Здравствуй, враг!

              Эри не включает свет, молодец. Интересно, что он делает? Я бы оприходовал самую дорогую бутылку из батюшкиных запасов. Ну или накачал в эту бутылку мышьяка... А он наверняка в своей комнате, пересматривает детские фотки. Как в таком аду он не растерял сентиментальности?       Нет... Он в кабинете отца! Может, выпивает? Или всё-таки мышьяк?       Что, если в этот раз не похищать Эри? Заявиться прямо в их мавзолей и устроить прощальный уик-энд. Бога Бакараева не будет, с работы не достанут, элитный алкоголь опять же под рукой… Эрик и все остальные фигуранты полагают, что в этом доме он в безопасности. Гениально. И незатратно.       Мама с детства говорила, что я очень способный, чуть ли не вундеркинд. Но вот так случилось, что свои таланты я оттачивал не в профессии. Там и не подозревают, на что я способен. Да и родной отец не оценил... Вот одарённость стала служить мести и одержимости.       Ведь я не медик, не инженер, не психолог. Всякий раз мне приходилось погружаться с головой в матчасть. Я изучил расположение и график работы половины видеокамер города, подсел на дзюдо ради удушающих приёмов, узнал всё про электрошокеры и профессиональную оптику, отыскал кучу мест для безопасного «уединения», натренировался ставить уколы, освоил азы медицинской помощи и даже опробовал на себе разные препараты… Каждый раз я составлял граф взаимодействий Эри на день икс, мониторил социальные сети, находил правильных людей в помощь, учился говорить с ними на их языке… Теперь я мог бы при желании работать по тюнингу или переделке салонов машин, а можно инструктором для начинающих любителей шибари или ходзё*. Прописывал сценарий, отрабатывал тайминг, продумывал нюансы типа запаха или марки шампанского, рингтона на телефоне. Я понимал, что повторяться нельзя: всякий раз — новое место, новый способ, новый я… В общем, я прокачался за эти годы. И находил в этом удовольствие.       Но всё равно надо прекращать. Я это почувствовал уже тогда, в машине. Эрик с каждым разом становится сильнее и проницательнее. Возможно, в наш Новый год сломалось у него внутри то самое романтическое устройство, которое без устали вырабатывает ожидание счастья в молодости. Ожидание завтра… Нет никакого завтра! Нужно быть здесь и сейчас. Впрочем, желательно продлить договор с фортуной, как говорят юристы — «пролонгировать». Поэтому стоит продумать… Наш финал.       Возможно, финал будет летальным. Для меня. Он уже давно понял, что я не смогу добить, изувечить, что, возможно, люблю...       Тогда всё шло как по маслу: мешок, захват, двадцатисекундная отключка, наручники, щёлк к верхним кольцам, лейкопластырь с бинтом на глаза, пятнадцать секунд, норма-а-ально, после камеры снять маску, полторы минуты на проспект — выгорело. Десять секунд на заезд в автофуру, двадцать километров по трассе, щедрое вознаграждение «братану из Череповца», съезд на объездную, заглушка в снятом гараже. Тайминг ноль-ноль.       Не по маслу только Эри. Никакой истерики, вздохов и трясучки. Он давно очнулся. Наверняка записывал на подкорку остановки, звуки, запахи, повороты, рассчитывал расстояние. С-с-сучонок… Заяц…       В гараже, как в надёжном бункере на случай ядерного шторма, под тройной оболочкой: корпус машины, кладка гаража, воздух на километр, не меньше… Эри просто лежит. Я просто сижу. План Шлиффена** просто нервно курит… Оргазм организатора. Я даже заснул.       — Эй! Ублюдок! — выводит меня из дрёмы наглый голос и пинок. Попал в живот. — Ты меня похитил! Тук-тук-тук! Ты спишь, что ли? Пить хочу!       Я дотянулся до бутылки и напоил. Дурак…       — Прёшься от себя? — усмехнулся Эри. — Какой умный, сильный, во всех смыслах прокачанный! Только недооценённый. А ведь сколько сноровки нужно, чтобы заграбастать сопляка типа меня! Немерено…       Он сменил тактику. Я понимаю. У него тоже опыт. Жизненные скиллы.       Я привязал его правую ногу к кольцу. Вышел из машины, из гаража, на тот самый буферный километр кислорода. Подышал. Принял несколько звонков с работы. Дошёл до ближайшего киоска с пивом. Взял одну банку. По дороге назад уже был вполне адекватен, уравновешен и готов.       Эри удивительно спокоен, практически бревно. Я раздевал его, а он задницу приподнял, помогая… Когда я поцеловал его, скорчил рожу:       — Быдлятское пиво! Иди чисти зубы! — Получил щелбан по лбу. — Мы так и будем в машине этим заниматься? Я тебе что, проститутка на трассе? — Улыбаюсь. — А мы тут не задохнёмся? А ты не немой случайно? Да не… ты не немой, ты больной… На всю голову. И не только на голову… Я тут почитал: у тебя маниакально-депрессивный психоз. Да! Нарушен логико-семантический строй мышления…       Я лежал рядом, «валетом», слушал его бубнёж. Я даже поддался на это его относительно мирное настроение и продолжал улыбаться. Он, конечно, прав, наша обстановочка — полная психиатрия. Спрятанные от здравого мира, при тусклом свете потолочного фонарика, начитанный голый, распятый на сексодроме парень и я, вполне спортивный, прилично одетый, с краешку. Один разглагольствует о безумии, другой безропотно слушает, обнимая голого за худую ногу.       — Так вот, для маньячества этого что характерно? Бред преследования, особые отношения с социумом, нетипичное изобретательство, а согласись, у тебя нетипичное? — Он даже голову поднял, как бы ожидая моего ответа, я кивнул. — Наблюдаются также проявление величия или, наоборот, самоуничижения. Расстройство речи… Может, поэтому ты молчишь? И у меня плохие новости, — он вздохнул, — это ведет к полной деградации личности, заканчивается самоповреждающим поведением. Только боюсь, что не только твоей личности… Ты, между прочим, лишил меня нормальной сексуальной жизни. У меня сейчас самый гон, можно сказать, а я только ручной работой занимаюсь. Кто виноват? Ты, маньячило ёбаный. Помнишь, ты мне хотел отсосать? — Он подрыгал ногой, как бы обращаясь ко мне. — Тогда у меня было не то настроение. Давай сейчас. Ну дава-а-ай! — Он призывно пошевелил бёдрами.       Интересно… Что он придумал? Понимает ли он, что я на минете-то не остановлюсь…       Я упрямо лежу, не поддаюсь… Он начинает спектакль. Выгибается, упершись головой, закусывает губы, стонет, громко дышит… Ладно, ты сам напросился!       Снимаю кроссовки и толстовку. Ложусь на него. Целую. Он стискивает зубы и прекращает ломать комедию. Целую его в шею… да нет, ставлю засос. Спускаюсь ниже. Как в дурных порнушках, подцепляю зубами коричневые соски, лижу пупок. Ну что? Притих? Поднимаюсь опять наверх, повторяя маршрут по его безволосому телу к губам.       — Ты хотел минет делать, — шёпотом напомнил он мне, когда я ласкал мочку его уха.       Потерпи, заяц… Будет тебе минет. Сначала ещё один засос. На шее. На животе. На попе… Он ойкнул. Целую внутреннюю часть бедер, захватываю яички. Его член наливается кровью…       — Ну давай, — просит он меня и поджимает ягодицы.       Я беру в рот. Обхватываю губами плоть, заглатываю раз, второй… И вдруг горячая, солёная жидкость ударяет в меня изнутри… Бля! Он решил нассать в меня и на меня!       Эри истерично ржёт, не может остановиться. Я как придурок сижу между его раздвинутых бесстыдно ног, весь в его моче, с подбородка капает… Только сдержаться! Выражаться только молча! «Что ж, с-с-сучонок, ты сам нарвался!»       Я, как был мокрый, бросаюсь на него, трусь скулами, носом о его губы, целую в рот… Давай попробуй себя на вкус! Мну его тело. Оставляю ещё пару засосов. Стягиваю с себя джинсы, трусы, плюю на ладонь, задираю его левую ногу, смазываю слюной анус, ввожу туда большой палец, кручу им, как будто что-то желаю найти… Эри уже не ржёт, а шипит, пытается садануть мне свободной ногой, не получается. Я посильнее хлопнул его по ягодице, ещё раз и ещё. Надо, чтобы он расслабился… Вроде удалось. Вставляю и двигаюсь резко, как скорострел, уже и так всё звенит в паху и в башке. Эри стонет, отрывисто дышит, и в этот раз не спектакль… Я ухватываю рукой его член, дрочу. И он даже оживает. Но я кончил и падаю на этого ссыкуна. Обнимаю его, глажу вьющиеся волосы…       — Вот ты тварь вонючая, — просипел Эри, — мне больно, из жопы что-то льётся, это кровь?       Пришлось подниматься… Не кровь. Последнее я чуть было не сказал вслух. Впору завязывать себе рот.       Потом я отстёгивал и связывал Эрика. Протирал его водой из таза. Переворачивал матрац, опять распинал мерзавца внутри машины. Мылся сам. Кормил его. Включил музыку, чтобы зассанец не скучал… Вроде это был «Аэросмит», древний альбом из 90-х с легендарной «Crazy». Ну… так совпало, музыка и то, что «я схожу с ума, детка».***       Вышел на улицу, светло, хотя и поздно. Июнь. Страшно захотелось курить. Но нельзя. Сел на горку битых кирпичей. И полночи тупо смотрел небо.              На следующий день лекций по дилетантской психиатрии не было, как не было жалоб и пустой ругани. Серые будни похищенного и его безумного хозяина. Завтрак, лежание под звуки радио, туалет, массаж кистей рук, обед, сон, изучение расположения родинок на нём, лежание молча — короче, дел уйма! Днём выходить нельзя, по соседству скрываются от быта нормальные мужики, поэтому я был так же заперт в гаражном коконе. С миром связывался через мессенджер, когда понадобилось ответить на звонок, врубил Эри на всю катушку музыку в наушниках.       Целый день я просто наслаждался тем, что он рядом. И это совсем не то, когда он рядом в параллельной внегаражной вселенной. Здесь он знает, что он мой. Здесь и я всецело его. Он пытается узнать меня, прислушивается, ловит моё дыхание. Разве в нашей обыкновенности он внимателен так хоть к кому-то? Там мы по одиночке одиноки, а здесь нет… И как бы он ко мне ни относился, я же понимаю, что не про любовь наш сюжет, здесь, со мной он не одинок. Как и я.       Уже поздно вечером я выходил во внешний мир. Съездил по делам, засветился, где нужно было засветиться. Проверил место, где придётся оставить Эрика. Купил одноразовый телефон, чтобы отправить СМС «дяде Валере». В прошлый раз ввиду отсутствия последнего, сообщал самому Бакараеву. Тот водителя за Эри отправил только через три с лишним часа! Так-то в избушке огонь был потушен… Водителя! Нормальный бы отец так бы поступил? Сволочь.       Я вернулся за полночь.       Эри пытался «прозреть». Очевидно, стаскивая повязку с помощью матраца. Ему удалось, он принялся за лейкопластырь: полоска у левого виска и брови скрутилась и уже приоткрывала глаз. Целеустремлённый заяц. Он так мог лицо себе в кровь стереть… Включаю фонарь на телефоне и направляю на него. Хрен ты меня увидишь! Наклеиваю поверх новый лейкопластырь. Завязываю бинтом. Эри смешно поджимает губы, но держится, никакой обречённости и отчаяния после неудачи не проявляет. Молодец. Целую его за это.       Он отвечает! Он приоткрыл рот, ловит меня губами, он даже высунул язык… Что опять? Заманивает, чтобы меня укусить? Оставить метку? После вчерашнего я тут же набросал пару сценариев его поведения. Я буду осторожен, Эри! Но мне нравится, как ты целуешься. Непонятно, когда и с кем научился…       Конечно, я завожусь, скидываю с него плед, глажу его скулы, руки, живот… Раздеваюсь.       — Слушай, я так не могу, — тихо сказал он, - я тоже хочу ощущений. Я обещаю, что не трону повязку. Хотя бы одну руку освободи! Желательно правую. — Он помахал мне правой рукой из наручника, как будто сомневаясь, что я знаю, где право-лево. — Обещаю не царапаться, ничего тебе не отрывать… Пожалуйста. Одну руку. Ты всё равно сильнее и тяжелее. Если ты хочешь, чтобы всё это не выглядело изнасилованием, дай мне потрогать тебя.       Соблазнительно. Его рука на моей спине, на бёдрах, на лице… мне это снилось даже. Хитрец.       Снимаю замочек на наручнике, освобождаю правую руку. Удерживаю за запястье. Прижимаю его ладонь к своей груди.       — Хм, надо же, у тебя есть сердце?       Направляю руку на плечо, ближе к шее и опять вниз. На живот, он сделал движения пальцами, пощупал…       — И чё, кубики есть? Напрягись!       Спускаю руку на бедро, Эри даже попытался погладить… Теперь рискну. На член под трусами. Он сначала обхватил практически готовый столб, но потом выпрямил ладонь.       — Нет, я пока не готов. Есть ли у тебя талия?       Есть. Кладу его ладонь как раз туда, где японский иероглиф «огонь» — часть татуировки на боку. Он двигает рукой сам. Под ребра, чуть на спину, сжимает кожу, возвращает руку назад, на грудь, находит сосок, щипает, пытается поднять руку к моему лицу… Не даю.       — Шея… губы… — сладострастно шепчет постановщик очередного водевиля. Нет, дорогой, даже контролируя твоё запястье и не боясь, что ты тупо поставишь мне фингал для опознания, я не позволю тебе трогать лицо. Этот эротический порыв с твоей стороны не что иное, как попытка составить мой портрет. И если моё тело тебе вряд ли что скажет: выдающихся отличий не имею, татуха старая, не выпуклая, волосы сбриты, то твои пальцы на лице равнозначны фотографии. Ни губы, ни кожа на груди или животе не могут дать представление о том, какой у меня нос, рот, форма скул и бровей, высота лба, размер подбородка, причёска… Разве только наличие растительности. Так я ж подготовился. — Ну же, где ты?       Веду его руку не наверх, а вниз. Кладу на член, сжимаю его ладонью, трусь, двигаюсь… Конечно, он щипается! С-с-ука… Резким захватом возвращаю его руку в неопреновый наручник, защёлкиваю карабин.       — Вот ты тварь похотливая! — ржёт Эри, но он расстроен. Его план сорван. Теперь мой план, действительно похотливый… Но при этом гуманный! Спускаю штаны. Левой рукой опираюсь на его плечо, целую, правой дрочу… Выдоил целую лужу на его живот… Не закричал, не выдал себя… Только дышу тяжело.       Сползаю с него, падаю рядом. Нирвана.       — И чё? Убирай это с меня! Балдеет он! Засохнет ведь! — нарушил блаженство Эри.       Улыбаюсь. Голос злой — затея не удалась. Целую его в губы, как бы «спасибо» за затею…       — Пиздец ты урод! — Его «всегда пожалуйста».       Он никому не расскажет, что было тогда между нами. Он только запомнил, что ехали очень долго, что кто-то помогал, что дело было в машине, в гараже или ангаре, что комплекция похитителя средняя, пирсинга нет, слушает рок, на мобиле рингтон «Имперского марша» из «Звёздных войн»… Не про размер же члена рассказывать и количество зубов… ____________________       * Ходзё-дзюцу — боевое самурайское искусство связывания и обездвиживания врага.       ** План Шлиффена — блистательный, тщательно проработанный план немецкой военной мысли ведения войны на два фронта перед Первой мировой войной.       *** «Я схожу с ума, детка» (I go crazy, crazy, baby, I go crazy…) — рефрен припева рок-баллады группы Aerosmith (сингл, 1994 г.).