Беллиорские ёжики настолько суровы...

- Во имя всссех… - прошипел Эль и быстро подхватил мягко обвисшее в его руках и ставшее вдруг таким пугающе-тяжёлым тело арзака. – Лан, зараза, только не вздумай мне тут помирать, слышишь? Иначе я тебе такую трёпку задам – лагерь курортом покажется! И не посмотрю, что ты - чужой раб! Рахи, я думаю, меня поймёт! Арзак, естественно, никак на это не отреагировал, да Эль и не ждал никакой реакции – шипел и ругался он просто для проформы. А ещё (хоть и сам себе в этом боялся признаться) – чтобы отогнать разом вдруг нахлынувшее чувство тревоги и… страха. Страха, что ещё чуть-чуть – и вот его, этого самого «арзака-невидимки», «ходячего сюрприза» и «нестандартного раба» больше не будет! А вот фиг! Не дождётесь!.. Думал и колебался менвит недолго. Бережно поддерживая бессильно откинутую голову арзака, он осторожно поднял его на руки и понёс к палатке. Там он уложил связиста на землю и метнулся под тент за аптечкой. Заодно прихватил и его спальник. Вколоть нужный препарат, переложить Лана на одну половину спальника, накрыть другой, поудобнее устроить его головой у себя на коленях, чтобы ненароком не перекрыть ему дыхание, смочить виски и лоб водой из фляги… принесённый Милиной тазик так и остался на заднем дворе, но идти за ним – это значило оставить Лана без присмотра. Пришлось выкручиваться имеющимися в наличии ресурсами. О, Иш-Йавар Карающий, вернусь – устрою Рахи допрос с пристрастием, какого фига он решил не подавлять чувствительность своего раба, ведь он же наверняка знал, стопудово знал… - Ну давай же, приходи в себя, эмпат ты наш хренов… Тоже нашёл время и место отрубаться! Я, конечно, умею ПМП оказывать, но ведь я – не Лон-Гор с его чудодейственной медтехникой и шкафом лекарств!.. Слышишь? Возвращайся, давай! Ты ещё здесь нужен!.. Эль-Сун говорил и сам не замечал, что машинально гладит арзака по голове, перебирает его волосы. Привычка реанимировать барахлящие приборы тактильным контактом и ласковыми уговорами сработала и тут. А то, что безжизненно распростёртый у него на коленях парень – раб и представитель ненавистной Элю расы – как-то вдруг ушло на второй, третий, десятый план и стало таким несущественным!.. В ладонь, лежащую на груди Лана, неровно и с рваными паузами стучалось сердце арзака. - Возвращайся, ну же! ПРОШУ тебя! Слышишь? Прошу, а не приказываю!.. Лана вдруг затрясло, он, не открывая глаз и, не приходя в сознание, выгнулся, забился, заскрипел зубами, застонал. Несколько бессвязных фраз сорвались с его губ. Эль-Сун выругался и, уже не думая, сгрёб его в охапку, обнял, прижал к себе, чуть покачивая и пытаясь утихомирить… («Тише, тише, всё хорошо, всё будет хорошо, только успокойся!..») и только потом осознал, что говорил, а точнее – бредил Лан… не по-менвитски! И даже не по-беллиорски! - Не понял?.. – озадаченно пробормотал менвит. – Арзакский язык???.. Но… они же… Им же его приказали забыть!.. Буквально тут же, словно в опровержение, связист пробормотал ещё несколько слов на «забытом» языке. «Ах, да! На него же нестандартно действует гипноз! – вдруг вспомнил зоолог. – Избирательно, оставляя незатронутые лакуны в воспоминаниях. А вдруг установка «забыть язык» легла поверх такой вот лакуны? И наяву он теперь язык действительно не помнит, а вот в подобном состоянии – вспоминает?.. Гм… отличная была бы новость для нашего дока! И… интересно, ОБ ЭТОМ-то Рахи в курсе – или нет?..» Лан продолжал что-то бормотать – иногда неразборчиво, иногда – вполне отчётливо, заставляя Эля невольно прислушиваться. Арзакский Эль-Сун знал неплохо – выучил ещё до запрета в чисто практических целях – чтоб читать некоторые тексты, и чтоб во время экспедиций обходиться в арзакской глуши без переводчика. Так что при желании он бы мог разобрать, о чём бредил его ассистент. Эль-Сун склонил голову к самому лицу арзака и прислушался. - Погодите-ка… - спустя несколько минут недоумённо проговорил он. – Это какой-то странный арзакский… Или вообще не арзакский… Что за… Слова, что срывались с губ бредящего раба, произносились им как-то странно. Хрестоматийной арзакской распевности в них практически не слышалось – но зато присутствовала почти менвитская чёткая краткость некоторых гласных. Да и кое-какие речевые обороты явно происходили из менвитского языка. Причём, не просто менвитского, а его старинной, ещё до Второй Катастрофы бытовавшей на Рамени, менвитском материке, формы! Немного похоже сейчас разговаривали на некоторых островах Архипелага – вон, у Рахи, к примеру, через слово прорезался старораменийский акцент, а в Метрополии-то менвиты теперь говорили несколько иначе. А тут – арзак с ещё более старинным раменийским выговором в арзакском, что характерно, запрещённом много лет назад языке! Чудеса! Эль-Сун в очередной раз задумчиво провёл ладонью по волосам Лана, поправил сбившийся компресс. Вколотый препарат постепенно оказывал своё благотворное действие, и кожа раба уже была не настолько горячей, как незадолго до этого. Жар потихоньку спадал. - Кто же ты у нас такой? – прошептал менвит, в задумчивости перебирая густые, чуть ниже ушей, тёмно-шоколадные волосы лежащего в его руках, - Что за тайна кроется в тебе, которую, возможно, знает Рахи – но не знают все остальные?.. И почему всё-таки Рахи не предупредил меня, что ты такой… своеобразный?.. «Может, он этого выговора от Рахи нахватался? – продолжал размышлять Эль, одновременно припоминая все известные ему местности Альмансы, где разговорные диалекты отличались от так называемого литературного арзакского. – Но тогда как это могло лечь на «забытый» арзакский, да ещё и настолько органично и естественно, как будто такой симбиоз существовал уже хрен знает, сколько веков?.. ВЕКОВ?!.. СИМБИОЗ?!..» Стоп! - Этого просто не может быть… - в крайнем волнении пробормотал зоолог, осенённый внезапно вспыхнувшей в мозгу мыслью. – Симбиоз двух языков, существующий несколько столетий… Синтез культур и обычаев… Взаимная ассимиляция… - Так вот, ты у нас кто… - медленно и тихо проговорил он, разглядывая лицо раба, будто видел его впервые. – Ты – мегранец!.. Арзак в его руках, словно отвечая, содрогнулся и застонал. Мегран! Неприступная с суши, овеянная старинными легендами о могущественных колдунах и сильных ясновидящих полоска побережья на юго-востоке Альмансы, куда действительно много веков назад высадились менвитские беженцы с гибнущей Рамени! Высадились и… осели среди местных арзаков, мешая с ними язык, обычаи, культуру… кровь… Именно это давнее кровосмешение арзаков с менвитами и аукнулось потом мегранцам самым наихудшим образом. Эль что-то слышал о том, что, якобы, среди них было выявлено очень много тех, кто от природы не поддавался гипнозу. Поговаривали, что всех выявленных уничтожили, невзирая на пол и возраст, а оставшихся, кто не представлял явной угрозы новому порядку, рассовали по рабским лагерям пожизненно и без возможности перехода в частные руки. С клеймом «латентно неблагонадёжный» в личных делах! Да, но как тогда умудрился выкарабкаться из лагеря и попасть к Ра-Хору вот этот парень? Как его – мегранца, избирательно поддающегося гипнозу! – проморгали, что Комиссия по чистоте крови, что Комитет Безопасности? Да почему он вообще ещё жив, в конце-то концов?!.. Мысли Эль-Суна перекинулись на начальника связи. Ра-Хор, определённо, был в курсе если не всей подноготной своего раба, то уж большей её части – как минимум. Не зря же Лан на все вопросы о себе и своих особенностях постоянно твердил: «Спросите у моего господина, возможно, он что-то знает!». Знает ли Рахи, что у него в рабах обретается представитель «неблагонадёжного» субэтноса? Знали ли там, в лагере, что Лан – мегранец? А если знали – почему, в нарушение всех законов и инструкций, продали его в частные руки? Или… со стороны Ра-Хора имела место быть… взятка? Эль хмыкнул, представив сурового начальника связи. Нет, Рахи и взятки как-то совершенно друг с другом не вязались. Но тогда, что? В чём тут дело? В чём разгадка? Проще, конечно же, было бы расспросить самого Ра-Хора по возвращению. Но когда оно ещё состоится – это возвращение?!.. …Лан немного успокоился в руках Эль-Суна, но в себя по-прежнему не приходил и по-прежнему временами сильно вздрагивал. Хотя и бредить, правда, перестал. Уже лучше. Эль поудобнее уложил его, подсунув под голову свою куртку, и встал, чтобы размяться и разогнать кровь в немного затёкших ногах. Походил вокруг, сделал несколько упражнений, а потом снова вернулся к своему подопечному. Пока он возился с ним, постепенно стемнело, и на небо высыпали первые звёзды. По идее, нужно было уже ложиться спать, да и сам зоолог после предпринятой им «шаманской» реанимации раба чувствовал себя утомлённым. Такое и раньше случалось, когда ему приходилось тратить собственную энергию на приведение в чувство капризничающих приборов, но все те разы ощущение вымотанности было не настолько сильным. Сейчас же Эль чувствовал себя чем-то вроде той салфетки, что компрессом лежала на лбу Лана – выжатым и вялым. Это был его первый опыт подобной вербально-тактильной реанимации живого существа. И она отняла у него куда больше сил, чем в подобных же случаях – но с электроникой. Эль-Сун широко зевнул. Нет, хорош геройствовать. А то эдак и самому свалиться недолго! Он примерился и, ухватив за уголки спальник с лежащим на нём арзаком, потащил его в палатку. Ночи на Беллиоре стояли прохладные, и оставлять Лана ночевать снаружи после перенесённого им жара было затеей не из лучших. Подумав, Эль аккуратно освободил арзака от ботинок и одежды, оставив его только в необходимом минимуме – трусах и футболке. При этом мысль «избранник прислуживает рабу» вызвала у него почему-то только смешок – настолько абсурдна и непривычна была эта ситуация. Покончив с раздеванием связиста, он вколол ему ещё одну дозу лекарства, затем снова завернул его в спальник и застегнул молнию. - Ну вот теперь можно и баиньки! – сквозь очередной зевок пробормотал менвит. Он ещё успел сам упаковаться в спальник, подгрести к себе «кокон» с арзаком, обхватить его для верности руками… после чего практически мгновенно отрубился. Проснулся Эль-Сун в холодном поту оттого, что не почувствовал уже ставшего привычным ощущения живой печки под боком. Арзак и без своего недавнего жара был довольно теплокровным созданием, это зоолог заметил ещё в самую первую их совместную ночёвку в палатке. А вчера он вообще полыхал так, что на его спине омлет можно было жарить! Сейчас же рядом не ощущалось ничего – ни тепла, ни чьего-то присутствия. Эль-Сун резко выбросил руку вбок, лихорадочно пытаясь нащупать тело соседа и одновременно поворачиваясь: неужели проспал, и арзак… - Ф-фухх!!! – выдохнул он и облегчённо откинулся на надувную подушку. Связиста в палатке не было – как и его спальника. Торопливо натянув брюки, зоолог полез наружу. Лан обнаружился около палатки: стоял и развешивал на протянутой между яблонями верёвке свой спальник. - Живой… - вырвалось у менвита, и тут же непроизвольная улыбка растянула его рот чуть ли не до ушей. Арзак обернулся на движение и голос и замер, увидев на лице господина эту улыбку. А потом улыбнулся в ответ. Они так и стояли – глядя один на другого, глаза в глаза. Стояли, смотрели и улыбались неизвестно чему. Однако, вскоре Эль спохватился и усилием воли заставил себя перестать лыбиться, как идиот. Он даже постарался нахмуриться, хотя внутри него радостно чирикала целая стая вернувшихся в родные гнёзда скворцов. На щеках арзака полыхнул привычный уже Элю румянец, раб потупился под его посуровевшим взглядом. А потом вдруг… сделал широкий шаг и мягко стёк на колени перед избранником. Не успел менвит опомниться, как его руки оказались в ладонях арзака, и к ним прижались сперва его губы, а потом – щека. - Господин… - услышал зоолог горячий и исполненный волнения и сдерживаемой страстности шёпот. – Благодарю вас… Благодарю ваши руки… Эль-Сун медленно, ещё находясь в каком-то странном ступоре, опустил вниз глаза. Лан истово прижимался к его рукам щеками, лбом, висками, ласкался к ним – словно был щенком-бродяжкой, подобранным добрыми людьми. И всё целовал и целовал их – коротко, почти невесомо, но жарко, взволнованно, с трепетом сухих губ и повлажневших ресниц. Глаза связиста были закрыты, на лице светилось выражение, с каким, наверно, усталый и измученный невзгодами изгнанник припадал к родной земле. Облегчение, счастье, благодарность… От такого потока чужих эмоций менвиту даже самому как-то не по себе стало. Словно и он в какой-то степени заразился эмпатией от своего ассистента. Рука его выскользнула из ладоней раба и легла ему на макушку. Волосы Лана были спутаны и влажны после перенесённого приступа. - Это хорошо, что ты выкарабкался! – ровно сказал Эль. – Сейчас-то как себя чувствуешь? - Почти хорошо, господин! – немедленно уверил арзак. – Только… ещё слабость небольшая, и… - тут он смутился, - …и страшно хочется искупаться. Я ждал вашего пробуждения, чтобы отпроситься у вас на реку… - Тебе сейчас не река нужна, а ванна. Или на худой конец, душ. Только вот фиг где мы это у местных найдём! Местные жители, насколько пришельцам это уже было известно, мылись в больших лоханках, куда вёдрами таскали нагретую воду. Лан снова прильнул щекой к ладони Эль-Суна. - Не беспокойтесь, господин. Реки мне будет более чем достаточно! Пальцами зоолог ощутил улыбку на губах мегранца. - Встань, - сказал он. Арзак немедленно исполнил приказ. Эль оглядел его с головы до пят и нашёл, что связист сегодня выглядел куда более бодро, чем вчера. - Вместе пойдём! – заявил он, про себя решив, что не отпустит арзака одного на реку после всего, что с ним происходило. – Я тоже макнусь пару раз… И, кстати, возьми с собой, что постирать из одежды. А то вчера ты был мокрый, хоть выжимай! - Да, господин! На реке Эль-Сун устроил арзаку самую настоящую господскую тиранию и диктатуру избранников. Приказал ему полностью раздеться, загнал в воду и заставил тщательно вымыться под своим пристальным наблюдением. Раб предсказуемо стеснялся своей наготы, краснел, отчаянно кусал губы, но возражать господину не осмеливался. Ещё бы – ведь господин перед этим пригрозил, что если что – то сам займётся его «отстирыванием», а это было для мегранского недотроги явно куда более худшим из вариантов! Эль и сам, как и заявлял, пару раз макнулся в воду и немного поплавал, сбрасывая усталость и сонливость. Но перед этим выгнал связиста из воды, замотал в полотенце и велел сидеть на берегу, сушиться и греться. Лан безмолвно подчинился, и теперь сидел тихо, как мышка, низко склонив мокрую после купания голову. Вдоволь наплескавшись, менвит выбрался из воды, отряхнулся и, не вытираясь, с наслаждением растянулся на мягкой траве. Он, правда, совсем не вовремя вспомнил о коварных планах местных девиц подстеречь их во время купания и подсмотреть, отличаются ли рамерийские мужчины от местных, но, ещё немного поразмыслив, оставил идею прошерстить прибрежные кусты и камыши на предмет затаившихся разведчиц. Пусть смотрят и сравнивают, ему жалко, что ли? Ему, Элеору Сунмару, стыдиться в своей внешности нечего! Сидели в кустах хитрые подглядывальщицы или нет – пришельцы так и не узнали. Со стороны деревни вдруг показался спешащий к берегу младший сынишка Реньено. Издали мальчик махал им руками, привлекая к себе внимание. «Опять?!» - первая мысль Эль-Суна была о том, что генерал не иначе затеял против гудвинцев новую пакость. Менвит подобрался, переменил позу и встретил маленького беллиорца вопросительным взглядом. - А меня до вас папа послал! – затараторил мальчишка, мешая беллиорские и менвитские слова. – Сказал: «Найди Великана-со-звёзд и попроси его зайти к нам, как только сможет». У него какой-то до вас разговор есть. - Что за разговор? – удивился менвит. - Ну я не знаю, - отмахнулся мальчик. - Только это срочно! Ты идёшь, Великан-со-звёзд? - Что, прям так? – шевельнул бровью зоолог. – Дай хоть оденусь… Иди к отцу и передай, что мы сейчас будем. Мальчик кивнул и умчался, а Эль потянул к себе брюки. Лан беспомощно оглядывался вокруг, стискивая в кулаках полотенце. Только тут менвит вспомнил, что связист только что перестирал свою одежду, и теперь ему просто нечего было надеть! Мда… Решение нашлось как всегда сразу и нестандартно. Эль-Сун повертел в руках так и не надетую футболку и вдруг протянул её арзаку: - Надевай! Лан удивлённо вскинул взгляд и чуть не выронил зажатые в пальцах углы полотенца. - Давай-давай, в темпе, нас ждут! – поторопил менвит. Футболка зоолога оказалась арзаку до колен и выглядела на нём эдакой мешковатой туникой, напоминавшей одежды жителей древних эпох. Не хватало только разве что каких-то аксессуаров. - Сойдёт! – критическим взглядом оглядев связиста, подытожил Эль-Сун. – Сейчас по пути забежим в палатку, развесишь шмотки и возьмёшь чего-нибудь подпоясаться. А то в этом виде ты – прямо вылитая речная нежить! По рамерийским поверьям разнообразные духи и демоны никогда не носили поясов – в отличие от людей. - Так я же – арзак тихо улыбнулся, – и правда недавно был практически нежитью… Если бы не вы, господин… - Так, хватит болтать! – оборвал его Эль, сообразив, что сейчас начнутся восхваления. Нет, слушать таковые ему нравилось, но не от рабов. Пусть даже и таких нестандартных, как этот мегранец. – У беллиорцев явно снова что-то назревает! Так что хватай своё шмотьё и за мной! - Да, господин! Арзак подхватил разложенные для просушки на траве вещи и кинулся следом за уходящим с берега господином.