Шанс на Альбион

Мерлин и Моргана стояли у окна в ее покоях, над площадью, друг против друга, и наблюдали, как рыцарей Камелота уводили из Камелота. Трагичное зрелище. Пока процессия в лохмотья разряженных рыцарей, окруженная в кольцо горбатыми саксами, двигалась, гордо и упрямо, сквозь толпу, толпа, вся как одна, отступала один шаг на каждые их три. Грудью они хохлились на врага, выкрикивали сдержанные оскорбления, мешали идти, создавали стычки. Саксы шли, выставив вперед руки с пока что опущенными мечами, а рыцари через их спины перекрикивались и шутили с горожанами, да так по-свойски, что те успокаивались и в ответ рвали горло хохмами, но уже с расстояния. Мерлин должен бы праздновать победу, но он обеспокоенно и серьезно смотрел за людьми, будто их благосостояние становилось его личной ответственностью лишь потому, что он любил ее брата. Артур покрыл себя славой на все полях брани, куда заходил, что уж говорить. Он любил это все, и солдаты его обожали. И он причина, с чего все такие храбрые. Как горды они всегда были своим принцем, и вот он доказал свою честь и праведность, подняв весь Туманный Альбион на бой. «Его объявляли идеальным сыном, тогда как я была недостойна и титула дочери». Они с Моргаузой всегда знали, что пока Артур жив, на трон они могли не рассчитывать. Моргана сама поделилась этой мыслью с сестрой, очень дико себя при этом чувствуя. Уж слишком легко было скользить туда, вниз. Девушку, Эйру, похоронили, как всех. Ее знакомые из Нижнего города — никто не знал, что они были, но пять или шесть торговок и усатых работников пришли на глаза Моргане просить тела Эйры, согласились просто присутствовать, когда ее положат под землю, и это было кончено. Семь дней назад. Шесть. Моргана не заботилась, как шли дни, проводя и тот, и другой на одном месте, как привязанная, у постели Эмриса, и вся награда, что она получила, когда он, наконец, смог ходить без поддержки, это его ухмылка и фраза: «Да ты больше Гаюса знаешь теперь о целительстве». Моргана надеялась, что вид его ран и слабости отвратит ее, и это было правдой, на краткий миг облегчения, а потом нет, и она стала думать о нем больше, при каждом поводе. И после этого он пришел к ней с предложением, которое ждал, что она примет, и потому она приняла, разумеется. «Позволь мне умереть за тебя», — он мог бы просто сказать, а не столько долгих бесполезных слов. — Они придут за Камелотом, — спокойно сообщил Мерлин, когда закончил со своими условиями. — Пускай, — откликнулась холодно Моргана. — Я дала тебе слово, Эмрис. Артур получит честную схватку. Волшебник стоял, прислонившись головой к оконной раме, и был так расслаблен к ее присутствию, что она не знала, куда деть себя от бешенства. Моргану вдруг охватило звериное желание взять его руки в свои, размять их меж собой и смотреть за реакцией. Она пришла в ужас, удержалась стыдом, с усилием. Его грязные, мужские руки, которые наверняка гадко чувствовались на языке. О, нет, нет. До нервов задышала, прикрыла глаза. Уйди, уйди, безумие. — Без магии, — подчеркнул Мерлин, нахмурившись. — Конечно. — И вылила на него всю свою желчь бесконтрольно: — Я поклялась никогда не использовать магию против твоих драгоценных, и как ни силен соблазн, я позволю Артуру проиграть эту войну самолично. Ты знаешь, как я ценю собственную жизнь. И как не хотелось бы умирать, чтобы ты жил. — И задыхаясь: — Почему я иначе спасла тебя, мой герой? Мерлин посмотрел на нее странно, как будто удивляясь, что с ней такое, но в его чистых глазах не было ни боли, ни малейшей обиды, ничего. — Сколько у тебя осталось людей? — спросил несчастный, уже переходя на другую тему. А потом имел наглость таким сосредоточенным и ровным тоном объяснять ей, что надо передать Гаюсу, как попрощаться с Гвен и Гвейном. Какие слова — о, это требовало особенного внимания, — сказать Артуру. Моргана не предложила никакого прощания, нагло и глупо почти ухмыляясь ему в лицо, скрестив на груди неспокойные руки. — Ты не этого хотела, Моргана, — сказал он наконец и закрыл за собой дверь. Моргана улыбалась долго в пустые покои, а в голове было только «нет, нет, нет!» *** Они пытались найти Мордреда, наплевав на предупреждение. Леон видел, что того ранили и дурной было бы благодарностью оставить парня на съедение дикому зверью. Пусть даже он и враг. Тем более, что враг. Гвейн крупно так рисковал, когда поверил, что Мордред колдовал для них, но подумать, что этот парень на стороне Алвара, нелепость. К тому же Гвейн прекрасно заметил, как неловко, но действенно Мордред освободил себе путь к отступлению, когда напрыгнул на Алвара и тем самым оттянул от выхода всех колдунов. — Нет его! Нигде, — устало восклицал Гвейн, возвращаясь к товарищам, которые уже собрались у пещеры. Там они заперли колдунье племя после того, как, чего греха таить, перебили большую часть. Многие хотели и больше, но Леону в среде рыцарей не дерзили. Он сказал, так и делали. — Мы должны идти, — произнес, как мысли подслушивал, Леон. Персиваль угрюмо кивнул. Гвейн огляделся последний раз, будто ожидать увидеть кучерявую голову за ближайшим пнем, но нет. Нигде. — Хорошо, каков план? — Ваш старый, я полагаю. Я могу пойти с вами или вернуться к королю, — проговорил Леон. Гвейн усмехнулся. — Иди. Он будет тебе рад. — Я ему тоже. Это заклятье… Ведь я держал вас в плену. — Ага. Не говоря о том, что мы бежали. Проигрываешь по всем фронтам, сэр Леон. Тот оскорбленно поджал губы. Персиваль вмешался: — Леон должен пойти. — И сразу пояснил: — Я чересчур велик. Я вернусь к королю. Гвейн с Леоном переглянулись. — Тогда решено, — сказал старший рыцарь. — Мы отправляемся на рассвете. Таким образом, чертова дюжина уже не заколдованных рыцарей отправилась с Персивалем на подмогу Артуру, а Гвейн и Леон, перемежаясь новыми сплетнями, отправились в Камелот, дорога, которую они знали как родную. Потерянное с Алваром время никак не желало себя воспроизводить, и в итоге они прилетели, дух вон, к воротам города, когда почти все сто тридцать рыцарей вывезли. Стоило отметить, что расчеты проводил Артур, так что они верны. Не в обычаях этого короля забывать людей. Шикая друг на друга, Гвейн и Леон спешились за ближайшим деревенским домом, отдали лошадей всепонимающим мрачным старикам, и Леон вытолкнул Гвейна на дорогу замыкающим процессию. — Хей, а ты что здесь делаешь? — рыкнули саксы. Возможно, они и заподозрили, что дело нечисто, но таки запихнули извиняюще улыбнувшегося Гвейна к рыцарям, началась толкучка, и умные товарищи втиснули Гвейна в самую середину толпы, где можно было без труда распространять новость. — Холм Горлуа. Больше не требовалось. Но он все равно услышал. Слово, заставившее дух рыцарей подняться, а саксов содрогнуться. — Артур, Артур, Артур, — шептали восторженные рыцари. Леон свистнул с другой стороны, из-за деревьев, когда они уже шли через лес и у всех было хорошее настроение. Это был кодовый знак как раз для подобного, и в соответствии с договоренностью пятерка рыцарей впереди колонны прорвалась через саксов и скрылась в чаще. На достаточно короткое время, чтобы когда их возвращали, среди рыцарей был один лишний, на которого не обратили особо внимания. Но Гвейн знал, что теперь и в центре шли те же разговоры. Люди становились все неспокойнее, и с той, и с другой стороны. Прозвучал новый свист. С холмов в лощину побежали рыцари, неся в каждой руке по мечу, один для себя, другой для товарища. На саксов ударило и изнутри, и снаружи. Безоружные пленные рыцари собственной массой сметали врагов, забирали их оружие, ловили то, что бросали освобождающие. Цокот и грохот, и смерть, и ржание лошадей, что на дыбах и сеют панику. Гвейн был в своей стихии и переменил с десяток мечей, пока Персиваль не нашел его и не кинул его личный. Вместе они перебили уж точно треть. Ну пусть, Леон с Артуром две другие. Те саксы, кто впереди были, побежали и дальше, когда запахло жареным, но там, в продолжении засады, их ждала королева Митиан, которая настояла самолично проследить, чтобы если кто-то и уйдет, то исключительно на тот свет. Гвейн был всеми руками за исполнение столь благородной цели. *** — Мы так и будем здесь стоять и молчать, как стайка идиотов?! — вопросил король Лот как раз в тот момент, когда в палатку заходила Гвиневра. Королева изогнула брови. Гаюс, сопровождавший ее, потер многострадальный лоб, а король с достоинством крякнул, но за ответом все равно всех монархов оглядел. Король Лот и королева Митиан присоединились к войскам ее мужа почти одновременно, оба в первую очередь любопытствуя о судьбе одного известного мага. Когда выяснилось, что тот по всем признакам еще у Морганы, разочарованный Лот, относившийся к всему магическому с практическим интересом, повел себя, тем не менее, по-рыцарски и дал добро Немету пойти с Артуром освобождать рыцарей Круглого стола. «Нам-то что, а вот вас они знатно помяли, госпожа», — не без покровительственного чувства сказал он Митиан, и та не без снисходительной полуулыбки приняла жертву. Лот, опытный военный, должен был вести осаду Камелота, который покинула большая часть варваров. Артур наказал ему принимать в свои ряды всех, без исключения, камелотцев, которые пожелают покинуть стены крепости (по этой причине Гвен, как символ и глас Артура, согласилась быть с войсками. Дабы люди не сомневались, кто пришел их освобождать). Также пленных должно брать. Лот согласился, расставил своих доверенных колдунов по периметру армии, чем поверг их всех в некоторое удивление, и не оставил Моргане ни единого выхода. Гвен приняла эту новость скептически. Ее старая подруга и миледи всегда знала, как сбегать из неприятных положений. В любой случае теперь Лот давал понять, что решение не вступать в бой далось ему чрезвычайно тяжело. — Мы должны ждать Артура, — заявила Елена, не терпя споров. — В этом какие-то сомнения? — холодно поинтересовалась Гвиневра, становясь рядом с ней напротив Лота. — Со всем уважением, Ваше Величество, — заговорил король Лот. — Артур сказал, что придет, когда солнце войдет в зенит, а если нет, то по вашему усмотрению, королева. Его нет. — Ты всегда был прямолинейным боровом, Лот, — усмехнулся Аннис, качая головой. Лот, чье королевство было через континент от ее, осклабился в ответ: — Мы виделись дважды, Аннис. — Мы обсуждаем королевство Артура, Бога ради, — встряла Елена. Опомнилась, кивнула Гвен: — Ваше королевство. Мы не станем рушить Камелот лишь оттого, что вам не терпится идти в драку, сир. Тот набычился. — Я тут о наших рисках говорю, о том, сколько людей мы своих положим: семь или семьсот. Я знаю, вашему отцу ничего не стоило жечь целые деревни на пару с Утером, но в Лоте у нас иначе. У Елены даже слов не было, чем и воспользовался опытный Гаюс: — И обоих больше нет с нами, если вы помните. Он мог и продолжить, но Гвиневра подняла руку, желая говорить, и все взоры обратились на нее. — Король Лот, мой отец мертв из-за Утера, и мой брат был рыцарь его сыну, и я жена его сыну. Я отказываюсь верить, что вы не способны сделать для Елены то, что мы сделали для Артура. Будьте справедливы. Лот фыркнул, но он с королевой Еленой все же беззвучно кивнули друг другу. — Прекрасно, — заключила Гвиневра. — Мы не будем атаковать, пока не узнаем, что наши люди не смогут быть использованы против нас. Это мое последнее слово. Она положила конец пререканиям, но не сказала «пока не узнаем, что они целы», прости ее Господи. *** Саксы не собирались пережидать атаку в замке. В меньшей степени из-за того, что понятия не имели, как держать осаду, они, всегда бывшие по ту сторону баррикад; в большей — из-за того, что не знали страха и жили убийствами. Она отмахивалась от докладчиков про все пять королевств, а в итоге дошла до того, что сгоряча велела саксам самим разбираться, раз уж так хотят. Те, особо не раздумывая, решили дать бой прямо у ворот Камелота. Стали строиться и ровными колоннами уходить из города. Она благословила. Хотя бы стало тихо. Горожане шли к войскам или запиралась по домам. Моргана велела оставить их в покое, да саксам и так было не до них. Айтуза, ее красавица, беспокойно приземлилась на балконе, махая разодранными, неправильно сросшимися крыльями, пытаясь выть. Многострадальные глаза ухудшали приговор Эмриса. А ведьма отвечала жалким «Нет», гладя бедняжку по шее. *** Сифа не ждала прихода союзников. Все в городе только об одном и говорили, об одном шутили, одних проклинали. Все ждала, еще не отдавая себе отчета, что ждут бойни. Сэр Мордред ушел. Алвар ушел. Леди Моргана не появлялась из покоев Мерлина. И Сифа тоже ушла. Настало время заслужить людское уважение. Заставить их принять магов. И не силой, но трудом, помощью. Они уважали воинов, потому что те защищали их, и лекарей, потому что те спасали их. Волшебники могли делать все это и еще так много. Если б только отец понял это. Пришлось бы лгать, чтобы сказать, что она не надеялась встретить ушедших до нее. Но ни Алвара, ни сэра Мордреда она не видела. Должно быть, случайно Сифа избрала иной путь, чем они. *** Милостью Морганы его рыцари носили лохмотья, но никакая кольчуга не спасла врага. Куда не поднимется глаз, там вставали над поверженным врагом рыцари Камелота, на мили вокруг, вверх по желтым холмам, вдоль черных дорог, где распластаны мертвые тела, они опирались на мечи и на плечи друг друга и ждали, сияя лицами со всех сторон на Артура, которого самого раздирала улыбка. Нет, Артур не оскорбит их предложением передышки. Он поспешно глянул на Митиан без понятия, как сказать, но та, запыленная боем, уже говорила: — С пленными разберутся мои люди. Берите лошадей, Артур, берите все. Идите. Заманчиво, даже слишком, но еще одно. — Я не могу позволить им вступить в бой в таком виде. — Артур прицокнул языком. — Второй раз за день. Но идея уже формировалась в голове, когда он говорил. Саксы. Пленный и мертвый враг был в кольчуге. И их было довольно. О, прекрасно. Артур отдал приказ, морщась не только от необходимости делать это, но и из-за легкого пореза на левой ноге, что нанес ему особенно удачливый сакс. Рыцари спокойно, без брезгливости снимали с трупов кольчуги, ждали, пока огрызавшиеся саксы бросали им свои, одевались и принимали от гордых неметцев лошадей. — Камелот, — сказал Артур, будучи во главе ста пятидесяти рыцарей, и Гвейн счастливо засвистел, Леон и Персиваль завели клич на пол-леса, и путь, что саксы прошли за полтора часа, они проскакали за минуты. Весь лагерь встретил их на ногах. — Король Артур! — Они строятся у ворот! — Королева велела ждать!.. — И правильно, — отрезал Артур, соскакивая с лошади у палатки, где ему указали и где стояла Гвиневра. — Артур, — выдохнула она, невредимая, хватаясь за сердце, когда он подошел и прижал ее к себе одной рукой. — Готовьте полки, — велел Артур стоявшему рядом королю Лоту. — Уже, — ответил он. — Справа найдете место моим. Как бы то ни было, Камелот был их, и это они должны были взять на себя тяжесть первого удара. Лот, впечатленный, поклонился и ушел исполнять. — Мне казалось, ты сказала ждать меня, — улыбнулся жене Артур. Гвиневра пожала плечом. — И подготовить все к приходу. Артур залез обратно в седло, зная, что времени и так потеряно достаточно. — Благослови тебя Бог, Артур, — сказала Гвиневра. Они долго посмотрели друг на друга. Солдаты Аннис по центру, утрамбовывали почву. Слева их прикрывали хохочущие до боя воины Лота. А за ними готовилась добивать все живое конница Елены. Рыцари Артура строились справа. Артур объезжал их позиции, а сам неодобрительно посматривал в сторону Камелота. «Она должна держать осаду. Что она делает?» Когда роли были обратны, он хотя бы назвал план действий, объяснявший, почему они встретят врага лицом к лицу. Этот план привел их в Камланн, но все же — у Морганы и того не было. Если она, конечно, не использует магию. Ну, у Лота были какие-то маги, поэтому можно не беспокоиться. Прогрессист. В любом случае они выиграют. Их больше в полтора раза, их армия состоит из лучших воинов Альбиона. И они сражались за свой дом, все они. Очевидно любому. И если верить урокам отца, то это лишь сплотит королевства и поднимет дух людей. И цена будет не слишком высока. Артур все равно предпочел бы не платить. В особенности потому что не нужно было. Рыцари почувствовали его настроение, и вот уже Леон, Гвейн и Персиваль подскакали к нему через все поле. — Если пойдешь к ним переговаривать, они пришибут и не поморщатся, — сообщил Гвейн. — Других тоже, сир, — добавил Леон. — Должны же они понимать, — сказал Артур раздраженно. Саксы заударяли себя по груди в диком, традиционном ритме. Грохот бил по ушам. — Они не понимают, — заключил Гвейн. В первых рядах только и ждали, что слова Артура. — ЖДИТЕ! — крикнул он на своих, а к Леону, Персивалю и Гвейну: — За мной. Они проехали одну треть поля и остановились, не желая провоцировать. Артур прочистил горло. — Сегодня вы проиграете, но покиньте Камелот, Альбион! Сдайтесь на честных условиях! И сохраните жизнь. Его встретила душераздирающая тишина. — Попытаться стоило, — начал было Гвейн, но тут раздался болезненный рык над всеми их головами, и из неба Камелота вылетел белый дракон. — О, бог ты мой. Лошади забились под ним. Сзади раздались крики страха, саксы заликовали, но это над ними дракон пронесся стрелой, сбивая ряды, разрушая строения, и раз рыкнул пламенем, случайно только не поджигая пару заоравших саксов. Потом, куда спокойнее и грациознее, дракон подлетел к ним и приземлился прямо перед Артуром и компанией. — Беги, дурак, — пропищал Гвейн. — Он, кретин, летает, — прошипел Артур обратно и все же обнажил Экскалибур, подавая пример остальным. Меч не дрожал в его руке. Артур уже встречался с драконом. И тот был крупнее. Этот же был… изуродован. Артур моргнул. И его серьезные печальные глаза смотрели с непонятным вопросом, почти мольбой, почти надеждой. Артур спрыгнул с лошади. — Сир! — АрТУР! — Тш, — сказал он им. А потом сделал шаг к белому дракону. — Я король Артур Пендрагон. А ты? Вы? Артур готов был поклястья, что дракон обрадовался. А потом сверкнул желтыми, как у них всех, глазами и склонил большую змеиную голову перед Артуром, опустился всем телом. В движении дракона было столько благородства и покорности пополам, что Артур невольно вспомнил Мерлина и запоздало преклонил собственную голову пред магическим созданием. А потом дракон взмыл в воздух, чуть не сбивая Артура с ног, и полетел на саксов. Те закричали, забегали в разные стороны. Белый дракон Камелота терпеливо парил над ними, пока не ушли абсолютно все. — Вы-Вы в порядке, сир? — спросил Леон, когда ошеломленный Артур залез в седло. Все смотрели на него. — Да, — ответил Артур. — Идем домой. Люди были в восторге, они с ума сходили от счастья принять обратно своих рыцарей и короля, но Артур не мог сполна разделить их радость. Он сказал рыцарям, что с этим должен разобраться сам, и они оставили его у входа в замок. Тот не изменился, только странно пуст. Удивительно, но ни единого сакса не осталось в Камелоте: они либо бежали сразу, либо — те из них, кто обосновался в гостиницах и домах Нижнего города, — собирали пожитки и уходили окольными путями. Поднимаясь по лестницам, трогая стены, Артур ощутил, что все правильно. Он всегда будет здесь, в Камелоте. Когда Артур толкнул двери в главный зал, Моргана сидела на его троне, по-королевски раскинув локти, нога на ногу. Она не спускала с него холодных глаз, пока Артур шел к ней через весь зал. Солнце било через разбитые окна. Артур поднимался по ступенькам, а леди Моргана только тогда глянула в сторону. Он остановился перед троном, чуть слева, и длинную секунду Моргана, сжав губы, тяжело дышала, а потом еще более вздернула на него смелые глаза и одним резким движением встала, с вызовом уступила место, которое Артур с благодарностью принял. — Мерлин не хотел терзать тебя правдой, — сказала Моргана. — Он должен был. — Если ты спрашиваешь, разрешу ли я магию, — Артур сбился, и Моргана презрительно фыркнула. Артур, не слушая, откинулся на спинку трона, на котором столькие годы сидел отец. Артур клялся не охотиться на друидов, но Мордреда упустил все равно. Он не убивал магов за их магию, но Моргана провела два года в яме за его нерешительность. Остался один человек, которого он мог потерять, и этого просто не будет. — Не тебе я должен отвечать, — наконец сказал он. — Я верховная жрица Старой Религии. Как король Камелота, — сказала Моргана так просто, будто не воевала, как безумная, за этот титул последние пять лет, — ты отвечаешь передо мной. — Ну раз ты так ставишь вопрос. — Артур серьезно сказал раз и навсегда: — Я разрешаю магию в Камелоте. Моргана ждала подвоха, как и он, но они оба, похоже, были правдивы для разнообразия. — Ты ранен, — заметила она спустя минуту. — Ты зовешь это раной, Морганой? — усмехнулся Артур, но она уже присела на колени справа от трона и наложила руку на его ногу. — Эм, Моргана? — смутился Артур. — Не будь ребенком, Артур. Ты не умрешь от этого, но, я полагаю, народу Камелота ты понадобишься целым. Гвен тоже. Моргана была настолько последовательна, что даже исцелила его и не убила при этом. Артур нахмурился. Магия была очень, очень знакомым чувством. Тепла и какой-то жизни, что приходила к нему извне. — Ты не должна была говорить, что я не умру, если хотела заслужить благодарность, — сказал он, когда нашел, что сказать. — Будешь учить меня уму-разуму, Артур Пендрагон? — поинтересовалась Моргана. — Правда? Ты? Он усмехнулся, и Моргана встала, оправила юбки и без дальнейших сентиментальностей направился к выходу. Артур не последовал за ней, но едва-едва. — Моргана, — спокойно потребовал. — Моргана! — Она не оборачивалась, а в его голосе появлялась ярость, страх. — Моргана, где Мерлин?! Моргана никогда не ответила полностью, но за всем ее холодом было загнанное выражение виновной девочки, когда она из-за плеча глянула и вышла, и оно сказало все.