Once (Variation)

      Время сдвинулось с мёртвой точки. Отрастала щетина, двигались стрелки часов, установленных на башне городской библиотеки, обваливалась шахта. Земля пробудилась и нашла в себе силы попытаться смахнуть этот проклятый город, нарывом вскочивший на её поверхности и не сходящий долгих двадцать восемь лет. Хотя, что значит этот срок для земли?       Происходящих в городе изменений было для него недостаточно. Он ждал их так долго, но ничего не происходило более. Лишь мистер Голд наконец-то обратил внимание на увлекающуюся книгами девушку. Вечно оказывающийся в выигрыше проходимец! Тогда как проходящая мимо Джефферсона девочка лет одиннадцати снова не улыбнулась и даже не повернула голову в его сторону. Потому что прибывшая в город Спасительница не продержалась и одного раунда в битве со Злой королевой, и теперь позорно сбегает, собираясь прихватить с собой его «долго и счастливо».       ***       – Я впечатлена твоей работой, Сидни, – губы Регины расплылись в торжествующей улыбке.       – Благодарю, мисс Миллс.       Скромная похвала из её уст теплом разлилась по груди журналиста, что не мог отвести взгляд от тёмно-красного яблока, которое крутила в холеных руках женщина.       – Теперь вы можете быть спокойны: она не станет стоять у вас на пути, – преданно глядел мужчина в глаза Регины.       Мэр была действительно впечатлена итогом работы Сидни, ведь обычно ни на кого нельзя было положиться. Теперь же судьба Свон полностью зависит от неё. А уж она, Регина, совершенно точно знает, что сделает с этой зарвавшейся особой. Да, Сидни определенно хорошо поработал и заслужил награду. Женщина протянула ему яблоко, и репортер воспринял дар символа соблазна однозначно, ощутив себя избранным. Он ждал этого так долго, что не упомнить, когда началось его наваждение. Казалось, он грезил о ней, сколько себя помнил. Он был уверен, живи они в каком-нибудь Средневековье, он был бы её.… Нет, не королем: себя равным ей он не видел. Он был бы рабом. А она была бы его Королевой.       Регина склонилась к нему, сверкая глазами. С губ её сорвалась похвала, а рука вдруг очутилась на колене журналиста. Слегка поглаживая его, она испытующе вглядывалась в лицо мужчины, глаза которого были чуть затуманены, а рот слегка приоткрыт. Казалось бы такой, в сущности, пустяковый жест. Кровь прилила к его лицу, дыхание сбилось.       Она никогда не целовала его, поцелуев был удостоен другой. Быть может, сейчас настало его время?       Но целовать его Регина не собиралась. Благотворительность не была её характерной чертой: слишком интимным актом был поцелуй. Гораздо более интимным, чем секс. Поцелуя удостаивались лишь избранные, которых было немного. Ведь это единственное, что она успела даровать тому, кому собиралась отдать всё. Кому она когда-то отдала свое сердце.       С сексом всё было иначе. Нельзя сказать, что Регина слишком уж дорожила собственным телом, но отдаваться предпочитала главным образом для своего удовольствия. А мужчина, сидящий напротив, ее ничуть не привлекал. И дело не в возрасте и внешности. Он был лишь марионеткой, не ровней ей.       Палец Регины опустился на губы Сидни, и он приоткрыл шире рот, дабы полнее чувствовать вкус ее кожи. От нее пахло яблоком, что она держала минутой назад. Сидни закрыл глаза, когда почувствовал, чужую руку там, где всё поднялось еще задолго до этого жеста.       – Расстегни, – донесся до него властный голос.       Мужчина поспешил выполнить требуемое, чувствуя себя неловко. Не так он себе представлял это сотни раз. Регине же неловко не было. Сиплый хрип сорвался с губ Сидни, узревшего вдруг оазис посреди бескрайней пустыни. Мэр Миллс была щедра этим вечером, насколько могла себе позволить, дав пешке возможность дорасти до союзника. В то время как враг притаился за окном.       Эмма Свон с расширившимися от негодования зрачками взирала на происходящее в кабинете. Эта лицемерная стерва подставила ее, а сама празднует победу!       ***       Мобильник за время пребывания за решеткой, конечно же, разрядился. Видимо, придется пробираться в дом, чтобы связаться с Генри. Кажется, он верил в невиновность Эммы, благо Миллс не обвиняла её при нем. Это облегчает задачу: она просто заберёт мальчика с собой из этого города.       Эмма намеревалась позаимствовать автомобиль мэра. Проблем не предвидится: в Бостоне её приятель Стивен в два счета поменяет номера, и Мерседес начнет свою жизнь с чистого листа, как и сама Эмма.       Пробираясь к белому особняку, Эмма приметила посторонний автомобиль, припаркованный неподалеку. Отлично, тогда не придется возиться, вскрывая гараж Миллс! Жук всё еще находился в ремонте, видимо, придется оставить его в этом городе навсегда. Пусть мадам мэр забирает его себе на долгую память, усмехнулась Эмма.       В доме свет горел на втором этаже в комнате Генри и на первом этаже, кажется в кабинете, в котором ей довелось испить сидра в день приезда. Припав к стеклу, Эмма заглянула в образовавшуюся между двумя портьерами щель. Увиденное несколько покоробило её.       Значит, Миллс и этот Гласс… Странный тандем. Лейси, кажется, была не в курсе любовных утех мэра и журналиста, усмехнулась Эмма. Значит, шифруются, решила она, отметив про себя, что никогда бы не подумала, что этих двоих связывают подобного рода отношения.       Лицо мужчины, наслаждающегося моментом, откинувшись на спинку дивана, искажала то истома, то судорога, в то время как хищная улыбка Миллс будто бы не имела никакого отношения к происходящему. Эмме показалось, что она была адресована ей, томящейся в камере и проклинающей мэра на все лады. Скорее все же, показалось, решила она: Миллс явно просто из тех, кто любит власть во всех её проявлениях, даже в сексе. Свон невольно затаила дыхание, хотя за плотным стеклом её едва ли услышали бы, дыши она даже как больной единорог.       Мужчина довольно быстро достиг предела, и Эмма решила, что не хочет смотреть на то, что вероятно последует дальше. Отпрянув от окна, она запоздало отметила, что отчего-то тянет внизу живота. Отмахнувшись от странных ощущений, она выругалась, осознав, что по непонятной причине сидела в неудобной позе и пялилась на всё это, вместо того, чтобы воспользоваться моментом и прокрасться в дом.       Видимо, лай собаки на другой стороне улицы приглушил шаги, потому что для Эммы, остро реагирующей на любой посторонний шум, стало полной неожиданностью, когда ей на голову обрушилось что-то тяжелое.       – Обычно я не пользуюсь такими методами, – без тени извинения на лице Джефферсон перекинул отключившуюся Эмму через плечо, – Обычно я приглашаю гостей на чашечку чая. Но вы подпортили все мои планы.       ***       Голова гудела. Сколько она была без сознания, Эмма не знала. Она лежала на животе, рот её был заклеен, а руки связаны за спиной.       Эмма постаралась принять вертикальное положение и осмотреться: просторная шикарно обставленная гостиная в светлых тонах с роялем, каким-то струнным инструментом, кажется, виолончелью и обилием книг на столике у окна. Первым делом ей пришло в голову, что она находится в доме Миллс. Судя по размерам комнаты, сам дом был огромный, а помимо дома мэра, она таковых в городе не видела.       Надо найти что-нибудь острое, чтобы освободиться. Или какой-нибудь бокал или вазу, осколками которых можно перерезать верёвки, стягивающие руки.       – Раз вы проснулись, предлагаю выпить мой фирменный чай, – раздался вдруг голос за её спиной.       Чёрт возьми! Либо её слух абсолютно ни к чёрту, либо этот мужчина крадётся как кошка. Эмма оглядела стоящего в дверях незнакомца. Несмотря на жутковатую улыбку и странный взгляд его можно было бы назвать красивым: каштановые волосы, серо-голубые глаза, прямой нос и пухлые губы. Одет он был дорого и со вкусом, хотя и несколько вычурно. Помимо оскала, дружелюбия его виду также не придавал нацеленный на девушку пистолет.       Эмма уставилась на незнакомца. Поигрывая пистолетом, он приблизился и освободил ей рот.       – Руки, – незамедлительно потребовала Эмма, заслужив лишь снисходительную усмешку.       – А вы смелая, не так ли? – отложив в сторону пистолет, с которого Эмма не сводила взгляд, он развязал ей руки. Почувствовав, что её больше ничего не сковывает, Эмма тут же попыталась врезать похитителю, но он был ловчее. Перехватив её руку, он лишь снова улыбнулся и отбросил её к стене, после чего снова взял пистолет, – Спасительница, – произнес он, заставив девушку похолодеть.       Спасительница? Так называл ее Генри. Что это за псих? Псих… Эмма вскинула голову, потирая ушибленное плечо.       – Это вы стояли тогда на дороге? – решила проверить она свою догадку.       – Это всё, что вас сейчас занимает? Я думал, мы познакомимся для начала, – надул губы мужчина.       – Где же мои манеры? Меня зовут Эмма Свон. Чудесный денёк, не так ли? – огрызнулась она.       Улыбка не сходила с лица мужчины и это начало её порядком раздражать.       – Джефферсон, – сказал он, протягивая ей свободную руку.       Эмма скрестила руки на груди, всем своим видом давая понять, что на светские разговоры не настроена.       – Какого черта вам нужно, Джефферсон? – зло бросила она, намеренно делая акцент на его имени.       Ей нужно было срочно убираться из города. И позвонить Генри, пока её не хватились. Джефферсон будто прочитал ее мысли.       – Не беспокойтесь, вы были в отключке лишь пару часов, – он решил вдруг прогуляться по комнате и, дойдя до рояля, остановился,небрежно проводя рукой по крышке, – А по поводу того, что мне нужно от вас, – он сделал паузу, – Всё очень просто, Эмма. Вы должны разрушить проклятие.       Эмму будто снова стукнули по затылку. Кончики пальцев похолодели, хотя в гостиной было довольно тепло. Кстати на ней не было куртки, видимо, Джефферсон снял ее.       – О чем вы говорите? – она старалась говорить спокойно.       С сумасшедшим лучше вести себя как ни в чём ни бывало, мало ли что придет ему в голову. А в том, что перед ней сумасшедший, Эмма уже убедилась. Кто еще станет говорить о проклятии? Кроме Генри.       – О том же, о чем вам сотни раз говорил ваш сын, разумеется, – протянул он, – Вы дрожите, – заметил он, – Я все же угощу вас чаем.       Он сделал жест рукой вперед, и Эмма, не сводя глаз с дула, нацеленного на неё, вышла из комнаты. Ведомая указаниям, она добралась до столовой.       – Это вы подсунули ему книгу сказок? – спросила она, усаживаясь на стул с массивными резными ножками.       – Разве это столь важно? – спросил Джефферсон, вытаскивая из буфета две чайные пары и чайник. Эмма ожидала ответа, – Но я действительно сыграл роль в вашем прибытии сюда, – таинственно изрёк он.       – Вы приложили руку к моему приезду, чтобы я разрушила проклятие. Стало быть, вы абсолютно уверены, что Сторибрук проклят? – подняла брови Эмма.       – На самом деле проклят был Зачарованный лес, – уточнил он.       – Ах да. Злая Королева прокляла жителей Зачарованного леса, заперев их в созданном ею городе в штате Мэн, – она не могла сдержать ухмылки.       – Не вижу ничего смешного, – хмуро сказал мужчина.       Наконец-то он не улыбается, подумала Эмма. Его улыбка порядком раздражала.       – Вы ведь тоже стали жертвой проклятия, – тихо сказал он, – Вы ведь тоже знаете, каково это – быть разлученной с семьей.       – Если я правильно поняла, – осторожно начала Эмма, – Жители Зачарованного леса не помнят о своей прошлой жизни и проклятии. Почему же помните вы?       – Это было моим проклятием, – натянуто произнес он, наливая чай. Эмма дождалась, пока Джефферсон сделает глоток и только после этого последовала его примеру, – Помнить о прошлой жизни с моей Грейс. Но она не помнит меня. А я не могу больше ждать. Вы должны разрушить проклятие, Эмма, – твердо сказал он, не отрывая взгляда от чашки.       – Я разрушу проклятие, и вы снова будете со своей дочерью, – уточнила Эмма, и в её голосе при желании можно было уловить сочувствие, – Но прежде мне не доводилось этого делать, – отметила она, – Вы имеете представление, как именно я должна разрушить его?       Джефферсон, не мигая смотрел в одну точку, и Эмма уже не чаяла ответа.       – Вы должны поверить, – вдруг сказал он.       – Поверить в проклятие? Вы шутите? Как я могу в это поверить? – излишне горячо воскликнула она, свернув с выбранного пути поведения с сумасшедшим. Она мысленно обругала себя.       – Конечно, – протянул Джефферсон, и тон его голоса Эмме не понравился, – Вы ведь скептик, которому нужны доказательства. Пойдемте, – он резко встал, и ей пришлось отставить недопитую чашку.       На этот раз, он привел ее в странную хорошо освещенную комнату, похожую одновременно на кабинет и мастерскую. На полках,будто музейные экспонаты красовались одинаковые цилиндры. «Он коллекционер или швея?» – промелькнула мысль, перед тем как в голове начала складываться картинка: безумный вид, чаепитие, шляпы.       – Вы считаете себя безумным Шляпником? – догадалась Эмма.       – Что еще за прозвище? – недовольно поджал губы мужчина, – Я предпочитаю Джефферсон.       – Хорошо, Джефферсон, – примирительно сказала Эмма, – Кажется, вы привели меня сюда за доказательством.       – Не совсем, – усмехнулся он, – У меня есть запасной вариант: сшейте шляпу, – Эмма подумала, что ослышалась.       – Сшить шляпу? – переспросила она, – И что? Я сошью шляпу, и проклятие разрушится? – да, случай еще более запущенный, чем ей казалось.       Джефферсон заскрежетал зубами. И Эмма запоздало вспомнила, что собиралась не перечить ему. Так, следуем выработанной тактике.       – Просто сшейте ее, – устало выдохнул он, – Вы сделаете её, и мы с Грейс отправимся домой.       – Каким образом это взаимосвязано? – смирилась с ролью швеи Эмма, присаживаясь за стол, усеянный ножницами и иголками всех форм и размеров.       – Вы же дочь Белоснежки и Прекрасного Принца, – заявил он, – Вы сделаете волшебную шляпу, и она перенесет меня и Грейс в наш мир.       – Так я должна сшить шляпу-портал? – Эмма удивленно подняла на него глаза, прекратив попытки вдеть нитку в иголку, – А вы ничего не попутали? Я думала, магии учатся или ее передают по наследству, –Ложь. Она в жизни о таком не думала, – Едва ли в роду Белоснежки и Принца были волшебники, потому что меня магии никто не учил. И волшебную шляпу я смогла бы вам сделать, будь я дочерью Злой Королевы, – усмехнулась она, – Кстати, почему вы не попросите Королеву?       – Вы слишком много говорите, – зло бросил шляпник, – Эту шляпу может сделать лишь Спаситель, я уверен. Мою прошлую шляпу я потерял, – с грустью сказал он.       Слишком быстро у этого парня эмоции сменяют друг друга.              ***       Эмме никогда не приходилось шить. Зашивать, конечно, приходилось. Но вот шить, да еще и шляпы…. Никогда.       Джефферсон сидел напротив, поигрывая пистолетом и хмуро глядя в одну точку. Надо улучить момент и заехать ему увесистыми ножницами, что были сейчас у нее в руках. Но как только она подумала об этом, он кинул на нее предостерегающий взгляд.       Шляпа была почти готова. Она вышла неказистой, наверняка Мери Маргарет учила на уроке девочек шить гораздо лучше, если, конечно, вообще учила этому. И способностью открывать путь в иные миры шляпа явно также не обладала.       Заставить ее заработать, как выразился Джефферсон, Эмма, конечно же, не смогла. Когда в приступе отчаяния, он начал сметать всё со стола, она не выдержала, вспылив, что форменное сумасшествие – заставлять ее шить волшебные шляпы в мире без волшебства.       Сказанное ею заставило мужчину призадуматься. Вырвав из её рук шляпу, он хмуро смотрел на нее, после чего заявил, что раз запасной вариант не действует, они возвращаются к основному.       Приехали.       С этим Джефферсоном говорить еще хуже, чем с Генри. Она напомнила ему, что не может поверить без доказательств, и он порывисто отбросил шляпу, схватив её за руку. Выведя Эмму из кабинета, он потащил ее по коридору, не выпуская пистолета из рук. Это походило на своеобразную экскурсию, учитывая обилие картин на стенах. Эмма была уверена, что повидала уже половину комнат этого дома.       Единственное во что Джефферсон смог без труда заставить поверить Эмму, так это в собственное сумасшествие, потому что девушка снова оказалась связана. На этот раз по рукам и ногам, которые также были привязаны к стулу. Зато рот был свободен. Оставшись в темной комнате, Эмма вслушивалась, пытаясь определить действия психопата, возомнившего себя героем сказки об Алисе. Эмма не была Алисой, хотя не отказалась бы расправиться с одной бессердечной «королевой». Послышался шум отъезжающего автомобиля.       Эмма пыталась было освободиться от верёвок, сковывающих ей запястья, но вскоре поняла, что без посторонней помощи ей не выбраться. Через полчаса, она услышала, как хлопнула входная дверь (видимо, вернулся хозяин дома). Не дождавшись его действий, она умудрилась уснуть, несмотря на совсем не располагающую ко сну позу. Проснулась она, когда услышала звонок в дверь. Из-за тяжелых портьер еле пробивался свет, а значит, наступило утро. Наверняка её уже хватились, и теперь выбраться из города незамеченной будет гораздо труднее, если ей вообще удастся удрать из рук этого психопата. Эмма услышала голоса и через некоторое время дверь в ее комнату отворилась. Она зажмурилась, отвыкнув от света.       – К тебе компания, – заявил Джефферсон и рассмеялся.       На руках его лежало женское тело. Долбанный маньяк. Он усадил свою ношу на соседний стул, начав привязывать ей руки за спиной, и Эмма чуть не задохнулась. Это была Миллс. Она была либо усыплена, либо вырублена и, глядя на неё, внутри Эммы подымалась волна ненависти. Усмехнувшись, Джефферсон вышел из комнаты.       ***       Регина открыла глаза, голова ощутимо болела. Этот недоумок подсыпал ей что-то в чай. Еще никто не смел бороться с ней её же оружием. Первое, что она увидела, открыв глаза – была Свон, которая также как и сама Регина была связана. Серые глаза излучали злобу.       – С добрым утром, – прозвучало отнюдь не по-доброму.       – Что вы здесь делаете? – Регина мысленно порадовалась, что связана не одна, потому что в противном случае, судя по выражению лица Свон, она едва ли вообще когда-либо проснулась.       – Отдыхаю, – зло бросила Эмма, – Не ожидала, что вы составите мне компанию, мэр Миллс, – Регина поморщилась. Ранее сарказм ей доводилось выслушивать только от Голда, – Может, вы мне поведаете, кто такой Джефферсон, и какого черта он твердит о проклятии?       Регина вздрогнула. Значит, её похищение было связано с проклятием. Стоило бы догадаться об этом, когда она обнаружила скупое послание в виде карты королевы червей на пороге открытой камеры, в которой должна была находиться Свон.       – У него не всё в порядке с головой, как вы могли заметить. Проклятие, говорите? – задумалась Регина, – Видимо, это он навел Генри на эту бредовую идею, вы так не думаете?– вместо того, чтобы наслаждаться видом того, как Свон увозят в бостонскую тюрьму, она сидит тут и ведёт с ней почти приятельскую беседу.       – Я уже и не знаю, что думать, – Эмма пристально глядела на Регину, – У вас свободны ноги, – вдруг сказала она.       – Вы наблюдательны, – скривилась Миллс.       – Вы можете подобраться ближе ко мне, – снова огорошила её девушка, – И попробовать развязать эти верёвки, – кивнув на свои руки, снисходительно пояснила Эмма, удивляясь, что спокойно разговаривает с женщиной, безжалостно засадившей её за решетку.       – Зачем мучиться, может их сразу щелчком пальцев развязать? – Миллс явно не была в восторге от предложенной идеи, – С чего мне вообще это делать?       – Да с того, что этот псих носит оружие, – зашипела Эмма, решив, что не стоит повышать голос и привлекать сюда маньяка, – Мало ли что он сделает с нами, когда я не смогу разрушить проклятие. Развяжете меня, а я, быть может, освобожу вас. И, быть может, забуду о том, что вы сделали. Вы ведь понимаете, что я не дам вам упрятать меня за решетку снова?       Миллс поджала губы, обдумывая её слова. Спустя минуту Эмма заметила, что она начала медленно продвигаться ближе, что, надо отметить, было делом не простым. Затаив дыхание, Эмма вслушивалась в тишину, нарушаемую трением ножек стула Миллс о пол, пытаясь уловить звуки шагов хозяина дома. К счастью, было тихо.       – А теперь разворачивайтесь, – заявила Эмма, когда Миллс уже была на расстоянии вытянутой руки, которую вытянуть было, к сожалению, невозможно.       – Любите командовать? – сверкнули в темноте карие глаза.       – Не часто выдается возможность покомандовать Злой Королевой, – с издевкой протянула Эмма, наслаждаясь мгновенно отразившейся на лице мэра злобой.       – Не привыкайте к этому, – Эмма и не думала.       Короткую перепалку Миллс использовала для передышки. Развернувшись, она придвинулась ближе к Эмме, которая вскоре ощутила прикосновение теплых пальцев к своей ладони. Приятное тепло, впрочем, сразу же исчезло: Миллс старалась избегать телесного контакта, но выхода у них не было.       – Как вы открыли камеру? – спросила женщина, пытаясь ослабить узлы и мысленно радуясь, что никогда не была поклонницей длиннющих ногтей.       – Магия, – хмыкнула Эмма и зашипела, когда ноготь Миллс явно не случайно впился ей в запястье, – Какого чёрта, Миллс?       – Когда я задаю вопросы, Свон, – переняла её манеру общения женщина, – Я хочу слышать на них определенные ответы.       – Обычная скрепка в умелых руках творит чудеса, – нехотя пояснила Эмма, – Теперь моя очередь задавать вопросы, – Регина не успела отреагировать на это заявление, потому что она поспешно продолжила, – Как в моей комнате оказалась та маска? Дело рук этого Гласса?       – Не понимаю, о чем вы, – безо всяких эмоций заявила Регина.       – Да ладно же! Уж мне-то можете сказать. Я в целом поняла картину, меня интересуют лишь детали.       Миллс молчала.       – Можете не говорить, – усмехнулась Эмма, – Это был журналист. За что же еще вы благодарили его у себя в кабинете? Или вы это часто практикуете?       Регина отшатнулась настолько далеко, насколько это вообще было возможно, будучи связанной.       – Поясните, – сухо сказала она.       – Да бросьте же притворство! Я говорю про вашу руку в его штанах и всего то!       – Подглядываете за мной? – и ни грамма эмоций.       – Не льстите себе, – усмехнулась Эмма, – Я не мальчик пубертатного возраста.       – В самом деле? – в голосе сквозила издёвка, и Эмма пожалела, что её руки все еще связаны, так ей хотелось врезать Миллс, – Что же вы тогда делали у моего окна? Я так понимаю, вы оттуда шпионили. Вынашивали план мести?       – Угадали, – процедила Эмма, и Регина прекратила возиться с верёвкой.       – Хочу напомнить вам правила игры на сегодня, я освобождаю вас, вы – меня, – сухо сказала она.       – Ваши игры дорого мне обходятся, – заметила Эмма.       – Мне продолжать или останемся здесь выяснять отношения?       – Вы, однако, испугались? – усмехнулась Эмма, но ответа не последовало, – Обещаю не оставлять вас здесь у этого психа, – она снова ощутила тепло чужих рук.       Спустя минут пять, Эмма почувствовала, что узлы ослабли, и смогла освободить руки. Вопреки подозрениям Регины, она всё-таки выполнила обещание, изо всех сил подавляя желание бросить её тут связанной. Надо было выбираться. Эмма тихонько приоткрыла дверь и выглянула: коридор был пуст, но стоило быть начеку. Слева раздавались странные звуки, и Эмма, оглянувшись и дав знак Регине следовать за ней, двинулась направо.       Звуки прекратились, хотя с ними было всё же морально легче. Тишина напрягала. Эмма ускорилась, стараясь не шуметь, Регина не отставала, хоть и была на каблуках. За поворотом никого не оказалось, и они облегченно вздохнули. До лестницы оставалось миновать лишь одну комнату, но из неё вынырнул Джефферсон, заставив девушку резко остановиться. Миллс уткнулась в спину Эммы, вцепившись ей в руку, видимо от неожиданности. Анализировать уместность подобных жестов при их непростых отношениях было некогда: Эмма в ответ сжала ладонь Миллс. Чёртова улыбка маньяка на лице Джефферсона злила её. Он будто играл с ними. Взяв их на мушку, он приказал двигаться в сторону кабинета, и Эмма, уже знавшая туда дорогу, возглавила маленькую процессию. Она мысленно радовалась, что он потащил их в кабинет, а не снова связал в темной комнате. Будучи свободными, у них есть шанс оглушить его и сбежать.       Однако надежды её не оправдались. Когда они достигли пункта назначения, Эмме пришлось связать Миллс. Та возмущенно вскинулась, но пистолет, уткнувшийся ей в висок, слегка поумерил пыл женщины. Связав ей руки, Эмма выпрямилась.       – И ноги, – твердо сказал мужчина.       Она снова опустилась перед Региной.       – Чего ты хочешь, Джефферсон? – не выдержала Миллс.       Эмма, поджав губы, выполняла приказ, стараясь не касаться Регины, за что та, кажется, была ей благодарна.       – Чтобы Спаситель разрушил проклятие, разумеется, – лениво протянул он.       – Кажется, я просила доказательств, – напомнила ему Эмма.       Предложив ей присесть напротив Миллс, мужчина уселся рядом, кисло улыбаясь. Женщины переглянулись. Эмма заметила, что на столе уже ножниц не было, а жаль.       – Поэтому я пригласил Злую Королеву.       – Вы хотите сказать, что Регина Миллс – Злая Королева? – уточнила Эмма. Миллс скептически приподняла бровь.       – Та, что наслала проклятие, – сказал Джефферсон, не отводя взгляда от Миллс.       – И она поможет мне поверить? – продолжала допытываться Эмма.       – Она расскажет вам правду, – улыбнулся Джефферсон, – Правда, дорогая?       Регина поморщилась от столь явной фамильярности. И с каких это пор Джефферсон стал таким самодовольным типом?       – Какую правду? – холодно спросила она, не теряя самообладания.       – Правду, – он встал со стула, двигаясь к ней, а Эмма внимательно следила за ним, – О том, что ты сделала со всеми нами.       – Ты спятил, – Миллс обнажила белые зубы, – Что ты собираешься делать с этим своим пистолетом?       – Я могу убить тебя, – шепнул он. Пистолет плавно переместился к виску Миллс, но это явно не пугало её.       – Ты не убьешь меня, – самоуверенно заявила она тоном, которым разговаривают с маленькими детьми, – В тебе нет этого.       – Хочешь проверить? – пистолет сместился, целясь теперь в её ногу, – Регина настороженно смотрела на мужчину.       Она не боялась его, но стать калекой в мире без магии не входило в её планы.       – Расскажи мне всю правду, Регина, – выпалила Эмма.       Услышав нетипичное к ней обращение, Миллс метнула быстрый взгляд на девушку, которая пыталась сказать ей что-то взглядом.       – Хорошо, – неожиданно быстро согласилась она, и Джефферсон снова сел, – Однажды, в далекой сказочной стране, – начала Миллс, – Жила была принцесса по имени Регина. Это была отзывчивая девушка с чистой душой, – Эмма хмыкнула, вызвав злобный взгляд в свой адрес.       – Ближе к делу, Регина, – недовольно протянул Джефферсон.       – Нет уж, я расскажу всё с самого начала, иначе, какая же это будет правда?       Джефферсон поджал губы       – Итак, – продолжила Миллс, – Однажды, когда на залитой солнцем долине Регина нежилась в объятиях любимого, она вдруг услышала крики. То кричала девочка, чья лошадь неслась, грозясь скинуть юную наездницу. Регина не могла безучастно смотреть, как погибает ребенок и, вскочив на своего коня, понеслась следом. Это стало её роковой ошибкой. Спасенной девочкой оказалась Белоснежка… – в голосе прозвучала неприязнь.       – Ваша мать, – перебил её Джефферсон, метнув взгляд на Эмму.       – Дочь короля Леопольда, – как ни в чем не бывало, продолжила Миллс, – В качестве признательности, – она с ненавистью выплюнула это слово, удивив Эмму эмоциональностью, вкладываемой в импровизацию, – Король попросил руки Регины, которую её мать с легкостью ему обещала. Отчаявшись, в тот же вечер девушка собралась бежать со своим возлюбленным из королевства.       Миллс всё сочиняла, причем, весьма вдохновенно. Эмма же судорожно соображала, как им выйти из сложившейся ситуации. Джефферсон не выпускал оружия из рук, не спуская также глаз с Эммы на случай, если та вздумает выкинуть какой-нибудь фортель. Надо было, чтобы Миллс отвлекла его внимание на себя.       Эмма снова прислушалась к тому, что говорила женщина. Та же успела поведать, как из-за Белоснежки был убит возлюбленный Регины и она оказалась замужем за старым королем Леопольдом, лелея в душе мечту воскресить любимого и отомстить падчерице.       Вот закрутила-то! Самое интересное, что Джефферсон слушал, не перебивая. У Миллс явно талант лапшу на уши вешать. Вот она доходит до того момента, как якобы сам Джефферсон предлагает ей помощь в воскрешении мёртвого, и приводит её к Франкенштейну.       Смешок Эммы не остался незамеченным: Миллс метнула на неё злой взгляд (мол, раз такая умная, придумай историю получше), а Джефферсон неодобрительно скривил губы. Нет, ну а чего они ожидали? Сказки сказками, но вот приплетать всем известного героя английского романа Миллс явно погорячилась. При этом, обладая столь бурной фантазией, она еще что-то там наговаривала на Генри, россказни которого упали от её живой импровизации также далеко, как шоколадный батончик от яблони.       Приняв серьезный вид, Эмма принялась слушать дальше. А дальше Регина пустилась во все тяжкие. В смысле её персонаж. Франкенштейну оказалось не под силу воскресить её любимого, и та окончательно потеряла всякую надежду. Дальше Эмма слушала в пол уха, сконцентрировавшись на Джефферсоне и ожидая, когда наступит благоприятный момент для действий.       Миллс не стала заставлять себя долго ждать и вот, услышав, что хороший отец никогда бы не бросил своего ребёнка, тот взвился и вскочил со стула. Миллс же, будучи явно в курсе его прошлого, с успехом давила на больное, наслаждаясь произведённым эффектом.       – Мой дорогой Джефферсон, – пропела она, – Пейдж явно лучше в полной семье с обоими родителями, чем с эксцентричным психопатом, склонным к похищению людей, – Что еще за Пейдж? Браво Миллс!       Для Джефферсона это – как красная тряпка для быка. Еще секунда, и он в порыве бешенства поднимает руку с пистолетом, забывая про Эмму. Не медля, она вскакивает, хватая телескоп, и обрушивает его на голову мужчине. В этот момент она не думает, что он может случайно выстрелить, задев Миллс, но этого не происходит. Удар у неё не слабый, но мужчина тут же встает, кидаясь на неё. Хотя бы пистолет далеко отлетел, думает она. Справиться с Джефферсоном в рукопашную будет легче. Тем более он слегка дезориентирован ударом, и Эмме не составляет труда со всей силы зарядить ему ногой в живот.       Эмма не в первый раз замечает, что, когда её жизни угрожает опасность, организм мобилизует глубоко затаенные силы. Но сейчас он превосходит все её ожидания, потому что сила удара такова, что Джефферсона отбрасывает на пару метров, и он вываливается из окна.       Наступившая тишина давит на барабанные перепонки. Эмма тяжело дыша, кидается к окну, после чего переводит взгляд на ошеломлённую Миллс.       – Мёртв? – почему-то шёпотом спрашивает женщина.              – Исчез, – также шёпотом отвечает Эмма.       Схватив пистолет Джефферсона, она вылетает из комнаты, но на улице пусто. Лишь под окнами у кустов валяются осколки стекла. Холодно, стоит найти куртку.       Эмма возвращается в дом и медленно поднимается наверх, уверенная, что не встретит здесь хозяина. Из кабинета не доносится ни звука, видимо, Миллс расценила её уход как бегство.       Увидеть её снова женщина не ожидала и будто обрадовалась.       – Его нигде нет, – устало выдохнула Эмма, присаживаясь на стул, на котором ранее сидел Джефферсон.       – Полагаю, теперь я – ваша заложница? – кивнула на пистолет в руке Эммы Регина.       Эмма задумчиво посмотрела на оружие, отложила его, а затем перевела взгляд на Миллс.       – Полагаю, нам надо поговорить.