Заткнись

У Стайлза тысяча и одна причина курить. Он хотел бы бросить, но вместо этого отрывает зубами фильтр и прикуривает, жмуря глаза от удовольствия. У него не осталось ничего, что могло бы его удержать в этом чёртовом городе — отец сошёлся с Мелиссой и они пытаются наладить быт, Скотт собирает свою стаю, Малия бесит до зубовного скрежета, а от Дерека нет никаких вестей. Это вызывает волну тупого раздражения в груди и желание врезать до хруста чужой челюсти. Всё равно срастётся за пару минут. Стайлз не знает, почему ему вдруг стало это так важно. Он просто заводит потрёпанный джип, делая ещё одну затяжку, выруливает на шоссе и едет к ставшему чужим дому, выкидывая окурок в окно. Потом собирает вещи и что-то из еды, швыряет сумку на заднее сидение рядом с битой, настойками Дитона и недавно купленной Береттой, сгружает ноутбук на соседнее сидение и запирает дом. Ему всё равно, куда ехать. Лишь бы подальше отсюда. Когда он глохнет на полпути к Нью-Йорку, единственное, что он чувствует — это волну удушливого бешенства. Эта ярость бессильная, пустая и выедающая внутренности. Он бьёт руками по рулю и с силой стукается о приборную панель, до звона в голове, до глупых воспоминаний о Дереке. Визг шин заставляет Стайлза поднять голову и он тупо пялится на живого Хейла, выходящего из знакомой Шеви. — Проблемы? — хмыкает Дерек, постукивая по стеклу. — Сукин сын! — орёт Стилински, пытаясь выбраться наружу. Ноги путаются, и он едва ли не выпадает из машины. — Грёбанный ублюдок! — продолжает орать, впечатывая кулак в идеальную скулу, ещё и ещё, до боли в костяшках. — Успокоился? — невозмутимо спрашивает оборотень, потирая заживающие ушибы, а затем неожиданно предлагает: — Подбросить? Стайлз перекидывает вещи, а потом они буксируют джип на стоянку, а Стилински садится на пассажирское сидение Камаро. — Куда тебе? — спрашивает Дерек, заводя машину. — Без разницы, — пожимает плечами Стайлз. — Впереди целое лето, отец воркует с Мелиссой, Скотту на меня похуй, а я ехал в Нью-Йорк, пока ты не попался. Хейл кивает и сворачивает обратно к Бикон-Хиллз. Они трахаются той же ночью, Стайлз опирается согнутыми руками о капот машины и стонет громко, с наслаждением, которого не испытывал уже давно, может, и никогда. Такого кайфа не было даже тогда, когда он вдалбливался в Малию, пытаясь быть заботливым, хотя хотелось вот так, как сейчас с Дереком — грубо, жарко, быстро. Перед глазами всё плывёт, по вискам стекают капли пота и Стайлзу кажется, что он слышит, как они со звоном разбиваются о нагретый чёрный металл. Через минуту его накрывает с головой, он дрожит и громко кричит от удовольствия, пока Дерек стискивает бока руками до синяков, кончая следом. У Стайлза улыбка как у блаженного идиота и он пытается натянуть приспущенные джинсы, когда Дерек резко хватает его за подбородок, тянет вверх и кусает за нижнюю губу, тут же зализывая укус. Стилински моментально отвечает на поцелуй, и ему плевать на близость шоссе, на голый зад и заляпанный его спермой капот: он вгрызается в чужие губы, вылизывает рот изнутри, собирая на языке вкус хвои, перца и горечь мускуса. — Перестань курить, Стайлз, — бросает Дерек потом, когда они снова выезжают на дорогу. Стайлз мстительно отрывает фильтр очередной сигареты и с наслаждением затягивается, нагло бросая: — Заставь меня. Спустя четыре выкуренных сигареты Стилински срывает голос, чувствует, что передвигаться на ногах — слишком сложно и что сигареты — это слишком дорого. Дерек умеет убеждать. Теперь очередь Стайлза убедить его в том, что нельзя так исчезать. В конце концов, у них впереди всё лето и бесконечное полотно асфальта под колёсами. Тысяча и одна причина наслаждаться. Стайлз не собирается упускать эту возможность.