Танец Пепла

       Ночь уже была на исходе, а я всё шла по лесу и, повинуясь непонятному внутреннему ощущению на грани беспокойства, стремилась максимально увеличить расстояние между собой и бывшими спутниками. Плутая какое-то время среди синих теней и ломаных лучей ночного светила, я неожиданно вышла к дороге и, как мне показалось, довольно долго просто брела по ней, пока не оказалась на очередной развилке. Параллели с моей первой ночью в этом мире были настолько очевидны, что при других обстоятельствах можно было от души посмеяться, если бы не было так грустно. Силы, физические и духовные, стремительно таяли — мне требовалась передышка. Выбор пал на огромный валун, примостившийся у развилки, он будто приглашал перевести дух и перекусить. Но стоило замереть телу, как я невольно дала волю мыслям. С одной стороны, мотивация поступков Барона была мне вполне понятна, и, наверное, окажись я на его месте, поступила бы так же. Семья и безопасность родных для него всегда стояли на первом месте, что он часто доказывал делом. С другой стороны, оказаться на противоположной чаше этих весов было горько и обидно: меня выгнали как ненужную прибившуюся во время пути собачонку, а ведь с этими людьми уже больше месяца мы делили и кров, и хлеб… На душе было погано и страшно от осознания моего абсолютного одиночества в незнакомом мире. Вздохнув, я потянула завязки мешка, извлекая оттуда яблоко, и, взглянув на спелый фрукт, невольно улыбнулась. Вчера по дороге нам попался заброшенный сад, где вместе с Миртой мы с детским азартом насобирали по полмешка алых наливных яблок. Кто мог знать тогда, что эта находка окажется такой полезной? Ведь кроме этих яблок и воды никакого другого провианта у меня не оказалось. Покончив с нехитрой трапезой, я огляделась. «А теперь вот куда? Направо, налево или вперёд? Иди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Хотя отчего же не знаю? Ясное дело — приключения на свою пятую точку». И пусть столь изумительные перспективы меня никак не радовали, но и долго засиживаться на столь видном месте посреди ночи не следовало. Да и воспоминания о злополучных стражниках были ещё свежи в памяти, а вот случайно повстречаться с ними тут одной мне совсем не хотелось. В серых предрассветных сумерках я закинула мешок на плечи и решительно зашагала по дороге, уходящей вправо, и настойчиво продолжала топтать пыль, пока солнце окончательно не взошло. Игнорировать усталость становилось всё сложнее: глаза жгло, словно в них кинули пригоршню песка, ноги подкашивались и то и дело норовили оступиться. Пора было остановиться — даже при большом желании я физически не смогла бы идти вторые сутки напролёт без сна. Но тут же возник следующий вопрос: где устроиться на ночлег? Было бы неосмотрительно и опасно ночевать прямо на земле, одной в диком лесу: если на меня не наткнутся стражники, то вполне могут найти голодные хищники… Свернув с дороги, я направилась в чащу и вскоре набрела на небольшой просвет между деревьями, на одном из которых, после недолгих раздумий, и решила заночевать. Решить — легко, а вот осуществить — совсем другое дело. Кое-как балансируя с увесистым мешком в вытянутых руках и постоянно подпрыгивая, я с четвёртой попытки сумела таки закинуть его на дерево, зацепив в ветвях. Потом залезла сама. Устроившись как можно устойчивей и, насколько позволяли ветки, удобней, я попыталась заснуть. Бесполезно. Как только день вступил в полную силу, лес ожил и наполнился всевозможными звуками, что нервировало и пугало, заставляя невольно вздрагивать и озираться от каждого шороха. Пребывая в таком состоянии полудрёмы я скоротала полдень. Когда же наступило время обеда, пришлось оставить тщетные попытки заснуть, рассудив, что было бы разумнее продолжить путь, пока солнце не село, а заночевать с приходом темноты. Возможно, мне даже могло посчастливиться добраться до какого-нибудь поселения… План показался мне отменным, поэтому я насколько могла аккуратно спустилась с дерева и, позавтракав своим нехитрым провиантом, направилась было к дороге, но резко пробудившееся внутри беспокойство заставило остановиться: что-то подсказывало не покидать укрытие леса. Да вот только местности я совсем не знала, поэтому, неуверенно потоптавшись на месте, решила всё же следовать параллельно предполагаемому направлению дороги, пусть и скрываясь в тени деревьев. Пробираться по чаще оказалось не так уж и трудно. По пути мне попался небольшой ручей, где я заново наполнила мой мех водой и с удовольствием умылась. Холодная вода взбодрила, освежая лицо и немного снимая усталость, но когда на лес опустились ранние сумерки, стало понятно, что надо было искать место для ночлега. Ноги меня почти не слушались, глаза болели, и я готова была уснуть стоя. Вскоре мои блуждания вывели меня на очередную полянку, почти скрытую от посторонних глаз раскидистыми соснами. Следуя своему прошлому опыту, я решила, что на одной из хвойных красавиц и заночую. Мой выбор пал на ту, под которой так удачно расположился поросший зелёным мхом валун. На этот раз никаких проблем с закидыванием мешка и вскарабкиванием на ветки не было. В сгущающихся сумерках я забралась повыше, завернулась в плащ, надвинув капюшон почти до подбородка, и даже не заметила, как меня сморил сон. Проснулась я резко от неспокойной мысли, что что-то было не так, хотя лес окутывала глубокая ночь, и над головой сквозь чёрные росчерки ветвей угадывалось мерцающее звёздное небо. Я всё ещё чувствовала себя очень уставшей, и, скорее всего, проспала лишь пару часов. Голова сжималась от пульсирующей боли, спина затекла. Силясь определить, что же меня разбудило, я прислушалась: кругом было тихо, за исключением непонятных голосов, доносящихся снизу. Сон как рукой сняло. Стараясь не издавать лишних звуков, я чуть подалась вперёд в попытке разглядеть, что происходило внизу. Под деревом горел костёр, мелькали размытые силуэты, слышались мужские голоса, но разглядеть их обладателей не удавалось. Мне бы остановиться, притихнуть, схоронившись до утра, но сонное, бессознательное любопытство побуждало к безумству. Я в очередной раз изогнулась, выглядывая из своего укрытия, когда ветка подо мной предательски хрустнула. «Твою мать! Только не это. Может никто не заметил?..» Я ошиблась — все разговоры на поляне мгновенно стихли. По спине пробежал холодок, а сердце бешено забилось. Мне ничего не оставалось, как замереть, стараясь не дышать и не двигаться. Какое-то время на поляне царила абсолютная тишина, но с высоты моей «жёрдочки» было ясно видно, как стремительно двигались тени внизу. Тянулись мучительные минуты, неизвестные внизу тоже замерли, и на какой-то миг я даже успела поверить, что опасность миновала, но тут с ужасом почувствовала, как ветка подо мной стала всё больше и больше прогибаться. «О нет, нет, нет, нет… Только не сломайся. Пожалуйста, веточка, не дай мне упасть!» В отчаянии, я мёртвой хваткой вцепилась в сук над головой. Однако хвойная красавица явно решила избавиться от моего присутствия, и в следующий момент, ещё раз громко хрустнув, нижняя опора ушла из-под ног, унося вниз и весь мой походный скарб. Я ещё какое-то время болталась на суку, но и он тоже долго не выдержал, с треском отправив меня вслед за мешком. С глухим звуком я рухнула на землю, лишь чудом не раскроив себе череп о всё тот же «удобный» валун. Окончательно запутавшись в длинном плаще, в полной темноте какое-то время мне оставалось лишь беспомощно лежать на спине и жадно хватать воздух, который с трудом пробивался в лёгкие. Но время шло, и надо было что-то делать. Через силу, завалившись на бок, опираясь на руки, я медленно приняла сидячее положение и, наконец, откинула капюшон с лица. Первое, на что наткнулся мой взгляд, был металлический блеск оружия: колющее, рубящее, ударно-раздробляющее, — и всё, как один, направлено на меня. С трудом оторвавшись от созерцания сверкающего металла, я, наконец, решилась разглядеть и его обладателей. Передо мной стояли, навскидку, около десяти сурового вида бородатых мужиков, на чьих решительных лицах было ясно написано, что стоит мне сдвинуться хоть на миллиметр, оружие немедленно пустят в ход. Нервно сглотнув, я не придумала ничего лучше, чем постепенно приподнять руки вверх. По-видимому, не обнаружив у меня ничего опасного, мужчины немного расслабились, продолжая однако держать на прицеле. Сердце напряжённо отсчитывало секунды немого созерцания, пока от собравшихся не отделился один темноволосый бугай, гордо шагнув вперёд. Он был пугающе широк в плечах, что ещё больше подчёркивал тяжёлый доспех, на котором поблёскивали замысловатые руны. Жёсткие, но не лишённые благородства, черты лица, пронзительный и властный взгляд из-под густых бровей, тёмные волнистые волосы, подёрнутые сединой, спускающиеся ниже плеч, — было в нём что-то притягательное, и при других обстоятельствах я бы так и подумала, но суровое выражение лица мужчины и моя собственная уязвимость в сложившейся ситуации пугали до чёртиков. Тем временем, окинув снисходительным взглядом мою потрёпанную фигуру, мужчина, похоже, меня о чём-то спросил. Судить я об этом могла лишь по интонации, потому как не поняла ни слова и, дабы уведомить об этом вопрошающего, лишь отрицательно завертела головой. Мужчина нахмурился и снова, но уже громче, повторил свой вопрос, суть которого продолжала оставаться для меня тайной. Но ответить надо было хоть что-то, поэтому собрав волю в кулак, припоминая всё то немногое, чему меня научила Мирта, я наконец выдавила: — Я вас не понимаю. Однако краткая фраза произвела совсем неожиданный эффект. Синие глаза яростно сверкнули, мужчина поджал губы, а в следующее мгновение вдруг угрожающе повысил голос, одновременно вновь наставляя на меня внушительных размеров меч. Повинуясь эффекту домино, другие участники этого представления снова направили на меня оружие. Справа на шее я ясно почувствовала, как холодный металл больно оцарапал кожу, и тут внутри что-то сорвалось. Наверное, сказалась совокупность недосыпа двух дней с головной болью, постоянным напряжением и абсурдом всего происходящего и произошедшего за последний месяц, но в следующее мгновение на крик перешла уже я, поминая всех и вся на великом и могучем русском языке: — Какого вы тут ко мне пристали?! Ну не понимаю я вас! Не по-ни-ма-ю!!! Я тут вообще никого не понимаю! Отвалите все от меня! — ошалев от нахлынувших чувств, резко обернулась к одному из мужчин, который сжимал в мощных руках боевой топор. — Что зарубишь, только потому что я с тобой о погоде и природе не могу поговорить?! Тоже мне крутой нашёлся! Так руби! — метнулась вперёд, отчего, кажется, он даже отшатнулся, хотя в угаре я уже плохо что-то понимала и воспринимала. А слова всё срывались с языка: — Мне не жалко. Меня и так тут всё достало до зубного скрежета. Бородатые уроды!!! Я не заметила, как вскочила на ноги и сделала пару шагов навстречу тем самым бородатым, которые оказались все ниже меня где-то на голову. Они в свою очередь явно не ожидали от меня такой бурной реакции и прыти, и поначалу, опешившие, стояли и смотрели, но быстро пришли в себя и теперь угрожающе наступали. Это был неравный бой, но я была готова и, наверное, даже рада принять его, потому что в тот момент отчаяние достигло своего пика. — Откуда ты знаешь этот язык и почему на нём разговариваешь? — раздался позади меня глубокий низкий голос. Слова ворвались в сознание, которое мгновенно прояснилось — я замолчала на полуслове и замерла. Первая мысль была, что мне просто показалось. — Кто ты, женщина? — снова раздалось из-за спины. Не обращая внимания на вооружённых и явно агрессивно настроенных мужчин, я медленно обернулась. Как оказалось, сзади меня притаилось ещё несколько низкорослых бородачей и высокий старец с длинными седыми волосами. Одет он был в светло-серую мантию до пола, а на голове красовалась высокая остроконечная шляпа в тон. Его не по-старчески живые глаза заинтересованно рассматривали меня из-под широких полей. Старец что-то бросил окружающим, и те, пусть нехотя, но опустили оружие. — Кто сейчас говорил? — почти прошептала я. — Кажется, я первым задал вопрос, — мужчина в сером ни на секунду не прервал зрительный контакт, а меня с новой силой охватило ощущение дежа вю, которое я старательно отмела в сторону. В тот момент для меня самым главным было то, что я, кажется, встретила первого человека, который меня понимал и говорил со мной на одном языке. Такого искреннего счастья я не испытывала, наверное, с тех пор, как получила диплом со степенью магистра в университете. — Вы меня понимаете! — всё внутри возликовало просто детским восторгом, и, повинуясь первому импульсу, я бросилась к старцу на шею и принялась расцеловывать его в обе щёки, крепко обнимая и смеясь как ребёнок. Вот такого поворота событий не ожидал никто из присутствующих. Все мужчины на поляне замерли с открытыми ртами, позабыв об оружии и вообще обо всём. Старец в сером был в не меньшем замешательстве, машинально слегка обнимая странную женщину, которая, в прямом смысле, свалилась на них с неба. *** Когда я наконец немного пришла в себя, то смущённо отошла в сторону, и, потупив взгляд, принялась спешно извиняться. — Вы уж извините, что я так вот резко… Я вовсе не хотела, уж поверьте. Просто эмоции — через край. Я тут уже так давно, и меня никто до Вас не понимал… А тут Вы. И не только понимаете, но и говорите. Я… — Как тебя зовут, для начала, — прервал поток моих мыслей вслух старец. Я оторвала взгляд от травы под ногами и посмотрела на спрашивающего, одновременно чувствуя, что губы расползаются в глупейшую улыбку, а щеки предательски заалели. — Ирина, — сумела наконец выдавить я. — Ирина? — несмотря на то, что говорил он свободно, имя произнёс с акцентом. — Ирина… странное имя. Никогда такого не слышал. Сама придумала? — в голубых глазах запрыгали чёртики. — Что значит придумала? Вы за кого меня принимаете? — невольно вспылила я, гордо вскинув голову. Сказать по правде, ничего оскорбительного в словах собеседника не было, но в последнее время мне постоянно приходилось объясняться даже по поводу самых, как мне казалось, очевидных вещей. И вот теперь вдруг и моё имя — это задело. Нет, я заметила, что оно было здесь в диковинку, судя по реакции даже музыкантов, но это ещё не значит, что я его себе придумала… — Ладно, ладно. Не злись, — ухмыльнулся старец, видимо почувствовав смену в моём настроении. — Ты вон как всех тут… — он стрельнул глазами куда-то мне за спину, — ошарашила. От женщин редко можно громкое слово услышать, а ты разошлась так, что пол леса разбудила, — старец уже в открытую улыбался, разглядывая меня. — Итак, откуда ты и почему говоришь на этом языке?   — Это мой родной язык… — ответила я несколько рассеянно, одновременно рассматривая остальных собравшихся. Всего на поляне удалось насчитать тринадцать сурового вида, разнообразно бородатых мужчин, вооружённых до зубов… Все они были невысокого роста, на голову-полголовы ниже меня. Ой, что-то мне это напомнило… Почему-то резко стало не хватать воздуха. Нехорошее и очень бредовое подозрение закралось ко мне в душу. Я снова обернулась к старцу: высокий, в сером, с посохом из тёмного дерева, а чуть поодаль выглядывал ещё один мужичок с босыми волосатыми ногами. Теперь это уже было не дежа вю, а озарение. — Ой, мама… — я попятилась и наткнулась на валун сзади. Ноги подкосились, и, охнув, я осела на опять так удачно подвернувшийся камень. Все присутствующие вновь подобрались и теперь косились на меня одновременно озадаченно и с опаской. Я нашла взглядом старца. — Скажите, пожалуйста, что Вас зовут не Гендальф. И что это не гномы… — выдохнула я, нервно озираясь по сторонам. В ответ он удивлённо приподнял седые брови, а глаза утратили всю весёлость. — Откуда ты знаешь, кто я? И что ты знаешь про гномов? — голос звучал грозно и твёрдо. Он хотел ещё что-то сказать, но я его уже не слышала. Меня охватила паника. Я подскочила с камня как ужаленная и забежала за него, глупо выставив перед собой руки. *** Молодая женщина резко побледнела, глаза изумлённо расширились. Она вскочила и спряталась за камень, словно отгораживаясь, и нелепо выставила перед собой руки, чтобы уже в следующее мгновение резко вскинуть их вверх, прокричав: «За что?!» Опять встрепенулась, спрятала лицо в ладони и отчаянно завертела головой, бормоча что-то нечленораздельное. Но уже через несколько мгновений затихла и посмотрела на всех сквозь пальцы: вновь зажмурилась и что-то зашептала. Наблюдая за всем этим, Гендальф решил, что, похоже, им повстречалась безумная, но вот женщина вновь умолкла, медленно опустила руки от лица, чтобы уставиться на него неестественно распахнутыми глазами. — Я в Средиземье, так? — голос её был на удивление ровным и спокойным. Волшебник, боясь вызвать очередной бурный эмоциональный всплеск, только утвердительно кивнул. «А ведь Мирта мне говорила, а я всё думала посреди Земли. Она имела в виду Средиземь…» — только и успела выдохнуть ночная гостья, прежде чем её ноги подкосились, и она рухнула на траву без чувств. Всё это время гномы во главе с Торином только перекидывались озадаченными взглядами и поочередно с опаской смотрели то на волшебника, то на странную женщину. Они так и стояли с оружием наготове, на случай если та затеет что-то опасное. Из её разговора с Гендальфом они не поняли ни слова, потому как странный язык не был похож ни на один из слышанных в Средиземье: в нём не улавливалось ни слащавости эльфийской речи, ни простого журчания людей, а уж о гордости и твёрдости Кхуздула и говорить не стоило. Конечно, была опасность, что речь принадлежит народам тёмных земель, но, судя по спокойствию мага, эта догадка не подтвердилась. И всё же это казалось подозрительным. Когда же незнакомка вдруг отпрыгнула в сторону и забежала за камень, подгорные жители заметно напряглись. Размахивая руками, то вскрикивая, то затихая — она походила на потерявшую рассудок, а от таких можно было ожидать чего угодно. И всё же то, что в очередной раз пробормотав что-то себе под нос, женщина вдруг потеряет сознание, стало для отряда полной неожиданностью. Удивило и поведение Гендальфа, который уж слишком ловко подхватил чужачку на руки и бережно перенёс поближе к костру. Теперь при свете огня её удалось хорошенько рассмотреть, и на первый взгляд женщина была человеком. Из одежды: простой чёрный плащ поверх неприметного ярко-синего платья, широкий кожаный пояс, с прикреплённым небольшим кинжалом. Кисти рук скрывали кожаные перчатки, что немного удивило собравшихся вокруг гномов. Но внешность незнакомки заинтересовала их больше. Тонкие черты лица, светлая кожа, тёмные волосы, причудливо заколотые наверх — несмотря на простую одежду, её можно было принять за представительницу благородного сословия у людей, и в то же время было в ней что-то неуловимое и другое. Эта странная деталь, видимо, не укрылась и от пытливого волшебника, который сосредоточенно и слегка нахмурившись рассматривал женщину. Не выдержав, Оин предложил дать ей нюхательной соли, чтобы привести в чувство и толком расспросить, но Гендальф его вовремя остановил. — Она слишком истощена физически. Пусть лучше выспится — там и поговорим. — Тогда может её лучше связать? Для верности?.. — вставил своё слово Бифур. Но маг только раздражённо стрельнул в его сторону глазами. — Ты что, женщины испугался? Я за ней присмотрю, не беспокойся, — волшебник осмотрелся вокруг. — Где её походная сумка? Та, что упала с дерева. Там вроде было покрывало, — наткнувшись на непонимающие взгляды, добавил. — Не оставлять же её на голой земле. Фили тихо хмыкнул и, бросив хитрый взгляд в сторону брата, поспешил принести поклажу. К сумке действительно было прикреплено плотное покрывало, на которое и переложили всё ещё пребывающую без сознания женщину. Постепенно все успокоились, и гномы, решив, что нежданная гостья никуда не денется, принялись за ужин. Выходить планировалось рано утром, поэтому вскорости после полевой трапезы все стали устраиваться на ночлег. В эту ночь Гендальф сам вызвался в дозор. Ночной лес был окутан непривычной тишиной, которую нарушал лишь дружный храп гномов. Волшебник сидел на валуне и сосредоточенно курил, изредка бросая задумчивые взгляды на неподвижную женскую фигуру рядом. Для него не было секретом, что случайности в пути — не редкость, а вот в случайные встречи, особенно такого толка, ему верилось с трудом. Пусть он не ощущал от женщины прямой угрозы, но аура чужеродности была слишком сильной и сбивающей с толку, а значит он был просто обязан проследить за ней. До недавнего времени та, что назвалась Ириной, никаких хлопот не доставляла: лежала абсолютно спокойно — лишь грудь еле заметно подрагивала, вторя дыханию. Однако в который раз проверяя её состояние, Гендальф вынужден был отметить, что в с виду расслабленной позе что-то изменилось, и чем дольше он смотрел, тем крепче становилась уверенность, что с женщиной явно что-то происходило. Глаза под веками тревожно подрагивали, дыхание участилось. В какой-то момент она глубоко и как-то рвано вздохнула, и пальцы рук судорожно широко раздвинулись, будто пытаясь ухватить что-то невидимое. Её лицо исказила гримаса боли, по щекам заструились слёзы, рот открылся в беззвучном крике, а тело изогнулось дугой. Но в следующее мгновение всё резко прекратилось, и женщина устало обмякла на одеяле. Повинуясь странному импульсу, волшебник подался вперёд, слегка касаясь чуть влажного лица, и в тот же момент почувствовал на кончиках пальцев приятное, знакомое тепло, смешанное с покалыванием. Первым импульсом было тут же отдёрнуть руку, но в последний момент женщина неожиданно повернулась на бок и, захватив его ладонь, прижалась к ней щекой. Теперь на её губах играла нежная и задумчивая улыбка. Обескураженный, Гендальф поймал себя на том, что и сам невольно улыбнулся, но тут же одёрнул себя и постарался поскорее высвободиться. Костёр еле тлел, беспомощно обгладывая почерневшие до углей поленья, трубка в руках уже давно погасла, но, казалось, Серый Волшебник не обращал на всё это никакого внимания, и со стороны можно было подумать, что старец дремлет с открытыми глазами. Если бы не напряжённо стиснутые пальцы да острый взгляд из-под хмурых бровей, который то и дело обращался к мирно посапывающей фигуре под чёрным плащом. Дурные сновидения, способные порой не только затуманить разум, но и даже навредить телу, к сожалению, не были причиной столь странного ночного поведения их случайной встречной. Увы, но дело тут крылось совсем в другом, и, памятуя о том, с какой неприязнью и недоверием горный народ относился к проявлениям магии и колдовства, женщине повезло, что свидетелем её сна из всего отряда стал только он. Гномы и к нему самому относились с недоверием, а вот странной человеческой женщине и вовсе не поздоровилось бы. Маг неосознанно пошевелил пальцами свободной руки, будто на их кончиках ещё ощущалось лёгкое покалывание, и тут же резко выпрямился, сбрасывая наваждение и осторожно оглядываясь. Небо над тёмными верхушками деревьев заметно посерело: «Что ж, стоит расспросить её обо всём. Кто такая, почему использует именно этот язык, но самое главное — сколько ей известно о нём, и об их походе…» *** Пробуждение наступило резко, но я ощущала себя на удивление отдохнувшей и посвежевшей. Было ещё рано, и, продолжая нежиться в сонной неге, я с улыбкой рассматривала лазурное, едва тронутое солнцем, небо над головой. Сладко потянулась на одеяле и вдруг замерла: «Не помню, чтобы раскладывала свой спальник, да и лежала я определённо на земле…» Тут над головой кто-то нарочито громко прочистил горло, что заставило незамедлительно вскочить на ноги и развернуться в предполагаемую сторону, откуда раздавался звук: чуть в стороне на валуне сидел старец в сером. Воспоминания посыпались на меня, как из рога изобилия: волшебник, гномы, хоббит и, как вишенка на торте — Средиземье. Гендальф (а на валуне расположился именно он) молчал и выжидающе меня рассматривал. Надо было срочно что-то сказать, но в голову не пришло ничего лучше, кроме: «Доброе утро!» Уголки губ еле заметно дёрнулись вверх, но маг принял негласную эстафету: — И тебе доброе. Выспалась? — в ответ я лишь кивнула. — Больше кричать не будешь? — Пока нет. Дальше видно будет, — на это волшебник уже открыто хмыкнул, отчего на моём лице вновь расцвела глупая улыбка. Оглядевшись, я заметила, что кроме нас пока ещё никто из отряда не пробудился. — Ну, рассказывай, — волшебник протянул мне мех с водой, который я машинально приняла и даже сделала пару глотков. — О чём? — Да, думается мне, тебе есть о чём рассказать. Например, кто ты такая? Как оказалась здесь? Куда идешь? — Голос Гендальфа, глубокий и проникновенный, звучал негромко, но уверенно и ровно. Отчего-то в голове возникла странная ассоциация с размеренным рокотом волн, и внутри тоже стало спокойно… Я задумчиво сдвинула брови: — Даже не знаю, с чего начать… — Попробуй с начала, — помогал мне собеседник. — Что, прям с рождения? — не могла не съехидничать я, наслаждаясь такой желанной возможности изъясняться свободно. В ответ волшебник улыбнулся, глаза хитро сверкнули. — Ну, настолько далеко заходить не стоит, хотя воля твоя. — Тогда, пожалуй, начну с того, как здесь оказалась. Надо отдать должное моему собеседнику — слушателем оказался отменным и, несмотря на то, что под наплывом эмоций я то и дело замолкала, он меня не торопил, не перебивал, лишь изредка уточнял те или иные детали. В какой-то момент я так увлеклась, что не заметила, как шагнула вперёд и облокотилась на валун рядом с Гендальфом. Рассказ о событиях минувшего месяца получился в меру детальным, да и скрывать мне было нечего, кроме что… Одним словом, я решила не упоминать свои ночные «полёты». Во-первых, сама их реальность казалось довольно призрачной и спорной. Кроме того ещё свежо было в памяти изгнание из труппы Барона. Признаться Гендальфу, что бродячие музыканты обвинили в колдовстве, не особо пугало, а вот прослыть больной или и того хуже — одержимой совсем не хотелось. Когда повествование коснулось недавних событий, я задумалась. — А какой здесь ближайший город? — наконец, прервала я затянувшееся молчание. — Бри. Всего в нескольких лигах отсюда… — Бри… Теперь всё понятно, — рассуждала я сама с собой. Эта новость принесла некоторое облегчение. Ведь чувство дежа вю, которое меня преследовало с того момента, как кибитка въехала в ворота города, теперь отчасти объяснялось. Хотя, чем? Средневековой урбанистикой и вывеской с белесым пони? Как-то маловато… Мысль зашла в тупик, и, кажется, я слишком долго молчала на этот раз, и Гендальф не выдержал, а может почувствовал смену в моём настроении. — Там что-то произошло? — он изучающе посмотрел на меня. — И да, и нет. — Это как? — волшебник нахмурился. В одно мгновение стало ясно, что выкрутиться уже не получится и про неприятности в Бри придётся рассказать. Другое дело, стоило ли ограничиться лишь фактами или поделиться с волшебником своими домыслами? Ведь тогда мне отчего-то показалось, что рыжему стражнику понадобилась именно я, а до Мирты и её семьи дела никакого не было. Остановившись всё же на первом варианте, вкратце поведала о событиях в Бри, которые и привели меня на дерево, с которого я и свалилась на головы всей честной компании. — Значит тебя прогнали? — вопрос прозвучал вроде как простое уточнение, но от него стало неуютно. — Почему? На какое-то мгновение я растерялась — меня подозревали, ну или во всяком случае не доверяли. Да и факты, увы, говорили сами за себя и, к сожалению, не в мою пользу. В таком незавидном положении отмалчиваться, врать или уклоняться от ответа, особенно в присутствии столь древнего и мудрого создания (а я прекрасно помнила, что образ старца был не более, чем личиной для посланника Валар), лишь усугубило бы ситуацию, поэтому, глубоко вздохнув я наконец решилась: — Они посчитали меня ведьмой. — Ведьмой. Хм… интересно, — маг продолжал говорить ровно и мягко, но я прекрасно осознавала, что спокойствие было лишь видимым. — Ты сказала «посчитали». Значит ли это, что твои спутники ошиблись? Я резко вскинула голову, встречаясь взглядом с повернувшимся в мою сторону магом, который продолжил: — Это серьёзное обвинение, и такими словами просто так не разбрасываются. Так почему же тебя посчитали ведьмой? — он намеренно сделал акцент на последнем слове. Под пронизывающим взглядом потемневших глаз захотелось физически сжаться, но я выдержала — лишь нервно сглотнула. — Не знаю, — хотелось бы мне, чтобы в тот момент голос звучал уверенно, но выходило не очень. — Я правда не знаю, почему музыканты приняли меня за ведьму, — и здесь я действительно не лукавила… Гендальф наконец отвел взгляд. Он молчал, задумчиво барабаня пальцами по посоху. Пауза явно затягивалась, а вместе с тем внутри нарастало чувство неловкости и тревоги. В какой-то момент я не выдержала: — Вы мне не верите? Маг, словно очнувшись от своих мыслей, посмотрел на меня: — Не знаю. Хотя и лжи в твоих словах не чувствую, — его взгляд потеплел, а залегшая между седыми бровями хмурая складка, разгладилась. Со вздохом Гендальф продолжил. — Я многое повидал на своём веку, но мне ещё ни разу не приходилось не то чтобы встречать, но даже слышать о ком-то из другого мира или времени. Да ещё и оказавшимся здесь… Поэтому не суди строго, но твоя история кажется мне слишком сказочной, — Гендальф позволил себе слегка улыбнуться. Я его понимала. Попадись на моём пути кто-то вроде меня, решила бы что человек не дружит с головой. Но тут меня осенило. — Я могу доказать! — радостно улыбаясь, я кинулась к своему мешку и принялась спешно перебирать его содержимое, пока наконец не добралась до нужного кармана, откуда извлекла заветный предмет, молясь, чтобы случилось чудо, и батарейка ещё не полностью разрядилась. И чудо случилось. Осталось, правда, чуть меньше половины, но и этого было достаточно. Вернувшись на валун, я протянула квадратное устройство волшебнику. — Это предмет из моего мира… ну, или времени. Гендальф с подозрением рассматривал плеер на моей раскрытой ладони и не спешил к нему прикасаться. — И что он делает? — Играет музыку. Вот, смотрите… Размотав наушники, я вставила один в правое ухо и протянула второй Гендальфу. Он нахмурился.  — Не бойтесь. Это не опасно. Волшебник заметно напрягся, но протянул руку и осторожно вставил наушник в левое ухо. Мои пальцы заученными движениями крутили колёсико, пролистывая альбомы, а маг с интересом следил за моими махинациями, не сводя горящего взгляда с экрана. Дабы не пугать народ внегласной «музыкой дьявола», мой выбор пал на Вивальди. Как только заиграла музыка, старец вздрогнул и тревожно посмотрел на меня, но, заметив на моем лице улыбку, расслабился и стал вслушиваться. Знакомые переливы мелодии снежным вихрем уносили меня куда-то далеко, а тонкая, пронзительная партия солирующей скрипки заставляла сердце болезненно сжиматься от тоски по дому, по всем, кто остался там… В глазах предательски защипало, и, чтобы отвлечься, я украдкой взглянула на мага — кажется в мыслях он тоже был уже не здесь: на губах застыла еле заметная улыбка, невидящий взгляд устремлён куда-то вдаль. Но вот музыка закончилась, плеер поставлен на паузу, и вновь на поляне воцарилось это томительное ожидание. Да вот только под натиском всколыхнувшихся эмоций ждать я была уже не в силах: — Теперь веришь? — внутри всё бурлило, поэтому осознание, что невольно перешла на «ты» с магом, пришло со значительной задержкой, но Гендальфа, похоже, это мало заботило. Да и не это было сейчас главным. — Да, верю. Твоё устройство и музыка явно не из этого мира и времени… — он почему-то тяжело вздохнул. — Только вот вопросов стало ещё больше… Как ты здесь оказалась и зачем? Почему повстречалась нам? — маг замолчал. Он снова хмурился, а длинные пальцы выстукивали замысловатый ритм по посоху. Последний вопрос Гендальфа, обращённый явно не ко мне, неожиданно натолкнул на другую мысль, и прежде чем смогла себя остановить, я прошептала: — Есть ещё кое-что, — чем тут же заслужила вопросительный взгляд своего собеседника. — Я знаю про этот поход гномов. Ну, куда вы идёте и зачем… В ответ на моё заявление, маг резко встал: — Что тебе известно? — со мной больше не церемонились и голос Гендальфа звучал поистине сурово. Я невольно съёжилась, но отступать было некуда. — Всё. — Откуда? Я уже было приоткрыла рот, но все слова вдруг вылетели из головы. Что я могла ответить? Мол, знаю не только про поход, но и об исходе из детской книжки? Да вот только мрачный маг, нависающий надо мной угрожающей тенью, никак не походил на сказочного доброго волшебника. Но разве были у меня другие варианты? — Прочитала… — Где? — воздух вдруг показался каким-то вязким. Дыхание срывалось. — В книге, — я невольно втянула голову в плечи и нервно затараторила. — В детской сказке. Знаю, звучит ещё более безумно, чем всё остальное. Со всеми перемещениями во времени и мирах. Но там, откуда я пришла, есть книга… — Маг жестом прервал мой словесный поток и, смерив меня очередным испытующим взглядом, молча отвернулся. Шли минуты. Заложив руки за спину, Гендальф, словно маятник вышагивал передо мной, попеременно то замирая на месте, то мрачнея и хмурясь, то порой и вовсе хмыкая себе под нос. Со своей стороны добавить мне было больше нечего, поэтому оставалось лишь послушно держать язык за зубами и терпеливо ожидать вердикта. Наконец волшебник остановился. — Для начала, ты отправишься с нами, — я было обрадовалась, но уже после следующих слов насторожилась. — Тебе известно слишком многое, — маг многозначительно кивнул в сторону всё ещё спящих гномов, — поэтому просто так отпустить тебя я не могу. Что касается того, как и почему ты здесь оказалась, то, возможно, с этим стоит обратиться к эльфам. Они видели и знают многое, и, быть может, ответы удастся найти в Ривенделле… — Торин уже согласился ехать в Ривенделл? — брякнула я и тут же отвесила себе мысленный подзатыльник, но было уже поздно. Гендальф резко шагнул ко мне и склонился, вынуждая неудобно задрать голову. Мне бы податься назад, но меня словно пригвоздило к месту. — Книга, которую ты упоминала, — голубые глаза смотрели жёстко. — Она ведь дописана? Я лишь кивнула в ответ и тут же поморщилась — в висках болезненно запульсировало, во рту пересохло. — Хм… значит знаешь ты ещё больше, чем я думал. Перед глазами всё плыло. Хотелось закричать, вывалить на хмурого мага всё: и про дракона, и про орков, и про битву, где погибнут многие, и некоторые из них мирно посапывали сейчас всего в нескольких метрах от меня, но язык словно прирос к нёбу. Гендальф ещё какое-то время испытывал меня взглядом, но, видимо, решив что-то для себя, со вздохом выпрямился, разрывая незримые путы. Я безвольно обмякла, лишь чудом не свалившись с камня. — А было ли в той книге упоминание о тебе? — Нет, — пробормотала я, всё ещё пытаясь поймать шаткое равновесие. На плечи легли тёплые ладони вновь оказавшегося рядом мага, замедляя ход вертолётов в голове. Гендальф медлил: то ли раздумывал, то ли действительно давал время прийти в себя. — Дар предвиденья крайне редок как среди смертных, так и бессмертных. Знаешь почему? — он аккуратно откинул с моего лица пряди волос. — Потому что видеть нити судьбы, толковать их — это огромная ответственность. Слишком велик шанс сделать ошибку, расплата за которую может быть высокой. Готова ли ты к этому? Знаешь ли наверняка, что то, что ты видишь, и то, о чём читала в сказке, одно и то же? Ведь сама сказала, что тебя в той книге не было, а значит это может быть совсем другая история. Я растерянно молчала. — Я не чувствую от тебя опасности, — снова этот убаюкивающий тон, — а вот с гномами будет непросто. Они с неохотой доверяют другим народам, и ко всему, что касается магии, относятся крайне подозрительно. Кроме того, сам факт, что ты знаешь об их походе, им уже ой как не понравится. Поэтому не стоит рассказывать им о книге… — А тебе? — сама удивилась насколько спокойно звучал мой голос. — Я могу рассказать тебе… Пусть эта реальность и может отличаться от того, что известно мне, но даже примерные сведения об опасностях не помешают. Ведь так? — Так, — маг снова нахмурился. — Не совру, если скажу, что соблазн велик. Но также велика вероятность, что подгадывая события под книжные, мы совершим ошибку, которая изменит исход… — Ты настолько веришь в судьбу? — Нет, я верю в предназначение. Гендальф вздохнул и наконец убрал руки с моих плеч. — Знаешь, в сказках обычно счастливый конец, пусть это и не значит, что исход был таковым изначально — он грустно улыбнулся. — Но мне хочется верить, что на этот раз так оно и будет. — Но Торин… — Мне придётся рассказать ему о том, что ты из другого мира и тебе нужна помощь, иначе он не согласится взять тебя с собой. Похоже, что тема возможного будущего была закрыта, и мне оставалось лишь смириться. Во всяком случае пока… — И как же Торин тебе доверил с ними отправиться? На это Гендальф лишь хмыкнул: — Наверное потому, что у него другого выбора не было. Всё было верно, ведь у мага были и карта, и ключ. Да, действительно, куда было деваться наследнику трона? Вслух же добавила: — А вот со мной совсем другая история… Ой чует моё сердце, что непросто мне будет.  В ответ волшебник тихо рассмеялся. — С ними порой непросто, но держись меня — не пропадёшь, — я выдавила из себя показную улыбку, хотя меня терзали очень противоречивые чувства. С одной стороны, почти детская радость от встречи с легендарным героем, который вдобавок ещё и изъяснялся со мной на одном языке — тут я сделала мысленную пометку как-нибудь расспросить Майа, откуда у него были такие познания. До прошлой ночи моё общение ограничивалось лишь рваными фразами и отдельными словами, поэтому иногда я действительно ощущала себя немой. Кроме того, возможно, в Ривенделле и правда найдутся ответы, а там, чем чёрт не шутит, и до дома недалеко… С другой стороны, зная всю историю отряда Дубощита, идти с ними мне претило. Сам Торин успел показать себя не с самой благожелательной стороны. И всё же, отношение может измениться к лучшему, да и не стоило забывать, что я всё-таки оказалась в Средиземье со всеми вытекающими отсюда прелестями и опасностями. Удивительное везение, что за месяц скитаний мне не повстречался никто страшнее рыжего стражника. А при таком раскладе, куда бы я ни направилась, безопасней будет путешествовать в обществе вооружённых, хоть и грубоватых гномов, чем в гордом беззащитном одиночестве. За этими рассуждениями я и встретила утро. Один за другим просыпались гномы и, тихо переговариваясь, разбредались по сторонам. Поляна ожила: то тут то там сновали кряжистые фигуры — рубили дрова, словно играючи орудуя мощными топорами, проверяли поклажу и снаряжение, седлали нетерпеливо всхрапывающих пони, — но все как один намеренно обходили стороной валун, на котором так и сидели мы с Гендальфом. Со мной никто не пытался заговорить, зато я то и дело ловила на себе подозрительные взгляды. Кажется, от меня требовалось изменить отношение не только горного короля. На душе было неспокойно. Словно прочитав мои мысли, Гендальф ободряюще похлопал по плечу и тоже отправился по своим делам. Неизвестность всегда пугает, и именно она заставляла сейчас то и дело нервно кусать губы да тяжело вздыхать. Однако жребий был уже брошен, и плевать, что пока не мной, но именно в моих силах было встретить грядущее с гордо поднятой головой и попытаться повернуть в свою пользу. Ведь у сказки должен быть счастливый конец.