Хозяин пантеры

Как бы далеко мы ни бежали, расплата за совершенное нами всегда придет. Будет то через секунду, час или года. Неважно, но она будет – и будет страшна. Не стоит забывать об этом, даже если делаешь что-то незначительное, все обязательно вернется, и никто не может гарантировать, что все вернется не в один момент, когда череда "пустяковых" проблем станет настоящим коллапсом. Всего один звонок послужил началом новому срыву. В этот раз Гриммджоу не поднимал на ноги ни "Эспаду", ни "Готей 13". Он вошел в комнату Ичиго, когда тот делал уроки, и сказал, что Люпи нашли. Они не брали ни Шифера, ни Ильфорте, не ставили никого в известность о своих планах, просто сели в машину и поехали. Следующие два дня стали настоящей гонкой, что оказалась жутко выматывающей для обеих сторон. Джагерджак с юношей выслеживали точно и быстро, нагоняя свою добычу, загоняя её в темный угол, и настал момент, когда бежать было уже некуда. Тёмная двухэтажка в заброшенном районе города, где жили те, кому было некуда податься. На дверях не было замков, а в подъездах стоял омерзительных запах мочи и перегара. Пол был завален всяким хламом, в котором можно было различить протухшие остатки пищи или предметы первой необходимости. – Ну и помойка, – Ичиго хоть и старался не обращать внимания на все это, но стоявшая в воздухе вонь просто не давала дышать. Мужчина, идущий на два шага впереди, достал из кармана платок, протянув юноше, и получил благодарный взгляд. – Самое место для блядской псины, – один точный удар с ноги – и дверь слетела с проржавевших петель. Пара вошла в помещение. Одна единственная комнатка с выходом на кухню. У покрытого уже невесть чем окна спиной к ним стоял молодой мужчина. Как только гости ступили на ковер, он обернулся. – Гриммджоу-сама? – в фиалковых глазах было столько удивления, что поверил бы любой. – Вы... что вы здесь делаете? – Люпи резким жестом руки убрал волосы за ухо, с испугом, больше подходящим невинной девице, смотря на бывшего господина. – Не придуривайся, – презрительная гримаса исказила лицо Джагерджака, а рука сильнее сжала пистолет. Люпи с непонятным выражением лица, смешивающим в себе страх, растерянность и гнев, смотрел на него и медленно перевел взгляд на юношу за его спиной. – Ты! – гнев и омерзение изуродовали кукольное личико, а сам беглец дернулся в сторону Куросаки, кажется, желая его задушить голыми руками. Ичиго на доли секунды растерялся, снова смотря в лицо тому, кто низверг его в пучину отчаяния и боли. Перед взором карих глаз встал тот день, в мельчайших подробностях, и парень отшатнулся. Гриммджоу ударом отправил словно обезумевшего Люпи в полет до противоположной стены. Казалось, после удара головой о стену тот должен хоть на минуту потерять ориентацию, но вместо этого бывшая игрушка Джагерджака вскочила, сыпля обвинения, угрозы и ругательства. – Ичиго, – Гриммджоу не обращал внимания на потуги Люпи достать его или же парня за его спиной. – Да, Гриммджоу? – Куросаки, справившись с собой, наконец посмотрел на господина. – Пистолет за ремнем джинс, возьми, – приказ мужчины вызвал секундное оцепенение, а затем исключительное подчинение. Новый удар переломил бушующему предателю позвоночник, и тот упал, с ненавистью смотря на пришедших, не имея возможности встать. Ичиго медленно подошел к нему, занеся пистолет. Как ни крути, а в Академии их учили убивать, и он уже не раз стрелял по живым мишеням, но сейчас рука предательски дрожала, а палец все не нажимал на курок. Гриммджоу подошел к своему мальчику со спины, взяв его руку в свою, наложив свой палец поверх его, второй рукой обняв рыжеволосое чудо поперек живота и поцеловав в макушку, нажал. Выстрел прозвучал в наступившей тишине комнаты словно последний звук истории. Ичиго закрыл глаза, откинувшись головой на плечо мужчины, не желая видеть ни грязную комнату, ни окно, по стеклам которого ползли серые струи грязного дождя, ни труп Люпи с пулей между глаз. Он не желал видеть ничего этого. – Вот и все, клубничка, все закончилось, – Гриммджоу убрал оружие и поднял юношу на руки. Тихие шаги были заглушены шумом начавших открываться дверей, топота ног. Их присутствие не осталось незамеченным, но никто не посмел остановить их. Уже выйдя на улицу, под дождь, Гриммджоу опустил Ичиго на ноги. Тот вдохнул холодный воздух и повернулся к нему, улыбнувшись. – Мы исчезли на неделю, Улькиора будет сильно злиться, – тихо произнес он, наблюдая за тем, как голубые пряди намокают под серым дождем. – Тебе есть до этого дело? – Джагерджак крепко держал его, прижимая к себе. Куросаки рассмеялся и прильнул к крепкому телу. Мужчина запустил руку в волосы парня, улыбнувшись. – В машине уже не осталось бензина, придется идти пешком. – Сколько до дома? – Ичиго отстранился, посмотрев на дорогу. – Километров восемьдесят, – прикинув, ответил Джагерджак. – Дойдем? – В карих глазах мелькнул огонек задора, и такой же загорелся в синих глазах мужчины. – По приходу горячая ванна и хороший ужин, – Гриммджоу вышел на дорогу, двинувшись вперед по трассе. – У меня не будет желания даже говорить, поэтому закажем суши с доставкой, а ванную наполнит прислуга, – Ичиго шел рядом, улыбаясь. – У нас есть прислуга? – Джагерджак вскинул бровь, усмехнувшись. – О да, я заметил, что из всех десяти служащих ты замечаешь только меня, – усмехнулся парень, посмотрев на дорогу. У них не будет счастливого и беззаботного будущего, они оба будут топить мир в крови, оба искупаются в ней с головой не один раз. Оба будут кричать, ругаться, беситься и медленно умирать. Оба познают бешенство, когда наставляешь пистолет на любимого человека, готовый без сожалений выпустить пулю ему в лоб, и узнают дикую страсть, когда нет ничего, что могло бы остановить. Они оба умрут не самой естественной смертью, не доживая до старости, и тот, кто умрет вторым, не появится ни разу у надгробной плиты первого. Они погрязнут в грехах человечества, но, даже находясь на самом дне, не видя, не слыша, не зная, живы ли, они не отпустят руки друг друга. Всегда, до последней капли крови будут стоять за дорогого человека. Уже в самом конце оба поймут, что они действительно дикие звери и что один, по сути, еще котенок смог приручить и стать хозяином дикой пантеры, что не подчинялась никому, но практически добровольно покорилась ему.