Once (Variation)

      Проклятие! Всё тело ныло от неудобной позы, в которой она умудрилась заснуть. Видавший виды компьютер уже несколько часов как ушел в спячку, давая о себе знать лишь отсветом маленькой зеленой точки на бледной ладони. Эмма распрямилась, хрустнув позвонками, и бросила взгляд на часы. Половина восьмого утра! Должно быть она опоздала.       Найти необходимую информацию о забальзамированных людях и о том, как отличить их от живых, оказалось не так просто. Поисковик выдавал сплошь фотографии политических деятелей и древних мумий. И ни одной толковой статьи, характеризующей отличительные признаки! Но и глядя на картинки, можно было понять, что мужчина, лежащий в склепе Миллс, не является мертвецом: кожа его казалась мягкой, черты лица не были заострены, как у экспонатов мавзолея.       Должно быть, эта информация должна была взбудоражить сознание девушки, но в глубине души, Эмма призналась, она знала, что Миллс скормила ей неправду. Прикрыв глаза и намереваясь привести мысли в порядок, она и сама не заметила, как погрузилась в глубокий сон о славном городе Бостоне с его понятными проблемами, по сравнению с таинственными вегетативными и прочими жителями Сторибрука. Сон был некстати, но быть может еще не всё потеряно.       Утром кладбище, как и сам склеп, не выглядело столь устрашающим. Здесь было тихо и даже уютно. Эмма прислушалась к звукам, издаваемым птицами, не поверив своим ушам. Это были не вороны. Да в это время суток здесь можно пикники устраивать!       Дверь склепа оказалась открытой, как и подземный спуск. Внизу она наткнулась на Миллс и Сидни Гласса, торжествующий вид которых вызвал досаду.       Миллс будто и не удивилась вовсе столь раннему приходу помощника шерифа, но решила все же задать напрашивающийся вопрос для проформы. Вместо ответа Эмма обошла заговорщиков, намереваясь пройти в комнату, в которой была ранее. Миллс лучезарно улыбнулась: взору Эммы предстала пустая комната.       – Где тело, мадам мэр? – тяжело выдохнув, сурово спросила она.       Лукавая усмешка, мелькнувшая на губах женщины лишь на секунду, тут же исчезла. Она подняла подбородок.       – Я не понимаю о чем вы, мисс Свон, – был дан категоричный ответ.       Глаза её говорили об обратном. Эмма усмехнулась и, положив руки в карманы джинс, медленно приблизилась к женщине.       – Конечно же, не понимаете, – безо всяких эмоций сказала она. Миллс коротко улыбнулась, продолжая глядеть в глаза собеседницы. Сидни, почувствовавший себя вдруг лишним, прочистил горло, продолжая наблюдать за молчаливым диалогом мэра и помощника шерифа. – А вы, мистер Гласс, – уже было решивший, что до него нет никому дела, журналист вздрогнул. Эмма так и не повернула головы в его сторону, – Вы тоже не понимаете, о чем я?       – Боюсь, что нет, мисс Свон, – слишком поспешно ответил он. Очевидная ложь.       Пластмассовая улыбка будто приросла к лицу мэра, Эмма ответила ей тем же.       – Что ж, – она сделала паузу, выходя, наконец, из личного пространства женщины, – Тогда продолжайте заниматься... Чем бы вы тут не занимались.             ***       – Эмма, – Генри впопыхах вбежал в участок, – Мама разрешила побыть с тобой до девяти! Я так рад, что вы помирились.       – Мы и не ссорились, – она устало потерла глаза, – С чего это вдруг такой подарок от мадам мэра? Что-то празднует с мистером Глассом? – Эмма тут же укорила себя за несдержанность, потому что, судя по округлившимся глазам мальчика, её осведомленность его удивила, – Встретила их сегодня утром, – пояснила она.       – Я слышал, что они говорили что-то про шахту. Видимо, собираются сравнять её с землей, – небрежно бросил мальчик, не замечая, как она жадно впитывает информацию. Сам-то он, хвала Богам, уже явно поостыл с идеей исследовать шахту.       – Ну да ладно, – преувеличенно бодро воскликнула она, – К бабушке на пирожные и какао? Ответом ей послужила сама тёплая и искренняя улыбка.       ***       И почему за столько времени Миллс так и не разобралась с проклятой шахтой? Быть может, туда она и перенесла гроб, поэтому и беседовала об этом с Глассом? Нет, тот парень явно очень дорог ей и прятать его в шахте, готовящейся к сносу, будет нелогичным. Куда она дела гроб?       Давно уже надо было взорвать шахту. Кроме Генри в городе полно любопытных детей, хоть и не одержимых идеей проклятия. И вот понесло же паршивцев на ночь глядя в заброшенное место! От бумажной работы Эмму отвлёк звонок некоего мистера Адамса. Проезжая мимо шахты, он заметил, как через нехитрое деревянное ограждение, которое должно было послужить преградой для любопытных, перемахивали неизвестные, судя по всему, дети. И куда смотрит охрана?       Охрана смотрела дивные сны, судя по выражению лиц Лероя, который непонятно, какого лешего здесь делал, и коренастого мужчины, храпевшего в обнимку с початой бутылкой шнапса. Эмма брезгливо поджала губы. Алкогольные пары явно были неслабые, потому что докричаться до мужчин ей не удалось.       От души пнув мусорную корзину, она помчалась к шахте.       Внутри было пыльно. Эмма чихнула и звук, утроенный эхом, разнесся по проходу. Свет фонарика выхватил колею железной дороги и груду камней. Она забиралась всё дальше, понимая, что гонится за пустотой. В шахте не была ни звука: Эмма была здесь одна.       Решив проверить все же местность до конца, она углубилась дальше, когда послышался странный грохот, но не спереди, а позади, со стороны входа. Девушка замерла. Она не могла пройти мимо нарушителей: шахта была тщательно осмотрена, и никаких побочных ходов она не обнаружила. Эмма двинулась к выходу, ступая четко по линии рельсов. Спустя несколько минут фонарик выхватил груду камней: выход из шахты был завален.       Чертыхнувшись, она полезла за мобильником: связь не ловила. Она застряла в шахте, которой уготован снос, и ни одна живая душа не знает об этом.       ***       – Фрэнк, какого дьявола? Опять надрался как скотина, – Грэм брезгливо оглядел будку охранника.       – Простите, босс. Это всё Лерой. Я лишь слегка прикорнул и то с полчаса назад, – начал оправдываться мужчина, заискивающе глядя в глаза шерифа. Тот скептически хмыкнул.       – А я думал, приедет Свон, – поспешил перевести тему в иное русло провинившийся.       – У неё выходной. Да еще и телефон отключен, – Грэм нахмурился, глядя, как мужчина пытается привести в чувство собутыльника. Лерой просыпаться никак не желал, облюбовав для сна единственную в помещении кушетку.       ***       – Мадам мэр, чем обязан? – мистер Голд с трудом оторвался от созерцания фарфоровой чашки, – Хотите заключить еще одну сделку? Я смотрю, вы совсем не держите ситуацию под контролем, все чаще прибегая к моим услугам. Предупреждаю, скидки для постоянных клиентов у меня не предусмотрены.       Голос его ровный, спокойный, так и сочился превосходством и снисходительностью. Регина подошла к детскому мобилю, вглядываясь в стеклянную фигурку единорога. Голд хмыкнул.       – Твоя помощь больше не понадобится, дорогой. Я со всем справилась. Хотя, боюсь, тебе это не придется по нраву, – она сорвала единорога и, крепко сжав его в кулаке, направилась к прилавку, – У тебя явно были свои планы на мисс Свон.       – Ты все-таки заставила её уехать? – все также ни тени беспокойства в голосе.       – О нет, лучше, дорогой мой. Гораздо лучше, – пропела она, и в карих глазах полыхнул полубезумный огонек.       ***       – На счет три. Раз, два, три, – Грэм зажмурил глаза, присаживаясь у машины.       Когда клубы дыма рассеялись, мужчины увидели, что обвалился только вход и прилегающая к нему часть. Площадь шахты же была гораздо шире.       – Взрываем дальше, – скомандовал он.       ***       – Тогда я теряюсь в догадках, потому что не наблюдаю толпу озверевших жителей Зачарованного леса, намеревающихся линчевать тебя на месте, – невинно обронил Голд.       – Что ты имеешь ввиду? – процедила Миллс, надавливая большим пальцем на голову стеклянной игрушки.       – То, что ты никогда не берешь в расчет, дорогуша. Детали, некоторые пункты, – осклабился мужчина, – Могу поспорить, ты даже и не в курсе, что смерть Спасителя разрушит проклятие.       Секунда, две. Карие глаза стали черными. Единорог не сломался под натиском тонких пальцев и был со злостью брошен в стену, рассыпавшись на мелкие осколки. Миллс спешно вылетела из лавки, на ходу набирая номер шерифа. Не сдерживая улыбки, Голд бережно взял в руки отставленную на время чашку.       ***       – Как вы узнали? – Регина вздрогнула, не привыкшая ко столь резким вторжениям в свой кабинет.       – Не понимаю, о чем вы, – бросила она, взяв нужную папку и двигаясь к столу.       – Кто-то пытался убить меня. Я полагала, это была ваша месть за моё вторжение в склеп и прочее, но вы остановили взрыв шахты. Почему?       – Я не имею никакого отношения к этому. Я уже сказала Грэму: я получила сведения о том, что там могли оказаться беспризорники. И, – она смерила Эмму многозначительным взглядом, – Сведения подтвердились.       Та криво усмехнулась, продолжая сверлить взглядом мэра.       – Вы прекрасно знаете, что там не было никаких детей, мадам мэр. Тогда к чему это всё? Решили стать героем?       – Спасти Спасителя, – Регина ухмыльнулась, – Мне не к чему это, – отрезала она, вновь возвращая свое внимание бумагам, – Что-то еще, мисс Свон?       – Пока достаточно.       ***       – Если бы вам нужно было что-нибудь спрятать, что-нибудь очень большое, – после получасового молчания и невнятных ответов начала Эмма, заинтриговав всех присутствующих, – Где бы вы это спрятали?       – Ммм, под полом в своей комнате, наверное, – задумчиво протянула Мери-Маргарет, – А почему ты спрашиваешь?       – Нужно для расследования.       – Кого-то обокрали? Опять Голда? – Руби с наслаждением откинулась на спинку стула. Бегать ей сегодня пришлось много: все, кто участвовал во взрыве шахт, сразу после этого толпой ринулись трапезничать. Кафешка «У бабушки» за пару часов сделала двухдневную выручку.       – Не могу сказать, это конфиденциально, – не моргнув глазом, соврала Эмма, – И нет, Мери. Настолько большое, что под пол не поместится, – уточнила она.       – Как рояль? – оживилась девушка.       – Как рояль, – кивнула Эмма, обрадовавшись, что не придется в качестве примера говорить о гробе и подвергать девушек в шок.       – В подвале кафе, – уверенно заявила Руби, – Или дома. Зависит от размеров подвала.       – Подвал, да, – задумчиво протянула шериф. Её мысль подтвердилась. Мери и Руби недоуменно переглянулись.       – Эмма, – к столику подбежал Генри. Руби, понимающе улыбнувшись, принялась за работу, – Я слышал, что случилось. Злая Королева становится добрее! Мама спасла тебя, хотя и отрицает это.       – Как благородно, – фыркнула она, – Чем будешь заниматься сегодня?       – У меня большой проект по географии.       – Помощь требуется?       – Буду рад.       – Тогда мы попросим, чтобы ты сегодня остался у меня.       – Ночевка в гостинице? Круто!       ***       – В гостинице, мисс Свон? Вы с ума сошли? – как и ожидалось, Регина встала в позу. Лимит доброты Королевы, очевидно, был исчерпан. Генри явно не был удивлен реакции матери, но все же надеялся на широкий жест.       – Всего один раз. В честь моего спасения, – осклабилась Эмма, – Знаете, я вот сидела там, в лифте этой мрачной заброшенной шахты, будучи на волосок от смерти, и понимала, как много бы я отдала за то, чтобы в последний раз обнять Генри. И вы дали мне этот шанс. Я не прошу ночевок с ним каждое воскресенье. Всего лишь один раз, мисс Миллс. С ним ничего не случится.       Генри умоляюще глядел на мать. Стоит отказать. Но долгожданное перемирие с сыном было установлено таким долгим и тяжелым путем, что разрушать его одним махом было бы непростительно. А чертова Свон умело пользуется этим.       – Одна ночь, – отрезала она. Эмма расплылась в улыбке.       – Ночевка в гостинице! Спасибо, мам. Пойду собирать вещи! – пацан стремглав устремился по лестнице.       – Проведите вечер с пользой, мисс Миллс, – небрежно бросила Эмма, – Пригласите Сидни, отблагодарите своего поклонника. Он так старался для вас, – она следила за реакцией женщины, но та была непрошибаемой.       – Вечер без моего сына, мисс Свон, при любом раскладе не будет мне в радость. Так что приберегите свои скабрезные намеки для кого-нибудь другого.       – О, что-то мне подсказывает, вы еще поблагодарите меня за отсутствие Генри сегодня в этом доме, – Эмма двинулась к выходу, чувствуя гневный взгляд, прожигающий затылок.       ***       Проект по географии был сделан, гамбургеры съедены в количестве двух штук, и даже была выпита баночка кока-колы. Генри был счастлив, но признался, каждый день бы так питаться не смог. Сейчас мальчик крепко спал на дополнительной кровати, которую под руководством Руби установил парень по имени Майк. В комнате стало еще более тесно, но это никому не мешало.       Определенно, было ошибкой отказаться от ребенка, думала Эмма, глядя в потолок. Подобные вечера, проведенные за уроками и поеданием фаст-фуда, ей нравились. Но ребенок – это не только веселье, и неизвестно как все сложилось бы, оставь она мальчика. Смогла ли бы она воспитать его таким, какой он сейчас?       Полночь. Время действовать.       ***       Белый особняк был погружен в темноту. Вокруг тишина. Видимо, Регина действительно не стала приглашать никого в дом: никаких следов бурного вечера. Порядок в столовой, гостиной. Эмма нашла дверь в подвал, украшенную массивным замком. Раздался смешок: когда он был помехой?       В подвале на удивление также царил порядок: ящики с вином, коробки с игрушками и одеждой Генри, из которой он вырос. Из одного она выудила маскарадный костюм принца: корона, серебристый плащ-накидка, курточка и шорты бардового цвета. Сердце ускорило свой ритм: точно такой же она видела на манекене Бостонского магазина несколько лет назад. Тогда она замерла, наверное, впервые вспомнив о мальчике, от которого отказалась когда-то. Эмма тряхнула головой, положив вещи на место. Во всяком случае, матерью Регина была хорошей.       А вот и еще одна дверь под замком. Она покачала головой, беря в зубы фонарик, чтобы осветить скважину, пока обе руки заняты замком и отмычкой. Тихий щелчок.       – Ну, здравствуй, Спящий красавец, – прошептала она, подходя к знакомому стеклянному гробу. Глядя в умиротворенное лицо юноши, Эмма вздрогнула: он все же выглядел как живой.       Гроб снова не открывался, как она ни старалась, и тогда она решилась на крайние меры. Перехватив поудобнее клюшку для гольфа, кстати обнаруженную в одной из коробок, она заехала по стеклянной крышке в нижней части гроба, чтобы осколки в случае чего не задели лица парня. Но звука разбитого стекла не последовало. На нем осталась лишь маленькая трещина: суперпрочный материал Миллс установила для своего хахаля. Эмма замахнулась посильнее и еще раз, и еще. Она перестала считать, когда над ней вдруг загорелась лампочка: Эмма была сбита с ног. Глупо было думать, что Миллс не проснется от шума. Надо было и её куда-нибудь отослать.       – Какого черта, Миллс? Совсем спятили?       Определенно да, подумалось ей, глядя в горящие бешенством глаза мэра.       – Я могла случайно задеть вас, – Эмма тяжело дышала, – И могу вас уверить, чести лежать в стеклянном гробу вы бы не удостоились. Закопала бы ваше тело в ближайшем лесу, – Регина вздрогнула.       – Прочь отсюда, Свон. Это частные владения.       – Я уйду, как только узнаю, что здесь творится, – отрезала Эмма, демонстративно поигрывая клюшкой, – Думаете, я поверила в вашу ложь? Думаете, не раскусила вашего плана? – карие глаза бегали из стороны в сторону, – Усмехнувшись, Эмма снова замахнулась и обрушила клюшку на стекло.       Нечеловеческий крик оглушил её, и она обернулась, чтобы убедиться, что его издала Регина, а не какое-нибудь подвальное чудище, настолько страшен был звук. Она снова была сбита с ног. Миллс казалась миниатюрной женщиной, но по какой-то причине сохранность гроба была для неё столь важной, что она вдруг стала достойным противником. Эмма была отброшена к стене, стукнувшись головой. Не удержавшись на ногах, она рухнула на пол, сильно ушибив колени. Вскочив, она бросилась на Регину.       – Почему вы так боитесь за сохранность гроба? Что вы скрываете? – трясла она разъяренную женщину за плечи.       Миллс судорожно дышала, гневно сверкая глазами.       – Погодите, – Эмма нахмурилась, отпрянув, – Уж не скажете ли вы, что это – тот конюх, возлюбленный принцессы Регины? – она пытливо всматривалась в карие глаза, поражаясь тому, что только что произнесла вслух, – Ваш возлюбленный, – шепотом сказала она, – Которому вырвали сердце.       Воспользовавшись передышкой, Миллс склонилась над гробом, жадно исследуя его состояние.       – Значит проклятие – это тоже правда? – продолжала допрос Эмма.       Ответа так и не последовало. Она слышала лишь своё тяжелое дыхание.       Миллс, прильнув к гробу, все никак не могла насмотреться на парня. Эмма смутно припомнила сказку, рассказанную мэром ей и Джефферсону: конюх и принцесса Регина, спасение Белоснежки, бессердечный поступок матери, вынужденное замужество за престарелым отцом Белоснежки. Эмма поморщилась: представить юную Миллс в объятиях старика было сложно.       – Его звали Дэниэл, – раздался вдруг хриплый голос, заставив её вздрогнуть.       Единственный плафон, освещающий полутемный подвал, вдруг покачнулся, сыграв злую шутку с хозяйкой дома: показалось, что веки юноши дрогнули. Регина задышала чаще. Эмма же знала, что это были лишь блики на мертвенно бледном лице.       Миллс, опешив, повернулась к ней. Лицо её сияло и будто помолодело. Почти черного цвета глаза загорелись диким огнем, губы приоткрылись в совершенно искренней улыбке, но адресована она была не Эмме. Женщина будто смотрела сквозь неё, находясь сейчас совсем не в темном подвале, а на солнечной поляне, глядя в глаза своей первой любви. Глаза, что сейчас были закрыты.       Эмма завороженно смотрела на неё, не говоря ни слова: перед ней была другая Регина Миллс. Наблюдая за ней, краем сознания она отметила странный шум, доносившийся извне, Миллс же на него не обращала внимания, улыбаясь чему-то. Показалось, что каменный пол покачнулся, и Эмма списала это на головокружение от удара головой. Да, она определенно ударилась головой, потому что Регина Миллс со слезами на глазах, странным образом кажется столь искренней, беззащитной и прекрасной, что Эмма невольно подалась вперед. Раздался шум, что-то стукнуло её в висок.       Вкус поцелуя был соленым, отчего он приобретал особое значение. Слёзы Миллс казались чем-то ценным, вероятно, ввиду их редкости.       Регина, отметила Эмма, головой вроде не ударялась, но на поцелуй ответила с таким жаром, что захватило дух. Но она не обольщалась: Миллс жадно целовала сейчас не её, а умершего жениха, стоящего в данный момент перед её глазами. Какую же страсть надо было испытывать к человеку, чтобы хранить его долгие годы в стеклянном гробу и сейчас по прошествии многих лет целовать с таким безумием? Эмма невольно позавидовала глубине и стойкости чувств Регины. Тогда как любовь её возлюбленного и гроша ломанного не стоила: едва на горизонте замаячила решетка её мало того, что бросили, так еще и подставили.       ***       – Мисс Свон, придите в себя, – тормошила её Миллс. Эмма очнулась, лежа на холодном полу подвала, голову саднило. Рядом с ней валялся разбитый плафон – причина резкой боли в виске. Всё пришло в норму: толчки прекратились, и Регина Миллс снова была жестокосердной стервой.       – Что это было? – Эмма дотронулась до виска, зашипев от боли: проклятый плафон стоял на страже чести хозяйки дома, рухнув на голову обидчице в нужный момент. Поцелуй ей привиделся.       Слава Богу.       Миллс пожала плечами. Сплошное равнодушие: и где же та женщина, что была здесь несколькими минутами ранее? Эмма с удивлением отметила, что ей немного жаль, что все было лишь игрой её сознания.       – Я смотрю, землетрясения зачастили в Мэне, – она с трудом встала, потирая ушибленный бок.       – Все было хорошо до вашего приезда, – сухо отрезала Миллс, придирчиво осматривая гроб на предмет повреждений. Эмма хмыкнула. Ну конечно же!       – Так, значит, вы сохранили его с помощью магии, – констатировала она.       – Схватываете на лету, – огрызнулась женщина. Эмма нахмурилась.       – Этот Дэниэл, – неловко начала она, – Сильно любили его? – ответом ей послужил гневный взгляд.       – Вам даже и не снилось. И это не вашего ума дело.       – Ну как же! Моего ума, я ведь – спаситель, призванный разрушить ваше проклятие! – Миллс поморщилась.       – Насколько я вижу, единственное, что вы можете разрушать – это шахты и подвалы, но никак не проклятия.       – Считаете, это я вызываю землетрясения? – изумилась Эмма.       Такая мысль ей в голову не приходила. Но если пораскинуть мозгами, то в прошлый раз шахты обвалились, когда она получила работу, а, значит, решила остаться в городе. Сейчас она поверила в бредовые россказни Регины – и снова обвал. Хотя проклятие не разрушается. А может быть, оно разрушилось, но они просто не знают об этом?       – Я просто не знаю, как разрушить это ваше проклятие, – Эмма с ужасом отметила, что разговоры о проклятии стали для неё рядовым явлением, – А вы знаете?       Та покачала головой.       – Если бы и знала, не сказала бы. Мне это не выгодно, – усмехнулась Миллс, – Может, – она сузила глаза, – Всё осталось, как и прежде. Поцелуй?       – Поцелуй? – переспросила Эмма, на мгновенье, задумавшись, – Поцелуй, разрушающий проклятие? Можно проверить.       Поскольку все произошло еще ранее, в её сознании, сделать это наяву оказалось легко и естественно. Миллс, также как и в бреду Эммы, поначалу не сопротивлялась. Видимо, от неожиданности. С жаром она не отвечала, и губы её не были солеными, а отдавали вкусом вина. Всё ясно: на трезвую голову эта женщина едва ли бы стала плакать перед ней. Дальнейший анализ ощущений Эмме провести не удалось, так как в голове вдруг воспроизвелась короткометражка: Мери-Маргарет в белом платье держит её, младенца, на руках, Джон Доу из больничной палаты сражается с рыцарями, одетыми во все черное, деревянные двери, которые затворяются за ней, туман.       Эмму с силой оттолкнули.       – Ну что, не разрушилось? – ошеломленно спросила она. В глазах Миллс плескался гнев, – Так это действительно правда.       – Что вы видели? – после потока бессвязной речи Эмма перевела дух, – Что ж, ничего ценного, – констатировала Миллс, – Даю вам две минуты на передышку, мисс Свон. А после убирайтесь из моего дома. Тренируйте свои спасительные поцелуи на ком-нибудь другом.       – Почему я только сейчас увидела всё это? С другими будет тот же эффект?       – Едва ли, – Миллс направилась к выходу.       – Но, – Эмма стояла в растерянности, – Я не понимаю.       Миллс раздраженно повернулась.       – Чего вы не понимаете, мисс Свон??       – Поцелуй, воспоминания, – Эмма все еще выглядела ошарашенной.       – Очевидно, вы просто связаны со мной. Не спаси я вашу мать, не выгони её потом из королевства, заставив скитаться по лесам, она бы не встретила Принца, а значит, не родились бы вы. Всё просто. Своим рождением вы отчасти обязаны мне. И не надо обольщаться, – она вновь направилась к выходу. Эмма судорожно переваривала информацию, – Вон из моего дома. Иначе я заявлю на вас в полицию, и вы лишитесь должности.       – Тогда я всем расскажу о Дэниэле, – сделала ход конем девушка, – Думаю, доктор Вэйл будет заинтересован новым подопечным.       Сказанное возымело действие: Миллс замедлила шаг и развернулась.       – Считаете, что вы победили? – процедила она, – Хорошо, тогда у нас с вами новая договоренность: я не заявляю о взломе, вы молчите о том, что увидели здесь.       Эмма улыбнулась.       – Я же говорила, вы будете рады, что Генри сегодня ночует не дома, – бросила она.       – Очень любезно с вашей стороны, – сухо отозвалась Миллс, сделав шаг ближе и пытливо заглядывая в глаза напротив, – Я только одного не могу понять: вы поверили в проклятие. Поверили в то, что вы – дочь Белоснежки и Прекрасного Принца, – с ненавистью выплюнула она сказочные имена, заставив Эмму ухмыльнуться, – И не собираетесь ничего предпринимать? – она сузила глаза, – Вам будто всё равно.       Эмма пожала плечами.       – Буду думать, как разрушить проклятие. И вы мне в этом поможете.       – Я в этом не заинтересована.       – Вы мне всего лишь намекнете. А я дам вам слово, что не скажу Генри о том, что поверила в проклятие, – Миллс поджала губы, кивнув.       – Я вам уже подсказала про поцелуй, так что вперед. Весь город в вашем распоряжении, – съязвила она, давая Эмме знак покинуть, наконец, подвал.       – Про поцелуй я читала даже в книге Генри.       Так просто она от неё не отстанет.       – Мне нужна более стоящая подсказка, – Эмма с усмешкой наблюдала, как Миллс закрывает комнату на ключ.       – Что ж, тогда обратитесь к мистеру Голду, – повернулась к ней мэр.       – К Голду? – недоверчиво переспросила Эмма, – И кто он в вашем мире? Брат Злой Королевы из второй части мультфильма?       – Типун вам на язык, – резко оборвала откровенно потешавшуюся девушку, Миллс. Видимо, её оскорбляла сама мысль о возможном родстве.       – Так кто же он? – допытывалась Эмма, неотступно следуя за хозяйкой дома, – Ну же Миллс, не томите, даже Генри не смог его определить. Синяя борода, Джафар, колдун Ротбард? – она запнулась, поняв, что не знает более персонажей, которые бы ассоциировались с антикваром.       – Он должен быть в книге, – Миллс порядком утомила болтовня помощника шерифа. Она зашла в кабинет и подошла к письменному столу, – И на этих страницах он тоже есть, – она с усмешкой протянула ей листы, найденные Эммой в портфеле Августа Бута.       – Какого? – опешила Эмма, – Как вы их достали? – скрестила она руки на груди.       – А вы считали, что единственная обладаете полезными навыками, – лучезарно улыбнулась женщина.       – Сидни, – устало выдохнула Эмма, – Тут про Румпельштильцхена сказка была, – припомнила она.       – Потрепала бы вас по щеке, но не стану.       – После всего произошедшего можете не стесняться, – осклабилась в ответ Эмма. Упоминание о поцелуе заставило Миллс помрачнеть, – Так, значит, Румпельштильцхен, – задумчиво протянула Эмма, забирая бумаги.       – Всего вам доброго и не только, мисс Свон, – Эмма двинулась к выходу, – С удовольствием понаблюдаю за вашими попытками разрушить проклятие, но боюсь, ничего не выйдет. Вы поверили в него, но оно не разрушилось.       – Вы ведь не станете бездействовать, если я окажусь у цели? – остановилась Эмма.       – Разумеется, – усмехнулась Регина. Криво улыбнувшись, Эмма двинулась дальше, – А кроме разрушения проклятия, – настиг её на пороге хриплый голос, – Неужели вы больше ничего не предпримете? Я разрушила ваше счастье и ваших родителей.       Регине не давал покоя этот вопрос. Причем не от того, что она собиралась готовить ответный выпад. Ей было любопытно: Свон не выглядела разъяренной оттого, что Проклятие – правдиво, что Регина Миллс – та, кто все отнял у неё. И она явно не была хорошей актрисой. Тогда почему она так спокойно приняла всё это?       – Думаю, желающие отомстить вам найдутся и без меня, – Миллс поджала губы, – У меня лишь один вопрос, – она сделал паузу, – Вы заставляли Мери… Белоснежку бросить своего ребенка на произвол судьбы? – прямо спросила она.       – Нет.       – Тогда доброй ночи, мадам Королева! – Регина Миллс еще с минуту глядела на закрывшуюся дверь.