***
В тот день мне просто не везло. Быть может, встал не с той ноги, или козерогам сегодня была уготована полнейшая задница — кто знает. Утром перелил на ногу горячий кофе — ошпарил кожу и испортил только что постиранные брюки, прищемил пальцы дверью авто, разругался со своей подружкой из-за пустяковины, и конечным аккордом стали пробитые колеса моей машины — я просто бросил ее там же на парковке и пошел домой пешком. Намереваясь срезать и без того длинный путь, плелся по темной аллее старого парка. Настроение было препоганое, усталость страшная, а окружающая скучная атмосфера и вовсе не внушала интереса: высокие корявые деревья, желтый свет редких фонарей и затемненные лавочки, на которых лобзались уединившиеся парочки возлюбленных. И надо же было моей ноге подвернуться! Я упал, как подпиленное дерево, прямо на землю, порвав при этом последние приличные джинсы. И тут мне на глаза попалась Она. Точнее, тогда я еще не понял, что это была именно Она — все еще лежа на пыльной тротуарной плитке, я заметил непонятный серый сверток под лавкой. Почему-то на тот момент я не подумал, что это вполне могла оказаться бомба или, на худой конец, мусор, и полез смотреть, что же скрыто под слоем папирусной бумаги. Дернул же черт! Она лежала в бережно завернутой белоснежной простыне с яркой цветочной вышивкой, перевязанная красной бечевкой. Из-под полотна выглядывали две крошечные ножки в шелковых башмачках. Осторожно развязал узел, развернул сверток, и пред глазами предстала кукла с мягким тельцем, набитым ватой, фарфоровыми ручками, ножками и головой, одетая в расшитое шелковое платье. Первое, что бросилось мне в глаза — ужасный диссонанс между одеянием и внешностью игрушки. Красивое, любовно сшитое платье на манер девятнадцатого века, с расшитым жемчугом корсетом и вышивкой из золотых ниток на верхней юбке; нижняя белая юбка так тщательно накрахмалена, что слегка хрустела при касании, и миленькие кружевные панталончики. И лицо — уродливое, с перекошенной мимикой, жуткими стеклянными глазами, бледными кривыми губами. На какое-то мгновение мне показалось, что кукла злобно усмехнулась, прожигая в моем лбу дырку своим стеклянным взглядом из-под невероятно длинных ресниц. Но когда я моргнул и снова посмотрел на нее, то ничего странного не заметил: просто погано сделанную игрушку, которой, видимо, еще совсем недавно кто-то с любовью уложил волосы в прическу и даже сбрызнул духами. — Какая же ты страшная! — сказал я, поднимаясь на ноги. — Неудивительно, что тебя выбросили, — еще раз осмотрел сверток и не нашел никаких опознавательных признаков. Потом сунул игрушку под мышку и вновь размеренным шагом пошел домой — находку я выкинул в мусорный бак у выхода из парка.***
Этой ночью я спал плохо. Сначала дико болела голова, и я никак не мог унять ее ни таблетками, ни компрессом, ни стаканом виски. Извертевшись с бока на бок, я заснул ближе к утру, но только для того, чтобы в скорости подскочить на кровати от странного звука. Я вдруг явно ощутил, что по коридору за дверью спальни кто-то ходит. Не так, как должен ходить грабитель — шаги гулкие, но легкие, такие может создавать ребенок, шлепающий голыми стопами по кафелю. Звуки становились громче — нечто приблизилось к двери и стало скрежетать ногтями о деревяшку, что-то нашептывая при этом. Что именно, мне не удалось расслышать, но в тот раз я был уверен, что мыши пищат совсем иначе. Я поджал ноги к груди, стараясь побороть страх и всячески пытаясь убедить себя в том, что мне просто кажется и что не стоит больше мешать анальгин с виски. — Боже! — я вскочил на ноги, когда окно позади меня гулко лязгнуло. Оказалось, просто ветка дерева стукнула в стекло под порывом ветра. За дверью так же все притихло. Собрав все свое мужество в кулак и подавляя желание спрятаться с головой под одеяло, как в детстве, я медленно побрел к двери. Коснулся дверной ручки, никак не решаясь повернуть ее, и медленно наклонился, заглядывая в замочную скважину, прислушиваясь. Темнота и тишина. Только шум ветра за окном и удары сухих веток о стекло. Сглатываю и отхожу от двери, только на этот раз не забываю защелкнуть замок — так, на всякий случай. Но когда оставался всего шаг до кровати, дикий хохот буквально пригвоздил меня к полу. — Шишишшшь, — а дальше какие-то булькающие звуки, в которых утонули слова и фразы, и снова дикий смех, от которого мороз пробежал по телу. Мрачная тень проскользнула по полу, давая мне окончательно убедиться, что за дверью спальни кто-то есть. — Я полицию вызову! Немедленно убирайтесь из моего дома, — я отошел к дальней стороне комнаты, прижался спиной к стене. По гадкому стечению обстоятельств мобильный я оставил в прихожей. К счастью, существо не стало выламывать дверь (или просто не смогло ее выломать), оно так и разгуливало по квартире еще минут десять, а потом все затихло.***
Подвал, мрачные тени, истерические крики, кукла с капельками крови на белоснежном личике, звук удара, как будто кого-то бьют ногами в живот, и рука — бледная, с тонкими изящными пальцами, прижимающая куклу к своей груди. Прозрачные капли смешиваются с кровью и капают на румяную щечку фарфоровой уродины. — Отпусти меня, пожалуйста! Я никому не скажу, — слабый сорванный голос. Смех в ответ и снова удар, отчего кукла отлетает в дальнюю часть комнаты, через все ее лицо идет уродливая трещина. — Моя куколка! — противный, жуткий голос, и слабый беспомощный писк. — Шишишшь, шишишь, ушлышишь… Я открыл глаза, резко садясь в кровати. Солнце было высоко, часов одиннадцать, не раньше. Голова неприятно болела, так, как болит, когда спишь слишком много. Обвел комнату взглядом, припоминая ночные события. Снова сделалось не по себе, но днем страх ощущается не так остро, кажется, что вместе с солнечным светом ушло и все зло, бушевавшее ночью. Я осторожно встал, стараясь припомнить, как и, главное, когда вернулся обратно в постель, но у меня ничего не вышло. Тем более что все произошедшее ночью теперь все отчетливее казалось мне именно сном или пьяным бредом. Окончательно удостоверила меня в том, что мне приснился кошмар, входная дверь, которая оказалась открыта. В квартире все так же сохранялся порядок. Вещи находились на своих местах, даже злосчастный телефон, забытый мной накануне, оставался в прихожей на тумбочке. Пыль на компьютере лежала ровным слоем — никаких следов посягательства, а небольшие сбережения, по-прежнему аккуратно свернутые рулончиком, хранились в маминой шкатулке. — Приснится же такое, — усмехался я, пока варил кофе. Но все же испуганно вздрогнул, когда зазвонил телефон. — Надеюсь, тебе сегодня хреново спалось?! — Джинни, как всегда, была мила и любезна. — Я просто хотела сказать, что твою тачку эвакуировали с нашей парковки, — я закатил глаза. — И еще, я жду твоих извинений за вчерашнее! — Зная тебя, одними извинениями я вряд ли отделаюсь, — выдохнул я, чувствуя, что прощение подружки мне будет стоить очень дорого. — Тебе это ничего не будет стоить, — засмеялась в ответ, будто прочитав мои мысли. — Я уезжаю на недельку с Крис. Присмотри за Кенди, — а я скривил лицо — ее кошка Кенди по известной только ей причине меня на дух не переносила, впрочем, я тоже кошек не жалую. — Я скоро заеду, как только заберу свою машину со штрафной стоянки, — ответил я и сбросил звонок. Позавтракал хорошо — так, как люблю, запивая все убойным количеством кофе. Надел куртку, сунул в карман мобильник и вышел из квартиры. От неожиданности ключи выпали из рук, с небывалым грохотом полетели вниз по лестнице. А я еще долго смотрел в лицо фарфоровой уродине, мрачно улыбавшейся мне с подоконника. — Это совсем не смешно! — громко сказал я, но никто мне не ответил. Судя по всему, сейчас в подъезде я находился один. Стараясь отбросить глупые мысли, я подошел к окну, рассматривая куклу и до последнего надеясь, что это другая, забытая кем-то из соседских детей игрушка. Нет. Это была Она. В том же изящном платьишке, с той же аккуратной прической и страшным перекошенным лицом. Стало жутко. Я никогда не был суеверным, и первое, что пришло мне в голову — это чья-то глупая шутка. Куклу я выбросил в мусорный контейнер.***
— Плохо выглядишь, сынок! — окликнул меня дядя Сэм. Бывалый коп, повидавший немало на своем пути. Сильный и крепкий мужчина в самом расцвете сил. Он, как никто, следит за своим здоровьем: бег по утрам, часы, проведенные в спортзале; единственный в нашем городке, кому под силу поднять восьмидесятикилограммовую штангу. Кроме того, не забывает и о близняшках Мэри и Лизи, о своей прекрасной жене Дейзи. Если кто-то спросит меня, какой я вижу свою семью, то я без колебания отвечу — такую же, как у дядюшки Сэма. Идеальная семья — редкий пример верности и любви. Сэм и Дейзи вместе уже лет двадцать, но до сих пор они смотрят друг на друга влюбленными глазами. — Ночью снились кошмары, — пожал плечами, а мужчина, по-доброму улыбаясь, протянул мне пакет шоколадного молока. — Жениться тебе надо! — у дядюшки на все был только один ответ. Он искренне верил, что все беды мгновенно кончаются с так называемой женитьбой. — Как там Джинни? — Уезжает с подругой за город. Мне оставляет свою мерзкую кошку, — усмехнулся и сделал большой глоток. — Женщины любят кошек, — на лице застыла снисходительная улыбка. — Лизи вот уже месяц не отстает — просит котенка. Думаю подарить ей на двенадцатилетие! — А Мэри? — А красотка Мэри требует новых кукол! — засмеялся полицейский, накрыв широкой ладонью лоб, я же скривил лицо, снова вспоминая фарфоровую уродину. — Я сказал что-то не то? — удивленно приподнял бровь. — Не люблю кукол. Есть в них что-то отвратительно пугающее. — Не замечал, — простодушно пожал плечами. — Тебя отвезти на штраф-стоянку? — я закивал головой. Можно было только удивляться тому, что мой дядюшка Сэм всегда был в курсе любых событий в нашем городишке.***
— Ты опоздал! — Джинни строго сдвинула бровки, но от этого казалась еще красивей. — Мне уже пора. Крис приедет с минуты на минуту! — А поблагодарить? — я обнял ее за талию, нежно притягивая к себе. — Осторожно! Помада, — она замахала руками и с небывалой легкостью выкрутилась из объятия. — Я все еще обижена на тебя! Черный пикап медленно подкатил к дому, и девушка радостно стала размахивать руками, приветствуя подругу. — Крис ты рада больше, чем мне, — фыркнул я, помогая донести до машины ее чемодан. — А что, если со мной что-то случится во время твоего отпуска, и я умру, а ты так и не поцелуешь мня на прощание? — чемодан был отправлен в багажник. — Какой же ты дурачок! — усмехнулась девушка и чмокнула меня. — И это все? — приподнял брови. Джинни покачала головой и открыла багажник моей машины. — Фу, какая гадость! — она скривила лицо. — Ты где ее нашел? Я медленно подошел к подруге и заглянул через ее плечо. Кровь отхлынула от лица, а тело сделалось настолько тяжелым, что простой вдох-выдох был подобен героическому поступку. Прямо на колесе запаски, нагло расставив ноги в стороны, сидела уродливая фарфоровая кукла, та самая, которую я уже два раза лично выкидывал в мусор. — Но платье красивое, — девушка потянулась к игрушке. — Не трогай ее! — я оттолкнул девушку, а та, не удержав равновесия, упала на газон. — Ты что творишь, придурок? — Крис помогла Джинни подняться, и теперь обе смотрели на меня злым осуждающим взглядом. — Совсем бешеный?! — Прости, Джинни, — я потянулся к ней, — случайно вышло, я не хотел, — девушка едва сдерживалась от того, чтобы не расплакаться. — Кормить будешь два раза в день, — ответила мне подруга. А потом отвернулась и ушла, скрываясь в салоне машины. Крис молча последовала за ней. А я еще долго стоял, провожая их взглядом. Даже когда машина скрылась за поворотом. А потом вновь вернулся к багажнику и схватил куклу за шею. — Что тебе от меня нужно? — зло прошептал ей. Она не ответила. Только Кенди позади меня неприятно зашипела и убежала, спрятавшись в доме своей хозяйки.***
Куклу я окропил святой водой и повесил ей на шею освященный крестик — так, на всякий случай. Сам же усиленно листал страницы сайтов, стараясь найти хоть какую-то информацию о странных куклах. Однако, к моему большому сожалению, ничего не нашел, кроме действительно глупых страшилок и скучной статьи. Нигде и словом не обмолвлено о том, как избавиться от навязчивого общества фарфоровой страшилы. За полночь выключился свет. Может, выбили пробки, может, еще что-то, только ярко освященная квартира мгновенно погрузилась во мрак. Ночь была безлунная, темная, в комнатах вообще — «хоть глаз выколи», а если ко всему прибавить монстра-куклу, сидевшую на компьютерном столике — так вообще становилось жутко до дрожи в коленях. — А оно мне надо?! — наплевал на геройство, подхватил ключи и мобильник в руки и выскочил вон из квартиры, так и не решившись выглянуть из кухни и убедиться в том, что кукла все еще восседает на прежнем месте. Вот только за стенами квартиры я не почувствовал себя безопасней. Подсвечивая свой путь телефоном, осторожно, шаг за шагом, я спускался с третьего этажа, стараясь ступать как можно тише. Телефон завибрировал, а спустя несколько секунд на весь подъезд загремела мелодия рингтона. И когда я взглянул на дисплей, сердце остановилось, а душа ушла в пятки — мне звонили с домашнего номера, из моей же квартиры. Дрожащими то ли от холода, то ли от страха руками я поднес трубку к уху. — Шлышишь… слышишь… меня слышишь, — мурашки побежали по спине. — Что тебе надо от меня? — я развернулся, рассматривая дверь квартиры. — Ты услышишь! — меня скривило, ибо дальше только противный шум помех, как на радио, неприятный, отвратительный. Сбросил звонок и что есть сил побежал вниз по лестнице. С силой надавил на железную дверь, но она не поддалась. Истерично нажимал на кнопку, открывающую замок, но все тщетно — я был заперт в этом доме. По этажам разнесся детский смех. Он эхом отражался от стен, накрывая меня с головой, будто цунами. Я прижался к железной двери, просто срастаясь с ней, и судорожно старался рассмотреть хоть что-то в непроглядной тьме. Шаги по лестнице. Дрожащей рукой включаю подсветку телефона и направляю ее в сторону источника звука. Кукла сидит на ступеньке, улыбаясь от уха до уха. Лицо уродует трещина, а платье перепачкано свежей кровью. Телефон тухнет. Мне достаточно всего секунды, чтобы нажать на одну из кнопок и вновь включить неяркий свет — игрушка все в той же позе, с тем же выражением на кукольном лице, но теперь она не на третьей ступеньке снизу, а на первой, на расстоянии пяти-шести шагов от меня. Истерика охватывает с головой, ноги подгибаются, и я сползаю вниз, нервно нажимая кнопки мобильника, ни на мгновение не отводя взгляда от фарфоровой уродины. Пытаюсь кричать, но воздух вокруг становится настолько густым, что изо рта вырывается слабый, еле слышный писк, а горло сводит от боли — такое чувство, что голос просто сорван. — Пожалуйста, не надо! — шепчу я, вжимаясь в железо еще сильнее. — Что я тебе сделал? Телефон гаснет окончательно, известив напоследок о разряженной батарее. — Ты услышишь… — прямо в ухо шепчет мне кукла.***
Красивая миниатюрная комнатка, обитая нежно-розовыми панелями и обоями в мелкий цветочек, беленькие парапеты, идеально чистый кафельный пол сияет под лучами ярко горящей лампы в розовом флаконе. Занавески тоже розовые, и мебель розовая, даже постельное белье на кровати — отвратительного розового цвета. Мир неожиданно окрасился в бело-розовый цвет. Я только спустя несколько мгновений понимаю, что вся эта обстановка вокруг напоминает мне пластмассовый кукольный домик для Барби — точно такой был у моей сестренки Ники. А теперь я оказался в точной копии этого дома, только увеличенной в несколько раз. Осматриваюсь, пытаюсь найти выход. Кукла. Отвратительная, странная кукла. Сидит на розовом диване в своем красивом платье и улыбается гадливой, злой улыбкой. Рядом с ней я смог разглядеть юношу, который смотрел на меня пустым потухшим взглядом. Мне стало жутко от их глаз: живой, осмысленный блеск стеклянных зрачков уродины и полный безразличия, почти мертвый — в глазах паренька. Если бы не размеренное движение живота, дававшее понять, что он дышит, я бы с уверенностью сказал, что предо мной труп с остекленевшими зрачками. Мертвецки бледный, темные волосы только сильней подчеркивали белизну кожи, худой настолько, что на красивом лице уж слишком отчетливо выделялись скулы и подбородок. Одет в противную розовую рубашку и белые джинсы. Отчего-то мне показалось, будто парень хорошенько обдолбан, может быть, даже наркоман. — Где я? — слабый измученный голос, парень начал приходить в себя, вот только осознанности в глазах не было. Я стал махать руками, стараясь привлечь его внимание, и попытался позвать, но голос просто пропал, а меня, казалось, парень вообще не видел. Он рассеянно оборачивался по сторонам, пытаясь понять свое местонахождение, моргал, стараясь прогнать пелену наркотического наваждения. — Помогите! — качаясь из стороны в сторону, поднимается с дивана, рассматривая свою одежду. — Кто-нибудь, помогите! Дверь открывается бесшумно, и входит человек в черном. Лицо парня удивленно вытягивается, он делает пару шагов назад, прихватив уродливую куклу, стараясь спрятаться за ее спиной. — Что это значит?! Где я? Это ты сделал? — парень зло искажает лицо. — Ты ненормальный! — кричит он. — Больной! Мужчина уверенно подходит к мальчишке и с размаха бьет его по лицу, отчего юноша, как подкошенный, падает прямо на пол. Я вскрикиваю от неожиданности, стараясь помешать этому садисту избивать юношу, но мои руки просто проходят сквозь тело подонка, будто я не человек, а призрак. — Моя куколка… — кровь течет по белому кафелю, — я построил дом для моей куколки. Тебе нравится мой дом? Парень пятится назад на четвереньках, прикрываясь куклой, отчего пачкает ее изящное платье собственной кровью. Его противник медленно, крадясь, идет следом, смакуя и предвкушая победу над беззащитным пареньком. Юноша вскакивает на ноги и пытается убежать, спастись, но человек легко ловит его. Удар, еще один удар, и крик парня, который снова пытается встать на ноги. Отчего-то я знаю — убежать парню не удастся. Снова удар, и следующий за ним слабый стон. Вижу, как кукла с разбитым фарфоровым лицом и красным от крови платьем отлетает в сторону, как некто схватил парня за волосы и потащил за собой вглубь комнатки, как усадил мальчишку в полусознательном состоянии на кровать. — Отпусти меня, пожалуйста! Я никому не скажу, — разбитыми в кровь губами произносит юноша. Мучитель смеется, снимая с несопротивляющегося тела рубашку. — Моя куколка, — пальцами проводит по щеке, и снова резкий удар. Мальчишка обмяк, безвольно падая на кровать. Мужчина взгромоздился сверху, раздвигая ноги в стороны.***
Я проснулся в своей кровати. Сердце бешено стучало в груди, и я никак не мог отдышаться. Пот градом лился, и я судорожно стирал его с лица. Кукла сидела рядом с моим лицом на подушке и по-прежнему улыбалась. Несколько минут я смотрел на нее, стараясь определить ту тонкую грань, проходящую между моими снами и реальностью, но она была стерта, подчистую искоренена из моей жизни. — Что от меня ты хочешь? — с отчаянием и злостью прокричал я. Только теперь, при дневном свете, мне удалось заметить следы засохшей крови в кукольных волосах. — Я не убивал твоего хозяина. Если бы мог, я спас бы его. Но меня там не было. И я не виноват в случившемся, — крестик по-прежнему висел на ее шее, и от этого становилось только страшнее — мстительный дух не могли остановить даже небесные силы. Кукла молчала. Да и что может ответить неодушевленный предмет? В одном я был уверен — я сойду с ума, если не избавлюсь от этой чертовой игрушки. Полный решимости, я немедленно встал с кровати. Не переодеваясь, а тем более не умываясь и не бреясь, схватил куклу и уверенно пошел к машине. Ехали недолго, гнал машину на запрещенных скоростях, надеясь только на то, что старик мне сможет помочь. Мартин держал небольшой антикварный магазинчик, был единственным в нашем округе, кто разбирался в разного рода ценностях. Я знал, что если он не поможет мне — то и помочь больше некому. — Что ты можешь сказать о ней? — я положил куклу на прилавок, неотрывно смотря старику Мартину в лицо. Мужчина с лицом, ничего особенно не выражающим, отложил в сторону газету и надел толстые очки в черепашьей оправе. Он внимательно рассматривал ее минут десять, потом аккуратно посадил обратно и посмотрел своим мутным взглядом на меня. — Я не дам тебе за нее и ломаного гроша, — спокойно ответил мне, усаживаясь обратно в кресло и вновь принимаясь за чтение. — Я не о цене! Мне просто нужно знать: сколько лет этой кукле, или откуда она, или кто ее хозяин? Пожалуйста, помоги! — Не старая кукла, — Мартин с любопытством посмотрел на меня. — Не настолько, чтобы считаться хоть сколько-нибудь ценной. Ей лет пятнадцать-двадцать, а платье — так вообще, может, годом ранее шито. Работа слишком грубая, но видно, что у ребенка талант. — То есть эта ручная работа? — перебил его я. — Говорю же, ребенок делал. Слишком неуверенность просматривается. Взрослый так не сделает. И волосы у куклы натуральные. А вот платье уже взрослый человек делал — сразу видно, опытный кукольник, — Мартин коснулся подола платья, выворачивая наизнанку. — Смотри, как шов отделан. С какой точностью наряд выкроен. — А кто ее сделал, можешь сказать? — я нервно сводил и разводил кончики пальцев обеих рук. — Кто ж знает, — пожал плечами, но заметив разочарование в моих глазах, поспешил добавить: — Знаю я одного кукольника — очень на его стиль работы смахивает. Может, это он шил платье. — Мне очень нужен его адрес! — выпалил я, впиваясь руками в столешницу. — Да запросто… записать, запомнишь? — усмехнулся старик. — Запомню, — уверенно ответил я.***
Я был на месте спустя пару часов. Старый, но крепкий домик с ярким фасадом и давно не крашеным забором. Я позвонил два раза. Мне открыл пожилой человек с мутными глазами. — Могу я поговорить с вами. Это так важно! Старик не проявил ко мне ни капли интереса, но в дом пустил и даже предложил мне бокал виски, который я тут же осушил. — Что вы знаете о куклах? — начал я. Мужчина усмехнулся, рассматривая меня. — Я имею в виду, вокруг меня творится странная чертовщина: я связываю это с куклой! — Кукла играет с тобой! — такая улыбка бывает разве что у безумцев, я поежился под его пристальным взглядом. — Куклы — они наши дети. Они живут вместе с нами, впитывают всю информацию, полученную от нас, и оплакивают наши смерти. — Иногда мне кажется, что я сошел с ума. Боже, я выбрасывал ее три раза, и три раза она возвращалась ко мне, будто по велению волшебной палочки. Я не знаю, что делать. Помогите, — хозяин напоминал мне безумца — и это было хорошо. В конце концов, сумасшедший должен был понять сумасшедшего. — Покажи мне ее, — протянул свою морщинистую руку, — свою красавицу, — раскатисто рассмеялся. Я вынул из сумки куклу, усаживая на журнальный столик. Когда мужчина увидел ее, он побледнел, руки затряслись, а на глазах появились слезы. — Где… где ты взял ее? — он мертвой хваткой вцепился в нее. — Где ты ее взял? — закричал старик, смотря на меня глазами, залитыми кровью. — Нашел в парке, — просто ответил я, но старик схватил меня за грудки, встряхивая. — Ты врешь! Это его кукла! Он говорил, что она приносит ему удачу! — крик перешел в истерику. — Он всегда носил ее с собой, потому что она приносила ему удачу! — хватка ослабла. Мужчина сел обратно в кресло, обхватив голову руками, и заплакал. — Теперь и кукла его оставила, моего мальчика. — Вашего мальчика? — попытался спросить я. — Алекс, мой сын, мой единственный сын, — поднял взгляд на меня. — Мой дорогой, мой любимый мальчик. — Что с ним случилось? — тихо спросил я. — Нет, не знаю… — обреченность в голосе. — Год назад он вышел в эту дверь, — указал в прихожую, — и больше не вернулся. — С ним была кукла? — Мы поругались в тот день. Я сказал ему собирать вещи и выметаться вон. И он ушел. А я его не остановил. Старый ублюдок! — он качал головой из стороны в сторону. — Сказал ему катиться ко всем чертям. Никогда себе этого не прощу! Гореть мне в аду за то, что погубил своего мальчика! Я молчал, а старик еще долго плакал, прикусив собственный кулак, прижимая уродливую куклу к груди. — Помогите мне, — осмелился заговорить я. — Мне очень нужно знать как можно больше об этой кукле. Старик не поднял глаз, он продолжал с любовью рассматривать фарфоровую уродину, однако не прошло и минуты, как он заговорил: — Мой сын Алекс. Мой единственный сын Алекс. Какой он был умничка, какой он был славненький, талантливый. Я приучал его к своему мастерству, учил делать кукол, — он погладил по маленькой фарфоровой головке. — Шесть лет ему было, когда он свою первую куклу сделал. Некрасивая получилась, я ее хотел выкинуть, а он ухватился за нее и говорит: «Ну и что, что страшная — я ее больше всех любить буду!» Ариэттой называл ее. Таскал на все самые важные мероприятия, даже на экзамены вместо шпаргалок ее брал. Говорил, что она ему счастье приносит. Не принесла… — вытер слезы рукой и поднес к лицу игрушку, вдыхая ее запах. — Сделал парик из своих волос и Ариэтте приклеил. Он утверждал, что теперь между ним и куклой связь есть. — Убийцу не нашли? — тихо спросил я, боясь усугубить ситуацию. — Нашли, — качал головой. — Быстро нашли. Сидит теперь. Еще лет двадцать сидеть будет. Дай бог здоровья Сэму Смиту, он похлопотал, чтоб этому ублюдку побольше впаяли. — А кто убил?.. — вопрос повис в воздухе. Старик поднял на меня усталый взгляд. — Альф, — выдохнул он. — Алекс его всегда Альфом называл, как того пришельца из сериала, — грустно усмехнулся. — Альфред Сноу. — Простите, — я поднялся с кресла. — Можно я оставлю себе эту куклу? — старик с мольбой посмотрел на меня. — Конечно! Может быть, она искала именно вас, — грустно улыбнулся в ответ.***
Обратно я ехал в паршивом настроении. В голове пустота. И все же одно приятно грело душу — кукла теперь не потревожит меня. Очевидно, какая-то часть убитого юноши находилась в кукле и искала своего отца. Теперь же я выполнил ее последнюю волю, а значит, мог дышать спокойно. Ночью спал на удивление спокойно. Даже звон будильника вызвал во мне самые приятные эмоции. Я с удовольствием потянулся, сладко зевнул и, почесав правое бедро, сонно поплелся на кухню варить кофе. Возвращаясь в комнату, я выронил кружку из рук, замирая на месте и читая кровавую надпись на стене. «Найди его!!!» Кукла сидела на компьютерном столике и смотрела на меня все тем же злым взглядом. — Кого найти? — закричал я. — Он сидит. В тюрьме сидит. И еще долго будет там сидеть! Тебя я вернул отцу. Что еще ты хочешь? Что еще ты от меня хочешь? Я схватил телефон, набирая номер дяди Сэма. Спустя полчаса он был у меня. — Я знаю, ты посчитаешь меня сумасшедшим, но мне просто необходимо встретиться с Альфредом Сноу. — С кем? — удивленно улыбнулся мужчина. — Я разговаривал недавно с мистером Хоккинсом, отцом убитого Алекса Хоккинса. Он говорит, что убийца его сына — Альфред Сноу. Так вот, мне очень нужно с ним увидеться и передать ему кое-что очень важное. — Зачем тебе все это?! — дядя нахмурил брови. — Это трудно объяснить. Но если я не сделаю этого, я точно сойду с ума, — я снова посмотрел на совершенно чистую стену, на которой не было и намека на какую-либо писанину. — Откуда ты узнал про Алекса? — Неважно. Просто я хочу посмотреть его убийце в глаза и спросить, зачем он так поступил? — А ты знаешь, что он был его любовником, — я удивленно раскрыл глаза. — Алекс жил с ним более года. Потом они расстались, и разъяренный Альфред убил его, а тело сжег, спрятав остатки так тщательно, что и по сей день не могут найти труп. — Так вот оно что! — меня осенила неожиданная догадка. — Она ищет тело. Душа Алекса не может успокоиться, пока его тело не будет похоронено так, как надо! — я с мольбой посмотрел прямо на полицейского. — Мне очень нужно увидеться с убийцей. — Я начинаю беспокоиться о твоем здоровье, сынок, — мужчина был серьезен как никогда. — Просто доверься мне, пожалуйста. И если можешь, подбрось до тюрьмы.***