***
Мне снился лес, всюду царила тишина, было темно и сыро. Где-то вдали горел костер, дым тянулся тонким столбцом вверх, растворяясь в темноте ночного неба. Дул не сильный ветер. Я бродила по лесу одна, царапая ноги в кровь о верви кустарников и маленьких елей. Мне казалось, что кто-то смотрит на меня из темноты, следит за мной. И это чувство нарастало с каждым новым шагом, паника парализовала меня. Я стояла и ждала чего-то, ждала ужаса из темноты, ждала свои страхи. Но из темноты вышел фавн: высокий, с большими горами на голове цвета земли. Его глаза были пустыми, тело тут и там заросло мхом, в руках он держал клинок. Фавн медленно шел ко мне на встречу, тишину нарушало лишь цоканье копыт. - Что вам нужно? – тихо спросила я, отходя назад. - Твоя кровь, - так же тихо ответил Фавн. – Мне нет смысла убивать тебя, мне нужно лишь несколько капель твоей крови. - Зачем? – я чувствовала себя в тот момент такой глупой, я была чертовски напугана, но ноги просто отказывались меня слушать. – Моя кровь не несет в себе ничего. - Ошибаешься, вы все думаете, что мы – лишь существа из детских сказок. Что вы – самые разумные на всем свете. Что вы вправе решать за остальных их дальнейшие судьбы. Ты первая смертная, кто осмелился прийти в мой лес. Когда-то нас водилось здесь сотни, но всех моих братьев и сестер убил огонь. Вы сожгли этот лес, вы убили жизнь в нем. Твоя кровь. Я отвлекся, - фавн схватил меня за руку и поднял, я висела в воздухе, с жадностью хватая воздух ртом. - Но не я виновата в этом. Я не по собственной воле оказалась здесь, - я пыталась убедить фавна в обратном, но он не слушал меня. С каждым моим словом фавн менял свой облик, вскоре передо мной стоял монстр, из его пасти лилась густая, черная кровь, глаза стали еще белее, он стал выше. - Умри! – завопил он, и кровь из его пасти обрызгала меня. Клинок вонзили прямо в сердце, все внутри загорелось. Захлебываясь собственной кровью, я упала на землю, содрогаясь еще несколько секунд.***
А затем я вскакивала с истошным криком, вновь слыша ворчание Арины и тихие стоны Олеси Юрьевны. Язык уже не чувствовал горечи таблеток, я уже не сопротивлялась, а просто плакала, мне казалось, что я схожу с ума, если уже не сошла. Когда мне стало немного легче, когда меня перестало рвать, а голова хоть немного начала работать, я попыталась привстать, чтобы осмотреть комнату. Арина, скукожившись, спала на кровати, Олеся Юрьевна вытирала пот с лица салфеткой. Мне стало так стыдно перед ней, ибо я просто испортила все хорошие впечатления об этом месте своими кошмарами и воплями. Живот вновь скрутило, и я легла на подушку. В ушах слегка звенело. Это была странная простуда, и это были странные сны. - Олеся Юрьевна, - тихо позвала я девушку, морщась от неприятного привкуса во рту. - Вновь плохо? – тихо спросила она, уже смотря на меня своим измученным взглядом. – Вновь тошнит, или температура поднимается? - Нет, мне стало немного легче… Я не об этом хотела сейчас поговорить… - я попыталась улыбнуться, но лицо лишь скривило в некой ухмылке. - Не трать силы, лучше попытайся поспать, я лягу с тобой, - она легла рядом и обняла меня. – Закрывай глаза, я с тобой, ничего не бойся, - ее пальцы перебирали прядь моих волос. - Простите за это… - тихо сказала я. – Мне стыдно, правда. Вы явно не планировали возиться со мной всю ночь, сидеть возле моей кровати. Я сама виновата в том, что заболела, и это – не ваша забота. - Помолчи, дурочка. Ты же еще совсем маленькая, о тебе нужно заботиться. Это вам кажется, что вы вполне уже самостоятельны, но это не так. Когда человек дорог – плевать, сколько сил и времени уходит на него. Тем более ты не в том состоянии, чтобы одной справиться с простудой. Я лучше позвоню твоей маме, она заберет тебя. Здесь помочь тебе уже не смогут, таблетки не помогают, температура спадает лишь на минут двадцать, - она поцеловала меня в лоб. – Вот, она вновь поднимается. Попробуй поспать. Я пою тебе колыбельную, - и она запела, тихо, шепча слова песни мне на ухо. И я заснула. Мне было спокойно на душе, я плыла, ничто не волновало меня. Проснулась я лишь к обеду, Олеси Юрьевны так же, как и Арины, в домике не было. Мне стало легче, я смогла встать, подойти к столу, налить себе попить. Я пила с жадностью, в горле все пересохло. Я вернулась в кровать и вновь укрылась одеялом. Я не хотела, чтобы мама приезжала. Я знала, что ждало меня дома. Да меня потом не в одну поездку больше бы не отпустили. Тем более мне стало легче, может несколько дней постельного режима полностью вернули бы меня в строй. Забота Олеси Юрьевны отзывалось во всем теле трепетом и участившимся пульсом. То, что она сказала мне вчера, крутилось в голове, словно поставленное на повтор. Я дорога ей. Какая-то девочка, совсем неприметная, фанат химии. Да, я не сказала бы, что фанатов химии много, но я явно была не одна в школе. Но почему-то именно меня она назвала милой, и именно мне сказала о том, что я дорога ей. Арина вернулась первой, она принесла мне завтрак, помогла поесть. Мы поговорили, она сказала, что Олеся Юрьевна повела всех на ручей, и мы остались одни. Подруга включила фильм, но мне хватило лишь десяти минут, чтобы голова вновь заболела. Арина дала мне лекарство и ушла, сказала, чтобы я поспала, ибо до вечера здесь точно никого не будет. Меня это немного расстроило, ибо вчерашний день назвать можно лишь сумасшедшим. Ее губы целовали меня, пусть и в лоб, но они касались меня. Я целовала ее нежную щеку. Боже, какая она мягкая, теплая. А ее губы так чувственны. - И почему меня угораздило влюбиться в нее? У меня это наследственное что ли? Как там говорится: «Яблоко от яблони не далеко падает». Хотя, я не особо знаю истории родителей, так что судить не могу. Но черт, нужно взять себя в руки, думать о чем-то более возбуждающем, а лучше вообще не возбуждающем. О пони, например. Хотя, глупо наверно думать о пони в такие моменты. Боже, я разговариваю сама с собой. Хотя, это, наверно, нормально. Особенно, когда ты болен не только простудой, но еще и человеком. Хотя, люблю ли я ее? Может, я просто придумала все это? Ну, да, и мысли в не том русле я тоже придумала?! Смешно, - этот разговор самой с собой хоть немного меня успокоил, я смогла сосредоточиться на нейтральной вещи. Так что вечером мне уже не сносило крышу, когда Олеся Юрьевна, спросив, как я себя чувствую, убедилась в том, что мне лучше и легла со мной, укутав меня одеялом. Пони выручили на этот раз.