трудности. — Одиннадцатый день, он сказал. И это было три дня назад. — В миг чистого сумасшествия Артур пожалел, что Мерлин не передал ему эту информацию посредством своей магии. Пока его волшебник-посыльный добрался до Митиан, пока Гвиневра и Персиваль доехали до лагеря — драгоценное время утекало сквозь пальцы. Один человек за неделю мог доскакать от Гаванта до Камелота, но его армия росла с каждым часом и была неповоротлива и пьяна от последних побед. Он не должен был позволять им так расслабляться после победы, но его люди заслужили отдых. И сам он был, говоря откровенно, непрочь отпраздновать страшный разгром, нанесенный пусть и не людям его сестры, но врагам даже более страшным. — Если Моргана решится на это, она отправит втрое больше саксов, чем есть рыцарей. — И Камелот останется незащищенным, — кровожадно прошипел Гвейн. — У тебя хватит людей, чтобы напасть сразу с двух концов? — спросила Гвиневра озабоченно. Артур провел мысленные расчеты и сморщился. — Когда ожидать королеву Митиан? — спросил он у неметцев. — Немет велик, сир, — ответил один. — Не менее двух пар дней, — закончил второй. Артур поиграл пальцами по столешнице. Все ждали его слова. — Надо, чтобы рыцари были готовы. Когда мы придем за ними. Большего ему говорить не требовалось. Гвейн, на которого уже почти был обращен взор Артура, выступил вперед, выпятив грудь колесом. — Позвольте мне, сир. — Я не могу пустить тебя одного, — покачал головой Артур для приличий. — Он не будет один, — сказал Персиваль ожидаемо. — Так тому и быть. — Все подобрались, уловив по его голосу, что совет завершен. — Готовьте своих людей. Мы выступаем завтра. *** — Мне не нравится, что ты остаешься без рыцарей, — без обиняков начала Гвиневра, когда они остались вдвоем, и Артур улыбнулся прежде, чем старая мысль заскрежетала в черепе. — Мордред правда помог тебе? — спросил он односложно. Гвиневра подошла к нему, обняла за пояс. — Боюсь, что так. Она сказала это так легко, что Артур вздернул брови. — Ты не полагаешь это важным? — А ты? Он подумал над этим. — Я рад, что ненависть ко мне не сломила его полностью. Это бы разбило ему сердце. Мордред был столь многообещающим молодым человеком, столь преданным, потерять его так бесповоротно и знать, что Моргана вцепила в него свои когти… Гвиневра покачала головой. — Он не ненавидит тебя, Артур. Он злится. А злость проходит. В следующие несколько дней решится судьба Альбиона. В самом воздухе висело осознание того, что близился конец. Конец их начала. Артур не хотел бы вступать туда без надежды, какой бы слабой она ни была. *** Мордред не прекращал свой бег, пока черные шпили Камелота не остались далеко позади. Слезы омывали его лицо, кольчуга тянула к земле, более тяжелая и негодная, чем когда-либо. В конце концов он скинул ее в экстазе понимания, что ему нет дела. Несколько раз Мордред с силой замахивался мечом и не мог, и лишь на третий или четвертый раз отбросил его, ядовито звякнувшего магией, от себя, оставил в пыли и ушел с до боли выпрямленной спиной, до ужаса незащищенный. «Она лгала мне. Она предала меня. И Кара — тоже? Ведь она, получается, знала, должна была… Нет, нет. Она бы не стала, я знаю это. Я не очерню ее памяти. Моргана, с другой стороны… Она притворялась, что я ей дорог, а на деле просто искала предлог разрушить мою жизнь и узнать своих врагов. Вот и все, что ей было нужно! Все!» Он остановился посреди улицы, внезапно вспомнив Артура, его холодные безжалостные глаза, когда он убивал в ответ. Мордред помассировал свой лоб. Смех глох в глотке. Ему было абсолютно некуда идти. Следующие несколько недель любой мог убить его, но, увы, он был никому не нужен. Даже Моргана не посылала за ним отряды, а ведь Мордред скрывался у нее под самым носом. Не в Нижнем городе, конечно, оттуда он отчалил почти сразу, осознав, что все там помнили рыцарей Камелота и как он мельтешил между ними. Он продолжил пропивать себя в тавернах, не пьянея ни разу. Его взор иногда покрывался пеленой, но один толчок головы возвращал четкость. Мордред сидел за угловым столом, в полутенях, и стылым взглядом просматривал посетителей, которые явно гордились тем, что не морщились на него в открытую. Он жалел, что выкинул меч просто потому, что хотел почувствовать, как лезвие летало, подвластное его руке. Или хоть что-то почувствовать. Его желание сбылось без очевидной на то причины. Всего-то в таверне сказали незначительное пустое слово, которое он мог прослушать и день, и два назад. Но сейчас Мордред вперился в пространство, слыша «бежать, бежать», и страх вкогтился в него и увеличивался, и вытаращенные глаза стали зарастать корочкой усталости… Он поднялся и вышел. До леса он дошел без четкой мысли «куда», но там уже знал назубок. Друиды. Он был одним из них. Если они примут его после всего, что он сделал, став наемником, рыцарем Артура и Морганы, но он знал их, поэтому не сомневался. Прощать и забывать было в их обычаях. Подобную услугу не оказал бы ему сейчас никто другой. Следующий вздох он сделал спокойным человеком. *** Гвейн, Персиваль и Тристан, забытый на фоне великих сражений, где хитрость и контрабандистский ум держали его подальше от передовых, записались в разведчики почти сразу, как Артур упомянул необходимость. Тащиться с обозом и пешими солдатами было выше их сил. Слушать Артура, который неустанно трепался о будущей расстановке войск, как будто они успевали в срок, — еще хуже. — Я буду с королем, — пообещал Тристан. Его ястребиный взор был направлен только вперед. Гвейн торжественно произнес: — Да… Еще бы. Не похоже, чтобы у тебя был выбор. Тристан, сам скепсис, повернул к нему голову, но Гвейн удержал себя в руках и сохранил мрачное лицо. Персиваль шикнул на них. Мигом они обратили внимание на звук, раздававшийся впереди, за деревьями не видно, но как будто отряд. Шаги, голоса, все по нарастающей. Тихонько они объехали рощу слева и оказались на холме, откуда открывался блестящий вид. На армию. — Чьей это флаг? — просипел Тристан. Под ними шли ровные ряды солдат, что тянулись на многие мили и в ширь, и в даль. — Карлеона, — мрачно ответил Гвейн. Он узнал бы этот флаг везде: под ним он родился, в конце-то концов. — Тристан, вернись в лагерь и предупреди короля. Скажи, королева Аннис ведет свои войска в Камелот. А мы с ней пока переговорим. Не мешкая, Тристан поскакал обратно. — Надо ждать короля, — проговорил Персиваль. Гвейн, которому уже не терпелось с кем-то подраться, с пылом оглянулся: — Чтобы он сам туда полез? Артур считает Аннис союзницей, он не поверит просто так в ее предательство. Плюс, если эта орда идет в Камелот, нам всем и так уже… несдобровать. Иди назад, если хочешь. Персиваль фыркнул. — Да, точно. Ты проводишь с Артуром слишком много времени. Они засмеялись и с чувством, с толком, с расстановкой поскакали вниз по склону. Они не скрывались, поэтому боковые ряды забеспокоились сразу же, произошло метание и им навстречу прискакал отряд, который и препроводил их к королеве. — О, — сказала она удовлетворенно, когда их подвели к ее белой лошади. С помощью своих солдат Аннис слезла с лошади. — Эй вы, остановите солдат! Очевидно, Его Величество король Артур ближе, чем мы думали. Он бы, я знаю, не оставил своих вернейших рыцарей. Сэр Персиваль, сэр Гвейн. Очень рада. — Госпожа, — быстро сказал Персиваль, потому что Гвейн готов был ответить в стиле. — Честь, что вы помните. — В моих правилах помнить врагов. — Гвейн вздернул голову, но она и так смотрела прямо на него. И улыбалась, старуха. — Тем более, друзей. Вы поставили мою палатку, олухи? Рыцари Камелота не привыкли ждать. — Так Мерлин, тот шут, оказался колдуном? — продолжала владетельница Карлеона, когда их лишили оружия и препроводили в королевскую палатку, больше и богаче, чем та, что принадлежала Артуру. И бездушнее. — Нда… И в Пендрагоновом царстве, ни много ни мало! Впрочем, я могла догадаться. Что-то в нем такое было, что-то странное. Да кому я говорю, вы наверно помните лучше меня. Они не отвечали, а королева, будто не волнуясь, села за рабочий стол и откусила от немедленно преподнесенной ей клубники, продолжая улыбаться. Гвейн не собирался покупаться на это. — Вы едете в Камелот. Зачем? — потребовал Гвейн. — К кому, вы хотели спросить? — поправила Аннис, поднимаясь с готовностью воина, идущего на убийство. — Да, вроде того, — сказал он. — Артур убил моего мужа. Я ответила тем, что стала верным союзником Камелота. Как смеете вы спрашивать меня, изменилось ли это теперь? — От жены Карлеона я бы ничего другого и не ждал. Он думал, что она ударит его, и она ударила. — Вы, сир, не правы. — Ее голос задрожал от ярости, переходил на шипенье. — У моего мужа было много грехов за душой, но он мертв. Я что-то не вижу, чтоб Артур сжигал вашего колдуна на костре, как сделал бы его отец, так что и от меня не ждите мужних действий. Мы все наши собственные люди. Он отвел взгляд, напряженно играя желваками, но в дальнейшем молчал. Это Персиваль рассказал ей, как дела у Артура и кто еще с ними («А, и Митиан будет здесь? Хорошая девочка. Легкомысленная, но хорошая»). Артур прискакал за ними во время, в которое ну никак не мог добраться сюда на нормальной скорости, и едва не отчитал их на глазах у Аннис. Потом были скучные обсуждения стратегии, припасов. Переговорив с Персивалем, Гвейн отвел Артура в сторону и сообщил, что больше им здесь делать нечего и они собираются уже ехать вперед. Это был просчет с его стороны, так как Артур не упустил шанса обвинить их в безответственности и в бессмысленном риске. — Да, да, принцесса. Может, отпустишь нас, чтобы теперь мы рисковали жизнью по приказу? — Очень смешно, Гвейн, — сказал он, пожимая ему руку. — Будьте осторожны. — Ты тоже. Не умирай опять. — Да-да, — кисло ответил Артур и пошел прощаться с Персивалем. Гвейн вышел из палатки. Чудо чудом, но королева Аннис вышла вслед за ним. — Можете думать обо мне, что хотите, сэр Гвейн, но я уважаю верность. — Что ж, этим вы явно отличаетесь от короля Карлеона, — признал Гвейн, и ответ получил не сразу, что удивительно. — Вот оно что, — глухо произнесла Аннис спустя какое-то время, и в голосе звучал ее истинный возраст. — Тогда я и правда должна вам извинений. Простите, сэр Гвейн, чего бы не сделал вам мой муж. Значит, и она была с ним в тот день. Он не сомневался. Гвейн подошел прямо к королеве, мелкой и худощавой на его фоне, но такой гордой, что это прощалось. «Отец умер за него. А он выкинул мать на улицу, как попрошайку, оставил нас без гроша в кармане. Но что это я, это просто еще один грех за пазухой мертвого человека». Он ни слова не сказал, хотя хотел. Но она не заслуживала знать. — Если благодаря вашей помощи с королем ничего не случится, я это обдумаю. — Потом вспомнил единственного человека, которому рассказал этот секрет, и добавил: — И с Мерлином. — Да будет так, — величественно сказала королева Аннис и протянула свою старческую сухую руку. Пожатие у нее, впрочем, было богатырское. — Но разве Мерлин не?.. Аннис многозначно недоговорила. Он скривился. — Ага. — С Морганой? — уточнила. Гвейн снова пожал плечами. — Боги всемилостивые, — восхитилась Аннис. — А с вами нелегко, сир Гвейн. Он ухмыльнулся и вскочил на лошадь, как приученный с детства. — Истину глаголите, госпожа. *** Мордред быстро пожалел, что не озаботился приобретением средства передвижения, когда имел возможность. Рассчитывать на друидский лагерь в окрестностях Камелота не стоило, а долго ли отсюда идти до населенного пункта людей, Мордред, к своему стыду, не знал. Места были такие: для рыцаря слишком далеко от Камелота, для друида — чересчур к нему близко. Впрочем, время оставалось его единственной разменной монетой. Надо тратить. День уже не просто уступал ночи, а выдергивался из ее рук на краткий час в середине дня, а потом, удовлетворенный, позволял теням проглотить себя. Мордред все равно ждал самой черноты, откладывая сон, и был прав. Ему снилась Моргана, когда он был ребенком и беглецом в Камелоте. Она мягко, любовно улыбалась, гладила его по голове и поила наивкуснейшей водой, приподнимая ему голову. Мордред проснулся с ощущением прохладных длинных рук на своем лице. Почему Кара не приходила к нему? Мертвые обязаны были разрывать этот мир, не живые! Мордред зло и поспешно брел сквозь лес, сталкиваясь с редкими одноствольными деревьями, выходя на нечастые поляны, когда услышал. Всадники. По его душу? Тронут. Мордред разорился улыбкой и приостановил свой шаг. Он ждал, пока один из магов — о, это было несомненно, — пришпорил лошадь перед ним, как двое других заехали справа и слева, а еще пол десятка подоспели, накатили сзади. И тут из Мордреда весь дух выбило, в миг лопнула и мнимая презентабельность и контроль. — Сэр Леон? — сказал он, ненавидя, как по-детски звучал его голос. Рыцарь взглянул на него, как на насекомое под своим сапогом. Мордред сглотнул. Он, с ними, как это могло… — Мордред, старый друг! — воскликнул Алвар. Он представительно, «смотрите все», выезжал на большом гнедом из гущи равнодушных всадников. Теперь Мордред узнавал не только магов, но и рыцарей Камелота. Вместе. Вот уж точно начало новой эры. Мордред очень выверенными, непровоцирующими движениями поднял руки в знак того, что сдается. — Алвар. Ты превосходишь сам себя. Тот расхохотался и уверил: — Ты еще ничего не видел, мой друг. — Алвар свистнул своим, чтоб подали свободную лошадь. Мордред с недоверием запрыгнул на нее и поравнялся с Алваром. — Что с ними? — потребовал Мордред сразу же. После того, как все удостоверились в покорности Мордреда, то сразу разомлели и обратно — куда бы то ни было — ехали без всякой спешки. Значит, иной цели у них и не было. — Околдованы, — откликнулся Алвар с фирменным оскалом, который он считал располагающим. — Впечатляющая магия, готов признать. Король Артур оставил на них Ее бывшую крепость, а она взяла и подчинила себе всех защитников. «Хм. Я тоже могу впечатляющую магию», — подумал Мордред. — Как она это сделала? Алвар поиграл бровями и крикнул ни с того, ни с сего: — Хей, сэр Леон! Мордред поморщился от такого отношения, но рыцарь рапортовался без задержки, оставив занимаемое им место во главе процессии. И да. Один взгляд сказал бы ему. Заколдован. Все лицо будто высеченное из мрамора, таким чужим оно казалось. По многим причинам. — Не-не, сир. Идите. Это мы так, — замахал руками Алвар, не приминув приобщить Мордреда к своей деятельности. А потом к одному нему, заигрывающе: — Змея видел? Цепочка вокруг левого запястья. Янтарный глаз так и сверкал для опытных зрителей. — И все они?.. — уточнил Мордред. — Без исключений. Удивительно, что Моргана не сказала тебе. Я думал, между вами была какая-то связь. Мне интересно, не поэтому ли ты оставил Камелот? Сэр Леон соскочил с лошади перед какими-то холмом, в котором угадывалась пещера, и все последовали его примеру, даже Алвар. — Что происходит? — спросил Мордред, не двигаясь с места. Алвар держал его лошадь за уздцы. — Заходи и увидишь. — Мы не едем в Камелот, — сказал Мордред. Они не с Морганой. Почему? — Нет, — улыбнулся Алвар. Рыцари расположились на поляне перед пещерой, как самое привычное дело. Они явно не боялись патрулей и явно не впервые так бесстыже устраивали себе лагерь. Мордред последовал за Алваром под землю, в темноту, где простирался на чудо обширный туннель. Двое взрослых мужчин шли там, свободно расставив руки, а каменистый потолок-арка позволял с оговорками устроить дуэль. Точно пласт земли и не плющил их сверху. — Я обнаружил эту красавицу, когда скрывался от людей Утера. — Алвар шлепнул каменные стены с признательностью, знакомой только беглым преступникам. В потемках лицо колдуна принимало жуткие выражения. — Тебя искал. Провел здесь не один день, пока эти дьяволы в красном меня вытравить пытались. Ну. Кто кого, да, Мордред? Втроем, сэр Леон замыкающим, они дошли до обтыканной горящими факелами круглой пещеры. Крупнее даже, чем ждешь. Трое магов стояли на страже у входа. Увидев Алвара, на полшага сдвинулись с места. И прямо на Мордреда уставились холодные глаза сэра Гвейна, рядом с которым к стене был прикован в той же манере сэр Персиваль. — Ну привет, — сказал Гвейн. Мордред не знал, как не рванул прочь, потому что он был очень близок. Все его нервы постукивали мелкой дробью, мялась грудь. Черт-черт-черт-черт-черт. — Что это значит? — спросил он у Алвара, чувствуя, что в в голосе его была эмоция и что он ею выдавал себя. Алвар, все заметивший со свойственной ему любезностью, прошагал поперек залы и, разведя руки, обернулся с сияющей улыбкой. — Это значит, что я выиграл Войну Пендрагонов. А если ты про то, как они здесь оказались, то кто его знает. Молчат, как рыбы. Впрочем, у меня есть одна мысль. — Гвейн прорубил Алвара ненавидящим взором. Мордред почти не узнавал его: не помнил, чтобы Гвейн был способен на жесткость. — Возможно, — я ни на что не претендую, — но вдруг это как-то и связано с перевозкой их братьев-рыцарей. Мордред сморщил лоб. — Она всерьез делает это? Моргана весь план выдумала на зло Эмрису, там же, на пороге тронного зала. Как это успело перерасти в повод для вражеских диверсий, Мордред и предположить не мог. — Я знаю! Я был удивлен также, как и ты, — рассмеялся Алвар. Трое магов на выходе мрачно стояли и слушали, сложив руки на груди. Сэр Леон стоял справа от них и никак не реагировал на своих скованных друзей, кроме как с неприятием и раздраженностью. Его ладонь лежала на рукоятке меча. Хоть что-то не менялось. — Но Артур хочет этим воспользоваться, и я тоже. — Так ты поймал рыцарей Камелота? — поинтересовался Мордред, не скрывая скепсиса. — Профессиональная гордость говорит? — удивился Алвар, но Мордред и сам понял свою ошибку, так что даже не сопротивлялся, когда старший маг притянул его к себе за затылок и зашептал. Это хотя бы позволяло не видеть реакции рыцарей. — Но у меня-то далеко не два рыцаря Камелота, помнишь, друг? — И зачем они тебе? Лицо Алвара загорелось, и он отошел, потирая ладони между собой. — О, я ждал, когда ты скажешь, что Моргане дела нет до двух рыцарей. Но кому есть? Взгляды Мордреда и Гвейна пересеклись. — Артуру, — проговорил Мордред осторожно. Он видел, как колдуны заухмылялись между собой. Но никто не веселился так, как Алвар. — Именно! Хочешь услышать мой план? Давай. Но сперва, — он, ходя из стороны в сторону, выставил трясущийся от эмоций палец и стал указывать им на Мордреда в чистом восторге, — оставит Артур своих рыцарей, ты был один из них, ты скажи? — Нет, — допустил Мордред. — Да! — взревел Гвейн, но его не слушали. — И когда я поставлю этих двоих против армий, что насобирал Утеровский выродок. Когда я пришлю ему первую пару рук, — он подошел к Гвейну и вздернул его за волосы на затылке. Рыцарь кроваво оскалился, — первые скрученные головы… Он придет? Засомневается на поле боя? Он уже мой. Король Артур придет в рясе и будет целовать мне руки со слезами на глазах, потому что я так хочу, и я вручу его Моргане, его, сломленного Пендрагоновского короля. Под конец Алвар говорил ужасно деловитым тоном. Видно было, что он все рассчитал и любил то, что выдумал. Персиваль так напрягся, так выдвинулся вперед всем корпусом, что чудо, как цепи не лопнули на его руках. Гвейн готов был в глотку вцепиться и разодрать до последней крови. Мордред не удивился: он вырос с Алваром и такими, как он, в конце концов. Он все же сказал: — Это бесчестно. — Мордред, у тебя нет чести, кого ты дуришь? — совершенно спокойно отмахнулся Алвар. — Я видел, как ты раздирал на части рыцарей Камелота без тени сомнения, и тебе было десять тогда! Ты улыбался, когда они умирали у наших ног. Мордред безвольно бросил испуганный взгляд на Гвейна и сказал: — Нечестно. — А потом ты стал рыцарем Круглого стола, пошел на Артура, потом бросил Моргану… Честно говоря, мой друг, с какой стороны не посмотри, ты тот еще изменник. Решение было принято просто, как на привычке. Мордред рванул к нему и, взяв за грудки, прибил к стене. Люди Алвара и сэр Леон тут же подпрыгнули к ним, был кинут меч, но Мордред, не отвлекаясь, остановил его магией на полпути. — Метился в сердце? — спросил он. — Напрасно, у меня его нет. Меч звонко упал. Никто не рискнул его поднять. Они с взъерошенным Алваром улыбнулись друг другу и разошлись, но недалеко. Маги не были достаточно успокоены, чтобы отойти обратно к выходу, и остались неловко страховать Алвара. Леон отступил лишь на шаг. Персиваль нахмурился. Все на своих местах. «Впечатляющая магия? Он мог впечатляющую магию.» — Как я вписываюсь в твои планы, Алвар? — задал не слишком интересующий, но важный вопрос Мордред. Его мысли витали уже далеко. «Что я делаю, что я делаю?» — Как же, друг мой, — разулыбался Алвар и даже протянул руку, чтобы повернуть к себе друида, но Мордред приподнял руку, он просто поднял руку, и Алвар остановился. — Ты только что доказал, как ты силен. И я всегда знал, ты не можешь обвинять меня в ином. Но пока ты в изгнании, этот слуга, Эмрис владеет умом Морганы и всем королевством тоже. Он, артурин щенок, стоит рядом с ней, занимая твое, наше место! — Его глаза запылали азартом. — Помоги мне убить. Мордред, Мордред! Я помню твою силу. Ты деревья гнул, пять человек — за раз укладывал, Мордред! Убей его. Ты можешь, должен убить его! Ради всех нас. Сделай. — Треклятый трус! — бушевал Гвейн. — Самому свои убийства — слабо делать? Других шлешь, гнида?! Алвар резко подошел к нему, не увернулся от плевка и смачно дал рыцарю в живот. Гвейн согнулся, как мог, в цепях, Персиваль почти вырвал железные кольца из камня. — Так что? — рабочим тоном продолжил Алвар, откидывая прядь с лица. Мордред слушал и наблюдал, и легкая улыбка мелькала на его губах. Вот и сэр Леон начинал испытывать дискомфорт. — Заманчиво, — признал Мордред. — Но я не дам Мерлину повод убить меня в целях самозащиты. Это его слишком обрадует. Секунду казалось, что черед Алвара набрасываться. Он не стал, тряхнул головой, переобдумал ход действий. — Прекрасно, — огрызком. — Поэтому ты здесь? — Мордред поднял брови. Надо, чтобы он разговорился. — Проблемы с Эмрисом? Он мог догадаться. — Моргана забыла, какую цену мы заплатили за свободу, — сказал Алвар свою неприятную правду. — Она халатна, она только и делает, что ничего не делает и ходит с Ним. Нас забивали и жгли десятилетиями, и ей все равно, что больше нет? Она не строит для нас жизни, Мордред. Она Утер в юбке. Я заставлю ее увидеть правду. Я ее единственная ровня. Гвейн громко фыркнул, и Алвар уже было дернулся к нему снова, но Мордред опередил. — Если вам есть что сказать, сэр Гвейн, скажите, — с каменным, ничего не выдающим лицом сказал он. Им удавалось не пересекаться ни в Камлане, ни в Крепости, ни на Турнире Королевы Гвиневры. Никогда с тех пор, как его друзья, рыцари Круглого стола, не дали Каре уйти. — Совершенно ничего, — сказал Гвейн, когда Мордред подошел и остановился перед ним, спиной ко всем остальным, кроме, наверно, Персиваля. — Не жалеете, что так подставили Артура? — спросил Мордред. Он был ниже ростом, всегда и теперь. Ему приходилось смотреть вверх. — Неа. Я-то знаю, из такой чуши ничего путного не выйдет. — Гвейн очень внимательно посмотрел. — А ты? — А должен? — спросил Мордред. — Ну, ты как бы убил его. — Может, вы плохо защищали. — Ауч. А как же профессиональная гордость? Мордред улыбнулся. Все время разговора с Гвейном он колдовал над заклятьем, что запечатало волю рыцарей, и его глаза открыто сияли золотом, но Гвейн ничего не сказал. Теперь магия щелкнула. Они были свободны. Они все. К лучшему или к худшему. Мордред вернулся к Алвару, который с подозрением его оглядывал, но неважно, лица он видеть не мог. Сэр Леон, сама тактичность, одной рукой прикрыл вторую, не давая распавшейся и уже бессмысленной цепочке соскользнуть на землю, и спрятал змея за пазуху. Любой намек не чужой контроль исчез из его черт. Один маг стоял к Леону чуть боком, его шея будет сломана на раз. Второго пронзят мечом, а третий, возможно, успеет использовать магию, но насколько успешно, еще вопрос. Все это Мордред просчитал, пока доходил до Алвара четыре шага, а на пятый сказал: — Он вообще прав. Иногда ты просто убиваешь меня, Алвар. Снаружи послышались голоса, крики, звон стали, и Алвар, все поняв, дико посмотрел и метнулся к выходу, Мордред за ним. Лишь один из них подхватил с земли меч до того, как скрыться в темном туннеле. За спиной Леон бился с магами, и Мордред отвлекся, и Алвар с разворота рубанул мечом и поперек порезал по его груди, ненормально глубоко. Оба замерли: Мордред от боли, Алвар от шока. Он не рассчитывал ни на что. С тем же шоком Алвар смотрел, как Мордред поднял голову и без единого жеста повернул, пронзил Алвара его собственным мечом. Старший колдун повалился на колени очень, очень медленно. — Мордред? — позвал сэр Леон, и было хорошо слышать его настоящий голос. — Не идите за мной, — прохрипел Мордред и, покачиваясь, вышел из пещеры, при необходимости отталкивая с пути и рыцарей, и магов без числа. Он не останавливался, пока все они не остались далеко позади. Потом он опустил взгляд, уже зная, что увидит. Ни единого намека на рану. Он был совершенно, абсолютно цел.