Падающая звезда

… Бьякуя сидел в своих покоях перед раздвинутыми седзи и пытался увлечь воображение льющимися с небес потоками воды. В темноте в саду почти ничего нельзя было разглядеть. Только мерный шум да свежий запах омытой дождем листвы говорили о невидимой глазу бушующей стихии. Фантазии порой будоражат сильнее, чем зримое. Но слиться с природной гармонией мешали неотступно преследующие тревоги. Бьякуя беспокоился о сестре. Что-то его насторожило в ее поведении вечером. Может, у нее не все спокойно на душе, может, что-то расстроило? В детстве они были неразлучны, Рукия все доверяла брату, да и он часто рассказывал ей о своих заботах. Тогда ему еще не внушили, что главе клана свои тревоги лучше держать при себе. Затем их, конечно, разлучили разные уроки и разные наставники. Рукию в главы клана не готовили. От нее требовалось послушание, подчинение и – в конечном итоге - просто сыграть свою роль и выйти замуж за достойного кандидата. Бьякуя прекрасно понимал, насколько подобное предназначение не соответствовало характеру и наклонностям сестры. Он сам, бывало, под лекцию наставника, уносился воображением на вольный воздух, но ему-то приходилось сдерживать свои порывы ради достойной цели. Он будущий глава клана, и как бы ни было тяжело жертвовать своими желаниями и свободой, это необходимо для общего блага. У Рукии же не было подобной причины лишать себя радостей жизни. Поэтому Бьякуе, когда он вступил в свои права, нравилось баловать сестру. Он давал ей куда больше свободы, чем полагалось, защищал своей властью и влиянием от осуждения посторонних и клана. Кучики доверял сестре и верил, что она никогда не злоупотребит его покровительством, никогда не подведет. До недавнего времени так оно и было. Но одного Кучики не предусмотрел. Абараи Ренджи. Нежели Рукия могла всерьез увлечься этим руконгайцем? Бьякуя решительно не понимал, что она в нем нашла. Как можно забыть о своем статусе и обратить внимание на недостойного, низшего по положению? Кучики – один из самых знатных и могущественных родов Сейрейтея, на них лежит ответственность за хранение древних традиций и законов, они должны быть примером для остальных… Разве он сам не хотел бы другой жизни? И его порой увлекают совершенно не полагающиеся главе рода желания, но он же сдерживает себя! После памятного утра он жестко запретил себе встречаться с Хисаной, допоздна засиживался на работе, благо командировка Абарая вынуждала принять на себя дополнительную отчетность. Гнал от себя непрошенные мысли, перенасыщая рабочий график различными мероприятиями, изнурял тренировками, но и после тяжелых нагрузок сон все равно был неспокойным, Бьякуя по несколько раз за ночь просыпался, и каждый раз в темноте ему мерещился образ Хисаны… Проще всего было бы удалить девушку из поместья, но он никогда не позволит себе из-за недостойной слабости причинить вред невинному существу. А в том, что Хисана ни в чем перед ним не виновата, не было ни малейших сомнений. Для нее наверняка был неожиданностью тот поцелуй, она и в мыслях не держала, что между ними что-то могло быть… и почему-то от этого ужасно портилось настроение. Как же хотелось сбросить с себя весь этот груз забот и неразрешимых проблем! Вновь почувствовать себя мальчишкой… Бьякуя поднялся. Конечно, это не принято, но вот такой незримый бунт он может себе позволить. Выйти прямо под низвергающиеся с неба потоки воды, пройти по саду, а шум его шагов спрячет дождь. Никто не узнает о сумасбродствах чинного главы клана. Шинигами выходит под открытое небо. Дождь не такой холодный, как он ожидал. В несколько секунд волосы и одежда промокают насквозь, но это не страшно. Бьякуя улыбается ночной тьме и неторопливо огибает поместье. В комнате управляющего распахивается окно, свет желтым прямоугольником падает на траву прямо под ноги аристократу. Катанауси выглядывает и неодобрительно хмурится на разбушевавшуюся непогоду. Бьякуя замирает в темноте. Ему не хочется, чтоб кто-нибудь его видел. А управляющий меж тем продолжил начатый раньше разговор с кем-то, кто находился в доме. - Значит, говоришь, ее нет на месте? Сбежала куда-то, воспользовавшись дождем? – Бьякуя насторожился. О ком речь? В какой-то момент он решил, что разговор ведется о Рукии, но следующая фраза внесла ясность, - Оборванка, босяцкие замашки неистребимы. Бегает к какому-нибудь прощелыге на свидание. А ведь она работает в благородном доме! И почему только господин приказал взять ее на работу? Внезапная догадка до глубины души поразила Бьякую. Он попытался уловить в глубине крыла, в котором располагались комнаты прислуги, реяцу Хисаны... Его не было. -А что, Джоуширо-сан, разве в такую непогоду грешно согреться рюмочкой саке? – так говорил Кеораку Шунсуй, усевшись по-индийски на татами в своем доме, подальше от задвинутых почти наглухо седзи, поглаживая небритый свой подбородок и любовно рассматривая стоящие перед ним пузатенькие кувшинчики. Собеседник его, в противоположность хозяину дома, был бледен, худ, беловолос и вид имел весьма болезненный. Но живой блеск проницательных карих глаз заставлял предположить, что Укитаке Джоуширо отнюдь не прост, и уже не казалось странным, что именно в его компании жизнелюб и эпикуреец Кеораку решил скоротать свой вечер. - О нет, - бодро отвечал Джоуширо, - благодарю, но мне вполне довольно нескольких капель травяной настойки в чае. - Да там ведь нет спирту! – расстроился за друга Шунсуй. - Немного есть, - утешил Джоуширо, - совсем чуть-чуть. - Совсем? - Совсем. Кеораку было запечалился, но потом решил, что жаль портить вечер. - Завидую тебе, друг мой Укитаке, что так немногого тебе хватает для счастья. - А мне позволь без всякой зависти порадоваться, что широта души и крепость здоровья позволяют тебе без устали наслаждаться жизнью. - Мы столько лет друг друга знаем, что подобные изысканные комплименты заставляют предположить насмешку, - улыбнулся Кеораку. - А не обманываешься ли ты, принимая за интуицию голос совести? Шинигами рассмеялись. Разница мировоззрений не мешала их старинной дружбе. Это юнцы ищут в друзьях единстве мнений. А когда убеждения подтверждены не выигранными спорами, а многими и многими годами опыта, выпестованными победами и пережитыми поражениями; когда приходит усталость от мельтешения что громких лозунгов, что пыли, на которые распались возведенные под ними царства; когда вступаешь в новую схватку без ненависти к врагу – то лучший друг тот, с кем душевно приятно помолчать под шорох дождя. -Ну и что я тут делаю? - задал себе вопрос Кучики Бьякуя, останавливаясь перед воротами дома Кеораку. Кинуться сюда было первым порывом, из тех, что охватывают при неожиданном известии, но быстро уступают разуму, и будь Бьякуя обычным шинигами, то пришел бы в себя еще не покинув территорию поместья. Однако сыграли свою роль колоссальные способности Кучики, еще возросшие под влиянием взыгравшего темперамента. Иногда не так уж здорово иметь лучшее шунпо Сейрейтея. Успеваешь достичь цели раньше, чем понять, зачем. Кучики стоял у ворот, разглядывая жилище капитана восьмого отряда сквозь пелену дождя. Седзи уютно светились в темноте, и дом в окружении деревьев напоминал бумажный фонарь, поставленный в траву. И что Бьякуя собирается делать дальше? Вломиться в частное владение и на глазах у изумленной публики прочесать все комнаты в поисках Хисаны? Хорош же он будет в глазах хозяина и его прислуги… А, что если он ее там найдет? При этой мысли Бьякуе буквально поплохело. Стоило представить Хисану в объятиях старого развратника Шунсуя, как его затрясло, как когда-то в детстве от полных «почтения» манер Шихоуин Йоруичи. - Да, сердце наполняется жалостью при мысли, что где-то там, на дороге, одинокий путник преодолевает борение стихии! – Кеораку смаковал саке, закуску и возможность побаловаться красноречием, и говорил почти стихами. - Кажется, приближается чье-то реяцу, - заметил прозой Укитаке, к чему-то прислушиваясь. В этот момент из-за фусума донесся голос слуги, сообщающий, что господина спрашивает какой-то путник, судя по внешности, оборванец, но гордое обращение никак не соответствует его жалкому промокшему виду… Кеораку, слегка досадуя на непрошеного гостя, прошел к дверям. Два чадящих фонаря были бессильны против сырой и от этого еще более густой ночной темноты. С ней почти сливалась фигура незнакомца. Вода стекала по прядям волос на мокрую насквозь одежду, цвет которой не поддавался идентификации, и капала на пол. Видно, этот человек был так беден, что не имел денег даже на самый дешевый зонт. Однако бродяга не производил впечатления смущенного, он деловито оглядывал переднюю и явно не испытывал никакой неловкости оттого, что произвел беспорядок. - Я хозяин этого дома, что вам здесь угодно, милейший? – с тенью недовольства спросил Шунсуй и даже оторопел от неожиданности, когда мокрый беззонточный пришелец повернулся к нему и оказался ни больше ни меньше Кучики Бьякуей, самым чопорным аристократом Сейрейтея. Да, определенно он: кто еще в подобном положении способен смотреть так высокомерно, как будто он дает аудиенцию вассалам в своем родовом поместье. Бьякуя, со своей стороны, отчетливо понимал, что сделал глупость, и решил держать паузу. Он многозначительно разглядывал Шунсуя, каждая черта которого сейчас вызывала у Кучики сильнейшее отвращение. Сознание в Бьякуе будто разделилось на две части: первая, непривычно импульсивная, требовала немедленно убедиться, что Хисаны тут нет, вторая, более разумная и адекватная, пыталась облечь это стремление в форму сколько-нибудь приемлемого с точки зрения этикета действа. Капитан восьмого отряда пришел в себя первым. - Кучики-тайчо! Чему обязан честью – озадаченно проговорил он, – видеть вас под моим скромным кровом? Это сообразующийся традиционным формулам вежливости вопрос пробудил в Бьякуе аристократические рефлексы, разумная часть его существа возобладала и пришла на помощь, подсказав ответ. - Так случилось, что в дороге меня застал дождь, - холодно проронил Кучики. Шунсуй молчал, явно ожидая продолжения. Объяснение его не удовлетворило. Куда и откуда Бьякуя шел под проливным дождем в домашней одежде, без меча, и почему вместо того, чтоб при помощи шунпо перенестись в собственное поместье, он заявился в дом Шунсуя? Обдумывая все это, Кеораку вдруг заметил, что Кучики как будто косит глазами по углам, особо тяготея в сторону уходящего в глубину дома коридора, причем вроде бы старается делать это незаметно, но, кажется, не вполне осознает себя. На мгновение Шунсую даже показалось, что аристократ вытягивает шею, пытаясь получше рассмотреть что-то у него за спиной. Кеораку готов был поверить, что это оборотень явился в его дом, так непохож был Кучики Бьякуя на себя самого. Однако знакомое реяцу убеждало, что это действительно капитан шестого отряда и по совместительству глава великого клана, собственной персоной. Шунсуй почел за лучшее уступить находившемуся в явно невменяемом состоянии аристократу. Если уж он так стремится войти внутрь, то почему не представить ему эту возможность, тем более, что самому Шунсую это нисколько не трудно, а Бьякуе приятно? Говорят, с сумасшедшими лучше не спорить и во всем им потакать. - Прошу вас, - растерянно пригласил хозяин, - будьте моим гостем. Пройдите внутрь и обогрейтесь. Кучики холодно кивнул и двинулся вперед, озираясь по сторонам. А ведь по этикету хозяину полагалось первым провести посетителя в свой дом, но Кеораку только диву дался и проследовал за Бьякуей, принюхиваясь к воздуху в тщетной надежде уловить от гостя все объясняющий запах саке. - Укитаке-сенсей, - вежливо приветствовал Кучики бывшего наставника и немедленно прошелся взад-вперед по комнате, чтоб убедиться, что в каком-нибудь из затененных дальних уголков за фусума не прячется Хисана. Она такая маленькая, ей много места не надо… - Кучики! Рад вас видеть! – Джоуширо по привычке тщился быть дружелюбным, хотя вид аристократа ввел его в состояние, близкое к ступору. Бьякуя, забыв ответить, продолжал обшаривать каждый закоулок ошалелым взглядом. Потом до него дошло, что он явился на дружеские посиделки двух старых приятелей, и женское общество здесь не предполагалось. Это открытие ошеломило Бьякую осознанием бесполезности его выходки. Он не сразу понял, что Кеораку стоит перед ним и приглашает присесть за столик и согреться саке. Наконец, Кучики сообразил, чего от него хотят, вспомнил, что собирался вести себя естественно, кивнул и, как в тумане, прошел к столу. Там он пристально посмотрел на Укитаке, отчего тот поперхнулся, и без всяких мыслей опрокинул в рот услужливо налитую Кеораку чашку саке. - Определенно сегодня дождь разыгрался, - выжал из себя что-то невразумительное Джоуширо. Тишина уже давила, а хозяин дома как-то разом потерял свое красноречие. - Не заметил, - ответствовал Кучики, витая мыслями где-то далеко. Потом взгляд его приобрел осмысленность, он осмотрел себя, будто впервые увидел, что весь мокрый, встал, поклонился обоим капитанам – правила этикета у него были заучены на уровне безусловных рефлексов, если не глубже – и вышел. Оставшиеся минут пять приходили в себя, потом Шунсуй промолвил: - Что это было?