***
— Это? — Нет, слишком открытое. Мы ведь не хотим привлекать к себе внимания, верно? Или хотим? — Сольфина прищурилась и игриво толкнула подругу локтем. — Пора тебе повзрослеть и узнать, что такое любовь. Ах, любовь… Она закатила глаза, а затем расхохоталась. Смущённая королева отбросила платье и взяла другое. — Вот это подойдёт. Ты будешь невзрачной блеклой птичкой, а я, наоборот, разоденусь так, что все кавалеры уделять внимание будут только мне. — И я этим буду крайне довольна, — без обиды заметила Хельсиорра, распрямляя волосы волшебным гребнем. Её непослушные кудри превращались в покорные пряди, отросшие чуть ли не до колен. Никто бы не узнал теперь королеву в этой невзрачной, разом повзрослевшей девушке с серьёзными серыми глазами, одетой в тёмное скромное платье, выделяющееся светлым пятном передника и короткими, до локтей, рукавами. — Я бы на твоём месте натерла лицо сажей, — весело посоветовала подруга, — а то ты больно похожа на гувернантку и уж никак не на необразованную служанку. Если тебя о чём-нибудь спросят, то молчи и живо хлопай глазами. И ещё вот так вот закуси нижнюю губку. Изобразив это, Сольфина вновь расхохоталась, и королева, серьёзно относящаяся к готовящейся вылазке, в который раз подивилась беспечности подруги. — Ну, пора! — азартно прошептала та, блестя глазами. — Там в гостиной твоя свита роится, поэтому тебе придется спуститься через окно. Встретимся возле конюшни. Только будь осторожна! Ни с кем не заговаривай! Хельсиорра не раз поражалась ловкости и силе Сольфины. Её высочеству было нелегко спуститься по верёвочной лестнице, а та умела и без неё обойтись, цепляясь за неровности стен. Спрыгнув в снег, королева облегчённо вздохнула и, поправив смявшееся платье, воровато огляделась, надеясь, что её позорного побега никто не заметил. Никого поблизости не оказалось, и девушка быстро зашагала к конюшне. Обернувшись, она увидела, как на крышу вылезает трубочист, и мысленно поздравила себя с удачно выбранным временем бегства. Подол шерстяного платья сразу же намок, старая муфта почти не грела, и Эльси почти бегом добралась до места встречи. Сольфина запаздывала — никак рассказывала о выдуманном недомогании её высочества и наверняка от себя что-то добавляла. Внимание начинающей замерзать королевы привлёк подъехавший экипаж. Из него вышел уже знакомый ей граф Льорелл и подал руку хорошенькой певичке, которую дня два назад имела удовольствие слышать Хельсиорра. По-видимому, эти двое решили, что никто их не видит, и Эльси стала свидетельницей долгого поцелуя, причём инициативу проявила женщина. Пока королева гадала, что же тогда связывает этого «ужасного», по словам Сольфины, колдуна с художницей, приехавшие успели скрыться во дворце. Вскоре и подруга заявилась, по-праздничному разодетая, но утратившая своё хорошее настроение. — Надень-ка! — требовательно велела она, накидывая на Хельсиорру платок. — Больно необычные у тебя волосы. Ненадолго пойдём. Я велела Камрель охранять покои, но вернёмся пораньше. Там какое-то торжество намечается, и тебе обязательно нужно присутствовать. Королева не отвечала. К сообщению она отнеслась равнодушно, не подозревая, какое «торжество» её ожидает. Никто не обращал внимания на двух служанок, торопящихся по делам. К тому же Сольфину уже знали и лишний раз досаждать ей опасались - эта особа своими насмешками могла обратить в бегство кого угодно.***
Хельсиорра была приятно поражена аккуратностью чистеньких улиц, уютными домиками с черепичной крышей, высаженными вдоль стен цветочками. В её родном королевстве - королевстве ведьм, царила разруха. Помои выплескивались в окно и стекали по стенам, за каждым углом прятались нищие, цыгане, гадалки, бездомные мальчишки... Здесь всё казалось ей необычным. Горожане одевались скромно, но опрятно, и если бы королева не знала о том, что делают с нищими, то пришла бы в восторг и благоговела бы перед королем, правящим этим славным городком. Её немножечко смущали унылые лица встречных прохожих. Те проходили мимо уставившись в землю, торопливо, пряча руки в карманах одежд или муфтах. Две женщины о чём-то оживленно говорили, но замолчали, едва подруги подошли ближе. Базар оказался более интересным. Здесь люди словно забывали о своих страхах, спорили, смеялись, толкались… Сольфина тоже оживилась и разговорилась с парнем, присматривающим за лошадьми, в то время как торговец толковал с покупателями. Молодой человек сообщил, что он племянник барышника, что дядя постоянно отвлекается на разговоры, уходит пить чай, а коней могут украсть. Фи удивилась, что в таком правильном городе до сих пор крадут и заявила, что не верит этому. Парень горячо принялся убеждать её в обратном. Он принялся рассказывать о известном конокраде, неком Погане, которого давно хотят выдать властям. Хельсиорре этот разговор показался неинтересным, и она отошла в сторону, с любопытством оглядываясь. Петух, высунувший голову из клетки, попытался клюнуть её; блеяли овцы; какая-то девочка робко предлагала взять котёнка. Чуть дальше, за гружёной телегой, на невысоком помосте стояли рабы. Отдельно мужчины и женщины. Королева знала, что в Льорде торгуют людьми, но увиденное её потрясло. Рабы были почти голыми, многие в одних набедренных повязках. Женщины держали детей на руках, чтобы те не стояли на холодных досках. — Ну пожалуйста, добрая госпожа, — просила девочка, доставая из котомки второго котёнка, — возьмите хоть этого, чёрного. Он ещё ласковей, а его отец — известный крысолов… — Овца, хороший овца! Шесть шёлковый, как дэвушкин волос нежный. Купите овца, он из далёкая земля за горами! Хельсиорра отходила всё дальше и дальше, чтобы к ней не приставали торговцы, а потом внезапно обнаружила, что потерялась среди сушёных грибов, луковиц, медовых кадок и банок варенья. Она не помнила, где стояли лошади, а когда отыскала их, то увидела, что нет ни Сольфины, ни того парня. Королева чуть ногой не топнула — так ей стало обидно. Заманила и бросила в незнакомом месте, в чужом городе… — Свежая рыбка не требуется? Она обернулась и с удивлением глянула на крепко сложенного мужчину с ладной короткой светлой бородкой и копной русых волос, собранных в хвост. Добродушная широкая улыбка располагала к себе, да и помимо неё в незнакомце было что-то надёжное, доброе и честное. — Н-нет, не знаю, — она улыбнулась, но в то же время была готова расплакаться от своей беспомощности, — простите, вы не скажете, как мне выйти к королевскому дворцу? Я недавно приехала, там служит мой отец… — Конечно покажу, идёмте, — тут же согласился он. За его спиной болталась сетка, полная свежей блестящей рыбы. Одевался незнакомец просто, с подкупающей небрежностью. — Я не то, чтобы тут постоянно толкусь, обычно приятелю своему отдаю, а он продаёт. И пополам выручку делим. Но его что-то сегодня не видать. Болен, наверное. Меня зовут Нолим. Просто Нолим. Я рыбак. — Эльси. Просто Эльси, — представилась она, едва поспевая за широко шагающим провожатым. — У меня есть свой дом, но огородик небольшой, да и платить за землю приходится дорого. Выкручиваюсь. Батрачу, рыбу ловлю, отвожу посылки. Жена прачкой устроилась — так и живём. Почти не встречаемся. Она отчего-то испытала досаду, услышав про жену. Обидно, что этот добродушный синеглазый рыбак уже кому-то принадлежит. Сольфину бы такая мелочь не остановила, а вот она никогда бы не стала вредить дружной семье. Разве он не счастлив, пусть даже нелегко живётся? — Ну вот и пришли. Видишь тот дом с красной крышей? За ним и начинается дорога. Старайся не попадаться на глаза королевским псам. Никогда не угадаешь, что им в голову придёт. Они на любую из женщин могут сказать, что ведьма. Надругаются, а потом прилюдно сжигают, чтобы страху на народ нагнать. — На любую? — А, ты же нездешняя… Каждый год король выезжает в город. Его воины выгоняют всех жителей из домов, и он выбирает из них «королеву ведьм». Проводит с ней ночь, а под утро её сжигают на костре. Причём девушки-то в колдовстве ничего не смыслят. Просто родились красивыми и имели несчастье приглянуться королю. Самое обидное, что не угадаешь, когда решат устроить это «торжество». Да и любой из королевской семьи может выбрать «ведьму» лишь для того, чтобы её беспрепятственно обесчестить. Им плевать на то, что под утро бедняжку сожгут. Лучше уезжай отсюда поскорее. Впрочем, что я тебе рассказываю! Не враг же тебе отец. — Едва ли меня выберут в ведьмы, — невесело улыбнулась Хельсиорра, — я недостаточно хороша. Но благодарю. Знаете, я бы хотела купить вашу рыбу. Можно? — Да сколько угодно! Тебе сколько нужно? — Всю. — Всю? Да она же тяжёлая! — Мне не привыкать. Вот деньги. — Это слишком много! — Берите, купите пряников жене.***
Сольфина нагнала королеву на середине пути. Та с сосредоточенным видом волокла по снегу сетку, полную замёрзшей рыбы. Лицо у девушки было полно решимости исполнить своё намерение и облагодетельствовать дворец уловом добродушного рыбака. — Ах ты мелкая отвратительная девчонка! — издалека завопила Фи, спрыгивая с коня, на котором её любезно подвез уже знакомый паренёк. — Ни на минутку нельзя отвернуться! Знаешь ли ты, что мне пришлось в который раз рисковать своей жизнью? Что если бы какой колдун почуял мою магию? Но это ещё ладно... Почему ты на месте не стояла, а куда-то постоянно сбегала? Как только я подойду — её уже и след простыл! Она упёрла руки в бока, став похожей на хозяйку, распекающую нерадивую служанку. — Извини, Фи, я сама не знаю, как так вышло, — виновато произнесла Хельсиорра. — А это что? Зачем тебе это? — Это рыба… — Брось, такое даже слуги у нас не едят! Какая мерзость! — Софочка, я возьму, если что, — вмешался паренёк, — чего добро переводить. Дядюшка и окуньков кушает. — Бери. И не обмани. Вечером, как договаривались. — Ещё сомневаешься, — ухмыльнулся он, поднял сетку, не слезая с коня, и, закинув за плечо, поехал обратно в город. — Идём, — сердито буркнула Сольфина.***
Хельсиорра сидела в кресле с вышиванием на коленях, рассеянно перебирая разноцветные нити. Разобиженная подруга исполнила свою угрозу и отправилась на свидание с очередным кавалером. Королева чувствовала себя покинутой, хоть вокруг неё так и вились придворные дамы, мешая работать своей воркотнёй. Вечер — не самое подходящее время для рукоделия. Солнечный свет не заменить свечами. Однако против причуд королевы не возражали. Анжела Вария мерно читала легенду о Ледяном драконе, остальные расселись вокруг неё и Хельсиорры. Скуку молодой ведьме скрашивала новая знакомая. Лицо и плечи сей особы пестрели от мельчайших веснушек, вертлявое тело казалось худым и легким. Востроносое напряжённое лицо не вызывало ни симпатии, ни доверия. Да и нельзя было с Беатриче откровенничать — она славилась своей болтливостью и далеко за пределами дворца. Она знала все сплетни. И она не умела сидеть молча. — Смотрите, ваше величество, сегодня Анжела совсем плохо выглядит. Бедняжка. Граф Льорелл её всё-таки бросил. Я с самого начала говорила, что надолго он ей не увлечётся. — Граф? Сколько же у него любовниц? — Много. Ревнивые мужья не раз пытались его прикончить, но всё без толку. Говорят, что он и некромантию изучал, куда с ним тягаться… Смотрите-ка, кто идёт! Маркиза Фреда ди Эйнгри. Любовница короля. Беатриче изучающее посмотрела на королеву, а та пристально глянула на неё и лишь затем перевела посерьёзневший взгляд на женщину в чёрном платье с глубоким декольте и низким вырезом на спине. Тёмные, коротко стриженые волосы маркизы на кончиках словно просвечивали серебром. В последнее время дамы стали пускаться на новые уловки в целях привлечения большего внимания. Откуда появилась эта мода — окрашивать концы волос в яркие неестественные цвета, никто не помнил. Женщины с кудрявыми волосами красили пряди целиком, с прямыми — только концы. Однако моде следовали не все. Например, королева от этого отказалась, хоть ей не раз предлагали прихорошиться. Так же Беатриче, не любящая новшества. Ну а миленькая чтица пребывала в печали. Взгляд королевы остановился не на волосах маркизы, не на её смелом наряде, а на усталом бледном лице с тёмными синяками под запавшими карими глазами. Плотно сжатые губы выделялись необычным бледно-сиреневым оттенком. Создавалось ощущение, что ди Эйнгри окоченела от холода. Это доказывало и её белое лицо, и губы, и скованность движений. — Она не молода. Странный выбор, — проронила Хельсиорра. — Она на всё готова ради его величества. Говорят, они вместе расправились с мужем маркизы. Никто не знает, что с ним случилось, и куда он неожиданно пропал прямо из дворца. А Гольдес Виршенс из Карселя умер после того, как провел вечер в её обществе. Говорят, что по приказу короля она напоила его ядом. Присмотритесь, в этой женщине есть что-то роковое. — Я хочу с ней поговорить. Желание королевы было немедленно выполнено. Маркизу остановили и подвели к её высочеству. Женщина присела в низком реверансе, не сводя тёмных глаз с Хельсиорры. Та неуверенно протянула руку, словно боялась, что опасная особа, столь схожая со змеёй, ужалит её. Но поцелуй той был почтителен, а глаза остались спокойными. В них не появилось ни тени насмешки или угрозы. Несмотря на дурную репутацию, Фреда ди Эйнгри чем-то понравилась королеве. — Как вы находите, эта комната сильно изменилась? — Королева говорила негромко, не заглушая голоса чтицы, чтобы не привлекать к беседе внимания. — Мне показалось, что она отделана безвкусно. Его величество согласился, что обстановку следует сменить. — Здесь стало гораздо уютней, ваше величество, — оглядываясь, спокойно ответила маркиза. Голос у неё оказался тихими успокаивающим, слова растягивались и вытекали плавно, лаская слух, — но раньше было больше истины. — Что вы хотите этим сказать? — Если бы вместо дворца стоял мрачный замок с подземельями и пыточными камерами, то это ничем бы не искажало действительности. Темнота и холод — вот достойное обиталище тех, кто плетёт по углам интриги. Вы выглядите удивлённой. Да, в вашем краю ничего не знают о притворстве. Нет, я не пытаюсь вас запугать. Просто… Она не договорила и оглянулась назад. К королеве направлялся граф Льорелл, не сгибая гордой прекрасной головы. Чтица сбилась. Она покраснела, из задрожавших рук выпала книга. Никто не стал помогать бедняжке. Даже те, кто хотел. Не умеешь держать себя в руках — запрись в четырёх стенах. Во дворце, где уединиться почти невозможно, слабым нет места. — Моя королева, — целуя руку Эльси, проворковал граф, не обращая внимания на суету, вызванную своим прибытием, — я пришёл позвать вас к его величеству. Он хочет провести этот вечер с вами. — Мне нужно время, чтобы привести себя в порядок. — Ах нет, король не любит ждать. Вы выглядите превосходно, право, я в вас уже влюблён. — Такое легкомыслие не в вашу пользу, граф. Вы любите слишком многих, — поднимаясь, ничуть не смутившись, отвечала королева. — И не вижу в этом ничего плохого. Есть те, кого я люблю, но не могу же я не замечать и других, страдающих по мне? — И в самом деле. Но я-то не страдаю. Если бы вы были однолюбом, то я, возможно, пожалела бы вас. Но вы меня всё больше разочаровываете, граф. Можете не провожать меня дальше. — Но нам всё равно по пути... — Какая жалость!