Искаженный разум

Какаши был спокоен, и это злило Рин больше всего. Девушка была в отчаянии, пытаясь пробиться сквозь эту стену под именем «Хатаке», готовясь применить любой приём, чтобы сделать это: будь то жалость, шантаж или женские слёзы. От этих мыслей становилось паршиво. Хотя куда ещё паршивей, сравнивая с чувством ненужности и предательства в сердце. Почему он так спокоен, когда она готова рыдать и упасть так низко? — Ты подумала над моим предложением? — голос Какаши холоднее воды со льдом в его стакане. Эти слова и он сам кажутся чужими, и Рин сжала руки в кулаки, сидя напротив. — Да. Я тебе уже сказала, что против расставания. И своего решения не поменяю. — Тогда… мне бросить тебя? — почесав затылок от неловкости, спросил Какаши без злобы. — Раз уж ты решиться не можешь. — Ты, — с дрожью начала она, — так ненавидишь меня? В карих глазах Рин застыли слёзы, и дрожь пробивала тело, словно от холода, так сильно, что усидеть на одном месте неподвижно девушка не могла. А Какаши и бровью не повёл, только тяжело вздохнул и протянул к ней руку, попытавшись погладить по голове, но Рин отпрянула назад, вжавшись спиной в спинку стула. Хатаке замешкал, растерявшись. — Между нами нет ненависти. Не говори глупости. Я хочу тебя отпустить, чтобы ты построила жизнь так, как сама этого заслуживаешь. — А тебя я разве не заслуживаю? — Чтобы бросить все свои мечты и остаться со мной в этом городе? Или чтобы я бросил всё, ради твоей мечты? Хватит жить в обмане. Ты знаешь меня: я лгу всем, кроме тебя. И сейчас хочу быть предельно честен. — Ты не любишь меня? — с поникшей головой спросила Рин, пытаясь нащупать почву в этом разговоре. Возможно, глупо звучит этот вопрос, но она была в нём уверена и старалась зацепиться за ответ, как за якорь в безбрежном океане его души. — Нет, — если бы Рин только знала, каких усилий над собой стоило Какаши признаться именно в этом, — она бы его простила. А сейчас возненавидела, ощутив мучительную боль в груди. — Значит, ты врал? Ты мне всё это время лгал, чтобы пользоваться мною? — несвойственно себе громко закричала Рин, подавшись вперёд. — Я никогда не лгал! И никогда не пользовался тобой! Ты сама отдавала столько, сколько считала нужным. — А ты принимал… Как благородно, — закусила губу Рин, уведя взгляд от столь любимого лица, которое она могла вот-вот окончательно возненавидеть. — Я ухожу… — Куда ты пойдёшь? Оставайся у меня, а после я найду тебе квартиру. Рин… Да послушай меня! — пытался догнать её Хатаке, и отдёрнул от двери. — Я уже выслушала тебя. Хватит. Я, правда, хочу уйти, — взмолилась Рин, и Какаши отпустил её, впервые видя девушку такой сломленной. «Мы ведь только расстались. И всё. Почему такая драма?» — искренне не понимал он, наблюдая за тем, как девушка собирает некоторые вещи и уходит, даже не обернувшись в его сторону на прощание. Хотя бы лишь для того, чтобы Какаши был уверен, что с ней всё будет хорошо, и смог спать сегодня ночью без тревожных мыслей. Но Рин этого не сделала. Она держалась перед ним, хотя такую боль было тяжело скрыть, и залилась слезами уже за дверью. Она так и не нашла за что ухватиться, а потому растерялась, и Какаши победил. — Завтра она поймёт, что я был прав, и успокоится. На мне мир клином не сошёлся, в самом-то деле. Взбив подушку, Какаши лёг на пустую широкую кровать и уставился в стену. Свобода и тишина ему нравились, но боль, которую он причинил — нет. Хатаке никогда не любил, потому он даже не мог представить, что испытывала Рин, пока её мир медленно рушился с каждым его резким, пусть даже и правдивым словом. Для него расстаться оказалось просто. Как перевернуть страницу и, не оглядываясь, с нетерпением читать дальше, жаждая узнать, что будет впереди.

***

— Пощади, — со стоном выдохнул Обито, тяжело дыша, разомкнув пухлые, высохшие от усталости губы. Его глаза блестели от застывших слёз. — Ещё подход, — строго приказал Мадара. Вытерев ладонью капли пота со лба, Мадара упёрся руками в пол и глянул на племянника. Взгляд его был жёстким, пронзительным, и Обито не мог его ослушаться, даже несмотря на боль. Обито встал в такую же позу напротив мужчины, и Мадара начал счёт: — Раз! — прозвучало в воздухе, и мужчины отжались, после хлопнув друг друга по ладони правой рукой. — Два! — довольно бодро считал Мадара, даже не пошатываясь, а вот руки Обито дрожали, поднимая его тело. Хлопок левой. — Ты ужасный человек, — проскрипев зубами, ругался Обито, продолжая отжиматься. — Кто не закончит последний подход — пробежит на десять кругов больше, — улыбнулся в ответ Мадара. — Ещё двадцать раз. Обито едва не упал, услышав количество, но не сдавался, выполнив все отжимания вместе с чуть вспотевшим Мадарой. — Для меня мог и смягчить тренировки. Ты вон какой кабан, а я не привык к таким нагрузкам. — О чём ты? — приподняв одну бровь, спросил Мадара. — Я и так из-за тебя свои тренировки урезал вполовину. Имей совесть. — Я бы совесть имел, если бы ты меня не заставлял тренироваться. — Умеешь бока наедать — умей и пресс качать, — как скороговорку прочеканил Мадара и захлопал ладонями, подгоняя племянника к выходу. — И сколько это «двадцать кругов вокруг дома»? — Около одного километра. Обито едва не потерял сознание, и Мадара поймал его под руки, вытаскивая из дома. Воздух был прохладным, и парень чуть оживился, но вставать не спешил — возможно, дядя сжалится над ним. — Вставай! — Мне плохо, — мотая головой, простонал Обито и приоткрыл один глаз, наблюдая за реакцией Мадары. Мужчина злился, но боялся ударить Обито, ведь с Тоби куда труднее. — Тогда позвоню Нагато и расскажу о твоём геморрое, — спокойно ответил он, выпустив Обито из рук. Парень упал на пыльную землю, окаменев от намерений мужчины. — Я побегу! — вскочил он, вцепившись в штанину Мадары. — Я полон сил! Я буду бежать все эти двадцать кругов, даже если умру! — Двадцать пять! — Двадцать пять, — пропищал Обито в отчаянии. И он их преодолел, последний круг не добежав до Мадары метра четыре, упав на колени. Ноги предательски подкосились, и всё прямо на глазах у хмурого дяди, совершившего пробежку с лёгкостью. Хотя, глядя на паренька, Мадара улыбнулся, чуть дёрнув уголки губ. — Раз на коленях просишь, то хватит, — прикрыв ладонью рот, чтобы не рассмеяться, он помог ему подняться. — Быстро в душ и на работу. Из-за твоего нытья мы припозднились по плану. Обито взглянул на часы в гостиной и поспешил к ванной комнате, скидывая по дороге потную футболку и липнущие к ногам штаны. Сделав воду погорячее, чтобы расслабить напряжённые мышцы, парень едва стоял на ногах. «А ещё ведь работать сегодня». — По-прежнему держишься на ногах? — совсем близко произнёс Мадара, и Обито отшатнулся, едва не упав в поблизости стоящую ванну. — Двигайся. Мне ещё голову мыть. — Что ты тут забыл? — покраснев, выкрикнул Обито, и прикрылся ладонями. — В своей ванной? — зайдя под струю воды, спросил Мадара, прищурив глаза. — Не тебе одному надо помыться, а времени совсем нет. — Это отвратительно, — прошептал парень, мотнув головой, пытаясь увести взгляд от обнажённого дяди. — Отвратительно? — переспросил Мадара, намочив волосы и рыская по бортикам ванны в поисках шампуня. — Я такой, как ты говоришь? Булки свои убери, до шампуня не могу достать. Обито отошёл, не убирая рук с паха. А вот Мадара не был смущён, и даже не следил за тем, что делает его племянник. Мужчина долго намыливал свои длинные волосы, тщательно массируя голову с закрытыми глазами — он весь предоставлен себе. Ему всё равно: есть ли кто рядом, и видит его сейчас. А Обито видел всё: каждый мускул, каждый бугорок и впадинку, где у дяди есть волосы на теле, и где их нет. И то, что безобидно болталось между его бёдер — Обито, к своему удивлению, разглядел хорошо. Не особо Мадара отличается от него… Обито неуверенно убрал руки от паха и тоже налил на ладонь холодный густой шампунь, задумчиво потупив на нём взгляд. — Я думал, у тебя между ног совсем беда, раз ты так в полуобмороке жмёшься к стенам, прикрываясь, а на самом деле ошибся, — спокойным тоном произнёс Мадара, закончив промывать свои волосы. Обито густо покраснел и вскинул к нему лицо, застыв в таком положении. — Что ты так пялишься? — Ты… Когда твои волосы мокрые, ты кажешься гораздо ниже и… Обито запнулся, плотно сжав губы и застыв взглядом на его лице. — Что «и»? Договаривай, — с подозрением сощурив свои чёрные глаза, подгонял его Мадара. — И старше. — Ха, — немного разочарованно выдохнул мужчина, отвернувшись. — Все мы не молодеем. Поймёшь, если доживёшь до моего возраста. — А сколько тебе? — Тридцать восемь… Закругляйся быстрее. Время нас ждать не будет, — не глянув на Обито больше ни разу, Мадара стянул со стены полотенце и ушёл. В этот момент мощный и взрослый Учиха казался уязвимым мальчишкой. — Он ниже меня, или мне показалось? Мадары не было в спальне, когда Обито вышел из душа. Красное полотенце мужчины, неряшливо брошенное на край кровати, было ещё влажным, впитавшим его запах… Обито нахмурился, мотнув головой, прогоняя прочь мысли и воспоминания о той футболке. — А вот и она… — вскользь своих мыслей наткнулся на неё в шкафу парень и без раздумий вытянул футболку из ровной стопки чистой одежды. Сердце стучало по-прежнему спокойно, но болезненно, словно став больше — слишком большим для его груди. — Хе-хе, фетиширую на вещички, — грустно посмеялся Обито, замешкав и потупив взгляд на полотенце. — Ты чего? — Вошёл в комнату Мадара, окинув племянника мимолётным взглядом, и схватил полотенце, вновь потерев им влажные волосы. — Что-то ты не особо спешишь. — Я могу взять твою футболку? — растерянно спросил Обито, неуверенно вытянув руку с чёрной тканью вперёд. Мадара был в замешательстве не меньше. Делиться? Снова? — Ну-у… возьми, — через силу выдавил он, но после этих слов стало намного легче. Делиться чем-то не так уж и сложно. Но не кем-то… Внезапно лицо Мадары стало таким напряжённым, что на скулах запульсировали желваки. — Ладно, прости, что спросил, — поспешил убрать обратно вещь в шкаф Обито. — Бери, я сказал, — резко остановил его Мадара, чуть повысив голос, ещё витая в воспоминаниях. «Что я творю?» — натянул на себя футболку Обито, не забыв втянуть носом её запах — обычная… Хотя аромат кондиционера нравился парню, ведь он сам выбирал его. Но так пахли и его вещи. Только зря дядю разозлил. Достав две коробки для обеда, Обито уложил в обеих рис, в одну из них не забыв добавить рыбу и соус. Свою же порцию Учиха не приправлял добавками — чистый белоснежный рис и немного куриного бульона. — Где опять эти грёбанные ключи?! — рычал Мадара, снова внезапно появившись за спиной парня. — Возле кофемолки посмотри. Ты вокруг неё ошиваешься чаще, чем ходишь в туалет. — Точно, — цокнул языком Мадара и заглянул через плечо Обито. — Снова два бенто? — Я… — испуганно заикался Обито, пытаясь подобрать оправдания и прикрыть руками обед от его глаз. — Да пофиг, что ты! — по-прежнему злился Мадара, оттолкнув от стола Обито. Торопливо закинув в каждую больше рыбы и щедро залив всё соусом, Мадара удовлетворённо кивнул, закрывая коробки. — Раз так делаешь, то у тебя свои мотивы. Только сделай одолжение — ешь. Тебе вес нужно набрать. Обито отпрянул от мужчины. Что его пугало больше: возвращение лишнего веса или предстоящая атака на изнеженный желудок? Перечить дяде он не стал. И без того настроение Мадары сменялось слишком часто. Волосы мужичины уже высохли, взъерошившись в своём привычном хаосе. Обито поражало, какие они густые и неуправляемые — благодаря им Мадара казался таким высоким, величественным. А в душе, когда мокрые, тяжёлые пряди чёрными змеями обвили его шею, плечи, лопатки, обнажив уши и всё лицо — кто был тот человек? Где в те минуты затерялся этот самый крутой дядя? За какими стенами он прятался? «Не могу перестать думать о такой глупости», — едва сдерживал смех Обито, следуя за своим дядей и не сводя пристального взгляда с макушки его волос. Взъерошенных и непослушных… — Если опоздаем, завтра пробежишь на пять кругов больше, — кинул через плечо Мадара, остановившись перед кадиллаком. — Ага… — задумчиво протянул Обито, даже не слушая его. Мужчина повернулся к нему и хотел снова поторопить Обито, но слова застряли икотой в горле, когда парень неожиданно положил свои ладони ему на голову, пригладив волосы. Это была весьма трудная задача — волосы постоянно выскакивали между его пальцев, но этого хватило, чтобы Обито смог убедиться кое в чём. — Плюс два сантиметра! Не меньше! — сквозь восхищение и смех воскликнул он, забывшись на минуту. Мадара занёс свой кулак для удара, но остановился почти у самого лица племянника, вспомнив вовремя о Тоби. Сощурив свой нос от злобы, Мадара задрожал всем телом от стыда, и эти эмоции требовали выхода сильнее, чем жалость к парню. Прикрыв свои глаза, Мадара тяжело выдохнул и сжал плечо Обито, с силой хлопнув уже горевшей от желания ладонью по его лицу. — Прошу прощения, — с покрасневшим лицом извинился Обито, нахмурив брови. Мадара больше не разговаривал с Обито. Только руль скрипел под его ладонями, и пару раз машина едва не вылетела с дороги. Во всём остальном Учиха пытался сохранить внешнее спокойствие. — Выметайся, — холодно обратился он к Обито, припарковав кадиллак у металлических ворот и заглушив мотор. — До вечера, — в той же манере ответил ему племянник, поспешив покинуть машину, где было удушающе горячо. И вовсе не из-за жары на улице. Покинув её, Обито выдохнул, и его лицо озарила бессознательная улыбка. Да, он выше Мадары. Выше этого крутого придурка. Маленькая, но победа, позволяющая поверить в себя. «Ах, да… Я же ещё и моложе!» — ликовал Обито, отчего его походка стала пружинистой. — Эй, паршивец! — догоняя племянника вслед, окликнул его Мадара, и парень обернулся в сторону едущего кадиллака с той же глупой ликующей ухмылкой, забыв о ней. Мужчина чуть сбросил скорость, проезжая рядом, и вытянул руку в салоне в сторону Обито, многозначительно подняв средний палец. Как он и ожидал, Обито рассмотрел этот жест хорошо. И от улыбки ни следа. Дав по газам, Мадара обдал парня столпом пыли из-под колёс, и умчался прочь. — Старый придурок! — процедил себе под нос Обито, сжав ремень сумки на плече. — Утречка, Обито! — заметил приятеля Какаши, подняв руку в знак приветствия. Учиха обернулся на его голос почти мгновенно, словно ждал, что кто-то вытянет его из глупой ситуации и отвлечёт. — Семпай! — широко улыбнулся он, махнув в ответ, и поправил сумку на плече, направившись к Какаши. От улыбки уголки глаз Обито казались выше и острее, делая их уже, но выразительнее. И Обито улыбался всё чаще. Улыбка его была всё шире, и сам парень становился открытее для Какаши. Хотя Хатаке душили догадки, что не он является причиной этих метаморфоз. — Рин давно не заходит, — задумчиво протянул Обито, глядя на часы, где стрелки почти указывали время обеда. — Я видел её два дня назад, но она сделала вид, что не заметила меня. — Скорее всего, и впрямь не заметила, — Какаши не хотел рассказывать правду вот так. — Возможно, — задумался в ответ Обито. Подняв на приятеля взгляд, он немного растерянно добавил: — Но избегать меня так явно, торопливым шагом срываясь на лёгкий бег. В своих туфельках она была похожа на бегущего тараканчика. Я же ничем её не обидел? «Тараканчика?» — Нет. Но эти слова Рин бы подзадели. Обито открыл рот, набрав глубже воздух, но ничего не ответил, уведя взгляд в сторону. Он и сам заметил, что стал более грубым, и это отличалось от воспитания, которое ему дали родные. Сейчас Обито походил на своего дядю. Но парень не скучал по своей старой натуре. — Не надумывай насчёт Рин. Ей сейчас и без того трудно… — Конечно. С таким-то парнем, — усмехнулся Обито. Какаши удивлённо вскинул брови и обернулся к нему. Учиха напрягся. «Вот, опять», — промелькнуло в его голове, и парень потупил взгляд в пол, гложимый чувством вины. — Да. Ты прав… Мы расстались… — на выдохе произнёс Какаши, вытирая руки. Повисла звенящая тишина, и даже шум работающих машин внизу напоминал дребезжание москитов. Хатаке на мгновение испугался этого молчания больше, чем слов Рин в тот вечер. Он настороженно оглядел Обито и выпустил тряпку из рук, застыв. Учиха смотрел прямо на него. Его брови были сдвинуты к переносице, но не нахмурены, а выказывали всю боль, которую парень испытывал за Какаши, ведь сам Хатаке не мог её почувствовать. Широко распахнутые чёрные глаза Обито прикрылись, скрыв его взгляд под тенью густых ресниц, и парень с трудом изогнул дрожащие губы в улыбке. — Вот как… — подбирая слова, не желая стоять в тишине, выдохнул Обито, не поднимая больше взгляда. — Я тебя никогда не пойму, наверное. Думаю, это и впрямь легко — разрывать отношения, когда ты такой красавчик. Наплевав на любовь. — Ты снова за своё? — вспылил Какаши. Обогнув длинный стол, Хатаке подошёл вплотную к Обито, и Учиха скосил на него взгляд, не удостоив поворотом головы. — Ты красивый, Обито, — хрипло признался Какаши, и Обито закрыл глаза, сдвинув брови ещё сильнее, всем своим естеством отрицая произнесённые слова. Длинная тонкая ладонь, дрожа, потянулась к лицу парня, решаясь коснуться покрытой ожогом кожи. Кончики пальцев коснулись твёрдой скулы, застыв на мгновение, и скользнули вверх до виска, позволив горячей ладони прижаться к заветному. Обито дёрнулся от неё, но Какаши не убрал руку. Учиха вспотел и тяжело задышал, чувствуя такую сильную боль от чужого прикосновения… не туда. Не к той стороне, которая существовала для людей. — Не касайся меня, — шёпотом, почти рыча слова, предупредил Обито, хлопнув по ладони слишком сильно. Сильнее, чем планировал. По мастерской эхом раздался хлопок, и мужчины застыли друг напротив друга. — Только не этой части меня, — добавил Обито с искажённым от стыда и злобы лицом. — Не вижу разницы между двумя сторонами тебя, — Какаши говорил спокойно, словно ничего не произошло. А вот Обито был на взводе. Как он достал коробки с обедом, едва не выронив их из дрожащих рук, пнул ножку стула, будто навзничь — его трясло от стыда. И ел он нехотя, ковыряя ложкой, выедая только рис. Молча. — Сегодня ты расщедрился, — попытался отвлечь его Какаши. Обито на секунду глянул в его сторону, буквально пригвоздив взглядом, и отвернулся. Выдержав небольшую паузу, Хатаке всё-таки продолжил: — На следующей неделе кормлю нас я. Готовлю неважно, но буду стараться. — Лучше не надо. У меня чувствительный желудок, — пробурчал Обито. — Я помню! Но рис уж сварю. Ты всё равно ничего кроме него не ешь. Услышав эти слова, прозвучавшие больше как упрёк, Обито пересилил себя и принялся за рыбу. Кусок, за ним второй, третий — парень и не подозревал, что, оказывается, так голоден. Какаши улыбнулся, глядя на него. Сидя рядом с ним на диване, Хатаке не в силах был молчать, желая вывести Обито на разговор, а сам любовался, как его красивые губы складываются и растягиваются, смыкаясь и разлучаясь друг с другом во время его речи. — Прости за тот жест. Я не хотел тебя ударить, если ты подумал так. Обито заметно расслабился, услышав извинения от Какаши. Он, словно сдувшийся шарик, опустил напряжённые плечи и расслабил спину, чуть сгорбившись, выдохнув воздух. — Поверь, я не этого боюсь. Меня били часто, поэтому не особо обращаю на это внимание. А вот касаться, — Обито провёл ладонью вдоль правой стороны лица и туловища, — этого я вряд ли кому когда-нибудь позволю. — Кто тебя бил? — Все. Дед за то, что был слабым и неуправляемым, мать за вечные пакости. Отец держал в строгости, потому даже на лишний вес не закрывал глаза. Из меня выколачивали всю дурь, желая сделать стоящего человека. А дядя обратно вколачивает… Бабушку люблю. Она меня никогда не била, — умолкнув, Обито кое-что вспомнил, вздрогнув. — Хотя, один раз было, когда вытоптал её сад от скуки. Она мне тогда руку сломала, кажется… Но это было всего один раз. Какаши подавился, прикрыв ладонью рот, чтобы рис не вылетел прямо на пол. Впервые Обито улыбнулся так же широко и счастливо, как утром. — Это ненормально, когда тебя бьют! — Да плевать, — вытер ладонью лицо Обито. — Сейчас мне комфортно. Знал бы, что мне так понравится жить с дядей — уехал бы к нему ещё ребёнком. — Тебе нравится с ним жить? — Я постоянно забываю рядом с ним, что со мной что-то не так. Он грубый, самодовольный типчик, но он и я — неугодные сыновья. — Что за отвратительное слово «неугодные»? Никогда не ожидал от тебя услышать подобное. Ты сильно изменился в последние пару месяцев. — Это так плохо? — без интереса спросил Обито, встав с дивана и потянувшись. Как же до сих пор мышцы тянет. — Нет. Думаю, тебе идёт быть таким. Если это правда ты, а не КТО-ТО другой, — сделав акцент на слове, ответил Какаши. Обито понял, кого имел в виду его приятель, но оставил замечание без ответа. Он не может признаться Хатаке, что Мадара — не тот, чья личность постепенно овладевает им. — Обито, — Какаши встал прямо за его спиной. — Ты мне действительно нравишься. — Да, ты тоже хороший парень, Какаши, — улыбнулся Обито, обернувшись. — Нет. Ты не понял, — нахмурился Какаши. Обито тяжело сглотнул. — Мне ты нравишься, твои шутки, обеды, шрамы… Обито отшатнулся, широко распахнув свои глаза. Может он не так его понял? Это же Какаши. В нём говорит одиночество после разрыва с Рин. «Надо поддержать его», — с облегчением выдохнул Обито, криво улыбаясь от ещё не прошедшего шока. — Я думаю, нам надо сходить выпить, — хлопнул по плечу приятеля Обито, пытаясь поддержать его. Какаши сжал его кисть и рывком дёрнул парня на себя, сжав шею Обито, удерживая за затылок, коснувшись устами его губ. Они оказались ещё мягче, чем Какаши мог представить, глядя на них. Поцелуй был недолгим, длиною в несколько секунд, и Какаши желал снова коснуться лица Обито, но сдержался, сделав шаг назад и зажмурив глаза, в ожидании удара. Обито даже не шелохнулся, застыв. — То есть, ты не против? — по-детски радостно воскликнул Какаши, и распахнул свои глаза, выждав довольно долгое время. Обито вздрогнул от радостного вопля, но искажённое удивлением лицо не изменилось, и внезапно парень обмяк, с грохотом рухнув на пол. — Обито? Какаши кинулся к бессознательному другу, подняв его голову и потряся её, похлопывая ладонями по лицу. Обито пришёл в себя быстро, открыв глаза и оглядевшись. Остановив взгляд на лице Хатаке, парень отполз в страхе. Его лицо было бледным. — Я тебя так сильно напугал? — испугавшись не меньше, нервничал Какаши, боясь приблизиться к Обито и напугать его ещё сильнее. — Если тебе противно, ты мне скажи. Не хотел я причинять тебе боль… — Как тебя там? — прошептал Тоби себе под нос, оглядываясь в незнакомом месте. — Семпай, — вытянул он знакомое слово, и Какаши окончательно растерялся, — мне нехорошо. Я в туалет. Встав на дрожащие ноги, Тоби снова огляделся по сторонам в поисках двери и поспешил уйти. Распахнув перед собой металлическую дверь, Тоби едва не упал на колени, стоя на металлическом мостике, возвышающимся высоко над гудящими огромными машинами и кружащими вокруг них толпой людей. — Что за ад?! — захлёбываясь паникой, воскликнул Тоби, вцепившись вспотевшими ладонями в перила, с трудом переставляя ноги. — Где этот грёбаный туалет или, хотя бы, выход? Проверив все карманы, Тоби достал телефон и присел на корточки, рыская по контактам в поисках номера дяди. — Мадара, — прочёл он, поцокав языком от недовольства. И поспешил позвонить, вжимая телефон в ухо ладонями, пытаясь заглушить окружающий его шум. Мадара работал в гараже. Потеряв счёт времени, мучаясь от стоящего обеденного зноя, мужчина услышал дребезжание телефона на тумбе неподалёку, но проигнорировал его. Пока Мадара не закончит, никто не смеет его отвлекать. Стянув с себя насквозь промокшую майку, Мадара промокнул ею капли пота с лица, и телефон вновь ворвался раздражающим звоном в тишину. Прошлого раза ему было недостаточно… Откинув в сторону стамеску, Учиха всё-таки подошёл к тумбе и взял в руки дребезжащий мобильный. «Надранный зад» — высветился номер, и Мадара напрягся, отвечая на звонок: — Что тебе? — грубо кинул он, ещё дуясь за утро. — Ва-а-а, — воскликнул сквозь шум завода Тоби. — У вас по телефону голос ещё сексуальнее, Мадара-семпай! — Тоби! — поперхнувшись горячим воздухом, закашлял Мадара. — Какого? Где ты? — Я в аду, Мадара-семпай! Спасите меня… — Судя по шуму, ты на работе. Я сейчас же приеду. — Быстрее, Мадара-семпай. Мадара на мгновение застыл, когда разговор уже был окончен. Голос Тоби дрожал. Парень уже напуган до чёртиков, и мужчина ощущал волнение за него. Не успел ли этот шумоголовый малец натворить что-нибудь, за что потом Обито придётся просить прощения перед другими. Тоби не отпускал перила, ожидая своего дядю. Сердце стучало так часто, что голова кружилась и дышать было труднее, или это от мерзкого рыбного зловония. «Думал, что ненавижу тебя всей душой, Обито. Но сейчас понял, что ненавидел недостаточно сильно. Ты, больной ублюдок, работаешь в таком месте…» Люди внизу напоминали муравьёв. Тоби не сводил с них взгляд. Никогда раньше он не видел так много людей в одном месте. Тоби пытался разглядеть каждого, и в то же время ждал только одного мужчину. Мадара распахнул перед собой калитку, и лицо его исказилось от насмешки, глядя на усыпанные цветами клумбы. Они были влажными, отчего во дворе завода стояла приятная волглость. Ни пылинки на зелёной густой листве и нежных лепестках цветов, а в глубине, у самых дверей, сидела девушка. Мадара узнал её по короткой стрижке и худой невысокой фигуре, а вот Рин даже не заметила мужчину. Сидя с поникшей головой, спрятав бледное, уставшее лицо за густыми ниспадающими волосами, Рин о многом думала. О Какаши, переезде, одиночестве и об этих цветах. Они не выживут без неё в этой пустыне человеческого безразличия к красоте. Жаль их. Или себя? На нижних ресницах бусинками скопились слёзы — удивительно, как измученные, красные, опухшие глаза ещё могли плакать. Казалось, сил даже на это не было. — Красота порождает красоту… Похвально, — за спиной мимо прошёл Мадара, похвалив её за старания. Рин не успела разглядеть того, кто произнёс эти слова. Мужчина скрылся за дверью, и Рин увидела только скользнувшую по двери руку незнакомца. И она улыбнулась. Лёгкий румянец затронул её щёки. Добрые слова исцелили от печали. — Ма… Мадара?! — столкнулся с мужчиной Кисаме и попятился назад. — Где мой племянник? — Обито?.. В мастерской, наверху, — ответил ему Кисаме, ткнув пальцем вверх. Мадара благодарно кивнул и уверенным шагом направился к металлической лестнице. — Нагато! — влетел в кабинет Хошигаки, бесцеремонно распахнув дверь без стука. Нагато перевёл своё внимание с монитора компьютера на мужчину, и его лицо уже стало хмурым, но Кисаме поспешил пояснить: — Мадара здесь! Нагато вышел за ним следом и молча наблюдал, как старый знакомый поднимается по лестнице, а на мостике, сидя на коленях, ему машет рукой и зазывает тихоня Обито. — Он что-нибудь сказал? — Спросил только, где пацан. — Хмм… — задумчиво протянул Нагато, глядя на улыбающееся лицо Обито, пока Мадара за шкирку затаскивал его в мастерскую, грубо отцепив руки парня от перил. — Чего он такой счастливый? — Может истерика? — пожал плечами Кисаме. — Мадара-семпай! Я так рад вас видеть, что мой дружочек уже во всей готовности! Тоби выглядел жалко, вжимаясь в мостик как в спасительную шлюпку в шторм. — Вставай! Мы идём домой. — Я только «за»! Но есть одна проблема, — сглотнул Тоби, краем глаза глянув вниз, и задрожал. — Тоби боится высоты… Мадара прикрыл свои глаза, пытаясь немного успокоиться на глазах у сотни рабочих, уставившихся на них снизу. Плотно сжав свои губы, напрягшись, мужчина наклонился к Тоби и потянул его на себя за ворот футболки, пытаясь поставить труса на ноги. С силой отдёрнув его руки от каркаса, Мадара потащил парня за собой, и Тоби послушно поплёлся за ним к дверям. Какаши наконец услышал шорох у дверей и вскочил с дивана на ноги, выпустив свои волосы, до этого сжимая их в кулаках. — Обито, прости! Если это всё из-за меня… — Что из-за тебя? — спросил Мадара, швырнув счастливого Тоби на пол. Какаши застыл посреди комнаты, широко распахнув свои серые глаза, глядя на мужчину. Опомнившись, Хатаке натянул на лицо маску, скрыв под ней свою растерянность. — Так что случилось? Какаши обернулся к Тоби и пытался понять по его выражению лица: не рассказал ли он всё своему дяде? И собирается ли это сделать? Тоби был спокоен, и взгляд его был абсолютно пустым — непривычно видеть таким Учиха. — Мы повздорили. Ничего больше, — взяв себя в руки, соврал Какаши. Мадара пристально вгляделся в его глаза и отвернулся. Подняв с пола сумку и застегнув открытую молнию, Учиха окликнул Обито и пошёл обратно к выходу. Какаши почувствовал внутри себя нарастающий гнев, который не испытывал никогда прежде. Его затрясло, и он поймал проходящего мимо Обито за руку прежде, чем сам осознал свою ошибку. — Убегаешь, Обито? — тихим, низким голосом спросил он Тоби, сжимая запястье до хруста своих костяшек. — Сори, семпай, — по-идиотски улыбнувшись, ответил Тоби. — Не для тебя моя хризантема цвела! Выдернув руку из крепкой хватки, Тоби подмигнул Какаши одним глазом и поспешил за Мадарой, беспокоясь, что ему самому придётся ползти по мосту. Хотя от Мадары помощи практически не было. Он лишь шёл рядом и бурчал, чтобы парень не смотрел вниз. Но на самом деле мужчина был напряжён, готовясь вот-вот поймать Тоби, если тот оступится или вновь решит ползти на глазах у всех рабочих. Его рука была совсем рядом — за спиной. — Видишь тех двух с дебильными рожами? — спустившись с лестницы, спросил мужчина у Тоби. — Каких именно из всех? — Я про рыжего и двухметрового верзилу прямо по курсу, — перешёптывался Мадара. — А, эти… — Не забудь попрощаться. Они твои начальники. Мужчины синхронно выпрямились, когда Мадара и Тоби сравнялись с ними. Мадара молча поднял ладонь вверх, прощаясь, и вяло улыбнулся. Тоби поднял руку, выпрямив ладонь в прямую линию, и поднёс её к виску, коряво и неумело отдавая честь. — Йоу, — не смог ничего придумать он, глядя на ошарашенные смешные лица двух мужчин. Мадара отвесил племяннику сильный подзатыльник, скрипнув зубами от злости. — Ах, как приятно, Мадара-семпай, — тихо простонал Тоби, с надеждой на повторный удар, посмотрев на него. — Придурок, — сквозь зубы зло процедил Учиха. — Он пьяный? — отойдя от шока, спросил Нагато, обернувшись к Кисаме. Хошигаки вновь рассеянно пожал плечами. — Какаши проверь — пил ли тоже. — Если пил? — Уволь. — А если не пил? — По голове погладь! Вечные от этих Учих проблемы. Взялся за этого пацана, будь оно не ладно. Мадары в моей жизни вполне хватает, — бубнил Нагато, скрывшись в кабинете. Кисаме застал Какаши за работой. Хатаке снова с надеждой глянул в сторону двери, услышав шаги, и разочарованно отвернулся, когда Хошигаки вошёл. «Жив — и то хорошо», — с облегчением выдохнул Кисаме. — Обито плохо стало. Он домой ушёл. — Как о школьнике говоришь. — Ну… Что я могу ещё сказать? Это у тебя спрашивать надо. — Мне нечего сказать. — Пил? — резко задал вопрос Кисаме, почесав шею. — Что? — с возмущением переспросил Какаши, обернувшись. — Понял, не пил, — улыбнулся мужчина. — Тогда не отвлекаю. — Стой! Ты знаешь адрес Обито? — Нагато знает… Зачем тебе? — Обито забыл коробки от обеда. Хочу их вернуть, — сощурившись, признался Какаши, указав на коробки около дивана. — Слушай, Какаши, лучше не… — Кисаме умолк, задумавшись. Внезапно его лицо озарила лукавая улыбка, и Хошигаки потёр пальцами массивные скулы. — А хотя, давай. Забеги. Я достану для тебя адрес. — Сейчас. — Что? — Мне нужен адрес сейчас. Не хочу затягивать с этим, — поторопил его Какаши и вновь вернулся к работе. Его ладонь ещё помнила прикосновение к лицу Обито.