архив чувств

Паша никогда и никого не ревновал. Ему просто было не за чем. Он знал, что ревнуем мы только тех людей, которых не считаем своими**. А все его окружение всецело принадлежало ему. Миша, которая ходила гулять со своими друзьями явно мужского пола, чтобы вызвать негодование в душе любимого. Лиза, которая не приезжала домой тогда, когда он говорил, а специально опаздывала, пытаясь пробудить раздражение в брате. Саша, который пытался разбудить в бывшем любовнике зависть и порой презрение своими очередными показами мод, где платьями служили шлюхи. Изабелла, которая старалась быть предельно холодной и вызвать ответную реакцию у своего мальчика-по-ночам, который днем ей приходился просто лучшим другом. Паша не ревновал. Паша даже не смотрел в их сторону, когда принимались самые отчаянные попытки его заинтересовать. Паша чувствовал, что они ему принадлежат. И Миша, плачущая в его жилетку, и Лиза, занимающая его своими рассказами по вечерам, и Саша, иногда приносящий порно и пиво, и Изабелла, звонящая в моменты отчаяния. Ничего не менялось. Заинтересованность не исчезала. Не было и желания привязать к себе их. А потом Саша уехал во Францию с любовником и стал присылать письма каждый месяц. С фотографиями. Откровенными. И нет. А между страниц валялось счастье. Изабелла вдруг стала очень теплой и рассказала, что ее повысили, что ее начальник сделал ей предложение, от которого невозможно отказаться. Она уехала. С ним. В чертов Лондон. Или куда-то недалеко от него. Лиза уехала к бабушке под предлогом какой-то болезни. И больше не звонила. Почти. Никогда. А Миша продолжала гулять со своими друзьями и вызывать ревность. Но не получала ее. Паша бил в стены кулаком и сжимал фотографии от почти-что-друга. Паша разбил три телефона, говоря с сестрой. Паша вырезал Великобританию из карты, что висела в его комнате. Но Паша не ревновал Мишу. Она ведь до сих пор принадлежала ему. Пока