Драконье царство

      Никакого круглого стола в покоях Мерлина не было, просто ограниченный круг довольно интересных персонажей.       – Дурные вести в одиночку не ходят, – заметил я. – Наверное, боятся, что иначе им достанется. Думаю, скоро станет известно о куда больших неприятностях. Судя по тому, что я слышал, Кольгрим давно планировал мощное наступление на запад и, по слухам, когда он вышел из Эборакума, при нем было двадцать тысяч человек войска.       Хорс и Седрик издали невнятные сдавленные звуки и переглянулись. Эмоции, отразившиеся в их взглядах, были более чем смешанными. И восторг, и тревога, и веселое торжество, вместе с нешуточным беспокойством.       – Вы в это верите? – спросил я, пристально наблюдая за ними.       Хорс откашлялся. Он колебался и вряд ли на самом деле знал, на чьей он сейчас стороне.       – Если честно, цифра кажется мне несколько преувеличенной, – проговорил он с сомнением.       – Мне тоже. Но, думаю, тысяч десять там действительно есть. Вы что-нибудь знали об этом?       – О чем?       – Скажем, не договаривался ли Эборакум с Кантиумом, чтобы тот поддержал его в случае скорого похода и протянул братскую руку помощи, чтобы занять наконец этот остров, заселенный какими-то гнусными пигмеями.       Пеллинор тихо булькнул, подавив в зародыше то, что рвалось у него из горла. Он все еще плохо переваривал мой юмор.       Хорс мгновенно побагровел как перец.       – Да за кого вы нас принимаете?!       – За добрых соседей, – заверил я посмеиваясь. – Но все же, как к этому отнесутся в Кантиуме, как вы полагаете? Для вас это тоже удобный случай?       Хорс замялся.       – Не думаю, что могу сказать точно. Даже если бы знал обо всем заранее. Но... нет, не думаю... Сам по себе Кольгрим не самая приятная личность, – выдавил он с некоторой досадой. – Хотя в силе его никто не сомневается. Значит, к нему действительно подошла помощь из-за моря, о которой он давно говорил.       – А к вам такого рода помощь разве не подходит? – поинтересовался Гавейн.       – Тут всегда было не самое подходящее место для этого, – сухо и почти угрожающе сказал Пеллинор, – слишком близко к Камулосу.       Седрик мрачно покосился на него. Хорс с усталым укором посмотрел прямо, с оттенком раздражения и почти насмешки.       – Все зависит к тому же от количества приходящих, и чем они заняты, и от амбиций.       – Между прочим, верю, – вставил я. – Насколько мне известно, Кантиум – королевство с процветающими ремеслами, торговлей и науками.       – Да. – Хорс и сам слегка расцвел от этих слов. – Сами понимаете, процветать куда удобнее хотя бы в относительном мире. При том, конечно, я не назвал бы нас такими уж мирными людьми. Если кто к нам сунется, очень пожалеет.       – К нам тоже, – мягко вставил я.       Хорс почему-то слегка изумленно вздрогнул и промолчал. Кажется, они и правда соваться не собирались. Процветать действительно удобнее в мире.       – Но от Кольгрима, конечно, стремления к миру и процветанию ожидать не стоит.       – Конечно, – согласился Хорс. – И в ближайшем будущем. Ведь именно поэтому вам так срочно понадобился новый верховный король.       – А вам понадобилось узнать, что же из этого вышло, – подмигнул я. – Кажется, выход оказался не самым удачным? Кадор на моем месте был бы предсказуемее.       Хорс пожал плечами.       – Возможно. С другой стороны, он вряд ли лучше Кольгрима.       «Вряд ли лучше...» – отметил я про себя. Это значит, что и Кольгрм вряд ли лучше Кадора. Похоже, хоть «болеть» за братское королевство со стороны Кантиум еще способен, но вот иметь его под боком слишком сильным и разрастающимся что-то желанием не горит.       – Это интересно звучит, – произнес я вслух. – Значит ли это, что в нашей с ним войне мы можем, по крайней мере, рассчитывать на ваш нейтралитет?       – Нейтралитет! – повторил Хорс. – Да, можете, если только...       – Если только ветер не переменился с тех пор, как вы в последний раз поддерживали связь с королем Хенгистом?       – Э... не совсем, – сказал Хорс немного неуверенно. – Хотя, конечно, и это могло случиться, но я сомневаюсь...       – Мне кажется, – вмешался вкрадчивым голосом Галахад, – он имел в виду, что был бы даже рад, если бы Кольгрим нашел в нас серьезного противника, обломал бы зубы и не подошел бы слишком близко к Кантиуму.       – Ммм... – еще больше смешался посол Кантиума.       – Понятно, но при этом как на союзников на вас рассчитывать не стоит. По крайней мере, в начале, если только дела у нас уверенно не пойдут хорошо. Так? – уточнил я.       – Так, – вздохнул Хорс. – Не поймите нас неправильно, но мы никак не можем определить, чего от вас ожидать. Иногда это очень... угнетает...       – И раздражает, – подсказал Мерлин. – Конечно. Все ясно. Именно поэтому мы говорим в начале только о нейтралитете. А там поглядим. Может, ваша помощь вовсе и не понадобится.       Хорс снова глянул на него с испуганным изумлением. К бриттской самоуверенности он уже привык, но не с таким же небрежным, ничего не значащим видом. Да и вообще, насколько он мог заметить, дела в Камулосе с некоторых пор шли увлекательно. А вот с какой точки зрения «не понадобится» – это еще как следует обдумать надо.       Мы отправили Хорса восвояси уже со своим посланием. А через несколько дней он вернулся с ответом от своего вождя, с заверениями в вечной дружбе. Перемена, произошедшая за эти дни в Камелоте явно снова его удивила – народу тут опять набилось так, что не протолкнуться. Стоило только кликнуть клич. Во-первых, кто-то отсюда вовсе и не уезжал, а во-вторых, народ был достаточно взбудоражен всем происходящим и уже наготове, стоило лишь немного распространиться вестям и разойтись официальным письмам, посланным разным правителям. В конце концов, ведь этого все и ждали.       И импровизированное войско в итоге очень быстро собралось не маленькое. Как немало оказалось желающих явиться не так давно на Божий Суд в Лондиниуме, а после в Камелот, так немало оказалось впоследствии желающих присоединиться с дружиной или хотя бы выслать какой-нибудь «разведывательный» отряд в поддержку нового верховного короля, просто чтобы посмотреть, на что там способен пресловутый dux bellorum, или хотя бы как он сядет в лужу. Тем самым, всем удалось потрясти самих себя – количеством себе подобных, а следовательно и войска. А если уж принять во внимание действительно идейных добровольцев, являвшихся буквально из ниоткуда по одиночке и целыми толпами, то ситуация становилась и вовсе уж впечатляющей. Единственное подобное, что я мог припомнить, происходило когда-то с Жанной д’Арк. Только сейчас все было еще веселее, так как я сам был королем и не собирался подстраивать себе никаких каверз, не представляя для себя абсолютно никакой угрозы в плане успешной конкуренции в богоизбранности и перетягивании куда-то на сторону законной доли народной популярности. И я недаром помянул тот иной исторический случай – ведь мы оба возникли из предсказаний Мерлина, и действительно что-то общее во всем происходящем было.              – Гарет, это не шутки, – проворчал я, немного задержав шаг, пробегая по галерее, где он меня и перехватил. – Как бы там ни было, риск слишком велик. Почему ты не хочешь остаться пока тут в Камелоте с колдунами? Разве это не интересно? – Правда, не очень-то я надеялся, что он ответит, что ему интересно. Все равно придется взять его с собой, но стоит же хоть попробовать отговорить. Но пока я добился только того, что Гарет настаивал все сильнее, и после того как я показывал ему пару каких-нибудь интересных приемов, отправлялся размахивать мечом в компании Марцеллина, упорно донимая себя до изнеможения этим непривычным для него занятием, до которого он наконец как следует дорвался.       – Как это может быть интересно?! – возмутился он. – Когда ты будешь там, на войне, в опасности, а я даже не смогу отдать за тебя жизнь, если все обернется плохо!..       – Попридержи коней, Гарет! – Я совсем остановился и только что не схватил его за шиворот. – Только попробуй отдать за меня жизнь, и я с тебя шкуру спущу!       – Что за шум, а драки нет? – поинтересовался Мерлин, показываясь из-за поворота галереи с ворохом свитков в руках.       – Ничего, – ответил я. – Гарет, вот если заявишь еще что-нибудь бредово-романтическое в таком же духе, я тебя точно никуда с собой не возьму. Твое дело сейчас – как следует учиться, пусть даже и военному делу, но никак не геройствовать.       – Молодец, – насмешливо одобрил Мерлин. – С теорией у тебя все в порядке.       – Ага, так может, все-таки, мне его тут оставить?       – Неразумная мысль, – невозмутимо ответил Мерлин. – Сбежит. А так, может, и правда чему-то научится. Да и невозможно все время бежать от реальности. Будем надеяться на его здоровый инстинкт самосохранения. И вообще, знаешь ли, дети должны набивать себе некоторые шишки сами, иначе попросту ничему не научатся.       Я вздохнул.       – Хорошо. Ладно... Я и так это знал. – И впрямь, не могу же я вести себя как Моргейза только потому, что иначе она может огорчиться? Неправильно получается. Все-таки лишнюю романтику надо обкарнывать. Причем, нам всем.       Гарет пока не осмелился громко радоваться, не то чтобы – вдруг я снова передумаю, в конце концов королевское слово не железо, можете вспомнить пресловутого Ричарда Львиное Сердце, с его не менее известным прозвищем «Да и Нет», – но ведь просили же его не выдавать больше ничего бредово-романтического, да и при Мерлине, как-никак, надо вести себя прилично.       – Ты куда-то шел? – поинтересовался Мерлин.       – К Кею. Он инспектирует новое пополнение. От Пеллинора, который разъясняет Паломиду, как тут лучше держать оборону.       – Странно, – проговорил Мерлин, подняв брови. – Мне казалось, я несколько минут назад видел тебя внизу с этим самым пополнением.       – Если ты не заметил, я бываю сейчас почти везде одновременно. Пеллинору понадобилось кое-что уточнить с теми укреплениями, которые мы тут переделывали.       – Передай Паломиду, пусть потом у меня спросит, я ему объясню, и насчет обороны тоже. То-то я смотрю, ты какой-то взмыленный и, что странно, без толпы. Что толку от них сбегать, чтобы тут же идти присматривать за другой толпой?       – Знаешь, нам уже почти что пора выдвигаться. Все, кто еще хочет подойти, пусть подходят по дороге. Скорость – это тоже преимущество.       – Не для птицы, которая решила атаковать дерево.       – Это смотря как атаковать, и какое дерево!       – Ладно, но до рассвета-то вы в путь не тронетесь? Заскочи ко мне ненадолго.       – Хорошо. Ты сейчас к себе? Гарет, передай Кею, что я скоро приду, пусть пока продолжает натаскивать лучников и пересчитает, кто там каким оружием владеет.       Гарет убежал, как мне показалось, полный энтузиазма, а мы пошли к Мерлину, это было как раз в двух шагах от места, где мы встретились.       Едва Мерлин открыл дверь, нас встретило мяуканье королевы Мэб – с приездом колдунов кошечка тут же перекочевала жить к ним. Что ж, где еще и жить черным кошкам?       Мерлин ссыпал свитки на новый, еще пахнущий свежеструганными досками простой деревянный стол и обернулся.       – Значит, ты решительно собрался выступить завтра?       – Конечно. Чрезмерное затягивание будет только во вред. Люди успеют расслабиться. Или задуматься, что, собственно, одно и то же.       – А ты уверен, что справишься?       – Как можно быть вообще в чем-нибудь когда-нибудь уверенным? Конечно, уверен. Тем более что Кольгрим сделал примерно то же самое. Пусть он давно к этому готовился, но выступил сразу же, как к только к нему подошло первое подкрепление, пусть даже очень немаленькое. Но он не дожидался остальных. А остальные еще должны подойти, и к этому времени или мы соберем остатки Британии по кусочкам, или нет. Так что выходим собирать, кто не спрятался, я не виноват.       – Людей все еще слишком мало.       – Мало. Пока еще мы просто мыльный пузырь. Но в этом-то и наша сила. В безрассудстве. Если помнишь, делать все по порядку у кельтов всегда как-то не очень получалось.       Мерлин подумал немного и пожевал усы.       – Нет, конечно, если бы я сам выступал в поход, возможно, я бы рассуждал так же как ты. Но поскольку это делаю не я...       – Кажется, Линн считал, что разница между нами совсем невелика, если вообще есть, – заметил я.       – Он же был сумасшедший! – усмехнулся Мерлин.       – Но на самом деле, все-таки, я собираюсь сделать все по порядку, только пусть они об этом не знают, это незнание и сумасшествие тоже входят в план. А иначе у них пока попросту нет других козырей в этой игре.       – Ну почему же, – возразил Мерлин с невинным видом. – Вы с Гавейном можете при случае закидать Кольгрима гранатами или совершить еще что-нибудь чудовищное и бесчеловечное в том же духе и списать потом все на пролетавшие рядом метеориты.       – Э... нет, так не пойдет! – протянул я. – Это будет как-то искусственно. Совсем уж.       – Я говорю вполне серьезно, – сказал отец спокойно. – Если будет нужно, если вам будет грозить опасность, сделайте это.       Я потерял дар речи.       – Папа... – вырвалось у меня чуть позже, – ох, извини, Мерлин, – тут же запоздало спохватился я. – Ну и благословения у тебя... Любого местного жителя это убило бы наповал, если бы он мог понять, о чем идет речь!       Мерлин отрешенно коротко кивнул.       – Я знаю, что ты беспокоишься за всех этих людей, во главе которых случайно оказался. А я не хочу, чтобы пропал или пострадал хоть кто-то с нашей Станции. Мы – это целый отдельный мир посреди другого, имеющего к нам так мало отношения. И поскольку, возможно, мы никогда не вернемся, и поскольку мы и так уже понарушали все наши законы, не пытайтесь придерживаться их дальше во что бы то ни стало. Мы все равно находимся в мире и обстоятельствах слишком далеких от какой-либо реальности. Теперь есть только одно правило – остаться в живых и, в конечном итоге, разобраться с «Янусом». Все остальное – чепуха.       Уверен, он не думал, что это на самом деле чепуха. Скорее, высказал это для некоего противовеса. Всего лишь легкое беспокойство. Не более.       – Я знаю, что это не так. Все еще помню. И думаю, это к лучшему.       Он вздохнул, чуть покачал головой и все же кивнул.              Кей распекал какого-то лучника, показывая тому, как надо держать в руках лук. Собственно говоря, впервые видел, чтобы сам Кей держал в руках лук, но получалось у него очень убедительно. Воздух вокруг специфически посвистывал, а на периферии металлически позвякивал – там, где воины с мечами наспех обменивались опытом. Дробно завибрировала земля – это проскакал конный отряд, и раздался истошный петушиный крик – это кто-то уже начинал готовить обед.       – Кей, – окликнул я, быстро подходя.       Он обернулся и... Специфический свист приобрел какой-то странный оттенок. Я резко дернул головой назад и зачем-то цапнул воздух у виска левой рукой. Черт... я так и знал, что зря это сделал… Стрела обожгла мне ладонь, когда я схватил ее в полете. Ну и черт с ней, мало ли, в кого она могла попасть, пронесшись мимо. Инерцией меня качнуло в сторону.       Кей охнул и побледнел, оглядываясь.       – Кто стрелял, да подпалит Таранис ваши потроха?! – От волнения он на время забыл о том, что он христианин. Да и кого еще поминать всуе?       Мне тоже хотелось кого-нибудь помянуть. Только этого не хватало. Лишь несколько минут назад я назвал свое импровизированное войско мыльным пузырем. Одного такого выстрела у всех на виду могло быть достаточно, чтобы пузырь лопнул. Независимо от того, попала ли стрела во что-то или нет. Главное, что такой выстрел вообще имел место. Конечно, ясно, что для этого надо быть самоубийцей, но так же ясно, что всеми возможными благами собирается пользоваться не какой-то несчастный стрелок, которого так же независимо от результата скорее всего разорвут на мелкие кусочки, если обнаружат. Что тоже моральный дух войска никак не поднимет. И тут, пожалуй, хорошо, что я ее поймал. Случайно – но это был наилучший выход из возможных.       – Да ладно, Кей, – сказал я, негромко рассмеявшись. – Подумаешь, какая-то случайная стрела. Ты уже и сам заметил, что многие лук в руках держать не умеют. Вот стрелы и летят куда попало.       Но что бы я ни говорил, народ уже переполошился и ближайшие к виновнику торжества люди схватили его и волокли к нам. Тот кричал, что все это чистая случайность и даже упирался, чем довольно убедительно не походил на самоубийцу.       Его бросили перед нами на землю, где он и изображал теперь перепуганную насмерть большую медузу.       – Послушай, парень, – проговорил я задумчиво, покрутив в пальцах пойманную стрелу. – Ты уверен, что выбрал правильную стезю, когда решил стать лучником? Попробовал бы себя в чем-нибудь более подходящем твоей ловкости, в пахоте там, или за скотиной присматривать?       – Но я хочу быть воином, мой король! – воскликнул он, будто совсем забывшись, и с такой обидой в голосе, что я ему почти поверил.       Незадачливый стрелок выглядел очень молодо и даже изнеженно – этакий первый парень на деревне, а по совместительству деревенский дурачок. Вот только нечто быстро промелькнувшее в его взгляде мне совсем не понравилось. Нет, это был не самоубийца, хоть в чем-то он действительно был просто идиотом, но только отчасти. Не знаю, утешили бы его лавры Герострата, если бы он в меня попал, ведь тогда бы его точно убили. А так, он вполне резонно полагал, что я могу и махнуть рукой на этот выстрел, раз он оказался неудачен, и сделать вид, что ничего и не было.       – Дайте-ка мне его лук, – сказал я, протянув руку.       Кто-то тут же с поклоном передал мне оружие. Я повертел его в руках, проверил на гибкость и прочность, попробовал натянуть тетиву.       – Неплохо, – одобрил я, – у кого ты его украл?       – Я его не крал!..       – Слишком хороший лук для такого дрянного стрелка. Передайте его потом кому-нибудь другому, а этого дурака выгоните отсюда пинками, пусть возвращается в родную деревню и займется чем-нибудь полезным. Я не дорожу каждым человеком, если он такой болван, что может по глупости уложить любого своего товарища. Дуракам в моем войске не место. Пусть проваливает.       Макиавелли бы меня за такие слова по головке не погладил, да и Моргейза тоже. Но кто ожидал, что я буду их слушать?       – Его следовало хотя бы повесить, – вполголоса проворчал Кей, когда протестующего неудачливого покушенца с насмешками действительно пинками погнали прочь.       – Следовало, – согласился я. – Только, на мой взгляд, повешенные идиоты в самом начале похода – довольно дурная примета.       – Ты ведь не поверил, что это была случайность?       – Конечно, нет. Это никакая не случайность, – я заговорщицки подмигнул Кею. – Это знак!       – Какой?       – Такой, что выступать в поход надо безотлагательно! – Кей от неожиданности расхохотался и я вслед за ним. Обстановка вокруг нас, шепчущихся с таинственным видом и при этом так непосредственно веселящихся, тут же разрядилась.       – Значит, не позднее чем завтра? – уточнил Кей.       – Не позднее завтрашнего рассвета. Неплохо было бы выступить прямо сейчас, но лучше иметь целый день в запасе.       Я положил стрелу на тетиву конфискованного лука и прицелился в первую попавшуюся мишень. Кто-то из лучников недавно угодил в самый ее центр. Я выстрелил, шутя повторив подвиг Робин Гуда – расщепив предыдущую попавшую в яблочко стрелу. Кей обалдел, и не только он. Моральный дух вокруг нас тут же подскочил до шумного энтузиазма. Что ж, не зря мы развлекались в тридцать шестом веке на виртуальных стрельбищах, а не только на полях многих других веков. Подняв себе и другим настроение, я отбросил лук в сторону, и мы отправились инспектировать все еще раз, обсуждая, как при выходе расположить части и кого стоит ставить рядом, а кого нет, во избежание продолжения давней родовой грызни. Средством общего устрашения во имя порядка пусть остаются Пеллинор и его команда, которых мы берем с собой.       Вскоре к нам присоединился Гавейн, в конце концов, он тоже собирался в поход на север, рассудив, что по его планам с коллектором отлично разберутся и в его отсутствие. Галахада мы оставляли долечиваться после памятной встречи с подземным драконом, а Ланселот должен был подстраховывать Камелот и колдунов. Заодно мы с ним, может быть, не передеремся, выбирая стратегию.       И на следующий день, подняв штандарты, мы выехали из Камулдунума с куда более грозным видом и большей помпой, чем когда-то, не так давно, въехали в него, не говоря о том, что погода была гораздо лучше.       Блэс благословил нас по всем правилам, Бран тоже, хотя сделал это по своим правилам, Мерлин изрек на прощанье нечто воодушевляюще-загадочное, завершив словами: «О нас скажут все, что только можно сказать. Мы же можем сделать лишь то, что можем сделать!» – и несерьезно подмигнул. А когда мы уже выехали за ворота, колдуны взобрались на стену и помахали нам оттуда. Моргана не смогла удержаться, а может быть, компания волшебников просто решила, что какой-то подобный знак совершенно необходим как часть напутствия, и запустила в небо маленькую ракету. Все должным образом впечатлились. Ланселот, Галахад и Хорс выехали нас проводить, а Кабал бежал впереди, будто вынюхивая след и прокладывая дорогу. Конечно, как тут может быть кто-то важнее адской гончей?       У Ланселота были все шансы раскритиковать все мои предварительные планы, но ему здорово мешало присутствие Хорса, которому полагалось всеми силами пускать пыль в глаза. В конце концов, когда пыли было поднято достаточно, Галахад забрал обоих домой, не дав им как следует разгуляться и наделать лишних предположений.       – Знаешь, – проговорил Олаф-Гавейн через некоторое время, когда мы отъехали достаточно далеко, и Камелот уже пропал из вида, – у меня странное ощущение. Как будто нас становится все меньше и меньше, а ведь тьфу-тьфу – все пока живы-здоровы… а этот мир надвигается все ближе и ближе, или мы погружаемся в него все глубже и глубже. И он становится все реальнее, а может быть и роднее. Прямо жуть какая-то. А вдруг когда-нибудь мы всё просто забудем? Прошлое – наше прошлое, которого полно в будущем – сотрется, и эта сказка просто нас проглотит?       Я пожал плечами.       – Пространство и время проглотят всех. Какая разница, где и когда это случится?       – Спасибо за оптимизм, – буркнул Олаф. – Так и знал…       – А помнишь шестнадцатый век? Мы находились даже не в своих головах и шансов вернуться, казалось, было еще меньше. И мы действительно все забыли – на время. Почему же сейчас должно быть хуже?       Олаф тихо вздохнул.       – Потому что… Сейчас не хуже. Сейчас реальней. Мы тут всеми своими тушками. Текущее время – оно действительно на нас отразится. Это так непривычно – когда чужое время по-настоящему отсчитывает твои часы и минуты. Все наши шутки – попытки избежать своего страха перед этим. А когда мы вернемся, нам, черт побери, всем придется объясняться… И боюсь, мы примерно представляем, как это может быть. А бояться – это тоже чертовски неприятно.       Я почему-то даже улыбнулся.       – Мы же знали это раньше, почему именно сейчас надо об этом беспокоиться больше чем тогда?       – Потому что сказка нас уже проглотила. И… то, что мы можем остаться, это повод показать слабость и впасть в истерику, потому что это уже относительно безопасно. Просто можно себе позволить!       – Ага…              

***

      Мы ехали по разоренным землям. Зрелище тягостное, хотя уже не впечатляло так, как то пепелище, что встретилось нам в самом начале по дороге в Лондон, но теперь это распространялось на куда большую территорию. Пусть эти земли привыкли к ежегодно возобновлявшимся вторжениям, но, по словам очевидцев, с каждым годом дела обстояли все хуже.       Лодегранс пал и Лотиан, по слухам, был от этого недалек. Что происходило в меньших королевствах, трудно сказать. Некоторые примкнули к саксам, так как те попросту оказались ближе и оказались единственной реальной силой.       – Эх, и ради чего мы все это затеяли? – вздохнул Олаф и еще раз с отвращением оглядел окрестности. Они того, надо признаться, стоили. В смысле, отвращения. Какое-то время я следовал его примеру, созерцая вьющийся над очередными горами пепла дым, потом пожал плечами.       – А куда теперь деваться? Или ты имел в виду саму абстрактную идею вместе со всем сомнительным скарбом затеряться во времени?       – Именно эту идею.       – А по-моему, интереснейший эксперимент.       – Со стороны все казалось проще, и никто не предвидел, что тебя сразу понесет в короли. Как только это случилось, я понял, что нам крышка, хотя еще не знал, насколько, – проворчал он наполовину шутливо, но только наполовину.       – С любым королем были бы проблемы, – не согласился я. – Не только со мной. А застряли бы мы в каком-нибудь ином положении, среди тех же обстоятельств, было бы лучше? Вот погляди-ка на это селение – что от него осталось?       – Ну, кажется, что-то еще осталось...       – Не приглядывайся – не стоит. Кей сам отправит похоронную команду, а нам уже необязательно... Выбери мы своим пристанищем что-то подобное – и что дальше? Болтаться неприкаянно по всему острову в поисках местечка поспокойнее, оставляя за собой кучки пепла? А если бы вздумали не болтаться, а окопаться поосновательнее, защищать каким-то образом свою временную базу, пришлось бы опять же проявить свои чуждые таланты и, в самом лучшем случае, после долгой крысиной возни, оказаться примерно в том же положении, в каком мы есть, и опять-таки, пришлось бы «погрязнуть в местных проблемах по уши». А в худшем, пришлось бы воевать со всем миром, и без всякой армии.       Олаф что-то невнятно крякнул. А может, под ним скрипнуло седло или усмехнулась лошадь.       – И это ты называешь армией?       – Гавейн, а мы-то сами кто? Обычные люди?       – Смейся, смейся... А где Кадор? Он должен был уже к нам присоединиться. Не в такой уж Корнуолл опасности, чтобы сидеть там безвылазно. Где его носит?       – Где-нибудь да носит. Может, против нас армию собирает.       Олаф устремил на меня свирепый взгляд, но ничего не сказал.       – Зато Кантиум на нашей стороне, – напомнил я. – Иначе, у нас не было бы сейчас почти трехтысячной армии, – по дороге к нам постоянно присоединялись все новые отряды, небольшие, но их было много. – Значительную часть пришлось бы оставить в Камулдунуме. Или даже остаться самим.       – Почти трехтысячная... хе-хе... А у Кольгрима, говорят, двадцать тысяч!       – Не бери в голову, – улыбнулся я. – Кельты – народ впечатлительный.       Олаф фыркнул. Не то чтобы все происходящее его так уж сильно впечатляло, но фыркать он любил – на всякий случай.       – И держатся, выходит, на голой вере. Иначе, с их впечатлительностью, я бы давно разбежался от тебя куда глаза глядят – ага, именно разбежался, сразу во все стороны!       – Они еще и сумасшедшие. Тоже исторический факт…       Олаф вздрогнул. Да и я тоже. Сзади послышались душераздирающие вопли. Таранис коротко заржал и загарцевал. Оглянувшись, мы увидели, как группа всадников, напоминающая персонажей легендарной Дикой Охоты короля Аравна, отделилась от колонны и помчалась к кромке леса. После случая с настоящим драконом, Пеллинор постоянно надеялся в диких местах сам столкнуться с достойным чудовищем. Так и подмывало отправить его сразу поближе к озеру Лох-Несс. Кто знает, вдруг в этой версии вселенной там и впрямь водится что-то интересное.       – Опять... – вздохнул Олаф почти смиренно.       – Ну и ладно, – сказал я. – Есть еще надежда, что Пеллинор притащит в лагерь что-нибудь более съедобное, чем сказочный дракон или какая-нибудь старая коряга. Ладно, давай останавливаться. Пожалуй, и впрямь на сегодня хватит.       Мы остановились близ еще одного селения, которому повезло больше, чем встреченному нами ранее, хотя в нем совершенно не было боеспособных мужчин, и оставались лишь старики, дети и женщины. Частокол и палисад вокруг него, обнесенного недурным земляным валом, армию бы не остановили, но просто в моральном плане вызывали уважение. Да и само селение напоминало скорее небольшой город с деревянной крепостью посередине. По объяснениям селян, мужчины в полном составе отправились преследовать отряд, нападение которого им удалось не так давно отбить. Оставшиеся жители, впрочем, уверяли, что они сами не промах, и жалели, что все воины уже ушли на дело, вместо того чтобы теперь же присоединиться к нашему славному воинству.       Встречать нас за главного, вместе со «старейшим из старцев», вышла женщина в потертых кожаных доспехах и шлеме, очень смуглокожая, широколицая и широкоплечая, хотя и не отличающаяся высоким ростом. Подвешенная к ее широкому кожаному поясу с круглыми, массивными как тарелки, бронзовыми клепками обитая железом палица болталась на ней как невесомая погремушка. Вьющиеся сильно выгоревшие волосы, небрежно разбросанные по ее спине и плечам, казались почти белыми. На Бедвира она, кажется, произвела особенно неизгладимое впечатление. Да и она его, как будто, заприметила. Звали воинственную леди Маха, и она действительно оказалась тут главной. Вся система обороны в деревне, как выяснилось, была ее заслугой, а отбывшим отрядом верховодил ее младший брат, посланный таким образом на стажировку, с наказом привезти обратно не меньше десятка неприятельских голов, чтобы присоединить их к уже красующимся на частоколе. Выразив про себя надежду, что среди привезенных голов не окажется по случайности голова Пеллинора, я приказал разбить лагерь поблизости и велел командирам напомнить своим людям, что всякое мародерство будет караться смертью через повешение или на выбор – как там принято у местных. Маха немедленно организовала какую-то торговлю между деревней и нашим обозом, я оставил ей для всех переговоров Бедвира и отправился вздремнуть – этого занятия в последнее время как-то всегда не хватало, так что пренебрегать им, раз уж выпала возможность, не стоило.       Среди ночи объявился Пеллинор, так и не отловив никакую из своих химер. Пришлось уточнить у него, не оставил ли он где-нибудь в лесу под елками кого-то из соплеменников Махи. Пеллинор с унынием ответил отрицательно, и наутро мы распростились с местными жителями лучшими друзьями. Не пришлось даже никого вешать, хотя слух о некоем «покушении с негодными средствами» все-таки пронесся, но так как Маха сама проломила виновнику голову, инцидент был исчерпан, причем совершенно случайно свидетелем происшествия оказался Бедвир. Кей немного опечалился из-за того, что все уладилось без него, и прочел Гарету по дороге почти часовую лекцию о пользе воинской дисциплины и мерах ее поддержки. Гарет, по-видимому, впечатлился, и удалился сразу после этого послушать воспоминания Мельваса о его предыдущих войнах, напоминающие классические истории ужасов, чтобы развеяться. Скажите мне, что он попал в дурную компанию.       По словам Махи, в округе ее людьми было замечено несколько крупных банд, не имевших несчастья столкнуться с ее селением. Это были не совсем банды, а аванпосты Кольгрима, пущенные вперед как для скорейшего захвата малозащищенных территорий и их всяческого ослабления, так и просто на вольный выпас – в преследовании личных целей на свой страх и риск, а заодно для разведки – как мы тут, собственно, поживаем и продвигаемся. С такими мы уже встречались, мало кто из этих разведывательных отрядов возвращался назад с чувством собственного достоинства и гордости хорошо выполненным поручением... Собственно, вообще очень мало кто потом возвращался. Хотя, думаю, многие надеялись на удачный кавалерийский наскок на какую-нибудь отдельную часть с тем, чтобы одержать маленькую победу ради самолюбия и славы, и затем благополучно скрыться. Так что таких отрядов хватало.       И продвигались мы с хорошей скоростью, но несколько зигзагами, не только из-за пересеченной местности, но и для лучшего ее очищения при прохождении, и чтобы дать немного времени тем, кто догонял нас по дороге в жажде присоединиться, да и просто, чтобы Кольгрим не дремал. Можно было, учитывая разницу в численности армий, заставить его немного погоняться за нами, все время слегка изменяя курс, с тем, чтобы он в этом процессе подрастерял по чуть-чуть, по частям, свои силы. Долго, конечно, так играть не стоило, пока он не потерял интерес примериваться к лучшему направлению для скорой встречи и пока мы с ним на пару не уничтожили на этих землях все живое, и пока моя собственная армия не заскучала и не истощила свой обоз и свой энтузиазм прежде, чем перейдет к серьезным действиям.       Откуда-то слева, из-за редкого перелеска, послышался звук рога.       Вот и еще рыбка попала в сети. Судя по условленному сигналу, рыбка невелика, отряд Бедвира справился бы с ней и сам, но зачем зря растрачивать силы? Сейчас мы их догоним, и все будет спокойно и рутинно кончено. В конце концов, это всего лишь тихая военная прелюдия. Ничего серьезного пока по пути не попадалось. Мелкие стычки и ничего не значащие, почти не наносящие потерь бои и препятствия. А тем временем мы и Кольгрим, с разных сторон, все ближе подходили к реке Дуглас. Вот там и решится, хватит ли нам пороху не загубить свою легенду в самом начале.