Школьные годы чудесные

      Яркий свет легко проникал в комнату сквозь лёгкие занавески, то и дело взлетающие от порывов ветра из открытой форточки. Гранёный стакан на прикроватной тумбочке отбрасывал цветные блики на стены, а поздние ландыши в крошечной вазе источали тонкий аромат, напоминавший о том, что весна на дворе в самом разгаре. Если бы не капельница, примостившаяся у кровати, Макс бы ни за что не подумал, что перед ним больничная палата.       Остановившись в дверях, Максим уже несколько минут не решался перешагнуть порог, будто одно его присутствие могло нарушить что-то в этой светлой атмосфере. Стас всё ещё спал, что было совершенно неудивительно – Голополосов выскочил из дома в восемь, едва успев принять душ и перехватить на ходу пару бутербродов, а значит, сейчас на часах было не больше девяти. Одиннадцетиклассник вздохнул – после всего, что с ними произошло за ночь, ему тоже неплохо было бы поспать, но расшатанные нервы не позволили даже сомкнуть глаз. Решив, что прогулка поможет ему успокоиться, парень натянул свежие вещи и покинул квартиру, щурясь от солнечного света. Утро воскресенья делало улицы безлюдными, и лишь редкие прохожие нарушали ленивую тишину, торопясь по своим делам, важным и неотложным настолько, что людям пришлось покинуть постель так рано в законный выходной. Максу торопиться было некуда, и он неспешно шагал куда глаза глядят, нацепив наушники и врубив музыку на полную громкость.       Ноги сами вынесли его к больнице, откуда он вышел всего пару часов назад, удостоверившись, что с Давыдовым всё хорошо. Он прекрасно понимал, как глупо будет выглядеть, заявившись сюда без особой причины, но поделать с собой ничего не мог. Блондина хотелось видеть прямо сейчас, не отходить от него ни на секунду, просто быть рядом и дышать одним с ним воздухом, как бы ванильно это не звучало. Постепенно в голове одиннадцетиклассника созрел план, казавшийся ему гениальным ровно до того момента, когда он оказался в больничном коридоре.       – Стас выронил свой телефон, пока мы шли, и я вроде как хотел его отдать, вот, – протягивая многострадальную нокию отцу Давыдова, пробурчал Макс. Какой же он идиот, ведь телефон можно было вернуть непосредственно блондину в любой из учебных дней! А вот что делать теперь, когда повод для визита исчерпал себя, парень совершенно не представлял. Не проситься же ему к Давыдову в палату, в самом деле? К счастью, мужчина только понимающе улыбнулся, потрепав его по плечу, и поблагодарил.       – Вот уж за что спасибо, он ведь с ним просто не расстаётся. Даже менять на более современную модель не соглашается. А я и не знал, что у сына есть такой хороший друг, вечно знакомые какие-то, даже имена запоминать не успеваю, – Голополосов с трудом удерживает себя от того, чтобы поправить мужчину. Кем-кем, а другом Стасу он не являлся точно, как бы ему этого не хотелось. Слишком сильное притяжение, слишком разные полюса, слишком много света для его непроглядной темноты. Неловко дёрнув уголком рта в попытке улыбнуться, Макс разворачивается, чтобы уйти, окончательно уверившись в том, что затея была просто идиотской.       – Максимушка, а ты разве не хочешь к нему зайти? Стас уговаривал нас ехать домой, дурашка, но тебе, думаю, он будет очень рад, – добродушная женщина с лучиками мелких морщинок вокруг глаз окликает его на полпути.       – Да, ты бы мог его ненадолго занять, а мы бы тогда выпили по чашечке чего-нибудь в той забегаловке, которую видели по дороге, да, душа моя? От здешней бурды меня только тянет в сон, – поддерживает жену мужчина. Голополосову не остаётся ничего, кроме как кивнуть и вскоре он остаётся один в длинном коридоре, заворожено наблюдая за спящим блондином, таким близким и таким далёким одновременно.       Решившись, парень сделал несколько осторожных шагов, стараясь не нарушить сон вымотанного за ночь Стаса и сел на стоящую у кровати табуретку. Давыдов и не думал просыпаться, забавно запрокинув во сне голову и обнажив молочно-белую шею, усиленно сопя в обе дырочки. Макс невольно улыбнулся – ему так редко выпадала возможность рассматривать своё чудо вот так, в открытую, не стесняясь вглядываться в каждую чёрточку красивого лица. Многие лица казались Голополосову интересными, но это был лишь интерес художника, старающегося находить в окружающем мире вдохновение для новых работ. Идеальным же казалось только одно, и оно сейчас было так вызывающе близко, что руки сами потянулись к рюкзаку, вылавливая из его глубин затёртый скетчбук и огрызок карандаша.       Грифель тихо царапает бумагу, выводя замысловатые линии и короткие штрихи, воссоздаёт ложащиеся на лицо тени от подрагивающих ресниц и разметавшиеся по подушке волосы. Парень жалеет, что под рукой нет охры, чтобы предать всё великолепие момента, но и без неё Стас на бумаге выходит очень живым, тёплым и уютным, именно таким, каким Макс и хотел его изобразить. Голополосов всё ещё любуется своей работой, когда насмешливый вопрос нарушает солнечную тишину:       – Я надеюсь, ты вообще уходил отсюда? Хотя нет, не отвечай, иначе мне обязательно придётся спросить, зачем ты вернулся.       Максим поспешно бросает блокнот обратно в ненасытное чрево рюкзака, стараясь поскорее придать лицу отстранённое и чуть хмурое выражение. Поднимая взгляд, он понимает, что все его усилия совершенно напрасны, ведь Стас улыбается, и не улыбнуться в ответ просто невозможно.       – Выспался, золотце? – Макс прячет счастливую улыбку за ухмылкой, глядя в карие глаза парня напротив, всё ещё чуть сонного, но уже саркастичного до невозможности.       – Если бы кое-кто не мешал, было бы ещё лучше. Так зачем ты пришёл?       – Телефон тебе хотел отдать, – Голополосов вытаскивает нокию из кармана и протягивает блондину. – Только сомневаюсь, что он теперь будет работать.       – Ничего с ним не случилось, только царапинка, – улыбается Давыдов, погладив аппарат, словно тот был живым существом, – мы с ним оба живучие, как видишь.       – Да уж, я заметил, – Макс хмурится, скосив взгляд на загипсованную ногу Стаса.       – Не умеешь ты больных проведывать. Смотри-ка, даже цитрусовых мне не принёс, – наигранно расстраивается блондин, стараясь найти хоть какую-то тему для разговора, чтобы Максим остался с ним подольше. Голополосов ещё ни разу не приходил к нему в больницу, хотя калечился Стас с феноменальной частотой. Что-то изменилось вчера ночью, и он, не зная точно зачем, отчаянно старался ухватить это.       – Долбаёб, у тебя же на них аллергия!       – Не суть, знаешь ли. Дай хотя бы попить, а то пользы от тебя, как от той вешалки, – пока Макс поворачивается, чтобы взять с тумбочки стакан, Давыдов ловко выхватывает скетчбук из его рюкзака и суёт туда свой любопытный нос.       – Давы-ыдов, – угрожающе тянет Максим, чувствуя, как внутри всё холодеет, – отдай немедленно. Я ведь не посмотрю на то, что мы в больнице, и добавлю.       Стас, кажется, не слышит его и перелистывает блокнот, затаив дыхание. То, что Голополосов рисует, он знал и до этого, он знал давно, но чтобы вот так... Но удивляет парня совсем не великолепная техника и удивительная передача эмоций, а то, что он видит на каждом третьем листе. Вот он сидит на подоконнике, о чём-то эмоционально споря и жестикулируя, вот он валяется на парте, видимо, устав от скучной лекции, а тут он ест банан, пошло обхватив несчастный фрукт губами. Медленно поднимая глаза от скетчбука, он в упор глядит на Максима, целиком поглощённого созерцанием окна.       – Голополосов, а ты ничего не хочешь мне сказать?       – Не хочу, – Максим хмурится и сжимает губы в ниточку, упорно не желая на него смотреть.       – А если хорошо подумать? – сердце Стаса замирает, когда Макс, наконец, поворачивается, устанавливая зрительный контакт.       – А что ты, блять, хочешь от меня услышать? То, что я хожу за тобой по школе, словно ёбанный сталкер, и нарываюсь, чтобы получить хотя бы толику твоего внимания? Это же, блять, ясно как день. Может быть, хочешь восхищений в свой адрес? Только вот золотому стандарту идеала, как ты, не нужно подтверждений своей охуенности. Что тогда, Давыдов?! Единственное, что я могу сказать тебе, так это то, что я жить без тебя не могу. Но и это, я думаю, тебе тоже нахер не нужно и не было нужно никогда, – если в начале монолога в глазах парня плескался азарт смертника, то к концу он затих, и осталась только горечь, которую блондин смог разглядеть только сейчас. Стас ошарашено глядит на него, а потом начинает тихо смеяться, постепенно срываясь на хохот. Максим молча качает головой и порывается уйти, но блондин хватает его одной рукой, усаживая обратно на стул, а второй утирает выступившие от смеха слёзы.       – Так значит, ты угробил столько лет своей и моей жизни только потому, – Стас с трудом давит очередной смешок, опустив глаза, а потом поднимает взгляд, договаривая остаток фразы абсолютно серьёзно, – потому что не мог просто взять и спросить?       Теперь наступает очередь Максима удивлённо хлопать ресницами, а Давыдов вдруг подаётся вперёд, легонько целуя его в губы. В поцелуе, который длится всего пару секунд, заложено столько эмоций, что обоих парней будто прошивает удар током чудовищной силы. Блондин отстраняется, любуясь расширенными до предела зрачками парня напротив, и шепотом сообщает:       – Я тоже люблю тебя, идиот. Тебя – и никого другого.       – А вы, я вижу, не скучаете тут без нас, – женский голос заставляет их отшатнуться друг от друга, отчаянно покраснев. Мать Стаса стоит в дверях, заразительно улыбаясь и делая вид, что ничего необычного не произошло.       – Я... Мы… – безуспешно пытается оправдаться Макс, но ни единой связной мысли в голове не находит.       – Кофе будете? Папа взял на всех, – игнорируя смущённых подростков, спрашивает женщина, распахивая шторы и впуская в палату ещё больше солнечного света.       – Да нет, я пойду уже, – Голополосов понимает, что его поспешный уход больше похож на бегство, но и оставаться с родителями Давыдова он не может.       – Ты ведь ещё придёшь, да? – в голосе блондина столько плохо скрываемого страха, что Голополосову хочется вернуться и обнять его, но он уговаривает себя, что обязательно сделает это позже, а пока только уверенно отвечает:       – Приду.       Покинув больницу, он буквально летит по улице, не обращая внимания на прохожих и светофоры, недовольно мигающие красным. Вся его прежняя жизнь рушится, будто неумело сделанные декорации, а впереди вырисовывается что-то совершенно новое, удивительное и немного пугающее, но от этого не менее прекрасное.       И чёрт бы его побрал, если бы Макс согласился променять это хрупкое счастье на что-либо другое.

***

       «Между прочим, моё предложение сейчас актуально, как никогда. Родители на даче, а одной мне ужасно скучно»       Илья уже в третий раз читал сообщение, сонно моргая и пытаясь вспомнить, кто же такая эта Анна Сорокина и что она ему предлагает. С их «ночного приключения», быстро ставшего знаменитым на всю школу, прошла уже неделя, ознаменовавшаяся ещё и подготовкой к финальным экзаменам, а потому вдвойне сложная и суматошная. Надеясь выспаться хотя бы в субботу, Мэд даже не стал заводить будильник, наплевав на парные уроки труда и физкультуры, поэтому СМС на первых парах не сильно обрадовало его, и парень отшвырнул телефон в сторону, стараясь поймать за хвост ускользающий сон.       – Ну ёп твою мать, – второе сообщение, пришедшее вдогонку, окончательно разбудило десятиклассника. Адрес и улыбающийся смайлик мало что прояснили, но в общих чертах Илья догадывался, чего от него хотят в такую рань. Его участие в спасении Давыдова за неделю успело обрасти такими подробностями, что Мэддисон чувствовал себя по меньшей мере Терминатором в самой героической его версии. Естественно, вся эта история привлекала толпы девчонок разных возрастов, и если скрытного Максима они поймать так и не смогли, Илья от поклонниц бегать даже не старался. Идти на контакт с кем-то определённым он, впрочем, тоже пока не хотел, но исправно принимал многочисленные заявки в друзья и коллекционировал номера телефонов.       Решив, что заснуть снова у него всё равно не получится, Мэд потянулся и поднялся с кровати. Как можно тише прошлёпав на кухню, чтобы не разбудить пришедшую ночью с дежурства мать, парень сделал себе крепкий чёрный чай с огромным количеством сахара и уселся за небольшой круглый столик, прихватив с полки пакет печенья и ухмыльнувшись, заметив коробочку «Рафаэлло» от очередного маминого ухажера.       – Топочешь, как слон, – на кухню, зевая, вошла женщина, ещё совсем не старая и способная дать фору многим ровесницам сына. Илья притворно возмутился:       – Ну уж извини, сама же вчера не пустила к Юрке с ночёвкой, велев делать домашку!       – И ты, конечно же, этим и занимался до трёх ночи? – ловко выхватив из-под носа у сына кружку, парировала женщина. Оба рассмеялись – вкусы у маленькой семьи были почти идентичны.       – Честное пионерское. Можешь даже проверить, – прекрасно зная, что проверки не последует, извернулся Мэд. Ему действительно хватило терпения подготовиться к экзамену по математике и литературе, а с физикой обещала помочь Ксюха.       – Ладно, попробую для разнообразия поверить на слово. А вот сегодня, кстати, погостить у кого-нибудь было бы действительно неплохо, – глядя на то, как мать мечтательно вертит в руках фантик от конфеты, Илья не мог не сострить:       – Очередного «папу» мне подбираешь?       – Боже упаси. Сколько раз говорить, если кто-то и приведёт второго мужчину в этот дом, то спать он будет точно не со мной, – парень привычно улыбнулся их старой шутке, но перед глазами на миг промелькнул отрывок недавнего сна, в котором он был наедине с Русланом. Помотав головой, он твёрдо решил, что пойдёт сегодня к этой самой Ане, кем бы она ни была.       – Если не хочешь, я не буду настаивать, – нахмурилась женщина, уловив мгновенную перемену настроения парня.       – Нет, всё путём. Зови кого хочешь, своё отсутствие обеспечу, – поспешил заверить её Илья, и прихватив ещё одно печенье, набрал короткий положительный ответ на номер, с которого пришли потревожившие его сон сообщения.

***

      – Проходи, – кокетливо вильнув задницей, обтянутой больше напоминавшими трусы шортиками, впустила его девушка. Илья быстро стянул кроссовки, отмечая отсутствие особого шика в квартире. Обычная панельная хрущёвка не шла ни в какое сравнение с хоромами Вихлянцева, но была заметно более обжитой и уютной. Мэд успел удивиться, почему ему в голову пришло такое сравнение, но голос девушки с кухни прервал размышления:       – Ну где ты там? Кофе, конечно, предлагать не буду, а вот пива можем выпить.       – Всеми конечностями «за», – не стал отказываться Мэддисон, перехватив холодную банку «Балтики». Девушка протянула ему открывашку, а сама пригубила своё «Essa», незаметно приспустив маечку, обнажая декольте.       – Расскажешь о вашем походе? – Илья поморщился, отрицательно кивнув и объяснив:       – Не буду пугать жуткими подробностями, – Аня скорчила огорчённую рожицу, ведь этими «жуткими подробностями» она могла бы похвастаться перед подругами. – Можешь спросить что-нибудь другое, а я постараюсь ответить честно, – смилостивившись, предложил парень.       – Ну хорошо, – подперев лицо кулачками, задумалась девушка. – Вы действительно встречались с Ксюшей из «ашек»?       – Ага, – готовый к такому вопросу, подтвердил Илья, – но это уже в прошлом.       – А почему расстались?       – Не сошлись характерами, – пришлось, конечно же, приврать, – да и как можно зацикливаться, когда вокруг ходят такие красавицы.       Аня одобрительно захихикала, разом отхлебнув четверть бутылки. Мэддисон с трудом удержался, чтобы не скривиться – такая бесцеремонность казалась ему невероятно отталкивающей. Тем временем, девушка пододвинулась к нему ближе, и теперь они сидели на диванчике практически вплотную, и он прекрасно мог разглядеть отсутствие у неё лифчика. Чтобы ещё немного потянуть время и не казаться грубым быдлом, Мэд спросил:       – Раз уж ты интересуешься моими прошлыми отношениями, могу я спросить о твоих?       – О человеке можно многое сказать по его бывшим, – уклончиво ответила Аня, ненавязчиво пересев к нему на колени и расстегнув первую пуговицу на рубашке, – думаю, мы можем изучить друг друга получше другим способом, да?       Первая часть фразы чем-то зацепила Мэддисона, и он остановил шаловливые руки девушки, стараясь не упустить мысль. В голове будто щёлкали рычажки, постепенно складывая головоломку, которая уже год не давала ему покоя. Резко ссадив девушку обратно на диван, парень вскочил, хлопнув себя ладонью по лбу.       – Чего же я, блять, тормозил-то, – глядя невидящими глазами на ошарашено моргающую накладными ресницами Аню, он пробормотал. – Просто проверить бывших. Гениально! Прости, ты мне очень помогла, срочно нужно кое-что провернуть.       – Да ты... А я-то! Козёл! – возмущённо кричала ему вслед Аня, но Илье было откровенно всё равно. Перепрыгивая через ступеньки, он быстро набирал чей-то номер, забыв застегнуть обратно рубашку.       – Хованский? Да знаю я, что заебал, потерпишь. Я к тебе, готовь комп, будем проверять одного общего знакомого на вшивость.

***

      – Блять, ты просто помешанный, отвечаю, – силясь прожевать кусок купленного в столовой сэндвича, бурчал Юра.       – Расслабься, – отмахнулся от него Мэддисон, зевая – большую часть дела мы с тобой уже провернули вчера, мне осталось только сходить к этому чуваку.       – Чего ради? Если честно, я до сих пор не очень понимаю, зачем мы угробили ночь на вычисление бывших объектов вожделения этого пидора.       – Не нравится мне то, как он себя выставляет. Мало ли, вдруг кого-нибудь из здешних начнёт соблазнять, аж думать противно, – на ходу выдумывал причину Илья, стараясь ни одним словом не выдать своей истинной цели. К несчастью, Хованский знал его слишком хорошо.       – Например, Вихлянцева?       – Ну да. То есть, нет! – Юра усмехнулся, помахав в воздухе остатком бутерброда.       – Да ладно тебе, все уже знают об этих голубках. Они даже не стараются скрываться.       – Вихлянцев. Тут. Не причём, – отчётливо и неожиданно зло проговорил Мэд, не глядя на друга. Юра тяжело вздохнул, и на долгую минуту между парнями воцарилось молчание.       – Ладно, не буду вмешиваться. Только мой тебе совет – оставь этих пидорасов в покое, пока сам во всё это не вляпался.       – Обязательно, – пообещал Мэд, думая про себя, что уж сильнее-то он не вляпается точно, потому что и так встрял по самое не могу. – Какой, говоришь, у нас следующий урок?       – Физика, – печально возвёл глаза к потолку Хованский. Больше кабинета физики он ненавидел, пожалуй, только Виктора Цоя, но его песни парня слушать не принуждали, а за пропуск урока грозил очередной поход к директору.       – Вот уж кто точно не скрывает своей ориентации, так это Евгеныч, – поддержал его Илья, толкая дверь кабинета и стараясь сохранить серьёзное лицо перед Павлом Евгеньевичем, слушая сдавленные смешки за спиной.       Распрощавшись с Юрой после уроков, десятиклассник намеренно повернул в противоположную сторону от своего дома и вскоре дошёл до автобусной остановки. Конечно, гораздо быстрее до нужного ему места можно было добраться на подземке, но иррациональный страх быть погребённым заживо под сотнями тонн земли, прицепившийся с детства, по сей день заставлял его использовать только наземные виды транспорта. К счастью, нужный автобус уже поджидал его на остановке, и через полчаса Мэддисон уже добрался до смутно знакомых мест, где располагалась школа №75.       – Повернуть направо от минимаркета «У Клавы», пройти до тополиной аллеи и свернуть за угол, – вслух проговаривал написанный кривым подчерком Хованского маршрут Илья, снова уткнувшись в лист бумаги, чтобы свериться со схемой. Предполагаемое место встречи с парнем, который согласился рассказать ему о Вальдемаре побольше, было обозначено смачным фаллическим символом.       – Ебать, как смешно, – остановился Мэд, с тоской глядя на длинный зелёный забор и уныло-жёлтое здание вдали.       – Ищешь кого-то? – повернувшись на раздавшийся за спиной голос, Илья замер, бесцеремонно разглядывая стоящего перед ним человека.       Парень был одновременно очень похож и совершенно не похож на Руслана. То же худощавое телосложение, тот же невысокий рост, даже творческий беспорядок на голове, именуемый причёской, был в точности таким, как у Вихлянцева. Только вот в пронзительно-зелёных глазах, нагло осматривающих Мэддисона в ответ, не было ни капли смущения, а тонкие губы были приподняты в самоуверенной усмешке.       – Допустим. Если ты, конечно, и есть тот самый Егор, – парень лениво кивнул в ответ, привалившись к сетчатому забору.       – А ты выглядишь явно лучше, чем твой друг, со страницы которого ты вчера со мной переписывался, – Мэддисон нахмурился, не зная, как лучше донести до нового знакомого свои намерения.       – Я не по этой части, если что, – неуклюже выпалил он в итоге, пнув валяющуюся рядом банку в сторону урны.       – Ах вот как. Интересно, – белозубо улыбнулся Егор, отлепляясь от своей опоры, – а зачем тебе тогда узнавать про моего мудака-бывшего, если не секрет?       – Кажется, расстались вы не слишком гладко, – ухмыльнулся в ответ Илья. – Есть одна небольшая заморочка. Как ты смотришь на то, чтобы зайти в ближайшую кофейню и обсудить это там?       – Почему бы и нет, – пожал плечами зеленоглазый, – на чашечку кофе натурал меня ещё никогда не приглашал.       Всецело доверившись в выборе заведения Егору, Мэд оказался абсолютно прав. Кофейня была уютной, а улыбчивая официантка незамедлительно приняла у них заказ, радуясь столь редким в это время дня посетителям. Подождав, пока новый знакомый зачекинится и выложит фотографию своего латте в инстаграм, Илья решил продолжить разговор.       – Так что ты можешь рассказать о Вольфе?       – Да нечего особо рассказывать, – вздохнул зеленоглазый, отхлебнув горячий напиток. – Перевелся к нам в середине девятого класса, очаровал всех вокруг, начиная от престарелых уборщиц и заканчивая кактусом в директорском кабинете, учился сносно, но часто прогуливал. С самого начала подсел ко мне, начал расспрашивать об увлечениях, семье, личной жизни. Да, я повёлся, как малолетка, а ты бы разве не клюнул? А, ну да, извини, «мистер- натурал», я забываюсь. Так вот, дальше всё ещё скучнее – пара походов в кино, немного прогулок под звёздами, тонны лживых обещаний, и наконец, «незабываемая ночь».       – Незабываемая? Даже так? – удивился Мэд, помешивая нетронутый кофе.       – Попробуй забудь, когда этот козёл с гадкой улыбочкой выставляет тебя за дверь утром, бормоча что-то невнятное про очередной выигранный раунд. Псих, в общем, – спокойно пожал плечами Егор, будто речь шла и не об его жизни.       – Да уж, знатный уебан. Что-нибудь ещё вспомнить можешь? – по правде говоря, информации Мэддисону было явно недостаточно, но и требовать большего он не мог.       – Сам уже наверняка заметил, о себе этот ублюдок почти не рассказывает. Сам я смог выяснить только то, что за последние два года он переводился не менее пяти раз, и что я явно не первый такой лох, – телефон в кармане у парня завибрировал, и тот ловко вытащил его, читая пришедшее сообщение и тепло улыбаясь.       – Куда-то спешишь? – поинтересовался Мэд, наблюдая за парнем, попросившим официантку принести им счёт.       – У парня в универе закончились пары, – глядя на удивлённо приподнятую бровь Мэддисона, Егор улыбнулся. – А ты думал, я буду вечно страдать по какому-то мудаку? Жизнь не стоит на месте, знаешь ли.       – Особенно в последнее время. Прямо ключом бьёт! Гаечным, по голове, – зеленоглазый заливисто рассмеялся и Мэд ещё раз удивился, что не испытывает к нему отвращения, не смотря на ориентацию.       Парни расплатились за кофе и вышли на улицу. Егор, одетый в по-летнему лёгкую рубашку и бриджи, поёжился от порывов холодного ветра и хмуро покосился на набежавшие за время их пребывания в кофейне тучи.       – Я пойду, если ты не против. Не хотелось бы промокнуть и заболеть перед самым выпускным.       – Не стану задерживать. Пиши, если ещё что-нибудь вспомнишь, – обменявшись рукопожатиями, они зашагали в противоположные стороны, думая о чём-то своём. Илья уже собирался свернуть в небольшой переулок, чтобы сократить путь до остановки, когда запыхавшийся Егор догнал его, хлопнув по плечу.       – Вот же балда, а! Чуть не забыл о самом важном сказать. С родителями Вальд не общается, но у него есть старший брат, который живёт не в России, я как-то видел их переписку на фейсбуке. Дай, напишу тебе где-нибудь никнейм...

***

      – Джон Вольф, – пролистав найденную страницу с непривычной вязью английских слов, ещё раз повторил Мэддисон. – Надо же, даже выглядит как нормальный мужик. Так, где на этом ёбанном сайте можно написать сообщение? «Hi, John…», блин, нужно было лучше английский учить. Ладно, и так сойдёт, – долго ответа парню ждать не пришлось, и вскоре сайт оповестил его о новом сообщении.       – Are you from Russia? – Илья торопливо набрал короткое «Yes», и экран тут же мигнул новым уведомлением.       – Какой тогда «хай», давай по нормальному. Чего тебе? – обрадовавшись тому, что не придётся прибегать к помощи гугл-переводчика, Мэд напечатал ответ.       – Хорошо, Джон. Вальдемар Вольф – ваш младший брат, так? – на этот раз собеседник печатал значительно дольше, то набирая, то стирая сообщение.       – Можно на «ты», и пожалуйста, просто Иваном – терпеть не могу английский вариант, но против упрямых валлийцев* не попрёшь. И да, что такого опять натворил этот мелкий придурок, что незнакомому парню из России пришлось разыскать мои тщательно скрываемые координаты?       Облегчённо вздохнув, Илья устало потёр глаза. Вся эта пародия на сыщика его изрядно утомила, но он был чётко уверен, что каждое его действие сейчас влияет на то, что будет с ним и окружающими его людьми в будущем.       В том, что он поступает правильно, десятиклассник старался не сомневаться.