Картина, вышитая крестиком

Предупреждаю, эта глава с рейтингом PG-15, только ласки и их эмоции, самого полового акта, как такового нет. Действия происходят на следующее утро после событий прошлой части.

Ёко собирала цветы на поляне и, услышав слабый шорох, не обратила на него внимания, решив, что к ней направляется кто-то из слуг. Неожиданно из-за деревьев выбежал Сёрюу. Тяжело дыша после быстрого бега и, крепко сжимая в руке букет пионов, он посмотрел на девушку так, что, выронив цветы, она в испуге начала пятиться к стоящей у дерева лошади. — Не смей! — тихо и спокойно сказал он. — Я все равно успею раньше тебя. От страха у Секиси пересохло в горле, она с трудом сглотнула, с ужасом осознав, с какой опасностью столкнулась. Босиком, в простом крестьянском платье, со свободно падающими на плечи вьющимися красными волосами, девушка казалась еще моложе и меньше ростом, и король Эн на какое-то мгновение заколебался — ему показалось, что она совсем ребенок, но память о пережитых приключеньях вернула его к действительности, и он решительно направился к ней. Королева Кэй не знала, что собирается он с ней сделать, но не желала сдаваться без боя. Что-то на мгновение отвлекло внимание короля и, улучив момент, она бросилась к лошади. Но прежде чем девушка успела преодолеть половину пути, крепкие руки схватили ее за плечи. Испугавшись не на шутку, она, как дикий зверек, начала отчаянно сопротивляться, отбиваясь руками и ногами, стараясь ударить его как можно больнее. Отбросив букет в сторону, мужчина схватил ее за талию и одним махом перекинул через плечо. Отойдя на несколько шагов, он бесцеремонно бросил ее на поляну цветов и опустился рядом. От удара у Ёко потемнело в глазах, а когда она немного пришла в себя, из ее груди вырвался то ли стон, то ли крик — смесь страха и негодования — девушка увидела над собой лицо любимого. Намерения его были ясны. Отчаянно пытаясь освободиться, Ёко стала вырываться и царапаться. Но все усилия были тщетны. Большое сильное тело придавило ее к земле, и она в ужасе услышала, как рвется платье, и почувствовала, как широкие руки прикоснулись к ее груди. — Пожалуйста, пожалуйста, не надо, небеса нас накажус, Сёрюу, так нельзя... — прошептала она, задыхаясь от борьбы. От неожиданно нахлынувших на него чувств дыхание брюнета стало прерывистым. Когда в пылу борьбы, пытаясь вырваться из его крепких рук, она невольно прижималась к нему всем телом, с ним начинало твориться что-то странное; откуда-то из небытия возникали давно забытые ощущения. Он и не думал, что в нем может загореться страсть только от её прикосновений, ему просто хотелось быстро и грубо овладеть ею и продолжить свой путь, иначе, как он сам считал, он сойдёт с ума от того, что это желание уже два столетия сжигают его. Но что-то произошло, случилось нечто такое, чему он не мог найти объяснения. Мужчина вдруг понял, что действительно хочет обладать Секиси, но не грубо, а так, чтобы она сама хотела этого. Чувства эти вызвало извивающееся в его руках мягкое и нежное женское тело. Воспоминания о всём том, что они вместе переживали плечом к плечу в сражениях и дружеских поединках подхлестнули его, и с непонятной ему самому страстью он приник к её губам. Он был груб и сделал ей больно. Не отрываясь от ее губ, он резким движением задрал подол платья, намереваясь как можно скорее овладеть ею. Она должна заплатить за все, что она причинила ему, за все те сладостные муки! Но прикосновение к ее губам и нежной коже ее хрупкого тела сыграло с ним злую шутку — страстное желание возмездия, так долго изводившее его, не дававшее покоя ни днем, ни ночью, стало меркнуть, и другое, совершенно необъяснимое чувство неожиданно нахлынуло на него. Смущенный этим внутренним противоречием, он оторвался от Секиси, поднял голову и посмотрел на нее так, будто на ее лице мог прочитать ответ на мучивший его вопрос. Ее разметавшиеся волосы красно-рыжим веером лежали на зеленых травах, в чудесных, обрамленных пушистыми темным ресницами, салатовых глазах, которые не отрываясь смотрели на него, стояли слезы. Взгляд Камацу остановился на губах Накадзимы и, увидев, как они припухли, он с удивлением почувствовал нечто слабо напоминавшее сожаление или раскаяние, отметив, однако, что это придало еще больше очарования чувственным линиям ее рта. Взгляд его заскользил вниз по тонкой нежной шее и бархатистой коже плеч туда, где из разорванного лифа платья выглядывали груди с манящими коричневыми бугорками сосков. Боже правый! До чего же она соблазнительна! Но как же он глуп, раз позволил этим прелестям заманить себя в ловушку! Он попробовал сопротивляться нахлынувшему на него безумию, отчаянно цепляясь за мысли, что так нельзя и пострадают народы, не давая расслабиться ни на минуту, но они ускользали, оставляя его один на один с безрассудным желанием ещё раз погрузиться в этот омут, ощутив сладостный вкус её губ, и не с мстительным чувством боли и обиды, а с нежностью, на которую ещё была способна его душа. Он отчаянно боролся с самим собой, но желание оказалось сильнее любых доводов, и со стоном Сабуро вновь жадно припал к её губам. "Он совсем другой, этот поцелуй, — эта мысль, как туманное облако, медленно проплыла в сознании девушки. - В первый раз мне было больно и неприятно, но сейчас... о таком поцелуе с ним я всегда мечтала и, отдавшись еще непонятному порыву, неумело ответила на него." Ощущения, о которых она могла только мечтать, заполнили все ее существо: его рот пьянил и возбуждал, под нежными прикосновениями его пальцев соски стали твердыми, и теплая сладостная боль разлилась под ложечкой. Все это было похоже на сумасшествие. Но противостоять упоительному безрассудству она была не в силах: руки, как ей казалось, против воли обхватили плечи Наотака Сабуро Комацу, пальцы затрепетали от прикосновения к его коже, и, приоткрыв рот, она полностью отдалась нахлынувшим на нее чувствам. Такая неожиданная ответная реакция озадачила его, и, приподняв голову, он с изумлением посмотрел на Ёко. "Что с ней произошло? А может быть, со мной? Почему она перестала сопротивляться? Почему я так жажду её? И желание это нарастает с удивляющей остротой?" - ответов на эти вопросы он не находил, прекрасно понимая, что поведение его граничит с безумством, и был не в состоянии противиться манящей силе ее губ, притягательности нежного тела. Проклиная себя за глупость, мужчина дал страсти, настойчиво требовавшей выхода, свободу, и его губы снова потянулись к ней, чтобы насладиться пьянящим вином её поцелуя. От обилия незнакомых ей доселе чувств и ощущений Ёко обо всем забыла и не замечала ничего, кроме обнимающего и целующего её человека, чьи уверенные руки скользили по телу, вызывая приятное возбуждение. Какое необыкновенное чувство она испытала, когда его ладонь мягко легла ей на грудь! А когда, склонившись над нею, он нежно коснулся губами ее соска и принялся жадно ласкать языком, она громко застонала от наслаждения. Она ощущала растущее в ней напряжение и страстно хотела лишь одного — дать ему выход, сама до конца не осознавая смысл своего желания. Ее бедра инстинктивно прижимались к бедрам любимого. Ощущение напряженно пульсирующей плоти между их тесно прижатыми друг к другу телами привело Секиси в страшное возбуждение, она заметалась, неумело пытаясь утолить растущую где-то внутри нее голодную боль, становившуюся с каждой секундой все настойчивее и требовательнее. Её руки обхватили голову короля Эн, побуждая оторваться от ее груди, — она жаждала поцелуев — и в его затуманившемся взгляде она прочитала страстное желание, которое отозвалось в ней новой волной возбуждения. Она стала осыпать поцелуями его лоб, нос, щёки, и эти прикосновения рождали в ней новые сладостные ощущения. Когда их губы встретились, Ёко вся пылала — разбуженная Сёрюу страсть рвалась наружу. В этот момент она была готова на все. Не имело значения ни то, что она лежала на земле, ни то, что в любую минуту их могли обнаружить. Весь мир, все вокруг отошло куда-то на задний план. Для нее сейчас существовал Мужчина тоже дал волю своим чувствам, погружаясь в мир желания, которое, как никогда, беспощадно пожирало его изнутри. Он хотел эту девушку, хотел так отчаянно, так безрассудно и так долго, что её нежные ласки были для него мучительны. Её руки, гладящие его волосы, естественные движения её тела, когда в порыве чувств она прижималась к нему, кончик языка, неуверенно исследовавший его рот, — он не мог сопротивляться этому. Руки Наотако лихорадочно заскользили по телу Накадзимы, и пальцы нащупали мягкие завитки волос между ног. Его ласки становились все настойчивее. Ёко уже не владела собой, ее трясло, как в лихорадке. Дыхание стало прерывистым, и частые, короткие вздохи, казалось, причиняли ей боль. Она ни о чем не могла думать — слишком много новых, неведомых ранее ощущений пришлось ей испытать в эти минуты. Все происходило как будто во сне. Она инстинктивно отвечала на чувственные ласки, неожиданно проснувшиеся в молодом теле желания требовали удовлетворения. И только тогда, когда, раздвинув ей ноги, он потянулся к поясу, стягивающей его штаны, девушка наконец поняла смысл происходящего. Она замерла в испуге, как будто на нее вылили ушат холодной воды. Ужас сковал её. "О Боже! Что на меня нашло? Не дьявол ли околдовал?" - с трудом оторвавшись от его губ, она решительно уперлась руками ему в плечи. — Остановись, Сабуро! Умоляю, остановись! Комуцу показалось, что он слышит чей-то голос, но смысл слов оставался ему непонятен. Он пребывал в каком-то странном состоянии, будто находился в тумане, и даже попытки Секиси высвободиться не сразу дошли до его сознания. Он смутно ощущал, что что-то произошло, изменилось, что девушка, еще минуту назад тесно прижимавшаяся к нему, вдруг перестала быть податливой, а её упоительные губы избегают его. Все еще находясь во власти гипнотического чувства, он замотал головой, как бы отказываясь верить тому, что она, не желая быть с ним, оттолкнула его, и, вновь припав к ее губам, погрузился в водоворот чувств. В этот-то момент король Эн и услышал звуки, заставившие его вернуться к действительности. Одним движением он вскочил на ноги. Шум шагов приближающихся людей становились все громче. - Ёко, прости, - помогяе ей подняться, прошептал на ухо. - Всё нормально, потом продолжим... - также тихо намекнула она. - Неужели мы Вас нашли, Ваше величество! - сказала радостная Судзу Ооки. - А что это с вами? - Ничего, упала с лошади, - соврала королева Кэй. - Ладно, но почему вы убежали? Все гости и так вчера уехали! - не унималась девушка, а все остальные здесь присутствующие боялись прервать её, так как такой злой её ещё не видели. - Судзу, успокойся, мне скучно стало... - но Секиси перебили... - И поэтому ты ничего никому не сказала!? А мы уже панику подняли! - Надрывалась Ооки. - Успокойся! - Повысила голос девушка с красными волосами. - Это приказ. Мне скучно, это моё королевство, что хочу, то и делаю! - Смею тебе возразить, но это моё королевство, - вмешался Сёрую, и словно подтверждая его слова с другой стороны прилетели люди его королевства. - Ваше величество! Что Вы себе позволяете! - Кричал тучный мужчина с седыми усами и пока ещё черной бородой. - Я узнал, что к моему королевству приближается любимая. - Улыбался он. - Что? - хором спросили все. - А что? Любовь - начало для всех чувств и их конец. Дружба - это тоже любовь. Ненависть, страсть, обожание, неприязнь, симпатия - всё это любовь с разных своих граней, - серьёзно рассуждал правитель Эн. - Смею заметить, что это граница Ваших королевств, - запоздало произнёс старичок, которого Ёко ценила за знания и опыт. - На этом и порешим, я отправляюсь во дворец! - Секиси задрала нос и, гордо проследовав к лошади, ускакала в сторону замка. - И вправду ребёнок, - усмехнулся, представившийся когда-то ей Фуканом, правитель Эн.