Беллиорские ёжики настолько суровы...

Деревенька, над которой, прежде чем начать снижаться, сделал несколько кругов Ойххо, с высоты его полёта походила на прелестную, искусно сделанную игрушку-ландшафт – из тех, что на Рамерии продавались в магазинах для любителей моделирования. Очаровательные домики с выкрашенными в разные цвета или покрытыми яркими узорами стенами утопали в зелени садов. Пёстрым лоскутным одеялом казались окружавшие их огороды и поля. - Красиво! – одобрительно протянул Эль. – Лан, ты только глянь, какая красота! Арзак послушно глянул вниз, кивнул, обронил своё неизменное «да, господин» и снова закрыл глаза. Как видно, его боязнь высоты оказалась сильнее любопытства и впечатлительности. Эль-Сун покачал головой, но ничего не сказал. Рахис обернулся и снова что-то крикнул им. Кажется, это были те же слова, что и в начале полёта. «Держитесь крепче» - или что-то в этом роде. Смысл слов беллиорец подкрепил парой понятных жестов. - Держимся! – ответил ему менвит по-своему. Сам ухватился за край кабины и ещё крепче прижал к себе арзака. Дракон пошёл на снижение. Эль ожидал сильного толчка при приземлении и приготовился своим телом самортизировать его для лежащего в его руках травмированного раба. Но Ойххо перед самой землёй вдруг часто-часто забил крыльями (тут же подняв сильный ветер) и опустился так мягко и аккуратно, что пассажиры кабины на его спине этого даже не почувствовали. - Надо же, какой умный зверь! – пробормотал зоолог, одобрительно косясь на ящера. А к месту приземления дракона – обширной утоптанной площадке на краю деревеньки – уже сбегались её жители. Рахис ловко съехал по драконьему плечу и услужливо подставленной лапе со своего места возницы. Вокруг него тотчас образовалась галдящая и жестикулирующая пёстрая толпа взволнованных односельчан. Возница о чём-то быстро заговорил с ними, указывая то на кабину, где сидели два пришельца со звёзд, то в сторону деревни. Эль-Сун усмехнулся. Кажется, им предстояло то же, что и книжным героям и реальным путешественникам – знакомство с аборигенами. На Рамерии всё это проходилось им неоднократно – в каждой новой глухой горной, лесной или степной деревушке, куда заносила его стезя зоолога. Но там хоть не существовало языкового барьера! А тут… Рахис сделал знак Ойххо, и тот, как и в прошлый раз, изогнул шею, приглашая пассажиров воспользоваться его головой, как подъёмником. Эль аккуратно поднял на руки Лана и, стараясь не совершать резких движений, положил его на широкую драконью морду. Ойххо фыркнул и плавно опустил их на землю. Увидев пришельцев со звёзд так близко, беллиорцы снова пришли в оживление. Особенно их впечатлили рост и широкие плечи Эль-Суна – раздались удивлённые аханья, несколько женщин тут же затараторили между собой, явно обсуждая менвита. Своя доля ахов и вздохов – но уже не удивлённых, а сочувственных – досталась и арзаку, когда аборигены поняли, что он ранен. Сквозь толпу протолкалась немолодая женщина с объёмной сумкой на боку и склонилась над арзаком. От неё приятно пахло травами, и Эль понял, что это – местный медик. Лекарка (или знахарка?) посмотрела на менвита и что-то спросила, указывая на повязку, туго охватывающую грудь раба. - Ребро сломано. – ответил менвит, поясняя смысл теми же жестами, что и недавно, при разговоре с Рахисом. А сам отметил: что и лекарка, и остальные жители беллиорской деревни обладали той же манерой, что и Рахис: смотрели короткими быстрыми взглядами, то и дело утыкаясь ими себе под ноги. Правда, понаблюдав ещё немного, Эль заметил, что смотрят так они не только на него, но и на всё вокруг. Такое впечатление, что этим людям было… некомфортно на ярком беллиорском солнце. «Гм… а может, это какая-то местная черта?» - подумал зоолог, - «И гипноз тут ни при чём, и им никто ничего не говорил?» Жители были маленького – по сравнению с менвитами – роста, примерно, с арзаков. И с первого взгляда на них становилось ясно, что Ментахо и Эльвина принадлежали к тому же народу. «Мон-Со говорил, что посёлок, где он захватил пленников, расположен не особо далеко от Ранавира. Если нас привезли туда, значит… до нашей базы рукой подать!» Эти мысли тут же привели менвита в хорошее расположение духа. Он немного понаблюдал, как беллиорская лекарка осматривает Лана, убедился, что ему ничего не грозит и повернулся к дракону. - Ойххо! – негромко позвал он, примериваясь к звукам и вкусу чужого языка. Дракон повернул голову и уставился на пришельца доброжелательными янтарными глазищами. Стукнул по земле хвостом. Эль понял: это был знак дружелюбия. Ну надо же! Такая грозная и зубастая зверюга!.. - Вещи надо выгрузить. – нимало не заботясь о понимании, сказал менвит дракону и подошедшему Рахису. Указал на себя, на кабину, изобразил, как что-то берёт и скидывает. Рахис кивнул. Тогда Эль снова обратился к Ойххо: - Приятель, ты не возражаешь, если я немного по тебе… гм… поползаю? – и он аккуратно протянул руку к толстому ремню, крепившему кабину к спине дракона. Тогда на поляне, загружая рюкзаки, он воспользовался специально приделанной верёвочной лестницей, но сейчас она находилась в кабине – спускаясь, Эль просто забыл её вытащить. Почему-то ему казалось, что ящер всё понимает – несмотря на языковый барьер. Уж больно умные у него были глаза. Ойххо фыркнул и качнул головой. Рахис одобрительно хмыкнул и кивнул вверх – мол, давай, не бойся! Чувствуя на себе десятки любопытных глаз, Эль-Сун ухватился за драконью сбрую, легко подтянулся на руках и вскарабкался по ней на спину рептилии. Почему-то он не ощущал ни малейшего признака угрозы или опасности – ни от дракона, ни от беллиорцев, и это успокаивало и придавало уверенность. Он сноровисто выгрузил и покидал вниз рюкзаки. А вот с чемоданчиком с рацией нужно было обращаться бережно. Как с… раненым. Вспомнив о спутнике, Эль-Сун глянул вниз. Лана уже переложили на откуда-то взявшиеся носилки и двое местных мужчин собрались куда-то его нести. - Эй! – крикнул менвит. – Подождите! Куда вы... Тьфу, вы же не понимаете! Сопровождавшая носилки лекарка обернулась и выдала целую тираду на своём языке. Тон её был успокаивающий, она что-то объясняла, указывая на пострадавшего, на себя, свою сумку и в сторону деревни. Из этого всего Эль понял, Лана собирались перенести в местный госпиталь - или как тут у них это называется? - и заняться его лечением. Перед зоологом встала дилемма: бросить вещи и приглядеть за арзаком – или наплевать на арзака (ну не убьют же его местные!) и остаться при вещах. Тем более, что рация по-прежнему находилась в его руках, и бросать её на землю с высоты драконьей спины было бы неразумно. Тут требовался осторожный и мягкий спуск. А Лана тем временем уносили в деревню. И вот где его потом там искать? Сбоку раздалось знакомое «фффыррр!». Умница Ойххо, видимо, понял затруднения своего необычного пассажира и теперь снова приглашал его воспользоваться «подъёмником» - своей мордой. - О, спасибо, приятель! – воскликнул Эль и, поколебавшись, протянул руку и осторожно (мало ли как ящер отреагирует на чужое прикосновение!) погладил дракона по носу. Тот снова фыркнул (руку обдало тёплым воздухом) и, как показалось зоологу, обрадованно застучал хвостом. Спуск рации прошёл благополучно. Эль осторожно втиснул чемоданчик между рюкзаками (а то ещё толкнёт кто нечаянно), взглядом попросил Рахиса приглядеть за вещами, а сам кинулся догонять процессию с носилками. Лана поместили в одном из разукрашенных домов. Собственно, это был даже не дом, а целая усадьба с садом, двором и надворными постройками. В посёлке таких было несколько. Эль-Сун с огорчением отметил, что при всём желании ему – высокому и широкоплечему – было бы довольно трудно проходить в двери низеньких беллиорских построек, уж не говоря о том, чтобы чувствовать себя внутри них комфортно. Поэтому когда ещё один беллиорец (судя по манерам – хозяин дома) радушной улыбкой и жестом пригласил его войти, менвит покачал головой и с ответной улыбкой показал, что и рад бы, но боится сломать дом. Беллиорец подумал и кивнул. - Реньено! – указал он на себя и протянул руку. - Эль-Сун. – ответил менвит и, чуть помедлив, осторожно пожал его ладонь, тут же утонувшую в его лапище. Про себя же порадовался тому, что у беллиорцев оказались схожие обычаи приветствия. Реньено указал в сторону дома, куда унесли Лана, довольно понятными жестами изобразил: «другой человек» и что-то спросил. Наверно, имя арзака – решил зоолог. - Его зовут Лан. – пояснил он наугад. – Лан. И повторил, указывая на себя: - Эль-Сун. На беллиорца: - Реньено. В сторону дома: - Лан. Хозяин дома кивнул. Менвит отметил, что вёл тот себя с достоинством человека, обладающего неким определённым статусом среди своих соплеменников. Позже пришельцы узнали, что Реньено был одним из самых состоятельных жителей посёлка, а его усадьба считалась одной из самых богатых. Дальнейшее общение с помощью мимики, жестов и рисунков закончилось тем, что Эль перетащил вещи с площади к дому Реньено. Жить он решил в палатке, о чём постарался внятно уведомить любезного беллиорца. Тот, разобрав смысл знаков пришельца, покивал и показал ему подходящее место на краю сада. Вечером, когда с вопросами жизнеустройства было покончено, а вызванный их появлением ажиотаж среди жителей несколько стих, Эль-Сун навестил Лана. - Господин! – тихо приветствовал его арзак и сделал движение, чтобы подняться с кровати, на которую его уложила лекарка. - Лежи уж! – остановил его Эль-Сун, с подозрением и неодобрением косясь на слишком низкие для него потолки и слишком хрупкую обстановку. – Как ты? - В порядке... – раб улыбнулся и на несколько мгновений опустил веки. А когда поднял, то Элю внезапно стало жарко от пролившейся на него из глаз арзака обжигающе горячей признательности. – Я должен благодарить вас, господин за всё… Простите, что не могу сделать это, так, как полагается рабу… Менвит взмахом руки прервал его. Почему-то у него возникло странное ощущение, что… не хочет он никакой благодарности от раба… Вернее, нет. Он не хочет рабской благодарности от раба. От этого конкретного раба. - Ещё ты мне в ноги не бухался со своими переломами… - проворчал он. Арзак смутился, вспыхнул и опустил голову. - А вы как, господин? – спросил он чуть погодя. И обвёл взглядом помещение. – Эти дома… они мало подходят избранникам… - Об этом можешь не беспокоиться. Я решил жить в палатке, хозяин этого дома уже показал мне, где её поставить. Когда ты поправишься, то тоже перейдёшь туда. - Вы думаете, господин, что мы здесь… надолго? Синие глаза менвита и зеленовато-карие арзака встретились взглядами. - Мы – пленники беллиорцев. – коротко ответил зоолог. – Даже при всём их дружелюбии и радушии. Да, думаю, что надолго. Во всяком случае, будем на это настраиваться. Арзак потупился и медленно кивнул, принимая всю серьёзность их положения. - Представляю, что скажет мой господин, когда узнает… - покачал он головой. – У нас же через пару часов – сеанс связи. - А я вот представляю, что скажет твой господин, когда узнает о твоей травме! Арзак коротко и быстро – прямо как местные жители – глянул на избранника. - Вы не виноваты, господин. Это моя неосторожность. - А моя - ответственность! – отрезал менвит. – Так что не обольщайся: отдуваться будем оба! - Как скажете, господин. – Лан послушно наклонил голову, но Эль успел увидеть мелькнувшее в его глазах удивление. Ну в самом деле, когда это за промашки рабов брали на себя ответственность господа? Тем более – чужих рабов… пусть даже и одолженных в аренду? Скрипнула дверь, и в комнатку вошла миловидная, средних лет, беллиорка в пышной юбке и чепчике с оборочками. В руках она держала поднос с миской какой-то каши и кружкой. Мельком глянув на Эль-Суна, она поставила принесённое на столик и чуть присела в коротком реверансе: - Милина! – указала она на себя. - Насколько я смог понять - тихо пояснил Лан, – это хозяйка дома. Супруга Реньено. Эль кивнул и назвал себя и раба. Женщина заулыбалась, закивала и заговорила о чём-то – быстро и приветливо. Кажется, она хотела покормить пострадавшего. - Ладно, пойду я… – зоолог поднялся, едва не уперевшись макушкой в потолок. – Дел ещё полно… А тебе – такой приказ: лежать и не вздумать подниматься и бродить! Рацию я сам принесу. Ясно? - Да, господин. Ещё раз кивнув беллиорке, Эль-Сун удалился. Следовало, пока оставалось время, поразмыслить над тем, как побезболезненнее преподнести Ра-Хору известие о случившемся.