Беллиорские ёжики настолько суровы...

Беллиорское утро было по обыкновению солнечным и красивым. Словно стыдливая девушка, нежно розовела заря, а в небе спешно бледнели и гасли заигравшиеся и прозевавшие восход звёзды. Покрытые обильно выпавшей росой трава и кусты блестели и переливались, словно усыпанные бриллиантами фамильные драгоценности. Мелодично пересвистывались птицы. Эль-Сун сбросил на плиты взлётной площадки два рюкзака со снаряжением (себе и рабу-связисту) и с наслаждением потянулся. Воздух этой планеты был настолько чист и вкусен, что хотелось не дышать им, а пить, как изысканнейший напиток. Ра-Хоров «арзак-невидимка» был уже на месте – скромно сидел неподалёку от дежурного вертолёта и наблюдал, как бортмеханик проверяет машину перед вылетом. Завидя зоолога, он что-то тихо сказал технику и вскочил. - Доброе утро, господин! – почти синхронно поздоровались оба арзака и поклонились. Эль-Сун ответил небрежным кивком и сделал знак технику продолжать работу. Сам же повернулся к связисту: - Покажи мне своё снаряжение! – велел он. Раб с готовностью повернулся, продемонстрировав небольшой, вроде школьного, рюкзачок-ранец с притороченным к нему туго свёрнутым спальником. - Что в нём? - Кое-какой инструмент, запчасти – как вы велели, господин, - начал перечислять арзак, - Несколько сухпайков, предметы гигиены… - …семь килограммов косметики… - с невозмутимым видом продолжил за него менвит. - Э… простите, господин?.. – опешил раб. - Я шучу! – сообщил довольный его выражением лица Эль. - А я уже подумал, что что-то забыл... – пробормотал арзак с видимым облегчением, - Простите, господин, я не сумел понять вашу шутку. - Где уж вам! – бросил менвит. Раб согласно поклонился и слегка развёл руками: мол, и верно, где уж нам, низшей расе, понимать шутки избранников! Вышло это у него настолько комично-печально, что Эль едва не заржал в голос. Он заставил арзака ещё раз – но под своим чутким руководством – перепроверить его рюкзачок и остался доволен: раб явно был хорошо знаком с походной жизнью! Из стоящей неподалёку палатки появился пилот, который должен был доставить экспедицию на место. - Готовы лететь? – спросил он зоолога, здороваясь. - Всегда готовы! – бодро ответил тот. Бортмеханик закончил проверку, доложился своему шефу, экспедиция загрузилась, и вертолёт поднялся в воздух. Видеть Беллиору с воздуха Эль-Суну уже приходилось – как-никак Рей-Нар уже неоднократно до этого гонял своих младших коллег на «сенокос». Но в той местности, куда держал путь вертолёт, биологи ещё не были. Объектом интересов Эля была самая широкая река Гудвинии. Не так давно разведчики заметили на ней широкую песчаную отмель, на которой нежились какие-то интересные существа, похожие на хвостатых ящеров. - Это ж крокодилы! – воскликнул Эль-Сун, едва бросив взгляд на фотографии, сделанные с борта вертолёта-разведчика. – У-у-у, красавцы! Климат на Рамерии был довольно засушливым, а капризы моды среди менвитской аристократии и подражавших ей кругов – непредсказуемыми, поэтому водяные рептилии там считались если не вымершими, то уж точно весьма редкими. В своё время самому Эль-Суну, чтобы отыскать на родной планете хоть какого-нибудь завалящего крокодильчика, пришлось забраться в такие дебри, что он потом сам удивлялся, как ему удалось оттуда выбраться. Крокодила он тогда всё же отыскал и даже сделал серию снимков, но этим дело и ограничилось – поскольку из той гнилой местности пришлось спешно убираться из-за какой-то зловредной хвори, подцепленной его проводником-арзаком. И больше Эль в те края не возвращался, о чём впоследствии неоднократно жалел. Но другие планы и дела мешали ему повторить вылазку. А тут эти рептилии – толстые, важные, наглые, не чета жалким и зашуганным человеком рамерийским сородичам! - чуть ли не десятками нежились на песчаных отмелях у Реки, грелись на местном солнышке и, похоже, чувствовали себя истинными хозяевами Гудвинии! Одним словом, после тех фотографий Эль-Сун просто загорелся идеей смотаться в места, так сказать, массового скопления водных ящеров и понаблюдать их в естественных условиях обитания. …Зоолог с интересом разглядывал проносящиеся под брюхом вертолёта пейзажи Гудвинии и совсем забыл о своём спутнике и о том, что позабыл разрешить ему тоже смотреть в иллюминатор. Впрочем, арзак, запихнутый им вместе с вещами в пассажирско-багажный отсек, весь полёт просидел, обняв рюкзак, почему-то на полу, и вид у него при этом был самый отсутствующий, как у только что загипнотизированного. Хотя вот уж чего – а этого перед отлётом Эль не делал. Не его это был раб, всё-таки. Менвитские законы запрещали – во избежание недоразумений с хозяевами и порчи их собственности - без особой надобности применять гипноз к чужим рабам. Часа через три они прибыли в намеченный квадрат. Пилот опустил вертолёт на лесную поляну недалеко от реки. Выгрузили вещи. Эль-Сун планировал, что автономка продлится как минимум неделю. Контрольные сеансы связи с Ранавиром (точнее – с Ра-Хором, кажется, дневавшим и ночевавшим в своей башне, подобно какому-нибудь древнему звездочёту-затворнику) по договорённости должны были проходить каждый день в полдень по местному времени. В экстренных случаях договорились давать «SOS» веером по всем каналам связи, но Эль надеялся, что обойдётся без экстренных случаев. Уж слишком мирной и беззащитной выглядела Гудвиния по данным разведки! Пожелав «чумовым экстремальщикам» доброй охоты, пилот улетел. - Так! – Эль-Сун огляделся, прикидывая удобное место под палатку, - Сейчас ставим лагерь, потом – обследуем окрестности. С поляны без меня – ни ногой! Гудвиния Гудвинией, а лишняя страховка не помешает. - Да, господин, – послушно склонил голову арзак и занялся распаковыванием снаряжения. Вскоре на поляне был разбит небольшой походный лагерь – палатка и «костровое» (у них была с собой портативная плита, так что можно было обойтись и без костра) место. Эль-Сун с интересом понаблюдал, как раб аккуратно вырезал вокруг палатки ровную канавку и обложил её дёрном; эта повадка выдавала в нём бывалого и бережливого походника. - Я что-то не так делаю, господин? – спросил арзак, перехватив его взгляд. Руки его замерли. - Отнюдь! – зоолог мотнул головой. – Я смотрю, у тебя есть кое-какой опыт походной жизни? - Мой господин часто выбирался на природу, – охотно пояснил раб, - и меня с собой брал. Так что, мне было, у кого учиться. - Ну, по крайней мере, я не прогадал с выбором ассистента! – хмыкнул довольный менвит. И тут же распорядился: - Поставь по периметру датчики сигнализации. Они в твоём рюкзаке, в верхнем клапане. - Простите, господин… - раб смутился, - А… какой из этих двух рюкзаков… мой? В самом деле, размерами и цветом они ничем один от другого не отличались. - Этот! – ткнул пальцем менвит, сообразив, что без приказа или хотя бы разрешения ни один раб не осмелится трогать хозяйские вещи, а уж тем более – рыться в них и что-то искать. – Фотоаппарат и прочая техника – там же. Разберёшься, короче. - Да, господин. Вскоре маленький лагерь был обнесён системой сигнализации – не такой мощной и громкой, как в Ранавире, но тоже действенной. Датчики представляли собой что-то вроде садовых фонариков, втыкавшихся в землю и заряжавшихся в том числе и от солнечных батарей. Сигнал от них шёл на наручный датчик, который Эль закрепил на своём запястье. В случае нарушения границ лагеря каким-нибудь крупным живым существом начинала мигать крохотная лампочка и раздавался писк. - Проверка! – менвит кивком приказал рабу пройти через периметр. Сигнализация послушно на него среагировала. - Порядок. На вот, надень тоже, – зоолог бросил арзаку такой же датчик, как и у себя. Теперь маячки на него не реагировали – что было очень кстати, учитывая беготню и хлопоты раба по обустройству лагеря. Правда и смыться – при случае – из лагеря арзак мог бы столь же незамеченно, но на этот счёт у избранников методы были отработаны уже давно. - Подойди! – бросил Эль-Сун, когда его спутник закончил возню с бытоустройством. Тот послушно приблизился и уставился на него в ожидании следующего приказа. - Гм… - менвит едва не поперхнулся уже готовой слететь с языка традиционной установкой. Такого он ещё ни разу не встречал – чтобы раб вперёд приказа поднимал глаза на избранника. Тем не менее, зоолог не растерялся. - Повинуйся мне, раб! – он вперил тяжёлый взгляд в беспомощно дрогнувшие зрачки арзака, - Запрещаю тебе покидать лагерь без моего разрешения. Запрещаю тебе замышлять против меня зло. Приказываю на время экспедиции повиноваться мне, как единственному твоему господину… - Да, господин… - эхом отозвался раб. - …Что, в общем-то, ничуть не отменяет данное тебе твоим господином разрешение испытывать чувства и эмоции! – закончил Эль-Сун и с непонятным даже самому себе удовольствием увидел, как погасшие было и подёрнувшиеся пеленой покорного равнодушия ореховые глаза сперва изумлённо расширились, а потом вспыхнули и налились жизнью. Положительно, на это было куда приятнее смотреть! До наступления вечера они успели облазить ближние окрестности лагеря, нанося на топографическую карту (небольшая услуга картографам) все более-менее примечательные объекты. В полдень, как и договаривались, устроили сеанс связи с Ранавиром. - Вы там поосторожнее! – между делом предупредил их Ра-Хор. – Кон-Шу, возвращаясь на базу, едва не наткнулся на очередного гиганта! Еле успел укрыться за рощей! Кон-Шу звали пилота, доставившего их в эту точку. - Надо же! – разочарованно протянул Эль, - Опять я мимо самого интересного пролетел! Ну ничего! Отыграюсь на крокодилах!.. Кстати, Ра-Хор, вам поймать одного или парочку? - На кой хрен они мне сдались? – проворчал связист, - Тут этих крокодилов – целый Ранавир!.. Вы лучше сами вернитесь - живые и здоровые! Это, кстати, вас обоих касается, Эль-Сун! Кстати, как там мой помощник? - Что вы имеете в виду? – усмехнулся зоолог, про себя отметив, что майор не сказал «мой раб», и кинул взгляд на арзака, тихо сидевшего над портативной радиостанцией и делавшего вид, что его здесь вообще нет, а рация работает сама по себе, - Послушание или состояние здоровья? На оба пункта ответ: удовлетворительно! - Лан?.. Где ты там, отзовись! Прежде чем ответить, арзак метнул вопросительный взгляд на своего нынешнего начальника. Тот кивнул, разрешая. - Со мной всё в порядке, мой господин, – как-то мягко и задушевно произнёс раб в микрофон. И улыбнулся далёкому хозяину. – И здесь очень даже интересно! - Ну, добрО… - проворчал Ра-Хор. – Эль-Сун, вы там со своими крокодилами завтрашний сеанс не пропустите! А то знаю я таких… увлекающихся… Из приёмника послышалось фырканье – связист засмеялся. - Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство! – ухмылка Эля сейчас напоминала тех самых крокодилов. – Не пропущу! Отбой связи! Связисты отключились, и зоолог с задумчивым интересом уставился на своего ассистента. Арзак всё ещё продолжал чему-то улыбаться, весело и загадочно поблёскивая глазами и покусывая губы. Впрочем, поймав на себе пристальный взгляд избранника, он смутился. Улыбка его поблёкла, блеск глаз спрятался за ресницами: раб привычно опустил глаза. - Ну, и чему ты сейчас лыбился? – осведомился менвит. Теплота и задушевность, с которыми этот раб разговаривал со своим господином, не укрылись от него. Это было непривычно и необычно настолько, что… цепляло. Хотелось в этом разобраться. - Простите, господин… - отозвался арзак, - Я только представил, как по усадьбе моего господина вместо сторожевых собак ползают сторожевые крокодилы… и как Алита, наша кухарка, ходит за ними с кастрюлей еды и уговаривает их скушать ещё кусочек. А они от неё прячутся, потому что в них уже… – арзак не удержался и фыркнул, - …не лезет! Эль-Сун и сам вдруг – как смог – представил эту картину и…чуть не рухнул на траву от смеха. Прохихикавшись, он поинтересовался: - А что, ваша кухарка настолько сурова, что от неё и крокодилы будут прятаться? - Если она начнёт их закармливать в своей обычной манере – то думаю, что да, господин. - Какой ужас… - зоолог сделал «страшные» глаза, - А что по этому поводу думает твой господин? Раб слегка развёл руками. - Откуда же мне знать, что он думает, господин? Крокодилов в доме господина Ра-Хора до сих пор не водилось… - Нет, всё-таки надо будет ему парочку поймать! – хохотнул Эль, предвкушающе потирая руки, - и по возвращению напроситься в гости, посмотреть их кормление, вернее – закармливание! На губах арзака неожиданно появилась тонкая улыбка опытного дворцового интригана: - А как отнесётся господин генерал Баан-Ну к тому, что обратно на корабле полетят ещё и беллиорские крокодилы? - Нормально отнесётся, можешь мне поверить! В конце концов, это будут живые образцы местной фауны! А если поймать самца и самку – можно будет потом попробовать их разводить! - Простите, господин, но... вряд ли мой господин Ра-Хор станет разводить в своей усадьбе... крокодилов! – расширив глаза, осторожно возразил Лан, - К тому же, как они перенесут анабиоз? И, главное – где? На корабле есть свободные крио-ячейки? Эль задумался над проблемой транспортировки земноводных, а потом ему вдруг привиделась картина маслом по скатерти: Баан-Ну лежащий в своей капсуле в обнимку с двумя очаровательными крокодильчиками и своей книгой. И морды… лица… эээ… физиономии у всех троих при этом такие довольные-довольные!.. Этого хватило. Зоолог, забыв о приличествующей избраннику сдержанности, хрюкнул, повалился на траву и зашёлся в неудержимом хохоте. Вслед за ним, не особо поняв, чему конкретно смеётся господин, но заразившись его весельем рассмеялся и арзак. Ржали долго и дружно, забыв про все расовые и социальные различия. Вечером при свете фонаря разгребли и упорядочили первые полевые записи. Лан оказался прилежным учеником: внимательно слушал все указания своего начальника и время от времени даже набирался храбрости что-нибудь уточнить или переспросить непонятное. Эль был доволен такой дотошностью и всё больше проникался уважением к Ра-Хору, воспитавшему себе такого толкового помощника. Пожалуй, Эль бы и сам теперь не отказался от подобного ассистента. Причём - на постоянной основе! Арзаков он не любил, но с существованием некоторых особо адекватных и разумных представителей этой расы готов был мириться. Этому «арзаку-невидимке» удалось попасть в число редких исключений! Чуть позже поужинали, разогрев на походной плитке концентраты. Лан собрался было прислуживать избраннику за столом, но тот отмахнулся: - Я что, не в состоянии сам положить себе еды? Ты ещё с ложечки меня начни кормить, как это делают няньки господских детей в некоторых знатных семействах! – по лицу Эль-Суна вдруг пробежала тень, губы на мгновение сжались от некоего неприятного воспоминания. – Сядь и ешь! Мы не во дворце Гван-Ло! - А вам доводилось бывать во дворце самого Верховного, господин? – тут же заинтересовался арзак, но тут же испуганно осёкся и сам себя хлопнул ладонью по губам: - Простите, господин, я задал вопрос, не спросив вашего позволения… Эль мрачно зыркнул на него, и раб прикусил язык. - Доводилось. – коротко и недружелюбно ответил менвит. От недавнего его веселья не осталось и следа. «Дворец Гван-Ло!..» - с горечью и злостью подумал он, - «Высокородное семейство, древняя благородная кровь… демоны бы их всех побрали!» Почти никто в экспедиции – за исключением кое-кого из командного состава и, может быть, пары-тройки пилотов – выходцев из аристократии – не знал и даже не подозревал о том, кем по происхождению был Эль-Сун, знаменитый зоолог-экстремальщик, не боящийся ни трудных маршрутов, ни дурной погоды, ни грязной, больше подходящей рабам-арзакам, работы. Сам Эль на эту тему никогда не распространялся, а слухи, иногда всплывавшие в обществе после какой-нибудь очередной его героической вылазки, выхода монографии или видеохроники, как-то быстро затухали, словно подавляемые искусственно. И Эль был склонен думать, что так оно и обстояло на самом деле: род, к которому он принадлежал по праву крови, не хотел ничего знать о нём – отпрыске порченой, неполноценной ветви, позорящей всё древо. Верховный правитель Рамерии приходился ему троюродным дядей. И Эль мог бы с самого рождения пользоваться привилегиями происхождения из столь благородного рода… если бы не его беспутная бабка Ли-Ран, некогда спутавшаяся с арзаком и даже – к вящему ужасу и негодованию родителей и всего остального клана – едва не вышедшая за него замуж! Правда, в те времена арзаки ещё не были рабами, но для ксенофобски настроенной менвитской знати такой поступок юной Ли-Ран был просто чудовищным. Легкомысленная дщерь великого рода едва не поплатилась за своё вольнодумство полным разрывом с родными и отречением от неё семьи, но скандал как-то замяли, а родившегося вскоре ребёнка-полукровку (отца Эля) всё же воспитали, как подобало отпрыску родовитой фамилии и позже, когда тот вошёл в пору, по-тихому женили на представительнице столь же древнего, но крайне бедного и невлиятельного рода. И после этого чистокровные родичи постарались как можно скорее забыть и стереть всякую память в генеалогических хрониках о том, что эта «порченая семейка» принадлежит к их славному клану. Эль с самого детства чётко усёк статус своей семьи и свой личный и, поскольку обладал довольно гордой и честолюбивой натурой, всегда очень переживал по этому поводу. Ему хотелось совершить какой-нибудь подвиг, чтобы сиятельный дядюшка и его окружение наконец-то заметили его и приняли, как достойного… Но что бы он ни делал – его так и не впустили в круг избранных. Тогда он плюнул и однажды демонстративно подался в трудовые низы общества. До этого он успел выучиться в университете, был на хорошем счету у преподавателей… Но бросил все кабинетные бдения над бумажками и пробирками, посвятив жизнь путешествиям и полевым исследованиям. Работы, даже тяжёлой и грязной, он не боялся. И даже после покорения арзаков мог в экспедициях пахать наравне со своими подчинёнными, демонстративно плюя на знатное происхождение и статус менвита-избранника. После Дня Величия бабушка и дед Эля (они всё-таки поженились тайно от родственников-менвитов) пропали без вести при невыясненных обстоятельствах, а родители, опасаясь репрессий со стороны чистокровных родичей, спешно уехали под другими именами в какую-то отдалённую провинцию. Самого Эля – в силу того, что он уже давно не имел дел с породившей его семьёй и чуть ли не со школьной скамьи постоянно мотался по всяким хрен-доступным гребеням, - чересчур пристальное внимание дядюшки Гван-Ло и прочих родственничков, к счастью, не затронуло. К моменту набора экспедиционного корпуса Эль-Сун уже был довольно известным на Рамерии учёным-зоологом, исследователем и фотокорреспондентом-натуралистом, автором нескольких популярных монографий по редким и опасным животным, а также – по экстремальному выживанию в дикой природе. Такого специалиста – даже с пятном на происхождении – в условиях неосвоенной чужой планеты оторвали бы с руками. И действительно: когда он пришёл в комиссию по отбору участников экспедиции, его там приняли с распростёртыми объятиями. Ну и знатные родственники, как небезосновательно подозревал Эль, явно подсуетились. Ибо у них наконец-то появилась возможность сплавить этот «позор рода» куда подальше и сделать вид, что они никогда не имели к нему никакого отношения. «Позор рода» на много лет покинул Рамерию, и благородные родственнички в кои-то веки вздохнули с облегчением. …Рука вдруг наткнулась на что-то мягкое, пушистое, живое. Эль рассеянно опустил глаза и увидел, что касается пальцами волос арзака. Раб, оказывается, пока он размышлял о несправедливости мира, тихонько опустился на колени рядом с его походным креслом и склонил голову под свесившуюся с подлокотника руку избранника. - Я вас разгневал, господин… - с грустью и явным сожалением проговорил он, - И, кажется, расстроил… Честное слово – не хотел того!.. Как мне искупить свою вину перед вами? Эль-Сун в раздражении стиснул пальцы, сжимая в кулак его волосы. Раб тихо и коротко вздохнул – больно! – но не шелохнулся. Менвит запрокинул ему голову и вгляделся в лицо. - Вину? – переспросил он со смешком, слегка встряхивая его, - Вину… Что ты можешь знать о вине, раб? В чём была его, Эля, вина, что родня так и не признала его, несмотря на все его подвиги? Только ли в том, что родился с кровью, осквернённой распутством бабки и семенем низшего существа? Арзаки… Ненавижу!!! Эль снова посмотрел на коленопреклонённого раба. Хотелось закричать на него. Унизить. Ударить. Избить. Лан вдруг поднял глаза, и Эль-Суна словно током ударило: во вгляде раба светилось… понимание! Это было уже чересчур! - Не смей так на меня смотреть, животное! – сквозь зубы процедил менвит, остро жалея, что этот поганец – чужой раб, а не его, а то бы... - Простите, господин… - прошептал арзак и покорно опустил ресницы. Тогда Эль раздражённо отпихнул его ногой и встал. Боги, как же трудно было сдерживаться и сохранять приличествующую избраннику невозмутимость! Избраннику… А достоин ли квартерон с нечистой кровью считаться таковым?.. - Я иду спать. – холодно сообщил он и, не сказав больше ни слова, скрылся в палатке, оставив раба стоять на коленях у хозяйского кресла.