Равновесие

После праздников жизнь студентов, впрочем, как и преподавателей, вернулась в свою рутинную колею. В основном, упор делался на занятия по предметам, требующим усиленного изучения. Студенты пятого и седьмого курсов пребывали в легкой панике, лихорадочно повторяя лекции для экзаменов по СОВам и ТРИТОНам, до которых оставались считанные месяцы. Остальные учащиеся готовились к годовым контрольным, которые хоть и были не так изнурительны, но не менее важны для успешного перевода на следующий курс. Влажная промозглая погода также способствовала повышенному вниманию студентов, подавляя желание выбраться наружу, удерживая основную массу учащихся в теплых стенах замка, где они большую часть времени проводили в библиотеке или гостиных своих факультетов. Исключение составляли лишь квиддичные команды, продолжавшие свои тренировки независимо от погодных условий. Лично Снейп считал такое рвение крайне абсурдным. Он высоко ценил квиддич как здоровый спорт для студентов, способствующий единству Дома, и имел дополнительное преимущество, помогая израсходовать излишне раздражающую энергию, которую дети вырабатывали с неимоверной скоростью. Но он крайне не одобрял тренировки в плохую погоду, способствующую увеличению травматизма и простудных заболеваний членов команд. Ему стоило быть внимательнее, чем выражать свое неодобрение - такие помыслы в школе волшебников считались чуть ли не еретическими. Поэтому, он стал уделять пристальное внимание членам своей команды, следя за их здоровьем и ловко регулируя расписание тренировок, когда погода была особенно мерзкой. Так же у него вошло в привычку держать под контролем здоровье Гарри – очень тонко, без явных признаков заботы. Он прочел мальчику несколько лекций о достоинствах теплой и практичной одежды и о важности соблюдения мер предосторожности. Он взял с мальчика клятву, что тот будет принимать горячий душ и переодеваться в теплое белье всякий раз после тренировки, и украдкой наблюдал за его предпочтением в еде: отчитывал, когда тот съедал слишком много сладкого и недостаточно овощей. Однажды он назначил ему отработку за то, что тот не надел перчатки на тренировке во время особенно влажной и холодной погоды. Казалось, Гарри был смущен такой реакцией профессора, но стойко, без жалоб, принял наказание, не забыв перчатки в следующий раз. Их частные занятия все продолжались: рутина, которая устраивала обоих. Северусу было особенно приятно отметить, что навыки Гарри в зельеварении заметно улучшились. Он заметно нервничал и, как правило, делал много ошибок, если в классе профессор оказывался возле его парты. Поняв это, Снейп отметил, что в таком случае стоит держаться от него подальше. Как только это произошло, мальчик стал справляться с заданиями намного лучше. Гарри даже начал иногда подсказывать Лонгботтому, - ну, не компетентно, разумеется, - но, по крайней мере, этот болван стал взрывать меньше котлов. Несмотря на рост их дружеских взаимоотношений, Северус всё еще чувствовал некую неуверенность в Поттере – некую настороженность, которую не мог разгадать. Он ожидал, что большинство студентов будут бояться его, но после их ссоры маг в присутствии Гарри изо всех сил старался контролировать свой темперамент, особенно когда они оставались вдвоем в квартире профессора. Тем не менее, ребенок иногда вызывал беспокойство, частенько посматривая на Снейпа с ос­то­рож­ным, поч­ти ко­мич­ным вы­раже­ни­ем на от­кры­том ли­це. Снейп хотел противостоять этому – спросить мальчишку, что его беспокоит, - но понятия не имел, как подступиться к столь щекотливому вопросу. У Северуса был небольшой опыт в открытом обсуждении эмоций, но мысль о поднятии такой темы делалась крайне неудобной. Его открытие на Рождество дало мотивацию, но не навыки, чтобы изменить поведение. Маг, наконец, признал, что столь кардинальное изменение в его отношении к Гарри, и студентам вообще, невозможно достичь в одиночку. Ему претила сама мысль показать свою неуверенность, но знал, что ему необходима помощь в осуществлении радикального изменения поведения отличающегося от столь привычного. Он быстро обдумал идею поговорить с Минервой. Считал ее другом, если не наперсницей, безоговорочно доверяя ей. Но упрямая гордость не позволяла ему обсуждать проблему с острой на язык женщиной. Выразить желание измениться означало признать, что его стратегия поведения была неверной, а Северус не был готов признать свою вину. Единственный, кто слышал от него подобные признания – только ему Северус доверял настолько, что попрал собственную гордость, - был Альбус Дамблдор. Директор школы знал о Северусе Снейпе больше, чем любой живущий на земле. В ту ночь, десять лет назад, он сидел и молча слушал, изредка вздыхая, плачущего Северуса, повествующего о худших преступлениях – его самых темных, самых страшных грехах и тайнах – сломленного, полного мучений, угрызений совести и раскаяния. Он не судил и не осуждал, просто простил Северуса и направил на долгий тернистый путь искупления, который, зельевар был в этом уверен, продлится всю его жизнь. Северус отложил проверенную работу в сторону и посмотрел на часы на стене. Пришло время полуденного воскресного чаепития – чудесного отдыха для возможной неторопливой беседы. Не было нужды делать обход школы до комендантского часа. Все студенты были заняты своими обычными по выходным делами, возможно, метель, бушевавшая на улице, не вызовет желания покинуть стены замка, где у них, вероятно, будет меньше шансов вляпаться в какую-нибудь беду. Он проверил своих змеек после обеда. Большинство из них собрались небольшими группами для подготовки домашних заданий, как того требовали правила Дома, за исключением нескольких симулянтов в лазарете, у которых волшебным образом все исцелялось к вечеру для оправданий невыполненных заданий в понедельник утром. У него и Поппи было устойчивое мнение: только те слизеринцы, которые были действительно больны, могли снискать сочувствие у колдоведьмы. А вот лентяи и лодыри окажутся под дисциплинарным взысканием Снейпа позже. Зельевар решил, что настало благоприятное время поговорить с Дамблдором о своих размышлениях. Вероятно, он получит минимальную помощь, изложенную в веселых клише и просьбах о толерантности, но попытаться стоило. Направляясь из своей квартиры в кабинет директора, Северус рассматривал свои непростые отношения с Альбусом. К сожалению, с течением времени их духовная близость несколько потускнела. В годы затишья после крушения Темного Лорда, когда большинство Пожирателей Смерти были под стражей или находились в бегах, Северус окунулся в скучную преподавательскую рутину, предоставленную Альбусом для покаяния. Ему никогда не нравилась преподавательская карьера. Ему было неудобно среди детей - он не понимал их, да и не больно-то и стремился. Он предпочел бы исследовательскую деятельность постоянному напряжению, работая в качестве няньки для студентов, считая последних слишком незрелыми и безответственными, чтобы беспокоиться об оных. Он полагал, что был принят на работу не за свои навыки, а чтобы быть под рукой, постоянным надзором и контролем со стороны директора. Несмотря на свою благодарность, Северус был довольно независимым волшебником и частенько посмеивался над непрерывным наблюдением. Он также начал подозревать, что и Альбус изменился тоже. Но никогда не сомневался в намерениях этого человека. Зельевар знал, что старый волшебник заботился о нем, считая, что так будет лучше для всех. Но он был более упрямым, чем Северус - такой же стойкий к принятию собственных ошибок. Будучи моложе, директор славился своей объективностью и широтой взглядов в управлении школы. Он приветствовал дебаты и всегда прислушивался к противоположному мнению, рассматривая их на практике. Но за прошедшее десятилетие он, казалось, становился все менее заинтересованным в чужом мнении, и менее склонным пересматривать свои собственные решения. Он всё еще терпеливо выслушивал, но был скор на отклонение любого разногласия с какой-то нежной снисходительностью, чем приводил Северуса в бешенство. Другие сотрудники так же признали некую закоснелость директора и отказывались с ним спорить. Большинство вообще прекратило высказывать свое мнение, редко подвергая его решения сомнению. Альбус Дамблдор был мудрым и могущественным волшебником, Северус доверял и уважал его больше, чем кого бы то ни было. Но и он был не безгрешен и бывал невыносимо упрям. Иногда Северус подозревал, что старый маг зависел от страха и почти благоговейного почитания большинства студентов и сотрудников, словно оно было не только оправдано, но и ожидаемо. Он даже задавался вопросом, не впадал ли старик в дряхлость. Но лояльность Северуса и его благодарность в большей степени перевешивали любые сомнения о волшебнике, который не дал ему погрузиться в опасную Тьму, и он по-прежнему ценил его советы. Он и сейчас решил обратиться к директору, надеясь, что тот сможет предложить полезные рекомендации по профессионально-педагогической деятельности, которую он не любил и не жаловал, но был вынужден выполнять в высшей степени компетентно. Пробормотав глупый пароль и доехав на самодвижущей лестнице до кабинета Альбуса, Северус ничуть не удивился, что директор уже ожидал его. Посреди стола стоял поднос с чайным сервизом. Он не знал, как старый волшебник сделал это, но казалось, о передвижениях Северуса он знает больше, чем должно. Зельевар подозревал, что портреты замка предоставляли директору и свои наблюдения, и чувствовал себя параноиком, не позволяя размещать никаких картин в своих личных покоях. Он отказался от конфет (еще раз) и отпил чай, объясняя причины своего прихода. Он не стал разглашать обстоятельства изменений во взглядах. У него не было намерения показывать изменения его отношения к Поттеру, ни обвинения, которые он подслушал. Если бы Дамблдор узнал, что Снейп больше не презирает его Золотого Мальчика, самодовольство старика было б невыносимым. Вместо этого он выразил недовольство результатами СОВ по Зельеварению. Он знал, что за последнее десятилетие лишь немногие студенты Хогвартса получили больше, чем Приемлемо. После пятого курса большинство студентов сокращают часы посещения Зельеварения, и его классы, сдающие ТРИТОНы, были до неприличия малы. Он вполне серьезно объяснил, что чувствует некоторую ответственность за слабые результаты своих студентов. - Я по-прежнему считаю, вы понимаете, что большинство из них пустоголовые болваны, неспособные к обучению такому тонкому искусству, как зельеварение, - сухо заявил он. – Я полагаю, что высшие баллы студентов из других волшебных школ – результат слабых проверок и сверхщедрых поблажек при аттестации. Тем не менее, - продолжил он, - у меня достаточно гордости и верности своей школе, а так же стране, которая будет недовольна плохим рейтингом из-за студентов, в целом получающих общий балл по зельям. Честно говоря, меня очень беспокоит, что слишком мало британских волшебников имеют достаточный опыт и знания по части зелий. Я думаю, было б большой ошибкой допустить увеличение этой тенденции. - Хорошее замечание, - согласился Альбус, торжественно улыбаясь и блестя глазами, что раздражало гораздо сильнее, чем обычно. – Что вы предлагаете, Северус? - Поскольку я несу ответственность и в чисто профессиональном смысле, для успеха моих студентов, полагаю, я должен взять это на себя, чтобы лучше обеспечить их пониманием предмета, - неохотно признался Северус. – Боюсь, для этого может потребоваться изменение моих методов преподавания. - Действительно, - любезно согласился Альбус. – Какие изменения вы имеете ввиду? - Понятия не имею, - откровенно признался Снейп. – Я надеюсь, с вашим опытом вы могли бы дать мне несколько рекомендаций. - Хм. – Альбус посмотрел на него поверх чашки чая, будучи крайне довольным. - Я мог бы сделать несколько предложений. Позволите мне спросить вас, Северус? На ваш взгляд, каким вас видят студенты? - Видят меня? - Что они испытывают к вам как к учителю? Снейп фыркнул. - Вы прекрасно знаете, что они боятся меня. Я очень много работал для этого! Какая разница, что они чувствуют? Я заинтересован только в том, чтобы они учились. - Да, но есть одна вещь, которую я обнаружил за свой многолетний опыт: то, как дети чувствуют, часто влияет на их успехи в учебе. - Господин директор, если вы полагаете, что я внезапно стану добрым и дружелюбным по отношению к маленьким сорванцам, то вы явно забыли все, что когда-либо знали обо мне. – Снейп с негодованием посмотрел на мага. - Нет, Северус, это не то, что я предлагаю, - хмыкнул Альбус. - Я не Флитвик или Спраут, Альбус. Я не очарователен и не милосерден. Я жесткий человек. Я не могу стать тем, кем не являюсь. - Возможно, нет, - согласился Альбус, явно пытаясь успокоить его. – Но можно быть строгим и требовательным, не запугивая их до полного подчинения. Губы Северуса скривились в сомнении. - Подумайте об этом, Северус, - настаивал Альбус. – Я знаю, что не в вашем характере словесно поощрять студентов, но вы могли бы достигнуть с ними большего (и уменьшить количество несчастных случаев), если бы напряженная обстановка в вашем классе была не столь... повышенной. Вы сказали, что ваши студенты боятся вас. Вам не приходило в голову, что многие из ваших студентов могут быть более заинтересованы не навлечь на себя ваш гнев, нежели фактически изучать зелья? Возможно, их страх перед вами есть главная причина, почему они не могут достаточно углубленно понять ваш предмет? Северус поморщился. - Предполагаю, так оно и есть. Думаю, в какой-то степени, я, возможно, слишком нетерпелив, что содействует развитию такого страха. - Я знаю, как вы цените дисциплину. И я понимаю ваше беспокойство о безопасности. Не думаю, что вы поставите под угрозу жизнь своих студентов, если станете немного мягче. Но вы могли бы выгодно использовать вашу власть более профессиональным и менее ущербным для себя способом. Попробуйте более спокойно делать исправления и замечания своим студентам относительно их работ, не нападая на них в общем или по отдельности – не стоит наносить удар по их самооценке, принижая чувство собственного достоинства. Северус фыркнул. Его никогда не интересовал уровень самооценки студентов. Это подозрительно походило на вытирание соплей и постоянное няньканье с ними. - Если, как вы говорите, вы действительно хотите улучшить уровень знаний студентов по предмету Зельеварения, то вы, по крайней мере, могли бы уменьшить количество своих довольно едких ответов, - мягко предложил Альбус. - Прекрасно, - уступил Северус. – Может, стоит рассмотреть это более детально. Я подумаю над вашим предложением, Альбус, поищу способы быть менее... безжалостным. - Полагаю, вы останетесь довольны результатом, если сделаете это, Северус. Студенты не заслуживают «жестокости». В конце концов, они просто дети, а не опасные враги. - Не уверен, что соглашусь с вами, Альбус, - усмехнулся Снейп. – Очевидно, вы никогда не видели Лонгботтома, когда он наклоняется над котлом. В такие минуты у меня больше шансов одержать победу над дюжиной Пожирателей Смерти. -Да, - грустно улыбнулся Дамблдор. - Что ж, должен признать, у мистера Лонгботтома случилось несколько взрывов. Но я уверен, что вы оградите его от подобного. Я полностью доверяю тебе, Северус. Северус покачал головой и, вздохнув, поднялся с кресла. - Я знаю, Альбус... хотя только Мерлин знает, почему вы это делаете. - Еще одна истина, которой научили меня долгие годы, мой дорогой мальчик, - подмигнул Альбус. – Правда, которая и вам помогла бы точно так же. Я узнал, что люди склонны оправдывать надежды тех, кто верит в них. Если вы ожидаете провала - они терпят неудачу... Если же вы настроены на их успех – они будут часто удивлять вас и станут делать именно это. Возможно, вы могли бы это применить к вашим студентам, Северус. Северус с сарказмом выдавил кривую улыбку и развернулся, чтобы уйти. - Я попробую, но просить меня ожидать компетентности от студентов-первокурсников, изучающих зелья, пожалуй, слишком даже для вас. - Всё, что вам нужно, это их вера в себя, Северус... всё остальное они сделают сами. - Если вы так говорите, директор, - ответ Снейпа граничил с сарказмом. - О, Северус! Еще одну минутку, пожалуйста, - Альбус стал внезапно серьезен. – У меня к вам есть просьба. - Да, директор? - Предстоящий квиддичный матч между Хаффлаппафом и Гриффиндором... – сказал Альбус. – Я бы хотел, чтобы вы судили его. - Разве Хуч не будет там? - Я бы предпочел, чтобы это сделали вы. Северус нахмурился. - Зачем? Я не знаток квиддича. - Нет, но вы прекрасный эксперт по защите, - спокойно ответил Альбус. – Там будет играть мистер Поттер. Искра понимания озарила лицо Северуса. - Вы думаете, он снова может подвергнуться нападению? Альбус вздохнул. - Такая вероятность есть всегда. Пока мы не знаем, кто напал на него во время последней игры, я бы предпочел не рисковать. Снейп нахмурился. - Квиррелл – преподаватель ЗоТИ. Почему бы не попросить его? Или вы, наконец, пришли в себя и начали верить моим предупреждениям? - Ну же, Северус, - вздохнул Альбус. - У нас нет никаких доказательств, что профессор Квиррелл виновен в этом. Однако пока профессор Квиррелл может быть достаточно компетентен, чтобы преподавать детям Защиту, он особо не проявил себя – скажем так - «перед лицом опасности»? Северус фыркнул, вспомнив испуганно заикающегося учителя в ночь Хэллоуина. - Я ни капли не верю, что Квиррелл был настолько напуган тем троллем, как больше притворялся. Я всё ещё утверждаю, что он позволил существу свободно перемещаться по замку. - Сделал он это или нет, сейчас вопрос не об этом, Северус. – Альбус был полон решимости. – Моя точка зрения проста. Если Гарри Поттер в этом матче подвергнется нападению, я хочу для него самого лучшего защитника... и это только ты. - Но почему судьёй? Раньше я защищал его с трибуны. - На этом матче я сам буду на трибуне. Я буду чувствовать себя спокойнее, если у него будет защита и в воздухе. - Хорошо, директор, как пожелаете, - Северус остановился, чтобы вздохнуть с некоторым отвращением. – Хотя я никогда не знал, что вы ужасно себя чувствуете при надвигающейся опасности, с которой сталкиваются другие игроки во время матча. Я далек от того, чтобы противиться специальным мерам для мальчика-который-выжил! – насмешливо ответил он осипшим голосом. Он был очень осторожен, чтобы не показать облегчения, которое испытал при получении задания. Он волновался по поводу предстоящей игры, и уже было сам решил проследить за Поттером. Теперь ему не нужно было придумывать оправдание, почему он посещал матч, в котором не участвовали слизеринцы. Он позволил хитрой улыбке скользнуть по губам. – Конечно, вы понимаете, как отреагируют Минерва и ее гриффиндорцы, когда узнают, что «Сальноволосый Ублюдок» - декан Слизерина – станет судить игру? Альбус поморщился и тихонько хихикнул. - Я совершенно не волнуюсь об этом, Северус. Уверен, вы никогда бы не использовали такое преимущество, чтобы отомстить за себя Гриффиндору. - Конечно, нет, Альбус, - зловеще улыбнулся Снейп. Он возвращался в Подземелья, ухмыляясь над типично оптимистической верой директора. Старик сделал именно то, что он и ожидал, фонтанируя банальщиной и продвигая содействие «теплых добрых чувств». У зельевара не было никакого намерения продвигаться в собственной перемене столь далеко. Но он был вынужден признать, некоторые идеи, предложенные старым волшебником, заслуживали внимания. Дети очень эмоциональны – и эта эмоциональность мешает их рассуждениям. Я всегда думал, провоцируя эти эмоции, можно их укрепить – ужесточить, заставить учиться думать, отбросив ребячество... но, возможно, я был не прав. Возможно, их незрелые небольшие умишки не способны отодвинуть обиды. Я видел, что Поттер схватывает материал лучше, когда не чувствует угрозы. Я считал, что страх будет удерживать их внимание – возможно, это их только отвлекает. Он вернулся в свой кабинет и окинул взглядом груду эссе, ожидавших проверки. Я не буду понижать свои стандарты. Я не буду удовлетворен меньшим, чем «Превосходно»... но, полагаю, я могу указать на ошибки маленьким «болванам», не добавляя оскорбления... По-возможности. Если сдержусь. Он посмотрел на первый абзац в первом попавшемся эссе и вздохнул, опустив голову на руки, потирая виски. Это может быть намного труднее, чем я думал...