Равновесие

Гарри не сиделось на месте. Он ерзал, потому что от долгого пребывания на стуле его зад начали покалывать невидимые иголки, и чувствовалось онемение во всем теле. Никогда прежде сей предмет мебели не был столь твердым и неудобным, как сейчас, и Гарри подумалось, что Снейп преднамеренно подменил ему стул из вредности, чтобы заставить его помучиться. Мальчик не сомневался, что раздражающий его человек определенно хотел этого… заставить испытывать неудобства как можно дольше. Очевидно, всю ночь. Встряхнув затекшей рукой, он тяжело вздохнул. Непрерывная писанина продолжалась более двух часов, и вот на излете третьего он, нахмурив брови, перечитывал написанное эссе по Теории Чар. В третий раз! Элегантный росчерк пера легко перечеркнул красными чернилами предыдущую работу, отчего у парня не осталось выбора, как полностью все переписать. Даже если бы Снейп не настаивал на этом, он все равно начал бы все с начала. Ради Мерлина, с первого раза все было не так уж плохо! Я думал, что написал довольно прилично, пока Снейп не раскритиковал все в пух и прах! И те дополнения, которые он заставил меня включить в эссе, даже не являются материалом первого курса! Снейп подсунул ему учебник для третьего курса и заставил изучить дополнительный материал для проверки своей теории. А потом долго, со вкусом издевался, когда мальчик ни слова не понял из прочитанного. Обычно Гарри наслаждался усложненными задачами – получить одобрение строгого профессора через небольшое дополнительное усилие дорогого стоило. Но, кажется, сегодня он потерпел фиаско. В этот вечер он вновь почувствовал себя полным неудачником, как в тот злополучный первый день на уроке Зельеварения. Снейп был резок и насмешлив, словно не выносил присутствия ребенка рядом с собой. Часть Гарри была оскорблена такой манерой поведения Снейпа. Она жалила от неприятия того, кому так хотелось угодить. Но эту часть – болезненную – Гарри спрятал глубоко в себе. Он привык многое скрывать внутри себя… долгое пребывание в семействе Дурслей научило его не показывать слабые места, что делало его более уязвимым… чтобы позволить себе почувствовать это, иначе это означало полную победу противника. Гарри очень хо­рошо умел ск­ры­вать бо­ль. Главное, он научился отрешаться. Он устал быть презираемым – устал от того, что на него все время рычат. Заградившись гневом, как щитом, он хмуро посмотрел на Снейпа из-под отросшей челки. Мерзкий старикашка! Он не имеет никакого права отрываться на мне! Просто от того, что у него прескверное настроение, еще не повод выплескивать его на меня! Ежели Снейп и был обеспокоен раздражением Гарри, то ни в коем случае не дал этого понять. Он продолжал сидеть у камина, наслаждаясь чтением и вкусом прекрасного чая, как если бы мальчика вообще не существовало. Это было еще одним поводом для обиды Гарри. Снейп прервал чаепитие всего на мгновение, чтобы заметить: Гарри не так уж перетрудился, чтобы устроить себе перерыв. Затем, после негромкого диалога профессора с домовым эльфом, на столе рядом с Гарри появились чашка некрепкого чая и блюдце с тремя засохшими крекерами. Следом последовал приказ продолжить начатое. Потом, будьте любезны, слизеринский мерзавец расположился в своем кресле с новой чашкой горячего чая и большой тарелкой свежего, ароматного печенья – которое подозрительно пахло арахисовым маслом - продолжив демонстративно наслаждаться превосходным угощением. Ненавижу его! Сальноволосый ублюдок! Чтоб ты подавился своим печеньем! Гарри со злостью зачеркал пером испорченный пергамент, изливая на бумагу свою злость. Его мало волновало, видел это Снейп или нет – он был слишком сердит! Он едва закончил последний абзац, как резкий окрик профессора заставил вздрогнуть. - Закончили, наконец? Давно пора! Только вы способны растянуть выполнение легкого задания до полуночи, Поттер! Вспыхнув, Гарри с демонстративным безразличием отложил перо и пергамент на край стола, отказываясь кинуть в сторону мужчины даже мимолетный взгляд. - Прекрасно, нечего сидеть, как статуя! Несите его сюда! Повинуясь, Гарри поднялся с места, намертво впившись взглядом в пол. В одной руке он сжимал законченное эссе, другую сжал в кулак с такой силой, что ногти впились в нежную кожу ладони. Он не видел, как Снейп вырвал у него пергамент, просто стоял и смотрел на ноги, пока мужчина проверял работу. - Слабо! – грозно проворчал Снейп. – Этого слишком мало для полного объема раскрытия темы, ваши примеры и доказательства неубедительны и маловероятны. Ваша теория занижена и малообоснованна. Даже с учетом дополнительных примеров, которые я предоставил вам на блюдечке с голубой каемочкой, вы все же умудрились сделать работу запутанной и нечитабельной. Гарри знал: лучше промолчать, чем пытаться оправдываться. Так или иначе, это не имело никакого значения. Сжав зубы, он попробовал настроиться на безжалостную критику Снейпа. - Я должен был догадаться: ожидать от вас большего, чем вы способны… - пренебрежительно бросил мужчина. – Мне стоило понять: все мои усилия были потрачены впустую на мальчика-который-выжил! Вы слишком ленивы и самодовольны, чтобы заниматься самосовершенствованием, не так, Поттер? Или, возможно, вы считаете, что в этом нет необходимости? Поднявшись с насиженного места, Снейп сунул эссе обратно Гарри, бросив на него взгляд, полный циничного пренебрежения. Гарри не глядя, взял помятый пергамент, ссутулился в тщетной попытке оградиться от резких слов профессора. - Без сомнения, великий Гарри Поттер уже настолько возвышается над всеми нами-смертными, что у него не возникает необходимости узнавать нечто новое, нужное – стоит ли утруждаться в их применении? Как банально! Вы нежитесь в постоянной лести и исполнении прихотей окружающими, используя статус знаменитости, не так ли, Поттер? Вам никогда не приходилось работать, я прав? Всю свою жизнь вы были окружены людьми, которые опекали вас, дабы удовлетворить любой ваш каприз! Казалось, мужчина не заметил недоверчивого взгляда, с отвращением брошенного в его сторону. А если и заметил, то истолковал как тщес­лавный, на что последовала злобная тирада: - Вы такой высокомерный! – с шипением доносилось из уст зельевара. - Такой же, как ваш отец! В вас присутствует его эгоизм, его самодовольство и презрение к тяжелой работе. Терпение Гарри лопнуло, и он коротко огрызнулся: - Без понятия. Я никогда не знал своего отца. Снейп пронзил мальчика взглядом. - Не стоит давить мне на жалость, Поттер. Ваша актерская игра в «бедного маленького сиротку» не произвела на меня ни малейшего впечатления. Мне лучше знать. Я слишком хорошо знаю вас. - Вы ничего не знаете! – закричал Гарри, сильнее сжимая кулаки. – Вы… вы просто дурак! - Умно, Поттер. Столь высокообразованно. Десять баллов с Гриффиндора за оскорбление учителя, - злобно усмехнулся Снейп. – О, да, сколь высокопарно! Все вокруг дураки – все кругом невежественны! Все настолько жалки, что не могут понять меня хоть немного! – самодовольно издевался Снейп. Развернувшись на каблуках, Гарри подошел обратно к столу и принялся засовывать свои вещи в школьную сумку. Он чувствовал, как нестерпимый жар покрывает его лицо и быстро заморгал, удерживая слезы. Я не буду плакать перед Снейпом! Я НЕ БУДУ! Я не доставлю сальноволосому ублюдку удовольствия! Снейп презрительно наблюдал за резкими, разъяренными движениями мальчишки. Скрестив на груди руки, мужчина понизил голос до шелковистого рычания: - Мне стоило трижды подумать, прежде чем браться за воспитание столь неблагодарного, ленивого, испорченного мальчишки. Я должен был знать: это была самая бесполезная трата моего драгоценного времени. - Ну, вам не стоит беспокоиться об этом! – Схватив сумку, Гарри направился к двери. – Я больше не потрачу ни единой минуты вашего драгоценного времени! Я никогда не вернусь сюда! С этого дня я буду делать свою домашнюю работу самостоятельно! Снейп презрительно фыркнул. - Это должно быть будет весьма забавно: вы понятия не имеете, как самостоятельно заниматься. Вы никогда не сделаете этого без меня, кормящего вас знаниями с ложки, словно малое неразумное дитя. - ЗАТКНИТЕСЬ! – закричал Гарри. - Я не слабый! Я не ребенок, и могу позаботиться о себе! – Он резко распахнул дверь, от чего она, с громким треском отскочила от стены. Сделав шаг, мальчик повернулся и яростно посмотрел на профессора, не обращая внимания на слезы, просочившиеся из глаз и скользящие по щекам. – Я НЕ НУЖДАЮСЬ В ВАС! Я НЕ НУЖДАЮСЬ НИ В КОМ! МНЕ НИКТО НЕ НУЖЕН! Развернувшись, он помчался вниз по слабоосвещенному коридору, путаясь ногами в полах длинной мантии. Мальчик не остановился ни на мгновение, пока не добрался до третьего этажа. Слезы, катившиеся из глаз, почти ослепили его. Поскользнувшись на каменных плитах пола, он со всей силы упал на колени. Не сдерживая душившего рыдания, Гарри, вскочив на ноги, бросился в темноту коридора, ведущего в Запретную секцию. Он остановился, лишь когда захлопнул за собой дверь, судорожно переводя дыхание. Помнится, когда-то здесь были факелы, которые зажигались автоматически, освещая мрачный коридор. Стараясь себя не обнаружить, он замер, затаив дыхание. На факелах не блеснуло ни единой искры. Мальчик облегченно вздохнул, опираясь руками о колени. Он медленно скользнул вниз по двери, пока не сел на пол, упираясь в потемневшие от старости доски спиной. Поджав колени к груди, обхватил их руками. Большинство студентов нашли бы этот старый, темный, пыльный, покрытый паутиной коридор довольно жутким, если не сказать страшным. Гарри же нашел в нем покой. Спасительная темнота, затхлый запах – даже паутина, - были знакомы, напоминая ему родной чулан под лестницей дома. Нет, не дома. Хогвартс – вот мой дом. Место, где я живу. Дом на Тисовой улице больше никогда не будет мне родным. Да никогда и не был, на самом-то деле. Он уперся подбородком в жесткие коленки, предаваясь грустным воспоминаниям. Он был так счастлив. Ему нравились школьные предметы – особенно сейчас, когда он стал довольно силен в них. Он любил магию и полеты на метле, и квиддич… У него были друзья – самые настоящие друзья. Впервые в жизни. Все было прекрасно. Ему даже понравились дополнительные занятия. Конечно, он не мог сказать, что ему нравится Снейп – это не совсем так. Мальчик слишком боялся его, чтобы профессор на самом деле ему понравился. Но он любил проводить с ним время. Ни один взрослый никогда не уделял ему столько времени, как Снейп: только он и Гарри, вдвоем. Никто из взрослых никогда не замечал его стараний или поощрял сделать лучше, добиваясь успеха. Это было… приятно. Я должен был догадаться. Теперь я сто раз подумаю, прежде чем довериться взрослому. Мне стоило понять, что это не будет длиться вечно. Гарри всхлипнул. Теперь все было кончено… все рухнуло вокруг него. Снейп ненавидел его, негодуя на трату своего времени на него. И Гарри сорвался, крича, что больше никогда не вернется. Снейп никогда не простит его. Даже если очень захотеть, зельевар никогда не позволит ему вернуться. Занятия кончились. Больше не будет помощи. Никто не объяснит сложный материал или подтолкнет к правильной мысли. Не будет больше мирных вечеров в тихой уютной комнате вдали от шума и гама общежития. Нет больше чая и задушевных бесед. Не будет печенья и теплых пышных булочек с арахисовым маслом. Темнота коридора сгущалась, окутывая Гарри знакомой близостью. Даже холод каменного пола перестал его беспокоить. Он был совершенно один. Во тьме было безопасно. Спокойно. Она скрывала его мысли, держала его чувства в секрете. Никто не мог в темноте причинить ему боли. Никто не мог его слышать. Никто не мог видеть. Уткнувшись лбом в скрещенные руки, Гарри страдал. Там – в темноте – никто не слышал, как он плакал.

***

Я не чувствую себя виноватым. В этом нет необходимости. Маленький наглец заслужил это. Северус захлопнул дверь за спешно убегающим мальчишкой. Он не хотел незваных гостей – Альбус имел привычку незвано наведываться в гости, - только не сегодня. Директор имел раздражающую склонность неожиданно появляться на пороге в самый неподходящий момент – когда Северус не хотел ни о чем разговаривать, - не желал выносить присутствия жизнерадостного старого волшебника. В этот вечер Северусу не нужна была компания. Он тяжело подошел к креслу и грузно плюхнулся в него, схватив книгу, что читал ранее. Он был доволен, что Поттер ушел. Рад, что маленький монстр вылетел из его комнат, словно ураган. Я должен был знать, что он устроит истерику! Не может принять заслуженную критику, вот и все. Он привык только к нежным словам и необоснованной лести! О, нет, никто не должен задевать чувств Спасителя Волшебного Мира! Ха! Пацан не смог выдержать правды! Мужчина фыркнул, прихлебывая уже остывший чай и поморщился. Пальцы перелистнули страницу, словно его заботило продолжение прерванного занятия. Поттер слишком прост, чтобы мучиться угрызениями совести. Он быстро выходит из себя. Червь высокомерного неповиновения слишком легко управляет его настроением. Слишком легко! Его гордость чересчур хрупка – ее легко сломить. Маленький толчок – и он ощетинивается в припадке враждебности. Невыносимый мелкий придурок. Профессор посмотрел на огонь, угрюмо кипя от злости. Позабытая книга лежала на коленях. Я рад, что он ушел. У меня есть более важные дела, на которые я могу потратить свое драгоценное время. Хорошо, что ко мне вернутся два свободных вечера в неделю. Я снова смогу работать. Я смогу вновь заняться исследованием пивоварения. Кому нужен плаксивый мальчишка, вечно путающийся под ногами? Тихо тикали часы, отсчитывая время. Никогда ранее Северус не замечал, насколько громким и раздражающим был их ход. В его комнатах чувствовалась странная пустота… и тишина. Тишина – это хорошо. Тишина – это приятно. Я так соскучился по тишине и покою. Слабый мускусный аромат арахисового масла достиг длинного носа зельевара. Сморщившись от отвращения, он посмотрел на полупустую тарелку и, взмахнув палочкой, уничтожил остатки печенья. Поразительно, на самом деле. Не могу понять, почему мальчишка так его любит? Услужливая память навеяла непрошенные картинки. Круглолицый мальчик надкусывает теплое печенье. Его зеленые глаза за стеклами отвратительных очков сияют от удовольствия. Печенье крошится и на мантию ребенка, делая ее неопрятной. Несколько крошек остается на нижней губе, смущенно растягивающейся в блаженной улыбке. Поттер поднимает руку и манжетой вытирает грязный рот. Тихо, застенчиво смеется. Северус резко тряхнул головой, отгоняя видение, поджав губы от отвращения. Как мерзко. Ребенок не имеет ни малейшего представления о манерах. Какое облегчение, он больше не будет вынужден наблюдать столь малопривлекательную картину. Он бросил книгу в сторону, не заложив закладку. Нежелательные образы продолжали насаждать его разум… Гарри, стоящий перед ним, низко опустив голову и дрожа от негодования. Разгневанный мальчик, нервно засовывающий свои вещи в школьную сумку. Маленькие ножки, топающие об пол в чисто детской ярости. Я не чувствую жалости к мальчишке. Поттер не заслуживает моего снисхождения! Не заслуживает времени и дополнительных усилий, которые я посвятил ему. Он не заслуживает моего сострадания и моей заботы. Разгневанный взгляд Гарри, смешанный с яростью и болью... его крик отрицания. Черт подери. Слезы, скользящие вниз по пунцовым щекам. Черт бы тебя побрал! Северус раздраженно фыркнул, устало потирая лицо руками. Подавшись вперед, он посмотрел на циферблат. Комендантский час наступил уже давно. Скорей всего, мальчишка уже добрался до Гриффиндорского общежития, и сейчас вовсю жалуется своим отвратительным маленьким друзьям о том, как ненавистен ему Снейп. Я подожду до утра. Дам мальчишке немного времени, чтобы он подумал о своем невоспитанном поведении. Наверняка он приползет, чтобы извиниться, и я любезно снизойду, чтобы продолжить с ним занятия… после того, как он искупит свою непочтительность, предоставив мне свое покаяние на пергаменте. Снейп направился в спальню, готовясь ко сну. Да. Завтра утром. Оно скоро наступит. Лицо зельевара исказилось гримасой боли. Возможно, к тому времени я приведу свои чувства в порядок.