***
Северус тяжелым взглядом окинул парты, наблюдая за первокурсниками, портящими совершенно простое зелье Silencing. Слизеринцы тихо перешептывались между собой. Двое громил – Кребб и Гойл – хихикали над историей, рассказанной Пэнси Паркинсон. Северус испытывал жгучее желание заставить раздражающую его девочку проверить собственное зелье, только чтобы заставить ее замолчать. Однако серый осадок в котле был далек от идеального – цвета фуксии, отличительная черта зелья Тишины – имеющего место быть на данном этапе изготовления, и, вероятно, он будет не в состоянии оказать желательного эффекта. Он почувствовал соблазн влить его в нее в любом случае… если бы не обвинение в преднамеренном отравлении девочки в его классе, если б не все эти утомительные объяснительные записки, объяснения Дамблдору и ее отцу. Малоприятно… Поэтому он был вынужден отказаться от этой идеи. Профессор с удовольствием отметил, что зелье Драко было почти закончено и выглядело достаточно правильным. Он задержался у парты мальчика достаточно долго, кивком головы выражая одобрение. Драко сиял, будучи весьма довольным собой. Пристальный взгляд Снейпа остановился на Поттере. Он наблюдал за ним весь урок. Поттер совершенно не обращал на это внимания – за прошедшие два дня он ни разу не взглянул на зельевара. Очевидно, он задумал полное игнорирование своего профессора. До этого урока, подходящего к завершению, Северус видел мальчика только во время трапезы. Поттер сидел в конце Гриффиндорского стола в окружении друзей, повернувшись спиной к профессорскому столу. Ел он быстро, уходил рано и ни разу не взглянул на Снейпа. Все еще дуется, наверно. Упрямое ребячество… как обычно! Конечно, Поттер еще ребенок – совсем мальчишка… когда сам ты - давно взрослый мужчина… - Северус глухо зарычал, игнорируя свою преподавательскую совесть. В течение двух дней внутренний голос изводил его неприятными обвиняющими мыслями, и он вступал с ним в спор, взрываясь от негодования. Не может мальчишка быть так рассержен. Столь острая реакция – какая драма! - на несколько резких слов! Проклятая совесть вновь подала голос: Ты причинил ему боль. Ты заставил его плакать. Он больше не хочет разговаривать с тобой. ЗАТКНИСЬ! – Северус задушил своенравные мысли разъяренным фырканьем, от которого вздрогнуло несколько студентов, волей обстоятельств оказавшись неподалеку. Зельевар не мог подавить приступ сожаления, отдававшегося в груди болью. Он тучей бродил по второй половине класса, контролируя гриффиндорцев, пыхтящих над своими зельями. Лонгботтом готов был нырнуть под парту, едва профессор направлялся в его сторону. К счастью, безнадежный тупица сидел не очень далеко, нанося очередной ущерб котлу – как обычно, – и Северус благополучно проигнорировал его. Зелье Грейнджер было близко к надлежащему цвету, таким образом, он тоже не удостоил ее своим вниманием. Усилия Уизли имели желеобразную субстанцию и тревожный зеленоватый оттенок. - Слишком много ягод черной бузины, Уизли, - прорычал Снейп, исследуя клейкую массу палочкой, помешивая ее в котле. – Переделать с самого начала. – Красный, словно свекла, Рон направился к учительскому столу за новыми ингредиентами, недовольно ворча под нос. Остановившись около Поттера, Северус тщательно изучал его зелье. Мальчик помешивал его деревянной ложкой, ни разу не взглянув на профессора снизу вверх. Зелье было почти идеальным – намного лучше, чем у Драко и Грейнджер. К большому удивлению Снейпа, он почувствовал прилив гордости за успехи мальчика. Слова сорвались с губ прежде, чем он успел их осмыслить… - Приемлемо, Поттер. Можете разлить образец в бутылочку и поставить его на мой стол, а затем убрать ваше рабочее место. Гарри заметно расслабился. Каждый студент в классе удивленно посмотрел на Мастера Зелий. Снейп с запоздалым огорчением понял, что это было впервые, когда он кого-либо из Гриффиндора прилюдно похвалил перед всем классом. Откашлявшись, Гарри нервничая, молча последовал инструкциям, так и не повернув голову в сторону профессора. Снейп колебался всего секунду, но, поскольку Поттер так и не произнес ни слова, с отвращением фыркнул и ушел. Ты думал, мальчик покажет удовлетворение своей оценкой… будто я расточаю ему комплименты каждый день. Он испытывал сильное желание задержать мальчишку после занятий – назначить ему отработку, тем самым заставить поговорить один на один, чтобы разорвать тупиковую ситуацию. Но тогда он будет выглядеть полным идиотом, наказывающим ребенка после признания его зелья правильным. И он не хочет делать первый шаг, чтобы признать поражение. Снейп был весьма удивлен, когда на следующее утро Гарри не пришел к нему после занятий. Северус ожидал, что мальчик извинится за крик, или нечто иное. Но Гарри не пришел – не произнес ни слова. Представление началось… у них не было никаких причин увидеться или поговорить, за исключением, возможно, времени приема пищи. Я позволю ему продолжить истерику…но прежде чем начнется следующий урок, мы уладим это дело! Приняв решение, Снейп начал записывать на доске домашнее задание на предстоящие каникулы, игнорируя ожидаемое бормотание, скулеж и жалобы. Возможно, Поттер решит, что нуждается в помощи при написании эссе. Тогда он сдастся. Быстрый взгляд отметил, как нахмурился ребенок, записывая задание. Довольный Северус сидел за столом, игнорируя студентов, вздохнувших с явным облегчением, едва прозвенел школьный звонок. Приятный образ витал в его мыслях: крошечная мечта, которой он позволил предаться. Он видел себя, сидящем в удобном кресле у камина, и маленького мальчика за столом, склонившего голову над пергаментом. Он мог даже ощутить слабый аромат арахисового масла, витающего в воздухе.***
Минерва, проходя по внутреннему дворику школы, остановилась, совершенно не удивляясь тому, что Гарри в полном одиночестве сидел на каменных перилах. Она заметила, что он слишком быстро поужинал, отметив, сколь мало тот съел. Она изучала его мрачное выражение лица с неким беспокойством. Казалось, последние несколько дней мальчик был совершенно подавлен. Она не раз замечала, как тот хандрит. Те немногие студенты, что остались в школе на время праздничных дней, обычно собирались возле камина в Большом зале и в течение долгих, ленивых вечеров читали или играли. Однако Гарри частенько оставлял такие посиделки, незаметно ускользая из зала, когда юный Уизли стал участвовать в шахматных партиях с одним из мальчиков. Беспокоясь за ребенка, она решила подойти к нему, надеясь, что тот доверится ей. Она будто бы случайно прогуливалась в сторону Гарри, преднамеренно громко шагая, чтобы не спугнуть его. Гарри посмотрел на нее, робко улыбаясь. - Добрый вечер, мистер Поттер, - дружелюбно поприветствовала она. - Добрый вечер, профессор. - Как твое настроение, Гарри? – ласково спросила Минерва, смягчив обычный профессорский тон на непринужденный. - Хорошо, мэм. - Наслаждаешься праздником? - Да, мэм. Спасибо. А вы? - О, да! Весьма приятно немного отдохнуть от обычной рутины, не так ли? – Подойдя ближе, ведьма отряхнула снег от стены, прислоняясь к ней. – Гарри… - начала она осторожно. - Я заметила, кажется, последние несколько дней тебя что-то тревожит. Что-то случилось? Мальчик чуть нахмурился, склонив голову. - Нет, профессор. Ничего. - Ты уверен? Я не хочу видеть тебя несчастным. Возможно, если бы ты рассказал мне, что тебя беспокоит, я могла бы тебе помочь. – Когда Гарри не ответил, она попробовала еще раз: - Ты скучаешь по дому? Я понимаю. В конце концов, это же Рождество. Большинству студентов не хватает домашнего уюта. Немного ностальгии… Здесь нечего стесняться, Гарри. - Нет, мэм. Я не тоскую по дому, честное слово! – Мальчик поднял голову. На его лице отразилось своеобразное, почти удивленное отвращение. – Мне нравится здесь! Хогвартс просто великолепен в Рождество, я прав? И снег, и деревья, и украшения – я никогда прежде не видел ничего столь прекрасного. – Он моргнул, широко распахнув невинные глаза, но Минерва заметила манёвр мальчика. Он пытался сменить тему. Но ведьма не поддалась. - Да, это прекрасно, - улыбаясь, согласилась она. – Что не объясняет, почему ты такой мрачный. Простодушный взгляд поутих, и он вздохнул, пожав плечами. - На самом деле, все в порядке. - Гарри, - мягко убеждала Минерва, - я просто пытаюсь помочь. Даже если я не смогу, ты можешь почувствовать себя лучше, если выговоришься, дорогой. На мгновение Гарри замешкался. Затем отошел от стены, поворачиваясь к Минерве. Маленькие морщинки пересекли детский лоб. Он изучал ее с предельной осторожностью. - Речь идет об одном профессоре, - произнес мальчик, наблюдая за реакцией взрослого. - Я никому не открою того, что ты мне скажешь, если хочешь, Гарри. Я обещаю. Если у тебя возникли проблемы с другим учителем, может быть, я смогу посоветовать, как улучшить ситуацию. – У декана Гриффиндора возникло острое чувство, что она уже догадалась о причине проблемы. Мальчик казался удовлетворенным ее предложением и согласно кивнул головой. - Это профессор Снейп, - печально признался он. – Мы поссорились, и теперь он… - лицо Гарри дрогнуло, голос вдруг стал хриплым от подавляемых эмоций. - … он… ненавидит меня! Сердце Минервы кольнуло от жалости. Она схватила холодные детские ручки и чуть сжала. - О, Гарри, я уверена, что ты неправ! Профессор Снейп не ненавидит тебя! - Но это правда, - настаивал мальчик. – Он… он кричал на меня и… и он считает, что я глуп и ленив и… и я никогда не вернусь туда… НИКОГДА! – категорично заявил он, не сумев сдержать слез. Минерва боролась с желанием сжать обезумевшего ребенка в объятиях – весь его вид отрицал любой физический контакт. Она попыталась передать симпатию голосом. - Гарри, все в порядке. Я знаю, что профессор Снейп мысли не допускает, что ты глуп. Поверь, он не ненавидит тебя. На самом деле, я уверена, он любит тебя. Он просто порой немного – ну – темпераментный. Уверена, что это было недоразумение. Почему ты мне сразу не сказал, что случилось? Мы бы сразу попытались во всем разобраться. Смахнув слезы, Гарри неохотно рассказал о своем последнем дне у Снейпа звеневшим от обиды страдальческим голосом. - …Я даже не понимаю, почему он так рассердился на меня… Я не знаю, что сделал неправильно! – закончил он. - Возможно, ты ничего не сделал, Гарри, - утешала Минерва, опечаленная разрывом между ребенком и колючим профессором. – Возможно, он просто был расстроен чем-то еще, а тебе не повезло, что ты оказался рядом, когда его нрав взял над ним верх. Вероятно, его раздражение не было направлено конкретно на тебя, Гарри. Боюсь, ты просто попал профессору Снейпу под горячую руку. - Нет, это личное, – парировал Гарри. – Это не в первый раз! Он всегда выбирает меня в классе: высмеивает и говорит мерзкие вещи! Минерва нахмурилась, пытаясь возразить, но Гарри уже не мог остановиться. Он был полон решимости. - Он во всем обвиняет гриффиндорцев, позволяя слизеринцам уйти от ответственности! Всегда! Он подавляет Невилла – бедный парень в ужасе от него! Но хуже всего мне. Он на каждом уроке выделяет меня в классе и оскорбляет! И говорит гадости о моем папе, и… я просто не понимаю! – Гарри кричал во все горло. – Почему он так поступает? - О, Гарри, - вздохнула Минерва. Она не знала как реагировать и что сказать в ответ. – Профессор Снейп очень сложный человек, - начала она неуверенно. - Он хулиган! – сердито заявил Гарри. – Он просто большой хулиган! Он выбирает маленьких детей, потому что знает, что они не смогут ответить, а он избежит неприятностей! Он профессор, а мы простые студенты. Он может подвести или наказать нас - делать все, что хочет, а мы ничего не можем с этим поделать! Минерва поморщилась. В убеждении ребенка правды было гораздо больше, чем она хотела признать. - Гарри, послушай меня. Я знаю, иногда профессор Снейп может быть весьма резок. И, возможно, немного несправедлив, но ведь не всегда он во всем виноват. - Что вы имеете в виду? – рассердившись, Гарри впился в декана пронзительным взглядом. Минерва вздохнула. Как правило, она отклоняла такие обвинения, поддерживая строгую границу между студентами и преподавателями в интересах сохранения порядка… но Гарри и Северус занимали в ее сердце особое место, и ей очень хотелось восстановить разрыв между ними. Она изо всех сил пыталась успокоить мальчика, не подрывая слишком очевидно авторитет Северуса. - Для начала, - объясняла Минерва, тщательно подбирая слова, - Зелья – очень трудный предмет – и потенциально весьма опасный. Вы уже видели, что может произойти, и какие могут быть последствия, когда студент делает ошибки… Взрывы и тому подобное, что может нанести существенный ущерб окружающим – студентам и преподавателям. В классе, полном детей, все работают с открытым огнем и опасными ингредиентами. Пытаться все держать под контролем для предотвращения несчастных случаев – весьма нелегкая задача, Гарри. Конечно, ты видишь это? - Мальчик неохотно пожал плечами. - Откровенно, я не знаю, как он это делает. От постоянного напряжения я давно бы сорвалась от нервного истощения. Уверена, это сказывается на профессоре. И в то время, пока ты не согласен с его методом преподавания, я считаю, что профессор Снейп использует немного… запугивания, чтобы заставить студентов не создавать аварийных ситуаций и относиться к опасному предмету серьезно. Это его способ защитить вас. Гарри скептически посмотрел на декана, но промолчал, таким образом, она продолжила: - Что касается его справедливости к другим факультетам – ну, я бы не сказала, что это полностью вина профессора Снейпа. Дело в том, - призналась Минерва, - что к Слизерину не всегда относятся справедливо, как он того заслуживает. Некоторые профессора имеют те же убеждения к слизеринцам, как профессор Снейп к гриффиндорцам. Должна признать, иногда в этом я виню себя, - вздохнула она с сожалением. - Считаю, что фаворитизм профессора Снейпа относительно своего факультета частично оправдан. Он очень заботится о своих змейках, Гарри, и делает все возможное, чтобы защитить их. - Но почему он отрывается на мне? С первого дня, как я появился в школе! Почему он настолько холоден ко мне, по сравнению с остальными? Он ведь не хотел давать мне дополнительные уроки – по крайней мере, раньше. Так почему он издевается надо мной в классе? – жаловался Гарри. Минерва робко посмотрела в его сторону. Это было довольно сложно объяснить, не касаясь слишком личного пространства и выкладывания фактов, неприемлемых для ребенка его возраста. Она решила изобразить непонимание. - Не уверена, что я смогу объяснить это, Гарри. Это довольно сложно. Есть некоторые вещи, для которых ты слишком молод, чтобы понять. Гарри нахмурился. - Это имеет какое-то отношение к моему папе? Минерва не смогла сдержать хмурый взгляд. - Почему ты так решил? – осторожно спросила она. - Снейп всегда говорит о нем плохие вещи, и он всегда сравнивает меня с ним. Он говорит, что я высокомерен, испорчен и глуп – такой же, как мой отец. Так он знал моего папу? - Они были однокашниками, Гарри. Профессор Снейп и твой отец учились в Хогвартсе в одно время. - Вероятно, они не выносили друг друга, - фыркнул Гарри от отвращения. – По крайней мере, Снейп, должно быть, ненавидел моего папу. - Это правда, они не очень хорошо ладили друг с другом. В некоторой мере, они были соперниками… - ведьма задумалась. –Думаю, как ты и Драко Малфой. - О… - лицо Гарри осветилось печальным пониманием, но он тут же нахмурился. - Но почему он срывается на мне? - Сомневаюсь, что это так, Гарри. Это просто… - Минерва чувствовала себя крайне неловко, обсуждая подобное с учеником, но ведь мальчик имел право знать… и она сама начала этот разговор. – Видишь ли – ну – твой отец не очень-то ладил с Северусом, доставая его по любому поводу. А ты так похож на Джеймса, что скорей всего напоминаешь о нем всякий раз, когда он смотрит на тебя. - Это не моя вина! – запротестовал Гарри. – Он не должен беспричинно обвинять меня только потому, что ненавидел моего папу! Я не мой отец! - Нет. Конечно же, нет, - согласилась Минерва, пристально посмотрев на мальчика. – Ты немного похож на него, но совершенно другой по характеру. Гораздо больше ты похож на Лили. Такой же добрый, щедрый и дружелюбный, как она… Ты очень внимателен к чувствам других людей. Жаль, что профессор Снейп не видит этого в тебе. – От неожиданной похвалы мальчик покраснел и наклонил голову. – Сомневаюсь, что профессор Снейп хочет наказать тебя за ошибки твоего отца. Думаю, вряд ли он понимает, что делает это. - Разве… вам нравился мой отец? – встревожено спросил Гарри. - Да, Гарри. Мне больше импонировала твоя мать – особенно после того, как она закончила школу и вышла замуж, - но я всегда восхищалась твоим отцом. Он был хорошим, порядочным человеком. - Тогда почему он так относился к профессору Снейпу? Минерва вздрогнула от столь простого вопроса. Нанести ответом удар в самое сердце ребенка… - Я не знаю, Гарри. Они невзлюбили друг друга с самого начала. Пойми, Гарри, в то время они были обычными детьми. Гарри на минуту задумался. - Я все еще не понимаю, почему Снейп относится ко мне совсем иначе, когда мы одни. - Думаю, это то, что ты должен спросить лично у него, Гарри, - посоветовала Минерва. - Мы не разговариваем, - натянуто ответил Гарри. - Я ему больше не нравлюсь. - Думаю, ты ошибаешься. После вашей ссоры ты пробовал поговорить с ним? - Нет, - выдохнул Гарри. – Если честно, я боюсь. Я накричал на него и хлопнул дверью. А он терпеть этого не может, вы же знаете, - мрачно признался мальчик. - Представляю себе. – Минерва подавила улыбку. – Уверена, если ты извинишься за грубость, он захочет поговорить с тобой. Думаю, вы оба почувствуете себя лучше, если открыто и спокойно поговорите о своих проблемах. Гарри с сомнением посмотрел на декана. - Ну, ты же не хочешь, чтобы все так осталось? Видно, что вы оба недовольны сложившейся ситуацией между вами, - заметила Минерва. – Боюсь, что само собой ничего не разрешится, Гарри. Ты ведь сам это хорошо понимаешь, да? Гарри согласно кивнул. - Я действительно хочу сделать это. Я скучаю по нашим занятиям. Мне жаль, что все так вышло. Минерва улыбнулась. - Тогда, скажите это профессору Снейпу. Так же, как сказали мне. Мальчик пожал плечами. - Наверное, да - я знаю, что должен извиниться за то, что был так груб. Я имею в виду, он же учитель, в конце концов. Я просто боюсь подойти к нему, - признался Гарри. - Боюсь, что он снова будет кричать на меня. А я ненавижу, когда на меня орут. Этот мальчишка ворвался в ее сердце, и Минерва погладила его по руке, выражая поддержку. - Не думаю, что он повысит на тебя голос, Гарри. Честно. Но если ты действительно этого хочешь, я буду рада пойти вместе с тобой, чтобы увидеться с ним. - Нет, - вздохнул Гарри. – Думаю, мне стоит набраться смелости и прийти к нему самому. – Он слегка скривился. – Я должен быть храбрым. Как истинный гриффиндорец. Минерва улыбнулась и пожала ему руку. - Естественно. Я бы не слишком волновалась. Уверена, как только ты поговоришь с профессором Снейпом, все встанет на свои места. Гарри слабо улыбнулся. - Если этого не произойдет, я могу закончить как один из компонентов для зелий профессора. Так, на всякий случай – вы знаете заклинание, чтобы превратить меня из глаз тритона обратно в мальчика? - О, я не спасала студентов, вытаскивая их из склянок для зелий, уже несколько лет! – язвительно заметила ведьма. - Но, полагаю, все еще помню, как это делается. Гарри посмотрел на декана, робко улыбнувшись, словно он был не совсем уверен в том, что она шутит. Минерва встала и потянула его за собой. - Пойдемте, мистер Поттер. Здесь становится слишком прохладно. Почему бы вам не присоединиться к вашим друзьям у огня? Держу пари, в этот холодный зимний вечер можно было бы упросить домовых эльфов принести вам чашку горячего какао. Ну, что, попробуем? Мальчик, застенчиво улыбаясь, позволил отвести себя обратно в замок. Мирная тишина опустилась на внутренний дворик, вытягивая длинные тени от уходящего за горизонт солнца. Ничто не нарушало покоя, кроме слабой капели сосулек с карниза, случайного трепета крыльев пролетающей мимо совы, и тихого, взволнованного дыхания человека, оставшегося незамеченным, сидящего в черной тени скрытой ниши. Северусу Снейпу было стыдно. Стыдно, что он подслушал: справедливое обвинение мальчика, защиту своей коллеги, ее прорицательных предположений. Но одно слово из всех остальных, единственное слово проникло в его сердце, вызывая шок и отвращение к самому себе. Хулиган. Гарри назвал меня хулиганом. Самое страшное – ребенок был прав. Северус думал о Джеймсе Поттере... Сириусе Блэке и их маленькой банде из четырех человек. Он думал о множестве ежедневных мучений, которые они причинили ему за эти годы… Порочные шутки, нападения и оскорбления. Они были хулиганами. Они ополчились на меня. Они оскорбляли, унижали и запугивали меня… и теперь я делаю то же самое. Я столь же гадок, как Поттер и Блэк…Нет, я еще хуже. Я выбираю тех, кто слабее, меньше и младше – беззащитных детей. Я пользуюсь своей властью над ними, чтобы мучить и унижать, зная, что они не могут дать отпор. Я – самый мерзкий хулиган. Я стал именно таким, в чем обвинял их. Мерлин всемогущий, как я докатился до этого? Он долго сидел на одном месте, обхватив голову руками. Год за годом прослеживал свою жизнь при мрачном контроле неумолимой честности. Ему нечем было гордиться, только сожалеть. Не было ничего более болезненного, чем это - позволить своей горечи окунуться в одиночество, чего быть не должно. Он не был против конфликтов… Он не хотел стать абсолютным победителем своих врагов. Он даже наслаждался задачей завоевания победы над достойным противником. Он от всего сердца хотел уничтожения Темного Лорда и всех его приспешников, не брезгуя достигнуть намеченной цели любыми доступными способами, чтобы дойти до конца. Но когда простые дети стали его врагами? Когда я объявил войну беспомощным студентам? Он не любил детей – было б смешно отрицать очевидное. Они были громкими, раздражающими, всеразрушающими и доставляющими хлопоты. Они были иррациональны и эмоциональны – никакой логики, - они редко были самостоятельны и совершенно не думали. Они были неаккуратными и ленивыми, часто грязными и дурно пахнущими… ну… ребячливыми. Но неприязнь к детям не может служить оправданием - преследовать их. Именно это он и сделал. Он преследовал и пугал, наслаждаясь их страхами. Каким же мелким человечишкой я стал. Трус, получающий удовольствие от запугивания детей. Что со мной случилось? И Поттер… маленький Гарри. Он обижал этого ребенка больше, чем всех остальных. Он свалил свои детские обиды на невинного мальчика… мальчика, который не может нести ответственность за поступки своего отца, которого даже не помнил. Это было больнее всего - признаться себе, насколько плохо он обращался с ребенком. Ему нравился мальчик. Глубоко в муках самоосуждения, зельевар, наконец, пришел к простому выводу: он, Северус Снейп – любил Гарри Поттера. Ему нравилось быть с мальчиком, проводить вместе с ним вечера, и не хотелось потерять его… Прошло довольно много времени – пожалуй, несколько часов, - прежде чем маг встал со своего места, отряхнулся от снега и направился в свои комнаты… после бессонной ночи, анализируя свою жизнь, столкнувшись со своими недостатками и борясь с демонами в душе… Северус Снейп пришел, наконец, к некоторым важным выводам. Главным заключением было: ему не нравился Северус Снейп. Ему не нравился человек, которым он позволил себе стать. Некоторые из его неприятных черт были неизменны: некая критичность, чтобы виртуозно исполнять роль, которую он играл; другие, не менее важные – чтобы остаться в живых. Но было несколько прискорбных черт, которым он потворствовал из явной мелочности и ложной гордости, совершенно не нужные для его сложной роли. Он мог их изменить. У него было много недостатков: когда-то он считал свою честь превыше всего. Где-то там, по прошествии многих лет, он утратил ее истинное предназначение. И теперь предстояло вернуть все на свои места. Он не мог измениться в одночасье. Он не мог себе позволить показать окружающим даже малейшие изменения. Но он многое мог изменить в своем сердце. И он хотел начать с той его части – рваной и болезненной – которая теперь принадлежала Гарри.