Катюха- дура.

Мы гуляли до поздней ночи, Олеся Юрьевна не обращала внимания на крики парней, на визг девочек. В любом случае ее вмешательство ни к чему хорошему не привело бы, а только усугубила всю ситуацию. В домике пахло сыростью, простыни были холодными и влажными, Арины все еще не было. Где гуляла подруга, с кем она была – мне было все равно. От этого на душе становилось скверно, словно я предала ее своим безразличием. Телефон, оставленный в домике, вибрировал. Я взяла его в руки и посмотрела на дисплей. Звонила мама, уже не первый раз, названивая почти что час. - Да, - взяла трубку я, выдыхая, закутываясь в холодное одеяло. - Ты чего не берешь трубку, я уже столько себе напридумывала? – мама говорила тихо, ее голос слегка дрожал. - А ты не подумала, что в такое время я могу просто спать, мам? Вот ты всегда так, - я засмеялась. - Знаешь, а вот не смешно. Ладно, спи тогда, прости, что разбудила, солнышко, мы тебя любим и очень по тебе скучаем. Конечно, я больше скучаю, чем некоторые… - Ну конечно, конечно! – перебил маму второй голос. - Ладно, спокойной ночи, я вас тоже люблю, - я сбросила вызов и упала головой на подушку. Олеся Юрьевна вышла. Я лежала, вдыхая этот свежий запах, мурашки бежали по телу. Свитер мне очень понравился, снимать его не хотелось. Месяц медленно выплывал из-за туч, освещая комнату светом. Шаги на крыльце, тихий смех. Я приподнялась на локтях и посмотрела на дверь. В комнату зашли Олеся Юрьевна и Арина. Подруга бросила на меня свой суровый взгляд, а затем упала на свою кровать, тихо выдыхая в подушку. Тишина повисла в помещении, все готовились ко сну, Арина что-то ворчала себе под нос. Олеся Юрьевна вновь копалась в шкафу. Я же не вылезала из-под одеяла, становилось еще холодней, руки тряслись. Несколько шрамов уже стали фиолетовыми, голова начинала болеть. Мысль о том, что я заболела, пугала меня. Заболеть спустя два дня и лежать в кровати все оставшееся время – перспектива не очень приятная. Тем более мы договорились, что завтра прогуляемся до ручья вместе с Олесей Юрьевной, она обещала показать нам пещеру. А если я пролежу с температурой, буду захлебываться кашлем, бредить - да это не в какие рамки. Вылезаю из под одеяла. Ноги ватные, едва сгибаются, я шаркаю ими по полу, направляясь к своей сумке. Нужно выпить таблетку, а лучше сразу пачку, чтобы точно не разболеться. Руки слегка трясуться, таблетка падает на пол. - Чтоб тебя, чёрт возьми, - тихо ворчу я. - Что такое? - Олеся Юрьевна высовывает голову из шкафа и смотрит на меня взглядом, полным нежности. - Ничего, - отвечаю я, наклоняясь за таблеткой. - Ну, не ври мне, Динар, - она уже обнимает меня за плечи, говоря слова на уровне уха. Если говорить открыто и честно, и не искать где-то там в глубинах разума метафоры, коими можно заметить простую фразу: «Она меня возбуждает », - то в конечном итоге ты перестанешь стесняться подобных мыслей. Да, эта девушка возбуждала меня. Я знала ее так мало, а желала с такой силой. Ее пальцы, губы, голос, походка, улыбка, глаза, привычки - все казалось прекрасным. В первый день я даже решила взяться за старое и нарисовала ее. Руки тряслись в тот самый момент, в горле все пересыхало, становилось жарко. Мне откровенно сносило крышу. - Хей, Дина, ты ещё с нами? О боже, Дина... - капелька крови капнула на деревянный пол, голова пошла кругом. Ещё несколько капель. Кровь из носа бежала ручейком, попадая в рот. Меня взяли на руки, прижали к груди и понесли к кровати. Медленно уложили и посмотрели на меня. Кровь пробила новый путь, стекая вниз по щеке, пачкая подушку. - Арина, срочно аптечку, она там, в шкафу, - крикнула Олеся Юрьевна. В глазах все плыло, тошнило. Я всматривалась в лицо девушки, морщась от неприятного чувства. Мою ладонь сжали. Она тихо шептала мне что-то, скорее всего, пытаясь успокоить. - Динка, только не отключайся... Нашатырь ударил по вискам неожиданно. Захотелось завыть от резкого запаха, забраться под одеяло, спрятаться от него. Я застонала и открыла глаза, сжимая руку Олеси Юрьевны. - Вот так... А теперь я вытру кровь... - она осторожно провела по щеке мокрой салфеткой. Ее руки такие тёплые, голос такой сладкий. - Вот так... Эх, Динка, ну и напугала же ты меня... Что случилось? Что болит, милая? Милая. Она назвала меня. Назвала милой. Боже, я сейчас улыбаюсь, как идиот. Я забыла то, что хотела сказать. Все забыла. - Динара? Ау? - она не сильно ударила меня по щеке. - Голова болит, - тихо ответила я. - Градусника в аптечке нет, так что народным способом будем измерять температуру, - она наклонилась и поцеловала меня в лоб, нежно. Боже, я вновь чуть не потеряла сознание. Сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Арина, выйди, прошу тебя. Давай, ты же не так глупа, ты же все видишь. Но подруга лишь села на кровать напротив и смотрела на меня. - Температуры нет, - тихо сказала Олеся Юрьевна, все ещё сидя в этой позе. Она так близко. Ее губы так манят. Меня накормили таблетками. Уложили в постель. Олеся Юрьевна уже хотела встать с постели, чтобы тоже лечь спать, но я схватила ее за руку и, притянув к себе так близко, что мы чуть лбами не стукнулись, поцеловала в щеку. - Спасибо за все... - тихо сказала я и отпустила ее. - Не за что, Динка... - она улыбнулась и встала.