Бывают в жизни огорченья...

      *** Простите за задержку, описание романтической НЦы мое слабое место. Помните, как у Вини Пуха про правописание: «Оно хорошее, но хромает». Соответственно это сказалось на стилистике написания главы. Может и к лучшему. Ведь до этого у героев были больше деловые отношения, а здесь они перешли на новый уровень. ______________________________________       После недели подобного лечения Антон Максимович осунулся от сдерживаемых эмоций, а Макар Игоревич совсем похорошел. Лишь иногда набегала на его лицо задумчивая хмурость. Это случалось, если он пристально смотрел на своего телохранителя. Словно решая про себя некую задачу и не находя ответа.       В предпоследнюю субботу лечебного курса Колун решился и попросил Антона прийти на час раньше обычного времени.       — Я пришел, Макар Игоревич. Вы, наверное, хотели обсудить со мной что-то до начала сеанса, — слегка утвердительно спросил Исаев.       — Да. Антон, ты можешь представить, что я девушка, которая тебе очень нравится, и провести со мной ночь?       — Зачем? — подозрительно прищурился Исаев.       — Ну, просто хочется узнать, как это, когда один мужик реально любит другого, как ухаживает, ласкает. Только сиськи не ищи, я же…       — Могу! И представлять не надо, я помню, что это вы, — с нажимом произнес телохранитель.       — Почему? — чувствуя себя донельзя глупо, удивился Колун.       — Потому что мне правда нравится ваше тело.       — А я? — совсем растерялся бизнесмен.       — И ты мне нравишься, Макар, — мягкая, светлая улыбка, скользнула по губам.       — Тогда давай попробуем, а?       — Хорошо, но для этого надо целоваться, — поддел Исаев своего «соблазнителя».       — Я согласен!       В этот раз Макару не потребовалось представлять себе какую-нибудь девушку, как он обычно делал. Он просто чувствовал всем телом то, что это делает Антон. Возбуждало неимоверно, и целоваться оказалось очень приятно, сладко.       Сейчас он четче понимал разницу между сексом с женщиной и сексом с мужчиной. Вроде ласки, поцелуи те же, в тех же местах, а ощущения другие, объятья крепче, ладони жестче, губы властные. Никаких лишних разговоров, «милых котиков» и маникюра. ***       Я целовал его там, где он не ожидал, и с Макара постепенно спадали напряженность и оцепенение. В какой-то момент бизнесмен вздрогнул в моих руках, его кожа покрылась мелкими пупырышками. Испугался?       — Хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло выдохнул я.       — Нет, продолжай, — прошептал он.       Он хотел меня, хотел делать то, что ему нравится, стать незаменимым для меня, ещё сам не осознавая этого, но я чувствовал. Внезапно руки Макара оказались у меня на талии. В этот раз всё происходило лицом к лицу, и я очень боялся напугать его бешеным блеском своих глаз, поэтому приблизился к уху и прошептал:       — Отпусти себя, поверь. Это будет прекрасно, обещаю.       Я знал, что после этой ночи он обязательно поймет, как и любой умный мужчина, почему я так себя вел в постели с ним. Что это не просто секс или имитирование влюбленности, а сама любовь. К нему.       Я гладил внутреннюю поверхность его бедер и впитывал безумно пьянящий аромат мужского тела, теряя разум от возможности показать свои чувства в этом танце любви. Я видел дикую пульсацию своих вен на сгибе локтя, когда приподнимался над ним. Вылизывал на животе его «бл*дскую» дорожку к паху, чтобы потом целовать красивый ровный член с бордовой головкой.       Целовал согнутые колени на своих плечах, когда проникал в давно известное, но впервые любовно вылизанное отверстие моего мужчины. Я обезумел от удовольствия, двигаясь все быстрее и мощнее. Макар срывался в удовольствие вслед за мной.       Распрямив, задранные ноги Макара, я аккуратно перевернулся на постели, увлекая его на себя, приглашая лечь сверху. ***       От всех этих объятий, бережных ласк, тягучих поцелуев во мне проснулось нечто жаждущее, пугающее меня. Это была огромная волна чувственности, намного больше, чем раньше. А за ней вторая волна — восторга, что он будет обладать мной. Я вздрогнул, осознав, что не хочу возврата назад.       — Хочешь, чтобы я прекратил? — хрипло спросил он.       — Нет, продолжай, — прошептал я.       Антон окончательно превратился в нечто жаркое и неконтролируемое, и я вдруг почувствовал, что за этим неожиданным превращением кроется что-то иное. Любовь? Неужели он меня любит? Так ведут себя, когда получают нечто давно и беззаветно желаемое.       Его жадный язык протолкнулся между моих зубов, погладил нёбо, вернулся назад, снова погрузился в рот, чтобы подразнить мой язык. Мне так захотелось, чтоб он остался, и я пососал кончик его языка, упрашивая. Не отрываясь от поцелуев, Исаев пробрался рукой к давно вставшему моему дружку. Вскоре руку заменили его губы и рот.       И показалось вдруг, что температура в комнате безостановочно поднимается, мне даже почудился тяжелый запах летнего зноя. Пропали все ненужные мысли, постоянно занимающие голову, глупые рассуждения о геях, спрятались сомнения в правильности происходящего. Всё, что меня волновало, отошло на второй план, и я просто прикрыл глаза, позволив своему телу делать то, что оно считало верным.       Желание вернуть ему хотя бы капельку того обжигающего восторга, которым Исаев наполнил все мое существо, каждую клеточку, отозвалось в судорожно сжавшихся мышцах вокруг его члена.       Беспокоясь обо мне, он перевернулся и, словно маленького испуганного мальчишку, прижал к себе. Под щекой размеренно билось чужое сердце. Некоторое время мы провели в тишине, не смотря друг на друга, просто лежали, выравнивая дыхание.       Я вдруг ясно понял, что в погоне за собственной мужской состоятельностью и с этим лечением пропустил тот момент, когда меня лишили девственности. Спокойно, методично, с лаской и трепетом. Тут не заявишь об изнасиловании, всё добровольно. Сам напросился. Глупо жалеть об этом после такой превосходной ночи. ***       Разморённый после первого «занятия любовью», а не обычного «процесса лечения» с Антоном, шеф задумчиво выдал:       — Мда-а-а, кажется, залечился я. Ну, хоть трудоголиком перестанешь называть.       — Почему?       — Буду я теперь спермоголиком — засмеялся Макар. Антон грудной клеткой ощутил всю вибрацию этого смеха. — Потом и тебя научу, как только выздоровление подтвердится.       —А я что? Я хоть сейчас, лишь бы с тобой, — улыбнулся Антон, целуя шефа туда, куда смог дотянуться губами, в висок.       Уже засыпая в объятиях родных рук, Макар подумал, что привычка не досыпать изменила свою первопричину, но стала гораздо приятней.