Жизнь как она есть

Рома Всё-таки Леон меня порой пугает. Столько времени под холодной водой простоять! Как он ещё ледяной коркой не покрылся! Когда я его растирал, ещё не известно, кого больше трясло. И вот этот вот мороженый полуфабрикат синюшными губами выдаёт: - Пошли кататься на коньках? Я чуть не завопил: «Какие, нахер, коньки?! Ты совсем мозги отморозил?!» Но… Я, когда ему в глаза смотрю, сам мозги теряю. Да если бы он знал, как на меня действует, я давно бы за ним на поводке в ошейнике бегал. С тапочками в зубах. Вот и сейчас меня хватило только на бестолковое: - А ты не простынешь? - Неть, – дурачится этот замороженный обормот и… Кажется, холодный душ не такая плохая идея… Из номера выкарабкались только к полудню. Именно выкарабкались – Леон разбалделся и наш «выход в люди» оказался перегружен излишними телодвижениями и шумовым оформлением. Но, стоило нам выйти на улицу, как он резко остановился и притих, а когда я взял его за плечо, даже вздрогнул. Я проследил за его взглядом. Там стоял невысокий коренастый парень-кавказец. - Кто это? - спросил я, крепко прижав Леона к себе. - Да так, это не особо важно, - улыбнулся он. Прижался сильнее и, вцепившись мне в руку, поднял свои черные глазенки. - Пойдем другой дорогой. - Хорошо, пошли, - я вздохнул и повернул в переулок, ведущий к катку. Леон бежал впереди, рассматривал горные пейзажи, ахал, восторгался, требовал ответных восторгов, короче, включил повышенную активность. Увидев ледяную арену, он метнулся ко мне, схватил за руку, потянул, чтобы я быстрей шел. Чуть не волоком затащив меня внутрь, кинулся арендовать коньки, торопливо натянул их и рванул на лёд. И, само собой, растянулся лягушонком, наехав на не завязанный толком шнурок. Но надулся почему-то не на шнурок, а на меня – я, видите ли, вместо того, чтобы кинуться его поднимать, согнулся от смеха. Леон повернул голову, глядя на меня обиженными глазами и, почти плача, пискнул: - Хули ржешь?! - Я? Да нет, ничего. – Всё ещё улыбаясь, я вышел на лед и помог ему встать. При этом он опять чуть не свалился, буквально повиснув на мне. Наши тела настолько тесно прижались друг к другу, что моё тело отреагировало… адекватно. Он вдруг ехидно улыбнулся, и я почувствовал его тёплый шершавый язычок на моей шее. От неожиданности у меня перехватило дыхание, и уже я сам шмякнулся на задницу, когда этот озорник, резко оттолкнув меня, показал язык, и удрал. Кое-как поднявшись, я бросился за ним вдогонку, но, не рассчитав, вписался в бортик, крепко приложившись коленом. Теперь уже Леон хохотал надо мной, ехидно сверкая чёрными глазищами и строя уморительные рожи. Ну, это ему даром не пройдёт. Я, хоть и давно не катался, но этого-то недотёпу живо сделаю – он от смеха на ногах не стоит, а туда же… Упс! Кажется, я поторопился… Оказывается, мало догнать и схватить, надо ещё на ногах удержаться… Уже сцапав свою радость за талию, я по инерции полетел навзничь на лёд, уронив на себя заодно и Леона. Да что ж моей пятой точке опоры так не везёт-то сегодня, а?! - Ром, тебе не больно? Чёрт, если за каждый удар по заднице я буду получать такой взгляд… Да пусть она хоть вся посинеет, как у гамадрила. Я и не знал, что этот весёлый шалопай может быть так серьёзен. В глазах Леона столько озабоченности и беспокойства, что я просто в них утонул. Нет, мне не привыкать, я там регулярно утопаю, хоть пост штатных спасателей ставь. Вот только совсем не ожидал обнаружить в этих омутах заботу. Причём обо мне. Откуда это? Так бы и смотрел всю жизнь… С трудом сглотнув комок в горле, я всё-таки нашёл в себе силы улыбнуться и ответить: - Не волнуйся, все хорошо, - тут же получив «в награду» быструю озорную улыбку и… мокрый нос! Он что, вообразил себя щенком?! Тогда я его тоже лизну! Вот только его сначала опять догнать надо – пока я хлопал глазами и вытирал обслюнявленный нос, Леон вскочил и удрал на другой конец катка. Мы ещё долго дурачились, то и дело падая и задыхаясь от смеха. Леон смеётся звонко и заливисто, как ребёнок. Даже не подумаешь, сколько на самом деле боли может прятаться за этим смехом. А ведь многие считают его обычным балбесом и шалопаем, который никогда не упустит возможности похохотать. Вот и сейчас веселится как маленький. На катке довольно много народу и все с улыбкой посматривают на это расшалившееся чудо. Только мне почему-то от его веселья порой не по себе. Неужели больше никто не слышит в смехе истерических ноток, не видит, что глаза горят каким-то нездоровым лихорадочным блеском? Вот он метеором промчался прямо перед носом у какой-то чопорно держащейся за руки парочки, заставив девушку взвизгнуть и повиснуть на своём спутнике. Тот не растерялся и, схватив её в охапку, закружил на месте под одобрительный смех катающихся. Только один человек не смеялся выходкам Леона: у бортика стоял невысокий широкоплечий кавказец и, нехорошо прищурившись, задумчиво грыз спичку, наблюдая за моим чудом. Где-то я его уже видел, причём недавно… Как раз тогда, когда я сообразил, что это тот самый тип, что напугал Леона по дороге на каток, мой нос чуть не опробовал качество ледового покрытия под тяжестью запрыгнувшего мне на спину худого, но не в меру оснащённого весьма твёрдыми локтями и коленками тела. Знакомый голос прохрипел, задыхаясь, в самое ухо: - А я ку-ушать хочу! Обернувшись, я встретился с нахальной улыбкой во все шестьдесят четыре зуба. - Ладно, пойдем, но за обедом ты ответишь на мой вопрос. – Точно, надо выяснить, что это за чел. Не нравится он мне. Просто так Леон не расскажет, придётся применять пытки и шантаж. - Хорошо, - рассмеялся он и добавил, - любой каприз за ваши деньги. К моему удивлению, Леон потащил меня не в ресторан, а в какую-то непонятную забегаловку. Я попытался было брыкнуться, но он упёрся рогом – хочу сюда и всё тут! Причину такой настойчивости я понял, только зайдя внутрь: интерьер оказался на порядок внушительнее экстерьера. Золотые стены приятно сочетались с темно-красными занавесками, белый потолок расписан сценами из мифов Древней Греции, а столы вообще резные и, по-моему, из красного дерева. Хотя может и нет, я в этих вопросах профан. Но смотрелись шикарно. Я бы ещё долго озирался, забыв подобрать челюсть, но меня вернул на Землю мелодичный женский голос: - На какое имя был заказан ваш столик, господа? Так, похоже, нас сейчас тихонечко развернут к дверям: мы же на каток шли, а парадные фраки на катке не приняты. Да и столик заказать как-то не озаботились. Я уже натянул виноватую гримаску и подбирал подобающие извинения, когда Леон мило улыбнулся и произнёс: - На имя Леонида Орлова, - и моя только что подобранная с пола челюсть вернулась на исходные позиции. Леон никогда, ни при каких обстоятельствах не пользовался полным именем и фамилией отца, который ушёл из семьи, когда Леону было всего семь лет. Он был богат и оставил отпрыску и его матери особняк, несколько машин и кучу денег. Вот только за все эти годы так ни разу и не приехал к сыну, даже поздравительной открытки ни одной не прислал. Поэтому Леон пользовался исключительно фамилией матери, будто отца в его жизни просто не было. Опомнился я уже за столиком в углу зала, с меню в руках. Девушка, почтительно улыбаясь, прощебетала: - Выбирайте, пожалуйста, я подойду через пару минут, - и удалилась. Леон увлечённо листал внушительный фолиант, не иначе, как по ошибке озаглавленный «Меню», а я всё ещё обалдело озирался, когда мой взгляд наткнулся на уже знакомую фигуру в дверях заведения. Тот самый кавказец что-то настойчиво требовал от нашей официантки, но она лишь вежливо улыбалась и отрицательно качала головой. Жесты кавказца становились всё резче, он явно начинал злиться и я заметил, как в их сторону двинулся один из мужчин, находящихся в зале. Подойдя к скандальному посетителю, он что-то вежливо, но твёрдо сказал. Кавказец злобно оскалился, сверкнув на него глазами, резко повернулся на каблуках и вышел, явно попытавшись хлопнуть дверью. Не получилось – механизм мягко сдержал его рывок, аккуратно прикрыв створку, и большинство посетителей даже не заметили сцены в дверях. В их число входил и Леон: от двери его отделяла декоративная перегородка, заплетённая цветами, да к тому же он с головой ушёл в изучение поварского талмуда. А меня с новой силой стала грызть тревога. Кто же это такой, чёрт возьми? И что ему надо от моего Леона?