Драконье царство

      Есть в будущей Шотландии, под будущим Эдинбургом, гора, которую назовут в будущем… возможно, назовут – в возможном будущем – Артуров трон. Это довольно высокопарный и приукрашенный вариант ее имени, так как выражение «Артурово седалище», хоть и звучит в должной мере архаично и немало забавляет, все же непосвященным человеком может быть воспринято несколько превратно. На самом деле, ничего особенного, просто гора, жесткая трава и замшелый камень. Но, как это нередко бывает с горами, удобная для обзора. И на какое-то время я задержался здесь, кое-кого поджидая.       Выйдя из Регеда, мы провели еще несколько более или менее похожих на настоящие сражения стычек и множество мелких, едва ли стоящих внимания. Серьезного сопротивления нам в этих краях не оказывали, все случавшиеся бои можно было скорее назвать пробными. А результат проб был отнюдь не в пользу тех, кто их делал. Мы уже основательно расчистили и взяли под свой контроль огромную территорию, а Гавейн успел сходить к Оркнейским островам, за что получил в народе быстро распространяющееся прозвище Принца Оркнейского и, сочтя дальнейшие маневры в том же направлении бесперспективными, отвел основной флот южнее, не предпринимая пока воинственных высадок в дикой Каледонии за разрушенным валом Антонина, отделявшим одно время романскую Британию от пиктов, прежде чем ей снова пришлось отхлынуть на юг, за надежную Стену Адриана. За вал Антонина мы намеревались совершить лишь один рейд, направленный не на завоевание, а на усмирение беспокойного соседа, с тем чтобы беспокойства от него было поменьше. Гавейн сошел на берег на подконтрольной нам территории и с небольшим отрядом подошел к назначенному месту встречи – к этой горе, оставив вместо себя во главе курсировавшего вдоль восточного берега флота Бедвира, которому было предписано не встревать в опасные авантюры, а больше вести наблюдение и, в случае обнаружения приближающейся большой массы кораблей неприятеля, немедленно сообщить об этом на берег и подойти к условленному месту, куда прибудет Гавейн с планом дальнейших действий. Увы, о прямой связи с флотом теперь пришлось забыть. Оставалось только уповать на здравый смысл Бедвира, благо, было на что. Гавейн считал, что самостоятельность пойдет ему только на пользу. В конце концов, не собирался же он тут весь свой век коротать, значит, чем скорее британцы освоят сами некоторые нововведения, тем лучше.       Вместе с Гавейном прибыл и Гарет, почти что в родных местах которого мы сейчас обретались. Ему уже успела поднадоесть однообразно-морская жизнь, да и для общего стратегического развития было очень неплохо поглядеть, что происходит на другом участке наших боевых действий. Хотя я подшучивал над Гавейном, что он просто забрал названного младшего брата из зоны риска, какой можно было считать теперь флот, оставленный Гавейном на произвол судьбы. Впрочем, это действительно была шутка. Каледония отнюдь не то место, где можно рассчитывать на тишину и спокойствие, и куда стоит соваться без надобности.       Перемена в Гарете показалась мне почти невероятной. А ведь я не видел его какую-то пару недель. Наверное, я просто ухитрился забыть, как он выглядит. Мне померещилось, что он вымахал на целый фут и выглядел по своим летам чуть не театральным бывалым разбойником (до настоящего, конечно же, дело пока не дошло, просто все познается в сравнении – с прежним изнеженным меланхоличным парнишкой, к которому я привык).       Увидев, как я взираю на Гарета с отвисшей челюстью, почему-то удивился Гавейн:       – Что, у парня выросли рога и копыта?       – Почти. Как же он вырос! Чем ты его пичкал, что он так окреп и держится так уверенно? Морской капустой?       Гавейн покосился на меня еще подозрительнее.       – Да ладно, он почти таким был уже в Саксонском порту, разве что еще загорел немного. Ты что, не заметил, как он менялся с каждым днем, после того как мы покинули Камелот?       – Признаться, нет…       – Смотрел бы ты дальше своего носа, Артур, хоть иногда, – весело хохотнул Гавейн.       – Да вот и смотрю, смотрю…       Гавейн кивнул.       – Благо, Кольгрим с Хельдриком временно не отвлекают.       – У меня еще и Бальдульф есть, – похвастался я. – И все равно, глянешь порой на человека с небольшим даже перерывом, и попробуй потом узнай.       – А как же я? – поинтересовался Гавейн.       – Видно, как ты порой меняешься после всех экспедиций, я уже привык, так что не так впечатляет.       – Точно, – кивнул Гавейн. – Ты меня тоже совершенно не впечатляешь. А вот твоя армия… знаешь ли, покидая ее, я не думал, что при встрече с ней всерьез можно испугаться.       – Что-то не припомню, чтобы тебе доводилось прежде навещать ее со стороны.       – И то правда, – легко согласился Гавейн.       И мы, рассмеявшись, обнялись, затем я обнял Гарета, здоровавшегося с потерявшим всякое разумение Кабалом, в то время как мы с Гавейном приветствовали друг друга, и повел их в центр нашего лагеря – по дороге мы вовсю обменивались новостями. В целом-то мы с Гавейном знали, что происходило друг у друга все это время, но больше чем в общих чертах таким образом не то что не сообщишь, а не стоит и пытаться, отвлекаясь на всякие несовременные игрушки. Все равно впечатление было такое, будто мы не виделись целый год.       – Как тебе понравилось плавание, Гарет? – полюбопытствовал я.       – Век не забуду! – с чувством ответил Гарет, от его интонации мы здорово развеселились. Гарет не оскорбился, именно на этот эффект он и рассчитывал. – Честно говоря, я жутко рад, что снова на суше! – Кабал тоже, несомненно, был рад – мы спотыкались о него по очереди с утомительной периодичностью, но поскольку никто ничего против не имел, а Гарет всегда питал к «адскому псу» позволительную детскую слабость, гнать его в шею мы не стали.       – Вот так вот, да? – с наигранной обидой переспросил Гавейн. – Кругом одни сухопутные крысы!       – А Бедвир? – напомнил Гарет.       – А когда ты его видел в последний раз? – уныло возразил Гавейн. – Не скажешь же ты мне, что он находится где-то «кругом», или, откровенно говоря, «поблизости»?       Гарет признал, что поблизости, в таком случае, действительно в основном одни сухопутные крысы.       – И погода непривычно сухая и ясная, – согласился я с ехидным сочувствием, – но не все потеряно, Гавейн, думаю, по дороге мы еще найдем для тебя где-нибудь подходящее болото.       Гарет тихо взвизгнул от радости.       – Не пойдет! – патетично воскликнул Гавейн. – Я требую злых штормов и морских чудищ, а не какие-то жалкие подделки!       Немногим позже, вместо обещанного болота, мы, в компании также и Кея, вскарабкались на пресловутый Артуров трон, обозревая окрестности, сверяя карты и даже пытаясь с Гаретом на пару сочинить письмо Моргейзе, которое не сразу привело бы ее в буйство. Лот отсутствовал, направившись к себе домой, пользуясь близостью дома, и о прибытии Гарета пока не ведал.       – А может, не будем пока ничего писать? – с беспокойством спросил Гарет, за последние пять минут, посвященные упорному сочинительству, порастерявший весь свой недавно обретенный разбойничий лоск. – Сходим сперва в Каледонию, а то мало ли что…       Действительно, «мало ли что», так что писать временно передумали. И я на некоторое время занялся обновлением своей карты, с уточнениями, о которых мне рассказывал Гарет, с некоторыми поправками Гавейна.       – Еще отряд, – сообщил Гавейн, вглядываясь вниз в свою любимую самодельную подзорную трубу.       – Кто это? – спросил я, продолжая делать пометки на карте. Кей праздно поглядывал то на карту, то на ландшафт внизу, критически их сравнивая, – впрочем, какая критика? Понятно, что два топографических крючка мало похожи на художественный пейзаж. А Гарет нетерпеливо поглядывал на Гавейна – когда же он даст ему тоже посмотреть в свою замечательную игрушку.       – Сейчас разглядим... Похожи на пиктов – их встречает Мельвас...       – На пиктов? – удивился я. – В каком смысле на пиктов? На тех, что с нами, или тех, что против нас?       – А шут их знает, просто видок диковатый, – безразлично отозвался Гавейн. – Ага, – удовлетворенно отметил он, понаблюдав за встречей, – с ними все ясно – еще союзники. По-моему, ты народу нравишься, Артур.       Я издал только веселый смешок, не отрываясь от карты испещренной крестиками, стрелками и прочей ерундой, отмечающей места крупных и мелких стычек и территории, контролируемые нами и нашими союзниками или противником, и отдельно территории спорные и просто «белые пятна».       – Черт побери! – воскликнул Гавейн и, подавшись вперед, чуть не кувыркнулся вниз с обрыва.       – Э-эй! – испуганно окликнул Кей, машинально совершая ловящее движение в пустом воздухе.       – Что? – Я вскочил с покрытого лишайниками камня, бросив карту, и все мы кинулись к Гавейну. Что-то со встречей пошло не так?       – Там Галахад! – радостно воскликнул Гавейн и, с чувством треснув меня по плечу и всучив больше ненужную ему трубу, чуть не вприпрыжку поспешил по осыпающейся тропинке вниз. Я передал трубу Гарету – пусть тоже повеселится, подобрал карту и бережно ее свернул. Потом выжидающе уставился вниз. Что-то мне подсказывало, что носиться по наклонной далеко не такой уж плоскости с препятствиями туда-обратно несколько раз совсем необязательно.       – Ты пойдешь вниз? – спросил Гарет, с любопытством созерцая что-то сквозь трубу.       – Бессмысленно, – решил я. – Галахад все равно захочет сюда подняться, я его знаю.       – А Гавейн снова поднимается сюда! – с энтузиазмом сообщил Гарет. – И с ним Галахад!       – Вот уж не удивительно! Этот непоседа не упустит случая влезть в гору, если она попадется ему на дороге. Кей, как там себя чувствует наша корзинка с вином?       – Ждет не дождется, когда ее облегчат, – заверил Кей.       – Вот и отлично! Скоро дождется. – Галахад являлся как раз той недостающей частью встречи, которая и должна была состояться на этой исторической горе. Пока все по плану, никто не потерялся. Можно сказать – идеально.       – Привет, лентяй! – воскликнул Галахад, ничуть не запыхавшись. – Я так и знал, что с трона ты не слезешь!       – Ну а я знал, что ты все равно сюда заберешься. Вид отсюда отличный! А воздух еще лучше – сам знаешь – горный и подальше от лагеря.       Я протянул ему руку, последним рывком втаскивая на площадку, и мы с чувством похлопали друг друга по плечу.       – Как новости? – поинтересовался я.       – Пока все отлично! – туманно ответил Галахад. – Разве что кроме Грааля. – Вот теперь уже что-то определенное. Хоть и не совсем то, о чем мне пока хотелось говорить. Но намеками – можно.       Мы с интересом друг на друга уставились. За тот истекший срок, что мы не виделись, Галахад изменился и стал больше похож на местного жителя. Немного загорел, обветрился, похудел, одичал... Менялись мы, конечно, все время, но разницу всегда легче заметить с расстановкой между встречами большей, чем в один день. Галахад тоже изучил меня ясным взором с головы до пят и заметил:       – Становишься все колоритней.       – Не я один.       – Да, Гавейн тоже прямо-таки одичал в походах с тех пор, как я его видел в последний раз, – с готовностью согласился Галахад, и в глазах его запрыгали смешливые чертики – в этом он, по крайней мере, остался совершенно прежним. – Один только я не меняюсь...       – Да, да, конечно. Как добрался?       – Да почти без приключений.       Мы расселись кружком на украшенных порыжевшим лишайником камнях, Кей выудил из корзинки бутыль и несильно потрескавшиеся роги и Гарет налил нам вина. Гавейн вытащил из тени под другим нависшим валуном мех с водой и разбавил вино. День был по-настоящему, просто зверски, летний, и хотелось скорее пить, чем напиваться. По причине того же тепла, предпочтение было отдано вину, а не элю – вино в таких случаях дольше остается свежим.       – Здорово продвинулись, и быстро, – заметил Галахад. – А главное, территория действительно стала куда чище. С теми недалекими славными ребятами, с которыми я приехал, – он небрежно махнул рукой в сторону спуска с горы, – я повстречался уже на подходе, а дорога оказалась вообще на удивление легкой.       – Кстати о тех ребятах! – вставил Гавейн, – осушив рог наполовину и оторвавшись от негромкого обсуждения чего-то кулинарного с Кеем. – Может, ты помнишь, а может, нет. Их ведет женщина. Та самая Маха – дождалась своих и с небольшим отрядом решила присоединиться. Только жалеет, что пропустила битву на Дугласе.       – Которую?       – Да шут ее знает…       – А о Саксонском порте она не жалеет?       – Кажется, в морском деле она все-таки ничего не понимает, – безосновательно порадовался Гавейн.       – А Бедвир был бы рад по уши, – с усмешкой заметил Кей.       – Я уж понял, судя по разговорам в дороге, – кивнул Галахад. – Жаль, что его здесь нет, да и ей, наверное, обидно. Кстати о Дугласах... Эборакум меня все-таки беспокоит.       Я пристально посмотрел на его правую руку. Я уж начал забывать... лубка на ней не было, да и времени прошло уже немало. И все-таки...       – Как рука? – спросил я. – Ты не слишком лихо отправился сюда в одиночку?       Кей пропыхтел что-то вроде, «ах да!» и тоже с любопытством и приятельским сочувствием уставился на Галахада. Гавейн, кажется, слегка удивился – видно, и он уже подзабыл кое-что из того, что случилось до того, как мы выступили в поход.       – Ерунда, – Галахад беспечно улыбнулся, – трещина, конечно, дело неприятное, но уже почти прошло. – Знаем мы эту трещину, ну да ладно. Тем более что дело происходило с нами, а у нас и стальные мечи быстро срастаются, не то что кости. – В одиночку – тоже неверно, я почти все время ехал то с одной компанией, то с другой. В конце концов, не застревать же из-за таких пустяков на одном месте. И потом, ты же знаешь, я и левой рукой неплохо управляюсь.       – Верю, – согласился я. Рог он держал сейчас как раз левой. – Ну а Эборакум – конечно беспокоит.       – Не удивлюсь, если Ланселот именно из-за него так быстро вернулся в Камелот из Малой Британии, – прибавил Галахад.       – Ну, делать ему больше нечего, если так, – проворчал Гавейн. – К тому, же, пока его не было, в Камелоте был ты. А вот теперь, почему-то, передумал.       Галахад пожал плечами.       – Вообще-то, Малая Британия ему и так без надобности. Настучал лично по макушке Хлодвигу, оставил несколько ценных советов, прославился почем зря, так что бретонский король вздумал его усыновить, да и сбежал оттуда.       Мы уже были в курсе.       – Конечно, ясно, что с Эборакумом все спокойно не будет. Но если бы мы сейчас стали разбираться с ним вплотную, дело вылилось бы в долговременную осаду, и нам бы ни за что не удалось так далеко продвинуться на север, как теперь. И разве у Эборакума нет ни шанса соблюсти договор? История не всегда повторяется. – Особенно, если это легенда. Гавейн и Галахад восприняли эту фразу так, как должны были. А остальные приняли как общее место. Что было, в общем-то, почти равноценно.       – Но если он все-таки нарушит договор?       – Тогда он окажется в клещах. Мы просто накатим на него с двух сторон. Это ведь только кажется, что Камелот в наше отсутствие ослаблен и почти безобиден. Помимо прочего, там полно колдунов.       Кей шумно выдохнул. Трудно сказать, то ли от восторга при мысли о колдунах, то ли при некотором ином оттенке схожих чувств.       – И Кантиум пока, кажется, исполняет договор исправно? – уточнил он.       – Более чем, – подтвердил Галахад. – Похоже, им куда больше нравится иметь дело с известным злом, то есть с нами, чем с неизвестным, то есть с пришлецами, пусть даже и одной с ними крови, которым хотелось бы потеснить и их. – На самом деле, и это ненадолго. Настроения внутри Кантиума не могли быть столь же безмятежны. Какая-то часть населения не могла долго одобрять подобную политику, неважно, что там думала верхушка.       – Ну, это-то как раз зло более известное, – усмехнулся Гавейн. – Но менее приятное.       Галахад пожал плечами и с насмешливым сожалением прибавил:       – Пожалуй что. А старина Дубриций еще так радовался, благословляя ваше столкновение с Кольгримом. Похоже, Артур, он надеялся, что ты его уничтожишь.       – Дубриций? – переспросил я рассеянно.       – Ну да. Забыл? Архиепископ Карлионский. Он прочел такую проповедь, что впору было бы выступить в крестовый поход.       – Куда выступить? – не понял Кей.       – Это я так называю идею военного похода ради высшей духовной цели, во славу божью и на благо своей души, и так как речь идет о христианстве, то я и называю такой поход крестовым – из-за символа, – заумно пояснил Галахад.       На его месте я бы лучше помолчал, чем безответственно сыпать футуристическими терминами, впрочем, не приживаться же всем в пространство сказанным словам. Пока сами явления не накопятся и не потребуют для себя определенных слов. Впрочем, если и приживутся, не беда. Сущая мелочь среди всего прочего. И никто потом не помешает исследователям будущего приписать какие бы то ни было слова любому удобному раннему или позднейшему периоду.       Кей призадумался.       – Стало быть, ты был в Карлионе, когда Дубриций так воодушевился? – заинтересованно переспросил Гавейн. – И многие его вообще слышали?       – Приличное количество писцов, чтобы внести эту речь в анналы, – серьезно ответил Галахад       Мы рассмеялись. На этот раз Кей оказался полностью способен оценить шутку.       – Пожалуй, он считает себя сейчас обманутым.       – Ну, может ему еще и повезет, – дипломатично предположил я.       – Это будет уже потом. Не после его пламенной речи.       – Не страшно, писцы все запишут по-своему. А в жизни ничего не бывает вовремя.       – Как бы и он что-нибудь не выкинул не вовремя, – заметил Галахад, предупреждающе на нас поглядывая. – Иногда ему, должно быть, кажется, что ты нарочно над ним издеваешься.       – Не сгущай краски, – улыбнулся я. – Я знаю, что ты это любишь. Разве он единственный, над кем я издеваюсь? И, в конце концов, если я и послан небесами, то не для него же лично.       Гавейн с усмешкой закатил глаза.       – О Господи, не могу я слушать эту ахинею...       – Не волнуйся, – смеясь заверил я. – Я тоже.       – Глори аллилуйя, – фыркнул Галахад. – А как Леодегранс? По-прежнему никаких вестей?       – По-прежнему, – проворчал Гавейн, глядя вниз, на склоны.       Галахад кивнул.       – Я тоже попытался напасть на его след по дороге, так, мимоходом. Думаю, он просто уже мертв.       Я неопределенно пожал плечами.       – Просто пока никто из нас не может себе позволить поиски ради самих поисков. Да и кто сказал, что он пропал так уж бесследно? На самом деле приходят иногда сообщения, что он побывал в том или ином селении, запасся продуктами и снова исчез. Последний раз, правда, это было довольно давно, но мы же не обшарили пока все мелкие деревушки, где он мог побывать. Так что, как видишь, у нас сведений даже немного больше, чем совсем уж никаких. Но вот обстоятельства...       – Да... И все-таки удивительно, что у вас не было никаких проблем с проходом до самой Каледонии.       Гавейн поперхнулся вином. Кей и Гарет воззрились на Галахада как на инопланетянина. Великая вещь – интуиция.       – Ничего себе, не было! – воскликнул я. – Хотя, конечно, если иметь в виду, что все это время с нами не было тебя – это истинная правда.       – Все познается в сравнении, – упрямо заявил Галахад.       Тут уж не поспоришь.       Мы прикончили запасы из корзинки, потом устроили хорошее сражение на мечах на радость Гарету, в ходе которого выяснилось, что у Галахада с рукой все более чем в порядке, а Гарет делает поразительные успехи, на страх любому, кто вздумал бы с ним потягаться.       – Давай, Гарет, давай! – подначивал Гавейн нападавшего на меня Гарета. – Помни, малыш – «остаться должен только один!»       – Плохому ты детей учишь! – укоризненно заметил я, выбивая у Гарета меч из руки. – Этак же и на земле никого не останется. Придется помирать от скуки. Так что не слушай всякие глупости, Гарет. Главное – не остаться одному, главное – просто остаться. И еще лучше, когда в хорошей компании! Верно?       – Верно! – восторженно завопил Гарет и с легким сердцем пошел подбирать меч.       Наконец пришло время сходить с небес на землю – в лагерь, расположенный ниже по склону.       – «В горах мое сердце, а сам я внизу…», – вздохнув, уныло пропел Галахад строчку из знаменитой песни Бёрнса, едва мы начали спускаться.       – Какое же это «внизу»? – возразил я. – Ты еще скажи: «Прощай, моя родина! Север – прощай!» Мы еще никуда не уходим. Ты вообще только что прибыл. И кстати, кому это из нас Север – родина?       – Мне! – тут же ответил Гавейн.       – И мне! – подхватил Гарет.       – Кто бы сомневался…       – Между прочим, – несколько ревниво заметил Кей, – Регед находится за Стеной, и тоже считается Севером!       – А Малая Британия, к вашему сведению, – серьезно добавил Галахад, – находится на севере континента. Так что, о чем вообще речь?!       – О том, что вся Британия севернее континента! – заключил я, откровенно веселясь.       – А что это за песня? – поинтересовался Гарет.       Галахад с готовностью спел ее целиком – все равно до тех пор, когда ее придумают, ее еще сто раз забудут.       – Здорово! – заключил Гарет. – А погоня за призраками сегодня будет?       – Погоня за призраками? – слегка ошарашено переспросил Галахад. Кажется, он тут же припомнил, что видали мы и настоящих призраков. Неужто нам мало?       – Гарет называет так ночной объезд постов с небольшим отрядом, – объяснил Гавейн. – Не только объезд, но и разъезды, выборочно, подальше в сторону от территории лагеря, с исследованиями некоторых местных достопримечательностей. Все это обычно сопровождается еще беседами о всякой мифической дребедени. Гарет обожает такие штуки! А во время нашего морского похода было как-то недосуг.       – Понятно! – рассмеялся Галахад. – Я против таких штук тоже ничего не имею! Так сегодня будет погоня за призраками?       – Почему бы и нет. Раз больше гоняться пока не за кем. Только попозже. В кромешной тьме!       Мы окунулись в дымы разожженных костров и омут самых разнообразных запахов, начиная с конского пота и затхлого душка отсыревших шатров и кончая веселыми ароматами жареной свинины, еще утром носившейся по лесу в поисках прошлогодних желудей, но после встречи с человеком павшей смертью храбрых. На запахах, содержащихся в промежутке между упомянутыми, если опустить запахи трав, земли и вереска, я почел бы за благо не заострять внимание. Тем более что и в реальности они быстро приедаются, и потихоньку вовсе перестают замечаться.       Я встретился с Махой и некоторыми другими предводителями, и когда Гарет с Кабалом ввалились вечером в шатер, уже почти начисто забыл, что мы куда-то собирались. Но раз погода стояла отличная, грех было терять такую ночь.       Итак, мы выехали в почти кромешной тьме. Луна еще не взошла и кроме пятен света вокруг костров, похожих на стеклянные шары фонарей, чьи прозрачные стенки не давали расплескаться наполнявшей их светящейся жидкости, все вокруг было окутано мягким, плотным и тяжелым как одеяло мраком. Впереди оживленным белым пятном маячил Кабал. Усыпанная хвоей земля мягко пружинила. Откуда-то сверху, пролетев через переплетение ветвей, что-то глухо шлепнулось на землю, справа от нас.       – Еще одной вороной меньше… – отметил я автоматически. Их тушки то и дело падали с ветвей, явление было самым что ни на есть обычным. – Кабал, а ну брось!       – Чем же вы так воронье привлекаете? – ехидно спросил Галахад.       – Угадай с трех раз.       Мы объехали дозоры, порой спугивая их неожиданностью своего появления и делясь с часовыми шутливыми советами, вроде пожелания беречься крокодилов, и не спрашивать, что это за твари такие, а то накаркают. А потом отправились дальше, на то, что Гарет, собственно, и называл погоней за призраками. Хотя ничего действительно похожего на погоню в ней не было.       Мы углубились в поросшую редким лесом лощину, попутно рассуждая о том, где может на самом деле находиться долина теней, а где – страна вечной юности, забредя в которую, можно вернуться назад через несколько столетий, проведя там лишь минуту, и наоборот. Потом забрались на соседний склон, исследовали какое-то нагромождение камней, вслух размышляя, являются ли эти камни каким-нибудь древним курганом, и Кабал поднял шум только один раз, когда какая-то птица с неуклюжим шорохом, больше напоминающим грохот, вылетела из своего замаскированного сухими ветками гнезда. Предполагаемый курган раскапывать на предмет проверки было что-то лень. Мы выехали затем на небольшую ровную площадку на утесе, нависающем над тропой внизу. Ночной воздух был свеж и веселящ, как легендарный вересковый эль. Взошедшая луна превращала его в струящийся, переливающийся серебряный шелк.       – В черном небе – белый лик, – произнес я. – Черный дол и пуст и дик. Воет ветер над холмом, волчий глаз горит огнем! – Обернувшийся Кабал продемонстрировал в лунном свете фонари глаз, достойные самой собаки Баскервилей.       – Свет серебряной луны к жизни пробуждает сны... – сказал Гарет, кивая на поднимающиеся в стороне темные вершины. – Древний город вновь рожден, из развалин возведен!       – Недурно, – одобрил Галахад. И, понизив голос до намеренно-жуткого, добавил, посматривая в сторону того то ли кургана, то ли не кургана, что мы оставили позади:       – Что курганы, что холмы – всюду обитаем мы! Кости дремлют, мы не спим – злато древнее храним!       Гарет поежился с нервным смешком.       – Та-ак! – весело воскликнул Гавейн. – Я знал, что без костей и прочей похоронщины ты ну никак не обойдешься!       – А при чем тут я? – удивился Галахад. – Не я предлагал раскопать и посмотреть, что там на самом деле.       – Да где тут смотреть? Ночь на дворе, тьма непроглядная! – напомнил я.       – Вернемся днем? – предложил Галахад.       – А днем неинтересно, – вздохнул Гарет.       Лунный свет чуть поблёк, потом опять засиял с полной силой, и снова померк. Тяжелыми клубами принялся наплывать туман, то скатываясь с соседних склонов, то поднимаясь из долины. Тропа внизу, частями, то исчезала, то снова появлялась.       – Там что-то движется, – заметил Гарет.       – Весь мир – движение, – наставительно сказал Гавейн. – Наверняка там что-нибудь да движется, куда деваться?       Мы тоже присмотрелись к лежащей внизу тропе, кусты то в одном, то в другом месте рядом с ней отчаянно колыхались. Наплывший туман заволок тропу. И, распавшись на пряди, стал снова развеиваться.       Мы еще немного понаблюдали, потом в разрыве серых занавесей в лунном свете на тропу, как на сцену, выскочил показавшийся огромным вепрь, огляделся, покрутившись из стороны в сторону, и снова нырнул в заросли по другую сторону тропы. Кабал, беспокойно пометавшись, напряженно застыл на краю обрыва, но как реагировать на слишком далекую добычу, по-видимому, не знал; я отозвал его, от греха подальше, от края.       – Какой здоровяк, – заметил Гавейн, – если только это был не оптический обман.       – Не обман, – серьезно подтвердил Галахад. – Я даже знаю, кто это был. Это был легендарный каледонский вепрь!       – Возможно. Но, пожалуй, пора возвращаться, – решил я. – Вопреки всем ожиданиям, король Леодегранс из кустов так и не выскочил. А вот если начнут выскакивать какие-нибудь каледонцы помимо вепрей, это будет как-то не вовремя.       Мы без приключений вернулись к самому сердцу лагеря. До самого утра все было спокойно.