Беллиорские ёжики настолько суровы...

Учить чужой язык, живя среди его непосредственных носителей и ежедневно с ними общаясь – самый верный способ освоить его быстро. И не нужны никакие говорильные машины! Рамерийцы, как смогли, пояснили беллиорцам своё намерение учиться говорить на их языке, и с этого момента в учебный процесс с увлечением включились не только Реньено с семьёй, но и остальные жители деревеньки. Надо сказать, что обучение было обоюдным. Пришельцы постигали речь беллиорцев, а те, в свою очередь, активно учили менвитский. Эль-Сун был совсем не против свалившейся на него роли учителя, поскольку считал, что чем быстрее будущие рабы выучат язык своих будущих хозяев, тем быстрее их можно будет покорить. Теперь каждый разговор рамерийцев с местными сопровождался не только поясняющими жестами, но и медленными повторами слов на обоих языках. Причём, как это обычно бывает, названное – если это было что-то видимое или осязаемое – тут же указывалось. - Кувшин, вода, пить… - говорил Лан, поочерёдно указывая на предметы или делая соответствующие жесты, и Милина тут же повторяла за ним, а потом называла то же – но по-своему. - Небо, дракон, летать… - тем временем общались во дворе Эль и Реньено. Тем же манером. – Дом, ограда… Сияющий Сириус! А это кто ж такой? - Шестилапый! – улыбался беллиорец. - Шести…лапый… - прилежно повторял менвит, с нескрываемым восторгом разглядывая проезжающую мимо дома повозку с впряжённым в неё огромным лохматым белёсым зверем. Лап у зверя было действительно шесть! - Нет, это просто праздник какой-то! – делился зоолог позже с Ланом, сидя у его кровати. – Драконы, теперь ещё эти шестилапые звери… Какой материал для изучения! Арзак же только молча улыбался, слушая рассказы избранника, но по его лицу было видно, что ему не терпится покинуть больничную койку, присоединиться к своему временному хозяину и своими глазами увидеть тех необычных шестилапых зверей, о которых тот рассказывал. Новые впечатления на рамерийцев свалились в первый же их день пребывания в плену. Правда, на плен это походило меньше всего. Эль мог свободно передвигаться по деревне и её ближним окрестностям. Мог и, как он позже начал подозревать, совсем уйти. И никто бы за ним в погоню не сорвался – ни на драконах, ни на упряжках шестилапых, ни пешком. Беллиорцы относились к своим пленникам, скорее, как к гостям и были неизменно дружелюбны и приветливы с ними. Настолько приветливы, что в мысли Эля со временем даже стало закрадываться некоторое сожаление о том, что этим милым и безобидным маленьким людям уготована та же участь, что и арзакам. Стать рабами. Воспользовавшись вынужденным ничегонеделанием, он стал наблюдать за жителями посёлка и вскоре пришёл к выводу, что более мирных людей он ещё в жизни не видел. Даже арзаки с их хрестоматийной добротой и доверчивостью беллиорцам – памятуя арзако-менвитские войны гремевшие на Рамерии незадолго до прихода к власти Гван-Ло – и в подмётки не годились. «Дети» - думал Эль-Сун. – «Настоящие дети. Наивные, дружелюбные и… ничего не подозревающие» В такие вот моменты ему так и хотелось обложить самыми нелитературными словами дядюшку Гвана вместе с его идеей космической экспансии… Впрочем, дядюшке от этого всё равно было бы ни холодно, ни горячо, поэтому Эль сдерживался. Утро четвёртого дня пребывания пришельцев в беллиорской деревушке началось со зрелища Лана, вышедшего на крыльцо дома Реньено. Арзак с удовольствием подставлял лицо яркому беллиорскому солнышку и жмурился, купаясь в его лучах. - Так, я не понял? – грозно начал Эль. – Разве тебе не сказано было лежать? - Простите, господин… - арзак осторожно, прижимая локоть к месту перелома, поклонился. – Но если я буду лежать, то выздоровление затянется надолго. Да и не привык я отлёживаться в таких случаях. Так что прошу у вас позволения покинуть… ммм… больничную койку. - Не привык, говоришь? Что, настолько часто у тебя были переломы? – невольно заинтересовался менвит. Арзак развёл руками: - Ведь я же был аренным бойцом, господин… Всякое случалось. И… разлёживаться нам после травм не полагалось. Так, слегка зализаться… Эль-Сун пробурчал что-то нелестное по поводу близких родственников и интимных с ними отношений тех, кто заводит в рабских лагерях такие дикие порядки. Это ж надо так бесхозяйственно относиться к сохранности государственного имущества! - Что вы сказали, господин? - Ничего особенного. – Эль прищурился и оценивающе оглядел раба с головы до пят. – Хорошо. Если ты считаешь, что тебе так будет лучше – можешь не валяться в постели. Но чтобы мне никаких резких движений, беготни, тяжёлой работы и прочего экстрима! Понял? - Да, господин. Спасибо вам. - Пока не за что. Кстати, какие будут идеи на тему, чем тут заниматься? Кроме изучения языка? Арзак вскинул изумлённый взгляд: господин интересуется мнением раба… - Ну… - запинаясь, начал он. – Вы, кажется, хотели поближе изучить местных животных, господин… Кстати, насколько я правильно понял со слов Милины, приближается время кормления драконов… - О! – воскликнул зоолог, мигом ощутивший знакомый исследовательский азарт. Все эти два дня беллиорских домашних драконов и шестилапых ему если и доводилось наблюдать – то на расстоянии: первые на территорию деревни не допускались по причинам своих габаритов, а вторые почему-то упорно не желали знакомиться с чужаком. И Эль прямо таки горел желанием поскорее исправить положение. – Вот к драконам мы и отправимся! По дороге они наткнулись на кормившую кур Милину. Увидев Лана не в постели, беллиорка всплеснула руками и стала что-то им выговаривать, неодобрительно сверкая глазами на Эля. Кажется, она решила, что это он своим деспотизмом лишил раба (Милина, правда, говорила «слугу») постельного режима и заставил его подняться. - Милина! – попытался остановить её арзак, старательно выговаривая слова местного языка. – Всё… хорошо. Я… сам. - Фигассе, я же теперь ещё и виноват! – возмутился Эль-Сун по-менвитски. – Да замолчи же ты, женщина, никто его не мучает! Сам захотел подняться! - Что говорить Великан-Со-Звёзд? – внезапно на довольно понятном, хоть и ломаном менвитском переспросила беллиорка. Эль потерял дар речи. - Однако… пробормотал он, когда опомнился. Вдвоём с арзаком, мешая немногие уже известные им беллиорские слова с немногими известными ей менвитскими, они всё же смогли убедить женщину, что отказ от постельного режима был сознательной инициативой самого Лана, а не приказом его господина. И что арзак обещает быть максимально осторожным и аккуратным. И что… а, кстати, где Реньено? Милина махнула рукой в сторону «посадочной площадки», куда их вчера доставил Ойххо. На краю неё, немного поодаль от деревни, как уже успели заметить пришельцы, стояли несколько огромных сараев (Эль привычно назвал их ангарами), где, судя по всем признакам, и обитали ручные драконы. - Реньено там! – уточнила Милина, указав на один из «ангаров». Вопреки тайным опасениям Эля, в драконятник их допустили. Правда, Реньено посоветовал пока не лезть к его драконам – двум великолепным самкам и молодому самцу – во время еды с особо уж горячими предложениями познакомиться. Мало ли… Его работники (Эль-Сун понял, что это именно работники, слуги, а не рабы) суетились вокруг, закладывая обитателям ангара корм. Рамерийцы с интересом наблюдали, как из вёдер вываливались в обширные корыта груды овощей, каши и кусков мяса и ходко исчезали в зубастых пастях. - Драконы едят овощи? – изумился зоолог, глядя, как одна из дракониц лихо расправляется с ярко-оранжевой тыквой. - Всё едят, – отозвался Реньено. – Иначе не прокормить. В завязавшемся дальше разговоре на двух ломаных языках пополам с мимикой и жестами узнали много интересного об этих зверях. В том числе и о том, что в природе драконы и шестилапые обычно враждуют и имеют обыкновение пожирать друг у друга молодняк. - Фалька ждёт детёныша – показал Реньено на аппетитно чавкающую голубовато-серую драконицу. Она казалась более резкой и неспокойной, чем её товарка, и время от времени с шумом принюхивалась и что-то ворчала себе под нос. – Видите, как беспокоится? Шестилапых чует… Карум, я тебя!.. А ну кыш! Беллиорец погрозил метлой молодому дракону, попытавшемуся под шумок стянуть кусок из корыта Фальки. Та зашипела и гневно растопырила крылья, явно намереваясь задать нахалу взбучку. Самец было огрызнулся, но связываться с будущей мамашей побоялся. Припал к земле и покладисто отполз в свой угол ангара. Вторая же самка флегматично пережёвывала очередной кочан капусты и в разборки соседей не вмешивалась. Как объяснил Реньено, молодой дракон был её сыном, уже начинавшим самостоятельную жизнь. - Драконихи кладут одно яйцо. – меж тем рассказывал Реньено. – Если больше – трудно будет с едой. Разрешение на случку драконов даёт правитель нашего народа. Вынашивается яйцо около двух лет. И всё записывается в специальную книгу – кто, с кем, от кого детёныш... У Фальки потомство будет от вашего… гм… знакомого. – тут беллиорец как-то сочувственно подмигнул Лану, а потом хитро покосился на Эля. - Детёныш Ойххо? – заинтересовался зоолог, окидывая взглядом специалиста по хищникам драконицу. – О, да! Хорошая пара! А какого будет цвета маленький дракон? В папу или маму? - Вот вылупится – посмотрим! – усмехнулся Реньено. – Осталось уже недолго. Эль-Сун мечтательно прикрыл глаза, предвкушая грядущее наблюдение за уникальным и восхитительным зрелищем – рождением драконёнка. Нет, пожалуй, он ещё тут немного задержится. У Рей-Нара и без него есть, кому «веники» собирать, а Ранавир от отсутствия одного зоолога не развалится! - Реньено… - в волнении начал он – Я… могу на это… посмотреть? Как маленький дракон… появляется? Беллиорец окинул его взглядом, подумал и кивнул: - Можешь. Но сперва надо тебя познакомить с будущей мамочкой. Чтобы привыкла. - Я хочу того же! – обрадовался менвит. Просьба об одолжении ему – гордому и несгибаемому избраннику – далась нелегко, и теперь он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, было радостно, что его желание исполнится, а с другой… Эль-Сун вдруг поймал себя на мысли, что невольно почувствовал себя в шкуре… раба-арзака, которому приходится смиренно просить о чём-то. Он сердито и подозрительно покосился на Лана: не заметил ли раб его маленькой промашки? Но арзак вообще не смотрел на своего временного господина. Всё его внимание было приковано к драконам. И смотрел он на них как-то уж… чересчур пристально, не сводя глаз. Словно загипнотизированный . - Лан! – окликнул его Эль-Сун. Раб вздрогнул, выходя из своего непонятного транса и вопросительно посмотрел на избранника. - Камера при тебе? Сейчас будет исторический момент – знакомство рамерийца с уникальной фауной Беллиоры! Необходимо это снять! Арзак молча приподнял локоть; вышеназванный аппарат висел у него в чехле на поясе. «Ай, умница!» - невольно восхитился Эль, - «Ну какой же предусмотрительный!» А вслух сказал: - Приготовься к съёмке. - Слушаюсь, господин. …Драконы отнеслись к инопланетному чужаку довольно ровно, хоть и доброжелательно. Любознательный и явно ещё не вышедший из детского «почемучного» возраста Карум даже попытался попробовать на зуб его ботинок, но был шлёпнут по морде бдительным Реньено. Всё той же метлой, которую беллиорец предусмотрительно не выпускал из рук. Флегматичная Риана – мать молодого сорванца – спокойно дала менвиту себя погладить и одарила его по-королевски благосклонным «фырррр!». Фалька – как и всякая другая дама «в положении» (яйцо уже было снесено, и она его высиживала), была не особо в духе и сперва не пожелала знакомиться. Но потом всё же снизошла до гостя и даже соизволила обнюхать ему руку. Почему-то гораздо больше её интересовал Лан, крутившийся поблизости с камерой, но не подходивший близко. Драконица следила за его передвижениями, и Эль готов был поклясться, что видит в её глазах… интерес. Причём интерес явно не гастрономического толка. Подумав, он приписал это камере в руках арзака. Крылатая рептилия явно заинтересовалась этой непонятной штуковиной. Впрочем, как он заметил, Ланом заинтересовались и Карум с Рианой. Это тут же просёк Реньено и указал на сей любопытный факт пришельцу. - Они явно хотят познакомиться и с твоим слугой, Великан-Со-Звёзд! Ты разрешишь ему? - Его прошлое знакомство с драконами было не слишком удачным… - проворчал Эль. Но, посмотрев на арзака, снова вперившего непонятный взгляд в обитателей ангара, сдался. - Лан! – раб обернулся. – Можешь тоже... пообщаться с ними, я тебе разрешаю. Только будь осторожен. И помни, что я тебе говорил: главное – не бояться. - Я не боюсь, господин. – тихо откликнулся раб. – Мне почему-то кажется, что их не нужно бояться. Они… они добрые. Эль-Сун озадаченно хмыкнул и посмотрел на Реньено. Беллиорец, который едва ли смог что-то путное понять из диалога своих гостей-пленников, подмигнул ему. И тут же обратился к Лану: - Давай, парень, не робей! Лан заботливо спрятал в чехол камеру и направился к драконьей компании. Шёл он медленно, но решительно, приподняв и чуть разведя в стороны руки ладонями вперёд. Словно воин, показывающий, что идёт без оружия и не таит коварных умыслов. …На мгновение у Эля закололо в груди. Маленький безоружный арзак на фоне внушительных драконьих туш казался таким хрупким и беззащитным, что менвиту вдруг захотелось как тогда, на поляне, кинуться и… закрыть его собой. Или вообще сгрести в охапку и утащить подальше от возможной угрозы со стороны крылатых хищников. «Да что со мной такое?!» - в очередной раз изумился избранник, одёргивая себя от странных мыслей и желаний. – «Какое мне дело до этого чужого раба?» «Чужой раб» между тем приблизился к ящерам и замер. Драконы, все трое, как по команде повернули к нему головы. - Здравствуйте! – вдруг сказал на довольно понятном беллиорском арзак. – Я очень рад знать вас. Моё имя – Лан. И, протянув руку к ближайшему зверю – это оказалась Фалька, - сделал шаг вперёд. Эль узнал свою собственную манеру общения с живностью (арзак явно подсмотрел её у него) и напрягся: будущая драконо-мамаша – не слишком удачный вариант для начала знакомства. - Фалька, – продолжал меж тем Лан, зачем-то склоняя голову перед драконицей, словно перед знатной госпожой. – Я очень рад знать… супругу Ойххо. Твой муж… красивый и сильный. Пусть будет таким его дитя. В следующий момент огромная ящерица вдруг как-то странно хрюкнула и мелко затряслась, тихо пофыркивая. Глаза её сощурились, оставив узенькие щёлочки. - Э… - опешил Эль-Сун. – Она что… смеётся? - Хихикает – поправил Реньено. Однако и он выглядел слегка озадаченным. - А разве рептилии умеют хихикать? – усомнился зоолог, но тут же спохватился. – А, впрочем, может, ваши, беллиорские и умеют… Офигительная планета! К хихикающей Фальке сунулась Риана – мол, чего ты так развеселилась, соседка? Эль готов был поклясться, что драконицы обменялись между собой какими-то невидимыми ему знаками. Потому что Риана… тоже захихикала. - Я говорю что-то очень смешное… - раздался голос Лана. – Или говорю неправильно. Простите, достойные госпожи, я… плохо знаю вашу речь… Драконье хихиканье умолкло, как по команде. Риана громко фыркнула, а Фалька как-то очень дружески ткнула арзака носом в бок… к счастью, не в повреждённый, но и этого хватило – раб качнулся, побледнел и стиснул зубы. Драконица внимательно его оглядела и мотнула головой, чуть отодвигаясь. А её товарка предупреждающе рыкнула на Карума, который, соблюдая некую драконью субординацию, в свою очередь полез знакомиться с забавным чужаком. Полез довольно активно, так что одёргивание матушки было очень кстати. Обменявшись с родительницей серией фырканий, молодой дракон на удивление осторожно придвинулся к арзаку и принялся его обнюхивать с ног до головы. По сравнению с «достойными госпожами» росту он был пока небольшого и в холке не превышал роста самого Лана. …Эль-Сун вдруг остро пожалел, что камера осталась у арзака. Потому что знакомство того с драконами происходило по какому-то совсем иному сценарию, чем с ним, менвитом. Драконы явно почувствовали к рабу… расположение, которое сейчас и демонстрировали столь явно и неприкрыто. Эль даже на миг ощутил зависть. С чего бы это беллиорские рептилии так прониклись дружескими чувствами к какому-то иномирному рабу? Ишь, как их разобрало, даже в руки ему носами тыкаются! Лан между тем уже поглаживал все три вытянутые в его сторону драконьи шеи и что-то тихо говорил их обладателям на оригинальной смеси менвитского и беллиорского. Менвитского было, разумеется, больше, но, как ни странно, драконы слушали внимательно и ничего против не имели. Эль-Сун нахмурился. Почему его – избранника и многоопытного специалиста - эти три рептилии практически проигнорировали, а с рабом ведут себя, как с любимым другом?.. И он тоже хорош, арзак этот! Совсем обнаглел, болтает с ними, как будто он здесь один и рядом нет ни господина, ни драконьего хозяина, а есть только он сам и драконы… Зоолог вдруг ощутил нешуточный укол ревности. - Лан! – резко и почти зло окликнул он. – Довольно! Марш в палатку! Живо, раб! Арзак вздрогнул и вдруг как-то разом сник, сжался и беспомощно опустил голову. Послушно отступил прочь от крылатых приятелей. - Как прикажете, господин… - проронил он. В следующую секунду случилось то, чего не могли предвидеть ни Эль-Сун, ни сам Лан, ни даже Реньено. С громким шипением обе драконицы вдруг пригнули к земле головы и, угрожающе покачивая ими, распахнули крылья, загораживая ими арзака от его господина. Фалька даже с гнезда привстала, и все увидели яйцо, что она высиживала. А юный Карум, как и подобало самцу, неторопливо выдвинулся вперёд, подобрался, словно перед дракой, и слегка оскалил уже отнюдь не детские зубы с длинными клыками. Весь вид драконьей троицы красноречиво говорил: «Попробуешь его обидеть – пожалеешь!» «Во имя Ночного Охотника Дорог! Они защищают его, словно… словно собственного детёныша!..» - мелькнула в голове у Эля совершенно невероятная мысль. От неожиданности он даже помянул не привычных пустынных духов, а древнего звериного бога племени, из которого происходил его род. – «Но… ПОЧЕМУ?.. Какая между ними связь?..» Зоолог перевёл взгляд на хозяина драконов, но понял, что и с этой стороны не дождётся никаких пояснений: Реньено выглядел столь же обалдевшим.